Автор: Александр Тюрин

КОНЕЦ КАККА-ДУ

Автор этой статьи — популярный писатель-фантаст, автор нескольких десятков романов и повестей. Но на сей раз перед нами вполне серьёзный текст на актуальную тему. А именно – почему и отчего умрёт современный капитализм.

Я не собираюсь рассматривать варианты вселенской катастрофы, типа падения астероида, смещения земной оси, таяния антарктических льдов и угасания Гольфстрима. Хотя уверен, что капитализм, как система, основанная на махровом эгоизме, покажет себя в этих случаях не лучшим образом. Я хочу рассмотреть лишь вариант спокойного гладкого роста капитализма, проходящего на его же условиях...

Капитализм, в принципе, устойчивая система. Например, городская капиталистическая культура Вавилонии протянула более двух тысяч лет. Аккадцы, амореи, касситы, хурриты, арамеи, халдеи; приходили и уходили этносы, переправляясь через Ефрат, но цивилизация существенно не менялась. В Вавилонии корни практически всего того, что есть в современном капиталистическом обществе. Кредит, ипотека, безналичные расчеты, оплата чеков и даже мультикультурность. Само слово «капитал» — это всего лишь латинский перевод вавилонского термина, который, скажем откровенно, звучал непрезентабельно, «какка-ду». Но вавилонский капитализм не обладал технологиями массового производства...

ИЗНАЧАЛЬНЫЙ КОД

Начнём, однако, с самого начала. Если копнуть достаточно глубоко, то всё материальное можно рассматривать как реализацию некоего кода. Будет ли в качестве источника совокупность законов и констант Природы или же Божественное Слово, в любом случае мы имеем в начале некую связанную осмысленную информационную модель, единую программу, которую я на программистский лад назову Кодом.

Реализация Кода в нашем мире, основными атрибутами которого являются пространство и время, приводит к тому, что этот Код затемняется, перестает восприниматься в едином формате, и является нам, наблюдателям, в виде множества материальных объектов. Но точно также и одна-единственная компьютерная программа, находящаяся в памяти компьютера, выводит на экран (или даже несколько экранов) множество графических объектов, по разному реагирующих на наши действия с клавиатуры и мыши.

И если бы изначального Кода не существовало, то наш мир, будучи даже и рожденным, прошествовал бы по пути энтропии в сторону термодинамической смерти, состояния с максимальной вероятностью. Всё, как завещал великий немецкий физик Клаузиус.

И в нашей человеческой жизни есть связная совокупность знаний, которую я также назову Кодом. Он пополнялся и пополняется бесчисленным количеством творцов, начиная от безымянных изобретателей колеса, упряжи и плуга, от первых волосатых художников, освоивших наскальную живопись, и первых композиторов, выводивших мелодии на дудочке, сделанной из берцовой кости, вплоть до всем известных изобретателей лазера, транзистора, до Кандинского и Шостаковича.

Код реализуется в бесчисленном множестве вещей и процессов. Благодаря этому уже порядка семи тысяч лет существует человеческая цивилизация, число наше беспрерывно множится, мы осваиваем и заселяем все новые пространства, проникаем во все новые измерения, а не скатываемся по пути энтропии в каменный век и не превращаемся в кучку троглодитов, гвоздящих друг друга дубинами по черепу, как того хотел бы другой немецкий ученый — Клаузевиц.

ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ПРИВАТИЗАЦИИ

Несмотря на то, что Код является единым ресурсом, создаваемый общими усилиями, на протяжении большей части истории мы видим некоторое человеческое меньшинство, которое упорно пытается присвоить хотя бы часть этого Кода, огородить ее и использовать в своих частных целях. Проделав эту операцию раз, приватизаторы и огораживатели повторяют ее снова и снова. И с каждым столетием их активность нарастает.

Конечно, присвоение чужого началось не с информации, а с вещей, которые, как я отметил выше, надо считать реализованным кодом или овеществленной информацией. Но чем дальше, тем роль Кода повышается, и его ценность в глазах огораживателей увеличивается. Уже в недалеком будущем ценность Кода превысит ценность вещей — автомобилей, самолетов, станков, судов и тэ дэ.

Однако и Код стали огораживать довольно давно, еще в докапиталистическом обществе. Например египетские и шумерские жрецы пользовались астрономическими знаниями тайно, выдавая научные результаты, как следствие божественного откровения. Впрочем, бритоголовые жрецы огораживали преимущественно то, что сами создали. Да и вообще эти «скинхеды» древности использовали тайные знания лишь для поддержания своего духовного авторитета, не более того.

Только капиталисты поставили всасывание общественных ресурсов на поток, используя этот вид вампиризма для укрепления своей власти над материальным миром.

Захват общественных ресурсов и получение от них ренты — вот мотор капитализма. Этот мотор работает на эгоизме и порождает все остальные формы розни, от социальной до национальной. До капитализма «отсталое» человечество не знало и не ведало, что такое национализм, расизм и фашизм.

ОТ ВАВИЛОНА И ДАЛЬШЕ

Капитализм поствавилонский, капитализм массового производства, есть открытая система, зацикленная на расширении. Расширением она спасается от роста энтропии и самопереваривания. Именно этот маниакальный экспансионизм делает капиталистов похожими на членов тоталитарных сект (да, кстати, из сект перешло в капиталисты немало маньяков: взять хотя бы английских пуритан, «круглоголовых»).

Наверное, символическим началом современного капитализма можно считать знаменитые «огораживания» и «сгон с земли» в Британии. До этого момента лорды по-своему любили крестьян, считая их опорой своего социального статуса, и материального благополучия. Но овцы (такие живые машины по производству шерсти на экспорт) «съели людей», то есть лишили их средств к существованию. А тех, что не съели, превратили в бродяг, воров, пиратов, толпой сыпанувших за моря и океаны, подальше от королевских виселиц. Одна только благонравная «королева-девственница» отправила на эшафот 90 тысяч из двух миллионов своих подданных...

Присвоить чужое, пометить как свое и идти дальше. Эта схема поведения, появившаяся вероятно еще у динозавров в Юрском периоде, у любого капиталиста является основным инстинктом. Ну, а девушки, а девушки потом...

Капитализм всегда расширялся, искал новые рынки для всё растущей массы произведенных товаров, искал точки на глобусе, где можно производить товары с минимальными издержками и максимальной прибылью. Нередко он натыкался на естественные ограничения в виде исчерпания ресурсов, к которым относятся и полезные ископаемые, и резервуары дешевой рабочей силы, и сами потребители. Потребители, их количество и качество, то есть желание потреблять — такой же ресурс, как и все остальные.

И все ограничения капитализм до сих пор успешно преодолевал — причем, как правило, за чужой счет.

Существует мнение, что капитализм предпочитает чисто экономическое принуждение. Напрасно. Не надо предписывать такое милое вегатарианство профессиональному тираннозавру. Например, когда еще собирались средства на проведение индустриализации и осуществлялся переход на товарное производство в сельском хозяйстве, чисто силовое мышление у капиталистов преобладало. Именно поэтому буржуазный гений Кромвель отправлял ирландцев «в ад или Коннаут»; джентльмены с ружьями прочесывали австралийский буш, отстреливая аборигенов как вредных животных; финансисты из вест-индской компании торговали неграми, с учетом большой убыли человеского товара; а коммерсанты ост-индской компании тащили всё, что плохо лежит, из дворцов махарадж, доводили до голодной смерти миллионы бенгальских ремесленников и погружали в наркотическую зависимость миллионы китайцев. Английская промышленная революция отнюдь не случайно совпала с ограблением Индии и опиумными войнами в Китае.

Капитализм шагал по планете, разбивая закрытые общества, выкорчевывая локальные культуры, уничтожая бесперспективных аборигенов, заставляя перспективных туземцев работать на него, вовлекая целину за целиной в хозяйственный оборот, вытравливая религиозные, социальные, сословные, моральные и прочие ограничения на рост капитала...

Капиталист юридически может быть связан со своими работниками трудовым договором. А может и не быть, тогда их соединяют отношения неэквивалентной купли-продажи. Ковер, который выткал пакистанский пацан, принес ему заработок в двадцать долларов, в то время фирма, продавшая этот товар североамериканскому потребителю заработает на этом еще тысячу долларов (естественно вычитая транспортные и складские расходы). То же самое, может относиться и к китайскому программисту, написавшему движок для компьютерной игры и получившему за это пару тысяч долларов, в то время как конечный продавец, тиражируя эту самую игру, способна отхватить прибыль еще на несколько миллионов. А тонна нефти, который добыл российский нефтяник, с помощью дряхлой нефтекачки времен двадцать шестого съезда, принесет ему от силы несколько центов; остальное осядет в карманах приватизаторов и западных банках, которые отмоют и возьмут в свой оборот валютную выручку, утаенную от российского государства...

Взаимоотношения между эксплуататором и эксплуатируемым как будто различны, а вот результат один и тот же. Синяя птица по имени «какка-ду» всегда поможет капиталисту присвоить прибавочную стоимость, созданную чужим трудом, чужим мозгом и чужими руками. Справедливости радости отмечу, что капиталист тоже может лично поучаствовать в созидательном процессе. Но это будет лишь единичный, пусть и квалифицированный, вклад в систему общественного труда.

Так или иначе, капитализм практически дошел до так называемой постиндустриальной или информационной фазы.

Если надо еще всерьез вкалывать, то это уже занятие для туземцев, проживающих за пределами капиталистических метрополий. Одни аборигены применяют самый минимум знаний, не больше, чем требует утренняя гимнастика: вставил, вынул, закрутил, завинтил. Другие аборигены, поумнее и в очках, ворошат пластами многолетнего образования. Но и те, и другие, находятся где-то в глубине информационно-технологической пирамиды, развернутой в пространстве и во времени. Стоимость рабочей силы составляет все меньшую часть от конечной стоимости продукта. Стоимость потребляемых материалов и износа «железа» существеннее, но тоже не слишком значительна. Все большую стоимость, в абсолютном и относительном значении, имеет Код.

А в перспективе ничто, кроме Кода, не будет иметь ценности.

Как часть Кода можно рассматривать и схемы по присваиванию Кода. Это лицензии и прочие способы «огораживания» технологической информации. К самой важной информации относятся секреты использования массовой психологии. С недавней времени потребитель узнает о том, что ему требуется не от самого себя, не от своего желудка или, предположим, гениталий, а от фирм-производителей. «Тебе — твое мнение» (Dir Deine Meinung), значится на рекламных щитах массового немецкого таблоида «Бильд». Лучше не придумаешь... Экономика удовлетворения естественных потребностей превращается в экономику разжигания низменных наклонностей. Большая часть продаваемого программного обеспречения относится к играм, подавляющая часть игрового софта ориентируется на рефлексы, которые нам достались в лучшем случае от рептилий. Догнать, убить, трахнуть... К Коду относятся и политтехнологии. Стадо потребителей надо не только приучить к постоянному «жеванию» вне зависимости от реальных потребностей, но и удовлетворить морально, имитируя всеобщее участие в принятии государственных решений. Нет, во время отправления «демократических процедур» не ожидайте дискуссий по поводу равного доступа к Коду и другим общественным ресурсам. Элита, владеющая Кодом, устроит замечательный цирк, будут клоуны, называемые «кандидатами в президенты», будут хорошо простимулированы все рефлексогенные зоны...

Разрастание Кода — в нынешнюю эпоху для капитала есть главный способ преодоления существующих ресурсных ограничений.

И вот где-то на этом пути в рыночную бесконечность на радость капиталу появляются нанотехнологии.

ТАМ, ЗА РЕКОЙ, В ТЕНИ ДЕРЕВЬЕВ

Это сладкое слово «нанотех» сегодня применяется по отношению к технологиям, которые манипулируют материей, программируют ее свойства и функции как минимум на молекулярном уровне.

Нетрудно предвидеть вопрос от публики. Ну, как тут может пострадать капитализм, если ведущие капиталистические страны и транснациональные корпорации сосредотачивают у себя исследования и разработки в этой области, энергично высасывая все подходящие интеллектуальные ресурсы из стран второго и третьего эшелона. (Та же российская элитная образовательная система бесплатно готовит мозги для американского нанотехнологического общества уже на протяжении последних 10-15 лет).

Вопрос на сто долларов. Придется покопаться в сущности нанотеха.

Нанотехнологии — это жемчужины современных знаний, тщательно защищенные от постороннего глаза и способные принести огромную прибыль.

Рассмотрим лишь несколько практических решений «ближнего прицела».

Углеродные нанотрубки, кремниевые нити, алмазные волокна и другие гибкие материалы с огромной прочностью на разрыв сделают возможными лифты на орбиту и висячие мосты через проливы и моря. С помощью диамантоидных нанопленок можно будет надувать в одночасье целые города. Растянутые на орбите пленочные зеркала-солетты будут собирать и направлять солнечную энергию в районы холодного климата (чтобы продлить, скажем, навигацию и увеличить сельскохозяйственный сезон).

Умная одежда будет снабжена бесчисленным количеством наноактуаторов и наносенсоров. Родственные «умной одежде» силовые тонкостенные экзоскелеты многократно увеличат возможности человека. Представьте дедулю, который застегнув молнию на своей «второй коже», мигом превращается в Клода Вам-Дама. Эта «вторая кожа» будет не только на два порядка увеличивать его дедовскую силу, но и давать необычайный диапазон чувствительности, например на электромагнитные поля (от рентгеновских лучей, скажем, «мурашки забегают»), спасать от агрессивной химии, радиации и прочих поражающих факторов.

Интеллектуальный дом, прошитый наноконвейерами и нанокомпьютерами, станет строить и ремонтировать сам себя, обеспечивать своих обитателей теплом и электричеством с помощью бесчисленных нанотрубчатых устройств, преобразующих энергию солнца, ветра и волн.

На небе мы увидим аэрозольные дисплеи размером с приличную тучу. Представьте надпись «Райское наслаждение» на половину небосвода. Телевизоры-пузыри, никогда не лопающиеся благодаря нанотехнологическим поверхностно-активным веществам (ПАВ), будут летать по комнатам и улицам. Программируемые ПАВ сделают возможными жидкие вещи. Сверхпроводящие наноразмерные транзисторы перенесут мощности мэйнфрейма в компьютер, размером с зубную пломбу. Отсутствие трения у шарикоподшипников превратит любой драндулет в болид. Мириады наносенсоров и наноботов будут охранять рубежи тела и квартиры, обладая распределенным интеллектом не ниже, чем у птичьей стаи или рыбьего косяка.

Из медицины и биологии стоит упомянуть искусственные молекулы-абзимы, соединяющие свойства антител и энзимов, способные адресно поражать раковые клетки (от смерти будет спасать одна-единственная таблетка). Патрульные наноустройства будут обнаруживать любые вредные факторы в тканях тела, информировать об этом мозг через нервные волокна и принимать немедленные меры по устранению вреда, включая отстрел бактерий, демонтаж грибков, глистов, больных клеток, чистку сосудов и т.д. Наномаркеры, прилипающие к больным клеткам, сделают болезни видимыми в оптическом диапазоне. Роботы-васкулоиды и респироциты, постоянно находящиеся в крови, будут поддерживать жизнедеятельность человека, даже в самой экстремальной ситуации (ранение, шок, кома и т.п.). Наноботы-энзимы будут проводить необходимые генные модификации в конкретных тканях и органах.

Не за горами и нанотехнологические чудеса биостазиса. За счет перекрестного связывания белка и замещения внутриклеточной воды можно будет консервировать замечательных людей, а в светлом будущем их расконсервацией займутся уже потомки. Станут доступными многовековые космические полеты и выживание в неблагоприятной среде некоторых планет.

Возможно на радость хирургам-трансплантологам и выращивание органов с заданным генотипом в живых-здравствующих существах без их последующего умерщвления — прямо в нанопленочной упаковке с имуннорегулирующими свойствами…

Впрочем открываются тут и новые возможности для мясников — точно такое выращивание упакованных мясопродуктов в живой скотине. Вырастил — срезал — съел — снова вырастил и так далее. На космических станциях — это самое то…

В не таком уж далеком будущем мы выходим на искусственные атомы (квантовые точки) и искусственную материю с невообразимым диапазоном программируемых свойств, включая мгновенную трансформацию из одного агрегатного или структурного состояния в другое...

Я намеренно упускаю из рассмотрения боевые нанотехнологии, в принципе они готовы уничтожить человечество с еще большей гарантией, чем ядерное оружие. Самые простые способы — истребление растительной биомассы или вмешательство в климатические процессы. И если не будет консенсуса о том, как это предотвратить, то так оно и случится...

И разве такие сокровища капиталисты выпустят из своих объятий? Нет и нет. Однако для них есть одна плохая новость. В какой-то прекрасный момент нанотехнологии выйдут из под контроля корпораций и правительств. Достигнув с помощью капитализма определенного уровня развития, нанотехнологии начинут гулять сами по себе.

Нанотехнологический код — это первый код, который невозможно удержать защитными системами, «огненными стенами», фильтрами и так далее.

Нанотехнологический код, в отличии от просто-технологического кода, существуют не только на бумаге или компьютерном диске, он реализуется не только в виде ограниченного числа материальных макрообъектов. Нанотехнологический Код овеществляется в бесчисленном множестве нанообъектов, способных к самокопированию.

Собственно, место его обитания — весь мир.

ОСВОБОЖДЕНИЕ КОДА

До-нанотехнологические технологии — это длинные цепочки и высокие пирамиды, в которых вовлечены десятки предприятий, тысячи машин и множество людей.

А вот нанотехнология может уместиться в наперсток, на острие иглы, в зубной пломбе, в жировом слое на животе у вашей бабушки. Достаточно один раз этой технологии пробиться через защиту и она станет достоянием всех. Более того, благодаря своим атрибутам (невидимость, самовоспроизводство) — она способна сделать себя неотъемлемой частью природного окружения и со временем даже заместить собой природу.

Давайте взглянем на несколько примеров из области развитой нанофабрикации.

Сухие технологии. Это нанофабрики, состоящие из каскадов наноконвейеров, способны производить механохимическим способом всё, что угодно, в том числе и самих себя.

Мокрые технологии. Выражаясь на классическом научном языке, это ультрадисперсные системы с жидкой дисперсионной средой. Для них не нужно ничего, кроме ближайшего мутного водоема, где будут резвиться наносерверы (зародыши вещей), нанорепликаторы, наноассемблеры, нанокомпьютеры, наносенсоры, наномаршрутизаторы. Эта система наиболее дешева, потому что для нее ничего собственно не понадобится, кроме «приручения» свободно плавающих наноустройств. Все эти резвящиеся наноустройства способны производить не только самих себя, но и вполне макроскопические объекты. На это потребуется не так уж много времени, учтем способность наноассемблеров агрегироваться для выполнения «грузоподъемных» операций. Так что, бросив как-то вечерком в пруд тонну лома черных и цветных металлов, где-то через месяц готовьтесь вытянуть из него свеженький БМВ.

К мокрым технологиям примыкают куда более затратные пылевые технологии: здесь дисперсионная среда — воздух, в котором рассеяны унифицированные наноустройства, соединяющиеся с помощью вандерваальсовых сил в любые макроустройства.

На третье у нас гибридные нанофабрики, которые сочетают сухие и мокрые технологии. Физически это — твердые эмульсии или пористые тела. Через канальцы, мембраны, поры такой фабрики будет протекать жидкость, содержащая строительные вещества. Из помоев на входе мы будем иметь большой ассортимент изделий на выходе, преимущественно в аморфном состоянии. Думаю, что это окажется одна из наиболее сильных ветвей нанофабрикации. Тем более, что со временем, в результате эволюции таких систем, мы получим квазиживые нанофабрики, которые будут целенаправленно поддерживать свое функционирование, защищать себя от неблагоприятных факторов, перемещаться в поисках новых источников энергии и питательно-строительных материалов. Ну, а размножаться (самовоспроизводиться) они без излишней скромности начнут с самого начала...

Нанофабрики будут потреблять солнечную и другую электромагнитную энергию, энергию расщепления мертвой органики, энергию ветра, волн, энергию бескислородного брожения и энергию окисления водорода, который сами же будут производить электролизом воды. В меню у них окажется песок, соли и оксиды, вода, атмосферный азот и углекислый газ. Они будут развиваться, конгломерироваться, соединяться в системы, в которых будут сочетаться микроскопические и макроскопические устройства (скажем, накопители общей информации, сервера, солнечные батареи и другие генераторы энергии).

Самое неподвижная в них будет та часть программного кода, что воспрещает наносить вред органике живой, то есть человеку. А для предотвращения флуктаций в этой сфере, предстоит выпустить на волю стаи дизассемблеров, которые будут проверять наноустройства на предмет опасного античеловеческого софта.

Ну, а что человек? Как «общественное животное» будет взаимодействовать с новыми технологиями? Человек будет делать то, что он любит больше всего. Он будет потреблять, только ему уже не понадобятся корпорации с их назойливой рекламой и просьбами заплатить по счетам.

Человек постепенно перейдет на натуральное хозяйство, где всё или почти всё что ему нужно, он будет создавать сам. Или вернее, всё для человека будет создаваться практически само, на нанофабриках и прочих сборщиках материи.

Человек, так сказать, будет жить за счет природы, только эта природа будет искусственного происхождения.

А натуральное хозяйство — это уже, извините, совсем другой общественный строй.

Так когда же нанотехнологии вышибут дух из-под капиталистического строя? Следя за нынешними графикам экспоненциального роста нанотеха, можно сказать, что примерно через поколение. Хотя и ближайшие двадцать пять лет не окажутся для капитализма спокойными.

Глобальный кризис начнется с растущего разрыва между богатыми слоями мирового населения, которые будут пользоваться благами нанотехнологии, увеличивая качество и продолжительность своей жизни (например, за счет нанодокторов, плавающих в крови) и массовкой, которая никакого доступа к нанотехнологиям иметь не будет, отчего жизнь их останется серой, беспонтовой и короткой.

Корпорации постараются защитить патентами весь объем потенциально прибыльных нанотехнологических знаний — так же, как они сегодня защищают серьезные лекарства, спокойно обрекая на смерть миллионы тяжело больных людей. Но на раскрытие нанотехнологий для urbis еt orbis будет постоянно работать три фактора.

Их нарастающая интеллектуальность, особенно с тех пор как появятся нанокомпьютеры для наносистем.

Их «невидимость». Попробуйте-ка поискать конкретную песчинку в Сахаре, а в случае с наноустройством это еще сложнее.

Их неуловимость. Нелегко поймать умную молекулу-интелллекулу, ударившуюся в бега. Ловить-то придется с электронным микроскопом наперевес.

Ну и нарастающая активность нанохакеров. Они каждый божий день будут находить новые точки уязвимости в защите нанотехнологий, которые и сами ломают эту защиту с другой стороны. Хакнутый нанотехнологический код станет со скоростью света распространяться по пиринговых сетям, превращаясь в обычный «опен-сорс»...

Появятся регионы, которые с помощью нанотехнологий будут выходить из системы глобального хозяйства и глобального разделения труда, столь выгодного крупному капиталу. С каждым днем число таких регионов, замкнувшихся на самодостаточное местное производство и местный обмен, и изрубивших зеленую валюту в капусту, будет расти и расти.

Капитализм расслышит колокол, который звонит по нему. Но вести военные операции сразу в десятках регионах — это не под силу даже самым великим и ужасным. Тем более, что с каждым днем будет таять и капиталистическая периферия, с которой он десятилетиями собирал дань. Побегут в разные стороны компрадоры, приватизаторы, чиновники-коррупционеры и прочая агентура мирового капитала.

Капитализм возможно и мог бы спастись, если бы после потери контроля над нанотехнологиями, просто спустился на уровень ниже, замкнувшись в своих исконних англосаксонских вотчинах. Но это психологически невозможно для капиталистов. Потеря конкурентоспособности и снижение нормы прибыли — это хуже смерти. Так что капиталисты будут с отчаянием обреченных метаться эскадрильями из одного конца земного шара в другой, истребляя хакеров и прочих врагов демократии. Но мощь капитализма будет уже подорвана исчезновением спроса на его продукцию. Захиреет без прибыли капитализм, утратит лоск и джентльменские повадки.

А тут и внешний толчок подоспеет, со стороны великой периферии, третьего мира, за счет которого всегда существовал капитализм. Беспощадный негритянский бунт, переход сетей под контроль латинамериканских революционеров, китайские боевые наноботы (на которых, однако, не написано, что они китайские), просачивающиеся через вентиляцию даже в наглухо забарикадировавшиеся Пентагон и штаб НОРАД.

В результате комбинированного давления изнутри и снаружи капитализм рассыпется, как рассыпались когда-то Вавилон и Рим...

Преобладание натурального хозяйства — это явный признак докапиталистической формации. Впрочем, нанотехнологическую формацию можно назвать и посткапиталистической. Так или иначе, очень многие общественные структуры нового мира станут напоминать старый добрый феодализм. Если точнее, феодализм ранний, до вассально-сеньориальной эпохи, когда основную часть населения составляют свободные общинники, крестьяне, которым не нужны города.

Сойдет на нет разделение труда, исчезнет разделение на производителей и потребителей, ведь основная часть населения будет универсальными работниками, сам произвел и сам потребил.

Деньги утратят роль всеобщего эквивалента, исчезнут финансовые потоки и банки. Единственное что останется — это натуральный обмен нанотехнологиями и продукцией нанофабрик.

Будут ремесленики-демиурги. Так же, как и их средневековые предшественники, они объединятся в гильдии и займутся творческой работой — такой, как тонкая настройка нанотехнологий. Будут информационные маги (напоминающие сегодняшних админов), которые будут отбивать атаки хакеров и сидеть на репозиториях, где сохранятся бесполезные информационные сокровища предшествующих эпох, миллионы строк вымершего кода.

Я даже не исключаю, что для значительной части крестьянского населения интеллектуальные наносистемы станут чем-то вроде сверхъестественных сил. А наиболее смышленые нанотехнологи постараются в этом случае сыграть роль колдунов и шаманов.

Будет и аристократия, куда ж без нее. Настоящие рыцари, доблестно защищающие нанокрестьян от кочевых орд, воровских шаек и разных отморозков, которые любят отнимать и грабить, вместо того, чтобы трудится самим. Естественно, что благородные рыцари будут получать от благодарного населения часть продукции с наноогородов...

При развитии местного самодостаточного производства естественно расцветут и местные культуры и локальные уклады жизни. Вместо пиджин-инглиша люди снова начнут говорить на местных языках, вместо MTVишного мемеканья люди начнут петь сочиненные дома песни, взамен рекламных слоганов снова потекут стихи, и даже эпос возродится, вместо «гарри-поттеров» с их миллиардным тиражом будет написано миллиард разных книжек, а вместо голливудских штамповок, лезущих в каждый дом, из каждого дома будет исходить свое кино. На место секс-туристов придут отцы семейств. На смену автомобилям явятся детишки. На смену унификации общественного сознании и глобальному промыванию мозгов придет плюрализм — ведь унификаторов давно пошлют на...

Итак, да здравствует (нано)феодализм, светлое будущее всего человечества!