"ВТОРОЙ ФРОНТ" В ИНГУШЕТИИ

Разница между Чечней и Ингушетией, образовавшаяся в постсоветскую эпоху, всегда была достаточно тонкой во всех отношениях, в том числе и в отношении к террористам. Ни для кого не является секретом, что еще во время первой чеченской кампании Ингушетия превратилась в один большой «запасной аэродром» для чеченских боевиков и сражавшихся на их стороне международных террористов со всего мира.

Здесь они могли зализать свои раны, найти теплый прием у некоторых местных жителей, сочувствующих идеям ваххабизма и желающих предоставить им жилье за скромную, но достойную сумму в долларах, наконец, навербовать пополнение для своих редеющих с каждым годом рядов.

Но тогда даже самые «отмороженные» террористы старались не обнаруживать себя на территории столь дружелюбной к ним республики. Этому способствовала и миролюбивая позиция тогдашних ингушских властей во главе с Русланом Аушевым, которые никак не хотели выносить весь террористический «сор» из своей «избы» на всеобщее обозрение. Сейчас же власть в Ингушетии сменилась и относится к боевикам далеко не так дружелюбно. Главная проблема заключается в том, что за все эти годы в Ингушетии, как и в Чечне, сложилась достаточно обширная прослойка из активных ваххабитов и симпатизирующих им людей, организованная по тому же типу «джамаатов», как и в соседней Чечне. Поэтому-то боевики и оказываются в состоянии проводить крупномасштабные «спецоперации», требующие задействования нескольких сотен и даже тысяч человек – даже идя «на дело» небольшим отрядом, не насчитывающим и одной-двух сотен, они всегда уверены в том, что по пути и на месте легко найдут желающих влиться в банду и увеличить ее численность до искомой величины.

Этому печальному факту содействуют множество причин, главные из которых – повальная безработица в республике, особенно в «глубинке», совокупно с отсутствием реальных и решительных шагов, предпринимаемых центральной властью. У местных жителей складывается не вполне безосновательное мнение, что официальные правительственные и силовые структуры не в состоянии защитить даже сами себя, не говоря уж о тех, кто решит доверить им свою безопасность.

Многие из них серьезно укрепились в этом мнении ночью с 21 на 22 июня 2004 года, когда несколько тысяч бандитов во главе с самим Басаевым всю ночь свободно разъезжали по Назрани, громя правительственные здания и убивая всех попадавшихся им по пути представителей власти – будь то министр или простой милиционер. Практически весь руководящий состав МВД Ингушетии был уничтожен, а со складов министерства было захвачено несколько сотен единиц оружия. В отличие от запоздалых и не очень умелых действий власти, налет боевиков на Назрань был весомым и конкретным шагом, четко показавшим, кто в действительности контролирует положение в республике.

С тех пор в Ингушетии кое-что начало меняться, но пока еще боевики, живущие на «легальном положении», чувствуют себя относительно спокойно. Ингушетия – все-таки не Чечня, и «зачистки» с «проверками паспортного режима» там каждый день устраивать просто не выйдет. А вот для действий бандитов открывается поистине оперативный простор. Милиционеры и военные, пытающиеся поддерживать порядок в автономии, вынуждены действовать по законам абсолютно мирного времени, так как «войны», которая «все спишет», в Ингушетии официально нет и в помине, как, впрочем, и в Чечне. Поэтому каждая операция по задержанию более-менее крупной банды или ее главаря превращается в целый комплекс мероприятий, главная сложность которых – не повредить «мирным жителям», проживающим неподалеку, и тем более не вызвать нежелательной огласки. Часто это получается, но в том случае, когда оперативники имеют дело с действительно «отмороженными» бандитами и их командирами, все обитатели данного населенного пункта и его окрестностей становятся свидетелями эффектного пиротехнического шоу.

Одного такого «отморозка», Изнора Коздоева, местные сотрудники ФСБ пытались задержать 6 января в деревне Кантышево Назрановского района. Однако бандит оказался более умелым и решительным – он забросал группу захвата гранатами и скрылся, несмотря на полученное ранение и на то, что дом был окружен со всех сторон.

Еще одним подобным «отморозком» был некий Магомед-Башир Албаков, снимавший дом на улице Тангиева, что на окраине Назрани. Будучи полевым командиром среднего звена, он вечером 21 июня принимал самое деятельное участие в налете террористов на Ингушетию. Главарь, и его подчиненные осуществляли поголовную «проверку документов» на федеральной трассе «Кавказ», расстреливая на месте всех, кто имел какое бы то ни было отношение к государственной власти. Бандиты Албакова приняли участие и в разграблении складов республиканского МВД. К тому времени, когда на след Албакова вышли оперативники, на счету его банды было уже столько трупов, что рассчитывать на амнистию или хотя бы на милосердие суда им никак не приходилось.

Тем не менее, окружив 8 января дом с бандитами, сотрудники ФСБ «для очистки совести» и в надежде на невероятное все-таки предложили им сдаться. В ответ террористы открыли огонь из автоматов и подствольных гранатометов. Но на это раз штурмующие подготовились гораздо более тщательно, чем в случае с Коздоевым – так как местные оперативники четко представляли себе, с кем имеют дело, главная роль в штурме была отведена группе сотрудников управлений «А» и «В» ЦСН ФСБ.

Террористы тоже основательно подготовились. В доме хватало боеприпасов, чтобы отстреливаться хоть целые сутки, а прочный укрепленный подвал был оборудован как последняя линия обороны.

С первой же линией, то есть собственно с домом, «вымпеловцы» при поддержке БТР покончили довольно быстро. Четверо бандитов остались лежать под развалинами, но главарь отступил в подвал и продолжал сопротивляться. Чтобы быстрее поставить точку в этой операции, штурмующие сделали по подвалу несколько выстрелов из реактивных огнеметов «Шмель», которые буквально зажарили не желавшего сдаваться «отморозка» - термобарический боеприпас «Шмеля», взорвавшийся в замкнутом пространстве подвала, не оставил ему ни одного шанса на выживание.

Только после этого, около 13 часов, оперативникам ФСБ и МВД удалось приступить к разборке развалин и к опознанию останков бандитов. В развалинах нашли 2 автомата, похищенных ночью 22 июня на складе республиканского МВД, запчасти к ним, пистолет Макарова, револьвер Нагана, 10 самодельных гранат, 10 снаряженных магазинов, 2 гранатомета и большое количество патронов. В подвале был оборудован тайник, где лежали радиоуправляемое взрывное устройство мощностью около 1 кг тротила, противотанковая мина, 3 магнитные мины, Вскоре стало понятно, почему подчиненные Албакова оборонялись не менее упорно, чем он сам – вместе с ним погибли известные террористы, в частности, Урусхан Лолохоев и Амирхан Горчханов.

Первый из них был родным братом сержанта МВД Ингушетии Микаила Лолохоева – того самого ваххабитского «крота-шахида», который после бандитского налета на Ингушетию в ночь на 22 июня подорвал себя в кабинете замминистра МВД полковника Торшхоева, будучи вызван к последнему на служебное расследование. К счастью, кроме самого Лолохоева, никто не погиб, хотя Торшхоев и находившийся рядом с ним другой офицер были очень тяжело ранены. Третий брат, Магомед Лолохоев, также сержант МВД Ингушетии и также ваххабит-«подпольщик», был задержан спустя некоторое время после самоподрыва второго брата.

Второй, Амирхан Горчханов, мог похвастаться не менее «знатными» родственными связями – его брат Ильяс, будучи «наибом» ваххабитской группировки «Возрождение ислама», известной также как «Талибан», был одним из главарей террористов, которые захватили школу в Беслане.

В свете существования таких солидных и разветвленных бандитско-террористических «династий» представляется не таким уж и варварским предложение генерального прокурора РФ В. Устинова, сделанное им сразу после Беслана – ввести коллективную ответственность для родственников террористов и в случае совершения ими захвата заложников осуществлять контрзахват членов их семей. И тот факт, что соответствующий законопроект был 14 января отвергнут Думой, никак не может добавить оптимизма…