Автор: Владимир Мейлицев

ПОДВОДНЫЕ РАКЕТОНОСЦЫ СОЮЗА

В предыдущей статье мы рассказали о становлении атомного ракетного подводного флота Соединенных Штатов. Создав этот род оружия, военно-морские силы США взяли реванш у сил военно-воздушных. Последние, начиная со второй половины 1940-х и до конца 1950-х, практически отобрали у флота роль главного ударного стратегического средства Америки, каковым он являлся с конца XIX века — а до этого времени Соединенные Штаты ограничивали свои амбиции только Западным полушарием и вообще не имели военных средств для решения крупных геополитических задач в любой точке планеты. И вот, начиная с 1960 года, ВМС США получили и стали быстрыми темпами наращивать стратегическую систему, имевшую неоспоримые преимущества и перед тяжелыми бомбардировщиками, и перед межконтинентальными ракетами, состоявшими на вооружении ВВС.

В Советском Союзе ценность морской стратегической системы вполне понимали. У нас было мало надежды «догнать и перегнать Америку» по дальней авиации. Даже если бы мы смогли сделать больше самолетов, и лучшего качества, чем то, чем располагали США, у нас не было и не предвиделось ничего похожего на послевоенную американскую систему передового развертывания ВВС, располагавшую огромным количеством авиабаз буквально во всех районах мира.

Баллистические ракеты наземного базирования, обещая стать в будущем могучим оружием с глобальной досягаемостью, в 1950-х годах всё же оставались носителями средней дальности, и попытка приблизить их к территории «вероятного противника» оказалась мероприятием неприемлемо острым — речь идет, конечно, о Карибском кризисе 1962 года. В условиях безраздельного господства США и НАТО в мировом океане невозможно было всерьез рассчитывать и на использование надводных кораблей в качестве средства доставки ядерных боеприпасов к неприятельским берегам.

Оставались подводные лодки. Их оружием, надежным, понятным, отработанным за десятилетия и проверенным в двух мировых войнах, были торпеды. Вполне естественно, что первым проектом атомного оружия для подводной лодки стал проект торпеды с ядерным боевым зарядом.

Проблема была в отсутствии достаточно компактной боеголовки, и в 1951 — 1952 годах ее стали разрабатывать в двух вариантах — для торпеды штатного калибра 533 мм и для небывалой громадины калибром 1550 мм. Первая мыслилась как тактическое оружие, как просто многократно усиленная противокорабельная торпеда. Вторая же предназначалась для атаки прибрежных объектов противника — военно-морских баз, портов, приморских городов. При отсутствии реальной возможности наносить удары по свободно выбранным целям такая угроза могла, конечно, оказывать сдерживающее действие на потенциального агрессора.

533-миллиметровая торпеда Т-5 с боевой частью мощностью 10 килотонн 10 октября 1957 года прошла натурные государственные испытания и стала первым ядерным оружием на вооружении ВМФ СССР. А проект торпеды-гиганта реализован не был, и не только потому, что ею можно было наносить удары лишь по крайне ограниченному перечню целей. Такое оружие, по определению являясь оружием массового поражения, в то же время не было по-настоящему стратегическим, что вызывало резко негативное отношение у моряков, которым пришлось бы его применять. Им претило массовое убийство, не приносящее крупного военного результата.

Интересно отметить, что к этой идее в начале 1960-х годов обращался академик Сахаров, понимавший, что разработанную им и успешно испытанную 48-мегатонную сверхбомбу весом в 27 тонн не сможет перевезти через полмира никакой тогдашний самолет, а тем более ракета. И он стал думать об огромной торпеде с атомным двигателем и боевой частью в 100 Мт, которая бы выстреливалась с ПЛ на расстоянии несколько сот километров от берега. Далее она могла взрываться под водой или «выпрыгивать» для обеспечения воздушного подрыва БЧ — разрушения и жертвы в любом случае были бы катастрофическими и, главное, неприцельными, всеобщими.

Вскорости академик отказался от этих замыслов, осознав ужасающую сущность своих фантазий. И помогли ему в этом как раз военные моряки. Кроме того, технические специалисты, знавшие о его идее, сильно сомневались в практической осуществимости этой задумки будущего гуманиста и правозащитника.

Следующий попыткой оснастить подводные лодки оружием для ядерных ударов по наземным целям стали, как и в США, проекты вооружения их самолетами-снарядами. И, как и в США, первые советские работы также состояли в копировании и модернизации Фау-1.

У нас этим занимался Владимир Челомей. Постановлением Государственного комитета обороны ему было поручено спроектировать и построить снаряд по немецкому образцу и совместно с ЛИИ испытать его в феврале-апреле 1945 года (прототипы были доставлены из Польши и Англии осенью 1944-го). Изделию присвоили индекс 10Х.

Основным направлением было создание образцов класса «воздух — земля» (10Х) и «земля — земля» (10ХН). В процессе испытаний в 1945-1948 г.г. было произведено 136 пусков ракет воздушного базирования. Доводка давалась с трудом, но в конце концов снаряд был рекомендован для принятия на вооружение. Однако ВВС не спешили — при ближайшем рассмотрении изделие вовсе не представлялось «чудо-оружием»: при стартовом весе 2130 кг и весе боевой части 800 кг оно показало дальность в пределах 300 км и скорость 550 — 600 км/ч — то есть летные данные были хуже, чем у винтовых истребителей. К тому же система управления давала низкую точность — хорошим результатом считалось попадание в квадрат 5 ґ 5 км. А ядерной БЧ еще не было.

Столь же малоуспешными были работы по наземному варианту.

Параллельно Челомей работал и по морской модификации изделия 10ХН, иногда именовавшейся «Ласточкой». На ПЛ самолеты-снаряды должны были храниться полностью заправленными, но с отстыкованными консолями крыла и стабилизатора. Для пуска нужна была дорожка длиной около 20 м с наклоном к горизонту 8 — 12О (представляете себе такое сооружение на подводной лодке?). При этом нужна была стабилизация бортовой качки корабля.

В 1949 году были разработаны несколько проектов дизельной подводной лодки П2, предназначенной для применения «Ласточек». В отличие от американцев, советские конструкторы подошли к задаче с размахом: ПЛ должна было иметь водоизмещение 5360 т и нести 51 самолет-снаряд! Проект был признан слишком сложным, и его разработку прекратили.

Потом были попытки переоборудовать под «Ласточки» серийные дизельные ПЛ, разместить их на крупных надводных кораблях, но все они завершились ничем; кроме всего прочего, время шло, и в 1950-х 10Х уже совсем устарели, тем более на фоне американских «Регулусов».

СОВЕТСКИЕ КРЫЛАТЫЕ РАКЕТЫ

Во второй половине 1954 года группа Челомея приступила к проектированию качественно новой крылатой ракеты П-5. Ее «изюминкой» стало автоматическое раскрытие сложенного крыла сразу после старта — это было задумано впервые в мировой практике. Возникали очень важные преимущества: контейнер становился компактным, незначительно превышая по размерам габариты ракеты; и его можно было сделать герметичным, заполнить нейтральным газом и тем самым обеспечить долгое и безопасное хранение оружия в боеспособном состоянии.

П-5 действительно стала системой следующего поколения. Даже название «крылатая ракета» стало применяться к подобным аппаратам именно в результате ее появления. В качестве маршевого двигателя П-5 имела турбореактивный КРД-26 с тягой 2250 кг (10Х, так же, как и Фау-1, — различные варианты пульсирующего реактивного двигателя с тягой в несколько раз меньшей). Дальность и скорость ракеты при нормальных атмосферных условиях составляли соответственно 574 км и 345 м/с — то есть скорость была даже немного выше звуковой.

Новая система управления достаточно стабильно обеспечивала вероятное отклонение 3 км. Боевая часть весом 800 — 1000 кг могла быть фугасной или «специальной», с тротиловым эквивалентом сначала 200, а потом 650 кт.

Для опытов переоборудовали ПЛ С-146 проекта 613, первые старты прошли 22 и 29 ноября 1957 года. После проведения 21 пуска постановлением Совмина от 19 июня 1959 года комплекс П-5 был принят на вооружение ВМФ СССР.

Для боевого применения П-5 были созданы технические проекты 644 (начат в 1955 году) и 655 (1957 г.), подразумевавшие перестройку ПЛ проекта 613. 644-й имел 2 пусковых контейнера, направленные в корму; для пуска контейнеры должны были подниматься на угол 15О. Предполагалось, что комплекс будет сохранять боеспособность при волнении моря 4 — 5 баллов, ветре до 10 м/с и скорости ПЛ до 15 узлов.

На лодках проекта 655 должно было быть уже по 4 крылатых ракеты (КР) в неподвижных контейнерах с постоянным углом возвышения. Пуск производился в направлении носа корабля, и мог быть как одиночным, так и залповым, вплоть до четырехракетного.

По проекту 655 было переоборудовано 6 подводных лодок. А в 1956 году началось проектирование уже специальных дизельных ПЛ — носителей крылатых ракет для стрельбы по наземным (П-5) и морским (П-6) целям — проект 651. Лодки имели четыре контейнера, сблокированных попарно впереди и позади рубки. Стрельба, для которой блоки контейнеров поднимались гидроприводами, могла производиться при скорости до 8 узлов и волнении до 4 баллов — разумеется, в надводном положении.

Первая из 16 построенных лодок проекта 651 была заложена в октябре 1961 года, последняя была сдана флоту в сентябре 1968-го. Однако в 1966 году ракеты П-5 были сняты с вооружения кораблей этого проекта, и в дальнейшем они несли только противокорабельные КР П-6.

Между тем уже 28 июня 1961 года вошла в строй первая атомная ПЛ (АПЛ), вооруженная шестью П-пятыми, всего таких лодок — проект 659 — построили пять. (Мы несколько забегаем вперед с атомными лодками, чтобы завершить рассказ о крылатых ракетах). К 1969 году ракеты с них были сняты, и они стали торпедными. Самыми же совершенными подводными ракетоносцами с ракетами П-5 стали АПЛ проекта 675 (8 контейнеров), головная из которых вошла в состав Северного флота в сентябре 1963 года. Позднее эти корабли получили на вооружение более современные противокорабельные комплексы П-500.

Система управления ракеты П-5 была усовершенствована в 1958 — 1962 годах, обеспечив в 2 — 3 раза лучшую, чем у прототипа, точность и меньшую высоту полета над водой. А последней лодочной крылатой ракетой, разрабатывавшейся для стрельбы по наземным и групповым морским целям, стала П-7, первый пуск которой состоялся в апреле 1961 года.

При габаритах, позволявших приспособить для нее пусковые установки ракет П-5, новая КР была значительно тяжелее — 6,6 т — и имела дальность стрельбы до 1000 км при уменьшенной до 100 м высоте полета. Было произведено 23 испытательных пуска, но со 2 августа 1965 года, в соответствии с вышедшим постановлением Совмина, работы над П-7 были прекращены — одновременно со всем прочими морскими КР, предназначенными для доставки атомного боезаряда к крупной наземной цели.

Единственным морским стратегическим оружием становились баллистические ракеты.

Здесь уместно будет сказать, что советский ВМФ, в отличие от американских ВМС, после выхода на первый план баллистических ракет не отказался полностью от базирования крылатых ракет на подводных лодках и надводных кораблях. И на то были весьма веские причины.

Американские моряки экспериментировали с «Регулусами», имея в виду почти исключительно создание системы оружия для поражения стратегических наземных целей на территории противника. Как мы видели, наши специалисты тоже вначале следовали аналогичному пониманию назначения корабельного ракетного оружия. И те, и другие быстро осознали, что при достигнутом на тот момент уровне техники эффективность такой системы будет невелика. Американцы отказались от своих «крылатых» проектов, и в следующий раз КР появились на их кораблях только в 1970-х годах.

Перед нами же стояла задача, какой тогда не было у Запада: борьба с ударными и десантными соединениями огромного объединенного флота наших потенциальных противников в условиях его полного доминирования на море — на воде и над нею. Вот для этого крылатые ракеты, запускаемые с боевых кораблей и самолетов авиации ВМФ, обещали стать почти незаменимым оружием. И они стали им, причем настолько, что первые примеры их применения в боевых условиях породили в 1960-х годах просто бум «крылатого ракетостроения» во всех серьезных морских державах. Но это, как говорится, совсем другая история.

ОРУЖИЕ И НОСИТЕЛЬ

Целенаправленная работа по вооружению подводной лодки баллистической ракетой в СССР началась даже раньше, чем в Соединенных Штатах. Капитан Риковер был энтузиастом прежде всего новой энергетики. Лишь получив на «Наутилусе» очевидно успешный результат в части двигательной установки, он стал активно продвигать свой проект создания могущественного атомного подводного флота из тактических торпедных и стратегических ракетных кораблей. У нас же был коллектив Сергея Королева, который делал ракеты, быстрыми темпами совершенствуя их тактико-технические характеристики. Поэтому получилось, что мы начали с оружия, а не с его носителя.

Это коллектив сконструировал для старта с ПЛ ракету Р-11ФМ — конечно же, жидкостную; в те годы, как мы знаем, еще никто в мире не производил больших твердотопливных ракет. Для скорейшего ввода в эксплуатацию нового класса морского вооружения было принято решение построить серию ракетных лодок на основе доработанного «торпедного» проекта 611. Первый старт Р-11ФМ с подводной лодки Б-67, оборудованной пусковым комплексом Д-1, состоялся 16 сентября 1955 года. Но, хотя формальный приоритет в старте баллистической ракеты именно с подводной лодки мы таким образом получили, с точки зрения практической американцы нас скоро опередили, и мы еще долго не могли выйти в этой области на один уровень с ними.

Одноступенчатая Р-11ФМ запускалась из надводного положения, и дальность ее была невелика, порядка 150 км, КВО на этой дальности — 0,75 км. Моноблочная ГЧ несла заряд мощностью около 10 кт. Время подготовки к пуску первой ракеты после того, как лодка всплыла — около 15 мин.

Кстати, появление этой ракеты послужило одной из причин отказа американцев от «крылатых» проектов. Морской офицер Вадим Константинович Коробов был старшим помощником на подводной лодке Б-67 и непосредственно участвовал в самых первых пусках Р-11ФМ. Потом он всю службу провел на атомном ракетном подводном флоте, занимал в нем крупные руководящие посты, вышел в отставку в звании адмирала. Так вот, в беседе с Владимиром Урбаном он высказал убеждение, что американские моряки не стали доводить до ума свои программы крылатых ракет — «Регулус» и другие — а переключились на баллистические именно после того, как узнали о нашей Р-11ФМ.

В 1955 году работы по лодочным баллистическим ракетам были переданы в будущее Конструкторское бюро машиностроения (КБМ), которым руководил будущий академик, а тогда 31-летний инженер Виктор Макеев. Большинство советских БРПЛ впоследствии было создано под его руководством.

В 1959 году ракета Р-11ФМ была принята на вооружение; в начале 1960-х для нее сделали термоядерную боеголовку мощностью 500 кт, с которой она имела дальность 160 км. Всего было построено 6 ПЛ с этими ракетами (проект В-611 и его модификация АВ-611, две шахты в надстройке за рубкой), они находились в строю до 1967 года. До этого же времени эксплуатировались первые советские БРПЛ Р-11ФМ; за время их службы было произведено 77 учебных пусков, из которых 59 прошли успешно. Вероятнее всего, при патрулировании в мирное время ракеты на лодках находились без ядерных головных частей — в те годы так же обстояло дело в частях ракет наземного базирования. «Специальные» ГЧ находились на хранении на базах флота и должны были передаваться на лодки в угрожаемый период, переводя последние тем самым в другую степень боевой готовности.

Хотя чисто боевое значение этой первой флотилии подводных ракетноносцев советского ВМФ было невелико, она сыграла очень важную роль - в плане формирования кадров для будущих наших морских стратегических ядерных сил, организации службы и боевого патрулирования, создания системы базирования подводного ракетного флота.

В то же время были выявлены и основные недостатки проекта В-611.

В первую очередь, стало окончательно ясно, что модификация торпедных лодок в ракетные не может дать хороших результатов. Для получения проекта В-611 с дизельной ПЛ-прототипа были сняты запасные торпеды, почти вся артиллерия, часть аккумуляторной батареи - и всё равно лодка не стала полноценным ракетоносцем.

Очевидно было также, что ракета Р-11ФМ с дальностью 160 км, надводным пуском и 15-минутной готовностью делает корабль-носитель легкой добычей морских сил и береговой обороны противника. Исходная дизельная лодка обладала довольно низкими скоростями (16,5 узлов в надводном положении, 12,5 - в подводном) и малыми временем пребывания под водой (до 8 ч. неподвижно и до 1,5 ч. при движении на аккумуляторах). Этот недостаток, серьезный при торпедной атаке надводной цели, становился почти совершенно неприемлемым для носителя стратегического ядерного оружия.

Наконец, с точки зрения штабных операторов, ударная мощь отдельной лодки, несущей всего две ракеты, была недостаточной.

Выводы понятны. Во-первых, ракетная ПЛ, пусть даже и дизельная, должна строиться по специальному проекту. Во-вторых, проблемы, связанные с носителем, может решить подводный корабль с атомным двигателем - только он является по-настоящему подводным, а не ныряющим, как дизельная ПЛ. В-третьих, хорошая ракета должна быстро готовиться к пуску, стартовать из-под воды и иметь большую дальность стрельбы. В-четвертых, лодка-носитель должна быть достаточно большой, а БРПЛ - достаточно маленькой, чтобы при требуемых характеристиках ракет их можно было разместить на корабле в достаточном количестве.

Собственно, советский флот во второй половине 1950-х годов на практике убеждался в том, что теоретически вывел для себя капитан Риковер. Только у нас работа над проектом атомной подводной лодки продвигалась с большим трудом, и нам пришлось идти путем более сложным, чем тот, который привел к цели американцев.

В середине 1950-х годов стало окончательно ясно, что хорошая ракета появится у нас намного раньше, чем атомная ПЛ для нее. Поэтому было решено продолжать строить дизельные ПЛ, но уже специальной «ракетоносной» конструкции. Для облегчения задач промышленности следовало по возможности унифицировать ее по материалам, системам, агрегатам с уже развернутыми программами торпедных ПЛ - но не в ущерб главному назначению.

В то время, когда определялся облик этих кораблей, как раз шли испытания ракеты Р-11ФМ, и было ясно, во-первых, что она будет доведена до серийного производства и, во-вторых, обладает довольно низкими тактико-техническими характеристиками (ТТХ). Поэтому в январе 1956 года было утверждено Техническое задание на ракетный комплекс Д-2, обладающий значительно лучшими ТТХ, и лодку-носитель для него. Для того, чтобы не терять времени, решили чертежи новых лодок разрабатывать под комплекс Д-1, но предусмотреть возможность оснащения их впоследствии более мощными ракетами.

Лодки - их назвали проектом 629 - отличались оригинальной архитектурой. Ракетные шахты размещались в специальном отсеке, выполненном, для повышения остойчивости, в виде двух пересекающихся цилиндров. Удлиненное ограждение рубки закрывало и головки шахт, которых стало три. Лодки в своем первоначальном виде имели водоизмещение 2336 т, трехвальную дизель-электрическую установку, «классическую» мореходную форму наружного корпуса - и потому «классические» же скорости: надводного хода 17 узлов, подводного - 12.

Корабли проекта 629 - в НАТО их назвали «Golf» - начали входить в состав ВМФ СССР с конца 1958 года. Первые лодки серии вооружались еще ракетами Р-11МФ, но уже в октябре 1961 года их стали оборудовать новым комплексом Д-2 с ракетами Р-13. Эти ракеты тоже были одноступенчатыми, жидкостными, с надводным стартом; перед запуском их надо было поднять над ограждением рубки. Но они имели дальность уже 650 км, и первая ракета могла стартовать через 4 минуты после всплытия, а не через 15, как у Р-11ФМ. То есть эти показатели стали в четыре раза лучше, чем у предыдущего образца.

Вообще, можно заметить, что в начале развития какого-либо направления техники оно прогрессирует замечательно быстрыми темпами, которых уже не показывает в более зрелую пору своего существования. Первые «самобеглые коляски» с двигателем внутреннего сгорания поехали в 80-х годах XIX века, а «золотой век» автомобилестроения наступил в 1930-х - автомобиль стал практически тем, что мы знаем в наши дни, и после этого никаких кардинальных новшеств в этой области изобретено уже не было. Или сравните пассажирские самолеты 1920-х годов с лайнерами 1960-х - отличаются как небо от земли! А между «Кометой» 4 середины 1950-х и сегодняшними «Эрбасами» разница не так уж и велика. «Боинг» 747 строится с середины 1960-х годов по сей день, и тот же примерно возраст имеет наша заслуженная ракета-носитель «Протон»...

Такое же быстрое движение наблюдалось в той области, которой посвящена данная статья. Р-13 стала хорошим шагом вперед, но преимущества баллистической ракеты с подводным стартом не вызывали сомнения. Первой такой советской ракетой стала опытная С-4.7. После нескольких неудач, 10 сентября 1960 года она успешно стартовала с той же Б-67, с которой испытывалась Р-11МФ, идущей на глубине 30 м со скоростью 3,2 узла.

Ракета С-4.7 в серию не пошла из-за малой дальности полета, но принципиальный качественный результат был достигнут.

Лодки же проекта 629 были построены довольно большой серией - 23 единицы. А в середине 1963 года на их вооружение поступили ракеты Р-21 в составе комплексов Д-4 - с подводным стартом из затопляемой шахты, дальностью 1440 км, КВО 1,3 км и боевой частью мощностью 0,8 - 1 Мт. Ракеты Р-21 могли находиться в своих шахтах в заправленном состоянии в течение трех месяцев, запускаться с глубины до 50 м, при скорости лодки до 4 узлов и волнении моря до 5 баллов; интервал между стартами первых двух ракет составлял около 5 минут. Стартовая масса ракеты составляла 19,65 т. Этим комплексом были перевооружены 14 ПЛ из 23 построенных (проект 629А).

Можно сказать, что с точки зрения качественной половина задачи была решена: флот получил ракету подводного старта с приемлемой дальностью стрельбы. И, хотя американская система была по всем статьям совершеннее, с этого времени морская составляющая «ядерной триады» - хотя бы в зародыше - появилась и у Советского Союза.

В рамках описанных выше ограничений лодки получились удачными и еще долгое время сосуществовали с атомоходами, решая свой определенный круг оперативных задач. Последние из них были исключены из списков флота только в 1990 году.

Может возникнуть вопрос - но почему такая суета? Разве нельзя было, как заокеанские «коллеги», сделать всё по-хорошему с самого начала: создать дальнобойную и простую в эксплуатации ракету, «вырастить» на достаточном числе прототипов классный атомоход, тщательно испытать всё это, а потом спокойно гнать большую серию однотипных боевых единиц. Зачем ставить на дизельную подлодку каких-то три ракеты, да еще надводного старта, да еще летающие всего на 160 км, потом менять их на другие, опять «надводные», с дальностью пусть большей, но всё же маленькой, а потом опять менять, и опять не на супероружие?…

А как раз надо было! Америка - богатая, сильная, агрессивная - делала столько вооружения, сколько считала нужным. При всех успехах нашей индустриализации экономика СССР 1950-х годов не шла в сравнение с американской индустрией, которой война пошла только на пользу. А самое главное - они всё делали под прикрытием более чем достаточной стратегической авиационной группировки: к 1960 году в ней состояло 1515 бомбардировщиков, способных одновременно поднять более трех тысяч ядерных бомб и размещенных практически по всему свету! А у нас на тот момент было всего 48 полноценных «стратегов» Ту-95М, каждый из которых нес по две водородные бомбы. Надо себе еще представить, как эти 48 машин должны были добираться до своих целей через континенты и океаны, заполненные тысячами истребителей наземного и авианосного базирования. Даже пять комплексов условно-боевой МБР Р-7 были развернуты только к середине 1961 года.

Думаю, людям, отвечавшим тогда за обороноспособность Советского Союза, было отчего спешить, и в таких условиях приходилось строить и вводить в эксплуатацию буквально всё, что хоть в какой-то степени повышало наш боевой потенциал. А добирать качество предстояло позднее.

АТОМНЫЕ ПОДЛОДКИ

Задача создания атомного носителя для ракетного оружия оставалась, и по сложности она была сопоставима с любой из крупнейших программ той эпохи великих научно-технических свершений.

Научным руководителем проекта создания советского атомохода - проект 627 - был назначен академик А.П.Александров, бывший в то время заместителем И.В.Курчатова в Институте атомной энергии. Разработчики были поставлены в крайне сложные условия. Достаточно сказать, что реактор первой в мире Обнинской АЭС при мощности 30 МВт занимал объем 1500 кубометров, а в корабельном отсеке объемом 435 м3 надо было разместить два реактора мощностью по 70 МВт.

Решение о создании АПЛ было принято в 1952 году, но первую лодку удалось довести до эксплуатационного состояния только в декабре 1958-го. Первая советская атомная субмарина называлась К-3, а всемирная известность пришла к ней в 1962 году, когда она под именем «Ленинский комсомол» совершила поход к Северному полюсу, повторив достижение «Наутилуса» и даже превзойдя его – нашим подводникам удалось всплыть на полюсе.

И лодка, и ее силовая установка удались хорошо: даже при 80-процентном использовании мощности ЯЭУ энерговооруженность корабля была выше, чем у современных ей американских. Корпус же имел формы, ориентированные именно на длительное движение под водой. Вместе это дало кораблю существенное преимущество в подводных характеристиках перед «Наутилусом». К-3 достигала под водой скорости около 27 узлов и могла погружаться на 300 м (вспомним: американский первенец имел скорость подводного хода 23 узла и глубину погружения 210 м).

До 1964 года построили 13 таких кораблей, получивших в НАТО наименование «November». Они были вооружены торпедами, в том числе и Т-5 с ядерным зарядом, и, так же, как «Скипджеки» в США, стали в СССР первыми представителями класса многоцелевых АПЛ.

И так же, как «Скипджеки», послужили прототипом для первой серии советских ПЛАРБ - лодок проекта 658 («Hotel»).

Стремясь уменьшить технический риск и, конечно, торопясь оснастить ВМФ атомными ракетоносцами, советское руководство в 1956 году приняло решение разработать конструкцию ПЛАРБ на основе уже имеющегося задела. Поэтому проект 658 фактически представлял собой К-3 с врезанным в корпус ракетным отсеком для трех шахт комплекса Д-2, создание которого к тому времени уже близилось к завершению.

Конечно, базовый проект был существенно изменен, причем наряду с усовершенствованиями пришлось приносить и вынужденные жертвы. Была снижена шумность нескольких систем лодки, в реакторном отсеке устанавливалась автономная противопожарная система. Зато в обводах корпуса пришлось отказаться от «торпедной» формы и вернуться к «надводной» - это диктовалось жесткими требованиями по мореходности в надводном положении во время предстартовой подготовки ракет.

«Шестьсот пятьдесят восьмые» имели подводное водоизмещение 5300 т, рабочую глубину погружения 240 м и скорость под водой 23,8 узла при 80-процентной мощности реактора. То есть по скорости и глубине погружения они обошли своего американского конкурента. Специалисты отмечают, что у нас также обеспечивалась лучшая боевая живучесть. Проигрывали мы в первую очередь в характеристиках систем разведки подводной обстановки: отечественная гидроакустическая станция «Арктика» имела в режиме эхопеленгования (активном) дальность только 8 км, а в режиме шумопеленгования (пассивном) - 1 - 18 км. Хуже, чем у американцев, обстояло дело и со скрытностью - хотя часть лодок в процессе серийной постройки и получила впервые в мире шумопоглощающее покрытие, но оно оказалось недостаточно прочным и довольно скоро «осыпалось» с корпусов кораблей.

Очень несовершенным по сравнению с «Джорджем Вашингштоном» был комплекс вооружения лодок проекта 658. Сама жидкостная ракета была больше «Полариса» по габаритам, ее масса составляла 13,7 т. Были применены компоненты топлива, самовоспламеняющиеся при смешивании, и для снижения пожароопасности ракеты стояли в своих шахтах, заправленные только окислителем. Горючее находилось в отдельных цистернах вне прочного корпуса лодки и заливалось в ракету только в процессе предпусковой подготовки.

(Продолжение в следующем номере)