Автор: Георгий Элевтеров

СТАЛИНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ СВЕРХУ

(начало)

Троцкисты считали НЭП временным отступлением. Бухарин, ссылаясь на Ленина, предложил формулу: союз рабочего класса и крестьянства. Это, как утверждает Стивен Коэн — американский исследователь жизни и интеллектуального наследия Бухарина, была формула построения социализма в отдельно взятой стране. Коэн также считает, что авторство этой формулы можно смело приписать Ленину.

Бухарин, между прочим, указал тогда еще на одну формулу, ныне забытую: сущностью капитализма является «капиталистическая собственность», а не рыночные отношения. Еще конкретнее и яснее высказал крайне правую позицию в большевизме, идеально уместную в нынешних условиях, Сокольников.

«Морган и Стиннес — писал Сокольников — фактически являются, один в Америке, другой в Германии, экономическими диктаторами. Им подчинены прямо или косвенно, все банки, железные дороги, заводы и копи. Но это нисколько не значит, что они непосредственно и целиком владеют всем этим добром. Ничуть не бывало! Они действительно владеют лишь небольшой частью работающего в этих областях капитала; они владеют, выражаясь стратегическим языком, не всей территорией, а только «ключами» к ней, они занимают «командующие высоты» и обеспечивают себе путем хитроумной организации финансирования и пр. полный «контроль». Эта техника завоевания экономической власти выработана магнатами монополистического капитала в ожесточенной групповой борьбе. В руках рабочей государственной власти организационные изобретения хитроумных Одиссеев капитализма превращаются в орудия борьбы за сохранение экономической гегемонии за пролетариатом. Захват позиций, обеспечивающих фактическую монополию (хотя бы даже официально не провозглашенную) фактическую руководящую роль, решает дело. Нагрузка пролетарского государства буржуазной собственностью есть нагрузка балластом, которая мешает правильной работе руля».

Между прочим, такая крайне правая большевистская концепция была подхвачена или заново открыта выдающимся американским экономистом Кеннетом Гелбрейтом в его разработке принципов конвергенции социализма и капитализма, постиндустриального общества и общества изобилия. Это солидное подтверждение, если учесть, что Гелбрейт не просто теоретик, а практический экономист, помогавший Рузвельту вывести США из великого кризиса. Во время гайдаровских бесчинств наших реформаторов он заклинал этих так называемых министров: «Только не трогайте Госплан!». Но наших реформаторов тогда не интересовала здоровая российская экономика. Их задачей было сделать процесс крушения необратимым.

Сокольников со своей концепцией не выступал. Он только сформулировал ее в известной работе «Новая финансовая политика». Его практическая деятельность на посту наркома финансов во время НЭПа была результативна и отмечена знаменитой денежной реформой, в результате которой появился советский червонец — одна из самых твердых валют того времени.

Троцкисты боролись с реформой Сокольникова и с концепцией Бухарина. И в этой борьбе выдающийся теоретик Бухарин оказался не на высоте. Стивен Коэн был вынужден признать, что многолетняя борьба его героя с Преображенским была Бухариным проиграна. Преображенский доказывал, что НЭП давал поразительные результаты до тех пор, пока длился период восстановления, пока вводились в строй остановленные предприятия и разрушенные производства. Тогда задача решалась с небольшими капиталовложениями с использованием имеющейся документации. Но как только этот этап был пройден, и потребовалась новая документация и строительство новых предприятий, возник жестокий вопрос об источниках финансирования. Преображенский ответил прямо: индустриализация должна финансироваться за счет сельхозпроизводителя. Бухарин назвал такое решение военно-феодальной эксплуатацией крестьянства. В шуме дискуссий эта демагогия сходила Бухарину с рук, пока ее мишенью была концепция оппозиции. При серьезном прагматичном рассмотрении она обнаруживала отсутствие жизненной концепции и политическую инфантильность Бухарина, которая не была секретом для партийных верхов. От него ждали ответа по существу и дождались: надо двигаться вперед, не торопясь, т.е. отложить решение вопроса «на потом». И это тогда, когда вся Европа, Америка и Япония уже делили в планах своих генеральных штабов территорию нашей страны.

И хотя Сталин предоставил Бухарину возможность отстоять роль главного теоретика партии, Бухарин не смог отстоять свою правоту, даже в борьбе с Преображенским. Вот в изложении Коэна одна из причин, по которой Сталин больше не мог придерживаться политической линии, отстаиваемой Бухариным.

«Критика левых была явно обоснована по ряду важных аспектов. Бухарин разработал долгосрочную программу, исходя из краткосрочных успехов промышленности. Ослепленный «бурным экономическим ростом» 1923 -1926гг, когда выпуск промышленной продукции увеличился в один год на 60%, а в следующий на 40%, он рассчитывал на «огромные перспективы развертывания промышленности». То, что его стратегия подразумевала скорее восстановление существующего оборудования, чем создание нового, было очевидным: «Все искусство экономической политики состоит в том, чтобы заставить задвигаться («мобилизовать») факторы производства, которые лежат под спудом, «мертвым капиталом». Хотя 75% «мертвого капитала» промышленности «задвигалось» уже в 1925г., до марта 1926г. Бухарин еще не высказал публичного беспокойства насчет изыскания «добавочного капитала». Он, по существу не высказывался по поводу умеренного товарного голода в 1925г. вплоть до февраля 1926г., когда он отмахнулся от происходящего, назвав его всего-навсего «спазмом нашего хозяйственного развития». Его нежелание взглянуть в лицо необходимости коренного и незамедлительного развития промышленности обнаружилось также косвенным образом».

Видя с полной очевидностью, что его союзники — правые не могут конструктивно ответить на простые и ясные доводы Преображенского, доводы, которые помимо Преображенского выдвигала внешнеполитическая и внутриполитическая обстановка, Сталин приступил к разработке собственной концепции, взяв за основу соображения Преображенского. Но это отнюдь не было ни изменой ленинизму, ни переходом на позиции троцкизма.

Концепция Троцкого была концепцией завоевания мира революцией, концепцией перманентной мировой революционной войны, с принесением России в жертву этой дерзкой и для того времени незрелой цели. Не могла такая концепция не вызвать неприятия у Сталина, который помнил секретный меморандум Троцкого о походе в Индию.

Сталин не стремился к завоевательной революционной войне, но видел, что оборонительной войны не миновать. Он не мог рисковать Россией. Сроки создания необходимой военной промышленности, вытекающие из концепции Бухарина, не удовлетворяли. Оставлять страну безоружной в тех геополитических условиях было смертельно опасно.

Сталин понимал, что в отличие от Преображенского и Бухарина ему предстоит не рассуждать, а действовать со всей исторической ответственностью за результат. Он предпочел процесс индустриализации сельскохозяйственного производства и высвобождения рабочих рук сделать управляемым в рамках управления всеми народнохозяйственными процессами.

Коллективизация и индустриализация, за которые проклинают Сталина, были связаны с муками, но это были родовые муки становления в России современной социально-экономической системы.

КРЕСТЬЯНСКИЙ ВОПРОС

Мы уже как-то приводили слова Эдуарда Кара, который объясняет: «Приемлемого решения аграрной проблемы в России не могло быть без повышения ужасающе низкой производительности труда; эта дилемма будет мучить большевиков много лет спустя, а ее нельзя разрешить без введения современных машин и технологии, что в свою очередь невозможно на основании индивидуальных крестьянских наделов».

Сталин осуществлял хирургическую роль в этом освобождении от бремени остатков общинного землепользования и крепостного права, остатков, тормозивших переход России в разряд экономически развитых государств. Но главная интеллектуальная заслуга Сталина — в осуществлении перехода от концепции к проекту с последующей реализацией этого проекта.

Приступая к этому повороту в своей политике, Сталин, как всегда, тщательно подготовился. У него было большинство в партии, в ЦК и в Политбюро. В его руках, после разгрома Бухарина, были все средства массовой информации. Ему подчинялась госбезопасность. Во главе вооруженных сил стоял преданный ему Ворошилов, заместителем которого был «специалист» по подавлению крестьянских восстаний Тухачевский.

Генсек хорошо знал, на что идет.

То, что пишется последние 50 лет о коллективизации, мягко говоря, неправда.

Крестьянину вообще, и русскому в том числе, свойственно жаловаться и прибедняться. Это его самозащита. Не то позавидуют, подожгут, разорят. Мы уже говорили о двойственной роли русского крестьянства — революционной по отношению к белым и контрреволюционной по отношению к красным. Но надо еще отметить, что многочисленные рассказы о поголовно голодающем крестьянстве в целом не соответствуют действительности. Пять миллиардов пудов хлеба — это устойчивое (с временными спадами) производство зерна в России с дореволюционных времен вплоть до коллективизации. До революции 20 — 30% этого зерна уходило на рынок в качестве товарного хлеба. Во время гражданской войны Россия потеряла внешний рынок. Все, что забирали у крестьян, шло только армии и в голодающие города. Следовательно, в деревне оставалось зерно, а это хлеб, яйца, мясо. Деревня в целом не голодала. Голодали бедняки в неурожайные годы. Но если до революции на бедняков и середняков приходилось 2.5 млрд. пудов производства зерна, то в 1927 году на их долю приходилось 4.5 млрд. пудов (при этом они были освобождены от тяжелой арендной платы за землю). А это значит, что революция дала крестьянству очень много.

Но шла война, и шла мобилизация, и часть крестьянской молодежи воевала, а часть уклонялась от мобилизации. Уклонившиеся прятались в лесах и сбивались в банды, которых тогда называли «зелеными». Часть крестьянской вооруженной массы в составе белых, зеленых и даже красных формирований, вступая в города и села, участвовала в грабежах, добывая себе не только еду и одежду, но и золото, которого лишались его прежние владельцы — городские жители. С теми, кто эмигрировал, эти ценности утекали из России, усиливая фактор ее обнищания. А тем, кто возвращался с награбленными ценностями в деревню, они позволяли купить скот, инвентарь и жить зажиточно, вернувшись к земледелию.

Не всегда кулачество формировалось за счет крестьянской смекалки и трудолюбия, как нам внушают противники коллективизации. Как это у нас сегодня, так и в российской деревне 20-х годов, богатые люди частенько имели бандитское прошлое. Не зависть, а справедливость требует внимательнее относиться к происхождению богатства.

Кто-кто, а Сталин все это знал во всех подробностях. В Гражданскую половина скудной доли урожая шла в города по продразверстке. Вторая половина шла через натуральный неэквивалентный обмен, который разорял горожан.

«За хлеб, за овес, за картошку — писал ни кто иной, как «крестьянский поэт» Сергей Есенин — мужик залучил граммофон. Слюнявя козлиную ножку, танго себе слушает он. Сжимая от прибыли руки, ругаясь на всякий налог, он мыслит до дури о штуке, катающейся между ног... Фефела, кормилец, касатик, владелец землей и скотом, за пару измызганных катек он даст себя высечь кнутом». Он даже не стяжатель, этот русский крестьянин. Он большой ребенок, дикарь в определенных ситуациях, если почитать Сейфулину, Бунина, Шолохова, Гуля — такой же, как французский крестьянин в бальзаковских «Шуанах» за 100 лет до него.

Интересы этого «ласкового зверя» пришли в столкновение с интересами народа, с интересами его собственных детей, которым в исторической перспективе грозило порабощение и истребление со стороны внешних врагов. Не победив этого зверя, затаившегося в темных глубинах нашего народа, было невозможно спасти его от надвигающейся гибели.

Ленин это предвидел, и за 25 лет до описываемых событий формулировал задачу: «Мы поддерживаем крестьянское движение, поскольку оно является революционно-демократическим. Мы готовимся (сейчас же, немедленно готовимся) к борьбе с ним, поскольку оно выступит как реакционное противопролетарское».

Все ясно. Давно все ясно. Но кто, кто пойдет на этот шаг, на войну со своим собственным несчастным народом во имя его же спасения?

Только Сталин, со своей железной волей и стальной решимостью. Такой готов ответить своей жизнью за провал и не пойдет на попятный.

Так партия вверила судьбу России Сталину.

Начался самый грандиозный и ужасный этап русской революции. У крестьянина отняли землю.

Русский народ перенес это во имя своего будущего и убедился в правоте вождя в годы победоносной войны и последующих свершений. Но как раз в тот момент, когда народ создал для себя все необходимое для процветания и достойной жизни, все его достижения у него похитили нынешние «реформаторы». Так народ лишили его будущего.

С капитализмом в деревне было покончено в течение нескольких лет. Троцкий очень надеялся, что для этих мероприятий его вызовут из Алма-Аты. Но вместо этого он был изгнан из страны. А Сталин сначала внес разброд в ряды троцкистов, а потом использовал их для этой черной работы втемную. Их даже пришлось урезонивать статьей «Головокружение от успехов».

Коллективизация и политика раскулачивания проводились как крупномасштабная военно-политическая операция. На местах этой операцией руководили тройки (секретарь местной партийной организации, председатель местного совета и глава ОГПУ). Для поддержки сельских коммунистов было мобилизовано 25 тысяч городских коммунистов. После короткого обучения они были направлены на места. Весной 1930 года было мобилизовано 72 тысячи рабочих — партийцев, а 50 тысяч солдат и младших офицеров прошли специальное обучение для подготовки к коллективизации.

Коллективизация изменила устои жизни 125-ти миллионного сельского населения. Вместо 2,5 млн. крестьянских дворов теперь функционировало 250 тысяч колхозов.

Что касается голода тридцатых годов на Украине и в Казахстане, который подается как «сталинское преступление», то надо вспомнить, что еще более страшный голод был из-за неурожая 1921г. Голод каждые 10 лет всегда был проклятием крестьянской России до тех пор, пока ответственность за людей и их защиту от голода не взяло на себя советское государство. Так что и в этой клевете тоже все поставлено с ног на голову.

Для обеспечения урожая 1934 года правительство выделило семенную ссуду, в том числе 325 тысяч тонн для Украины. В апреле 1933 года на Украину был послан Микоян, где он распорядился выделить продовольственные резервы армии для крестьян. Была организована помощь украинским колхозам в посевной силами студентов и армии. С виновными строго разбирались. Руководитель украинской партийной организации Косиор получил от Сталина серьезное предупреждение: «В последний раз напоминаю вам, что любое повторение ошибок прошлого года заставит Центральный Комитет принять еще более решительные меры...»

Удивительно ли, что этот самый Косиор был причастен к фальшивке о «Сталине — провокаторе, связанном с охранкой», на основании которой Тухачевский должен был 1 мая 1937 года арестовать и расстрелять Сталина? Всем хороша была необъятная власть партийных олигархов. Живи и властвуй над терроризированным народом. Да вот усатый дядька в Кремле спокойно жить не давал. Во все влезал и все время требовал. А что он такого требовал? Честно и добросовестно служить своей стране, своему народу, делить его тяготы на пути к достижению великих целей.

Партийный контроль и ОГПУ — эти два рычага революционной диктатуры должны были создавать во всех ячейках общества атмосферу железной дисциплины и беспрецедентной ответственности за порученное дело. Но, тем не менее, издержки коллективизации должны были возмущать Сталина не меньше нашего.

Наши историки и журналисты не нашли ничего лучшего, как возложить вину на самого Сталина.

Думается, что Сталин сделал то же самое и обвинил в первую очередь себя самого, следуя хорошо ему известной логике равновесия полномочий и ответственности. Он был совестливый человек, и, неспроста часто спрашивал свою дочь: «Живу ли я по средствам?». Ничтожные не ведают тех мук совести, которыми терзаются великие. Вот как ответил на вопрос о Сталине Серго Кавтарадзе, бывший соратник, а затем противник Сталина, осужденный по делу Мдивани, Думбадзе, братьев Окуджава (дяди и отца ныне покойного барда): «Когда мы познакомились с ним, на нем был ободранный пиджак уличного разносчика и разбитые сапоги. Многодневная щетина на лице и глаза фанатика. Но смешон он никогда не был. Мы работали в одной организации. Я знавал много революционеров, но такого одержимого делом, неприхотливого, бесчувственного ко всему, что касалось лично его — еды, развлечений — не встречал». Это было сказано уже после смерти и развенчания Сталина, а, следовательно, сказано без принуждения.

СТАЛИН КАК РУССКИЙ ПАТРИОТ

Тот же Кавтарадзе на вопрос об Орджоникидзе коротко ответил: «русский колонизатор».

Он сам объяснил, таким образом, почему пострадал он и другие грузинские большевики в столкновении со Сталиным и Орджоникидзе. Все они были людьми бескорыстными и глубоко принципиальными, но их принципы пришли в беспощадное столкновение.

Интернационализм Сталина отличался от интернационализма Троцкого. Троцкий был интернационалистом-космополитом. Сталин был интернационалистом-патриотом. Таким же был Ленин. Таким и не таким. Он не испытывал той лютой ненависти к каждому, кто подозревался в причастности к малейшему пренебрежению интересами России. Ленин удовлетворялся недоверием, порой далеко запрятанным недоверием. Сознавая свою ответственность за издержки коллективизации и жестокости, имевшие место при раскулачивании, Сталин знал, что в пределах его вины и ответственности есть виновные и недобросовестные исполнители. Его не устраивали кондиции партии и НКВД. Ему предстояло изменить эти кондиции в процессе того самого «сталинского террора», который был продолжением социально-экономической революции сверху, ее завершающим политическим этапом.

Народ не мог помышлять о выражении недовольства, т.к. он был под полным контролем и под полной опекой. Обиды, чинимые представителями власти людям труда, строго наказывались. Никогда раньше о людях и их детях государство не проявляло такой заботы, как в годы Советской власти. Пионерлагеря, детские сады, библиотеки, кружки стали массовым явлением. «В буднях великих строек» поднималась новая, невиданная миром страна — «страна героев, страна мечтателей, страна ученых». Скоро ей будет суждено стать спасительницей человечества и обладательницей невиданного в истории триумфа.

Оппозиция зрела там, где имелся шанс завладеть положением, где риск нелегальной деятельности был оправдан, а именно: в партии, в армии, в НКВД. Но такая оппозиция уже мало отличалась от подрывной деятельности против революционной диктатуры со всеми вытекающими последствиями. Уже в процессе коллективизации, как отмечено выше, Сталин ощутил скрытое сопротивление своей политике внутри самой партии. С одной стороны, правые обвиняли его за коллективизацию как эксплуататора русского крестьянства, не видя нарастающей военной опасности. С другой стороны, левые исполнители коллективизации с неоправданной жестокостью вели борьбу с кулачеством, доводя ее до актов гражданской войны, что глубоко возмущало Сталина.

Успех мятежа Тухачевского, вокруг подготовки которого, как мы это пониманием, и объединились усилия оппозиционеров всех мастей, привел бы к расчленению страны, к отсечению от нее Украины, Белоруссии и Дальнего Востока. Заговорщики в этом случае поделили бы между собой роль марионеток и сатрапов, как многие из нынешних глав так называемых суверенных республик. Так стоит ли удивляться, что тогда в 1936-38 годах. народ поддержал Сталина и приветствовал его расправы над оппозицией. Нам эти кадры хроники сейчас регулярно показывают, то ли в качестве обвинения Сталину, то ли в качестве обвинения народу, который в отличие от доминирующих в наших нынешних СМИ журналистов исходил из собственных чувств и ощущений, а не из чужой озлобленности по отношению к «этой стране». Старый революционер, а затем эмигрант, не принявший Октябрьскую революцию, Владимир Львович Бурцев, писал во время процессов 1936-38гг: «Все радовались, что, наконец — то казнены эти палачи, и были счастливы, что могут, открыто, на площадях и на собраниях кричать анафему казненным, о которых они до сих пор принуждены были молчать. Мы с полным правом можем сказать в защиту Сталина, что в бывших троцкистско-зиновьевских-бухаринских процессах он не проявил никакого особенного зверства, какого все большевики, в том числе и сами ныне казненные Зиновьев, Бухарин, Пятаков не делали раньше — все время после 1917 года со своими врагами — небольшевиками».

Сейчас стали известны свидетельства, ранее нам неизвестные, в частности свидетельство американского посла Девиса о том, что сталинские процессы, которые западной печатью всегда подавались как фальсифицированные, таковыми не были. Да и последовательное рассмотрение событий тех лет показывает, что вполне логично предположить, что оппозиция не смирилась со сталинской диктатурой и попытка государственного переворота была неизбежна. Но, тем не менее, при чистках таких масштабах пострадало множество невинных людей. И вопросы морально-психологического плана остаются. Здесь уместно вспомнить поучение Плутарха: «Прибегать к железу без крайней на то необходимости не подобает ни врачу, ни государственному мужу. Это свидетельствует об их невежестве. А в последнем случае к нему следует добавить несправедливость и жестокость».

Чтобы правильно оценить сказанное Плутархом, рассмотрим вопрос не с позиций Сталина, а с позиций правителя-банкрота, например Горбачева. Как можно было не прибегать к железу, когда стране, служить которой присягал этот горе-президент, грозило расчленение, разруха и разграбление? Какая еще ему нужна была для этого крайняя необходимость?

Поэтому мы остаемся при мнении, что в политике Сталина имела место та самая крайняя необходимость, и не было невежества в его государственной воле. Тем не менее, методы Сталина в той революции сверху, выведенные из его революционного опыта, у многих естественно вызывают ужас.

Вот высказывание О.А. Платонова, человека целиком и полностью одобряющего репрессии 1936-38 годов, из его книги «Тайная история России».

«К 30-м годам каждый профессиональный революционер и деятель революции 1917-1920 гг. оброс кланом связанных с ним лиц, обязанных ему карьерой, различными благами и поддержкой. При нем складывался своего рода двор жен, родственников, соратников, друзей, коллег, разных знакомых и просто челяди, приживалов и приживалок... Убирая того или иного деятеля, мало было расстрелять его самого, следовало заставить замолчать весь его клан. Для этого не нужно искать настоящей вины представителей этого клана, ибо вина их в самой принадлежности к нему... В борьбе с врагами Сталин не пощадил и целый клан старых большевиков Сванидзе-Аллилуевых, связанных с ним родственными отношениями».

Очевидно, что Сталин перешел черту «по ту сторону добра и зла», когда доводил дело Ленина до определенной точки отсчета. Он создавал новую Россию, страну героев, страну безграничного энтузиазма и веры в свою судьбу.

Остатки опустошенной и разложившейся элиты ему в этой стране были помехой. Его можно осуждать, но отмахиваться от его уникального и результативного опыта нельзя.

Мы не будем здесь вспоминать о свершениях сталинских пятилеток, создавших экономический фундамент советской сверхдержавы. Могущество той советской страны доказано победоносной войной, не имевшей и не имеющей до сих пор не только прецедента, но и современного аналога подобной государственной доблести. Единственным аналогом нашей Великой Отечественной войне в истории была римская война с Ганнибалом, в которой Рим потерял половину своего населения, но ни разу не помыслил о признании своего поражения. То был Рим, которого его бедность и республиканское правление привели к недосягаемому величию, а богатство олигархов и переход к империи медленно, но верно привели к позору и ничтожеству.

Наш путь в противоположном направлении: от самодержавной формы правления к республиканской, пусть даже временами тоталитарной («сплав народа и государства»), но республиканской, от позора власти олигархов к тому единственно достойному богатству, коим является доблесть и единство нации.

Это именно тот путь, который открыл перед нашей страной Ленин, незадолго до смерти говоривший: «Сотни лет государства строились по буржуазному типу, и впервые найдена форма государства не буржуазного. Может быть, наш аппарат и плох, но говорят, что первая паровая машина, которая была изобретена, была тоже плоха, и даже неизвестно — работала ли она. Но не в том дело, а в том. что изобретение было сделано и государство пролетарского типа создано..». Ленин объясняет, что счастье людям может принести только то государство, которое утверждает и углубляет принципы национального равенства и социальной справедливости, которое, проходя через свои неизбежные этапы развития, стремится к подлинной народной демократии.

Каковы бы не были недостатки сталинской диктатуры, это было государство, следовавшее по этому пути. И оно было прогрессивно не только по сравнению с царской империей, но и по сравнению с диктатурой большевистской олигархии. А в его тоталитарности нет его вины.

Поясним эту мысль высказыванием, приведенным в книге «Тайная жизнь Сталина» Б.С. Илизаровым. «С тотальностью, с тоталитаризмом, т.е. с поголовной мобилизацией всех членов социума, мы встречаемся в истории каждый раз, как только та или иная человеческая общность оказывается в экстремальных условиях. И часто именно высочайшая степень государственной мобилизации спасает ее от неизбежной гибели. Поэтому есть все основания говорить, что тоталитаризм — это крайняя форма всеобщей мобилизации в условиях, когда ставится под сомнение само существование государства и социума. Такая всеобщая мобилизация... — не столь уж редкое явление в истории человечества».

Фальсификация истории СССР огульным сведением этой истории к тоталитаризму, хотя любому должно быть понятно, что крайняя форма мобилизации была нам необходима для спасения своей страны, Европы и всего мира, — это один из комплексов неполноценности, который пытаются нам привить. Это делают те самые силы, которые во время нашей борьбы с нацизмом либо капитулировали, либо прятались за наши спины. Сегодня они хотят спокойно эксплуатировать весь мир, фарисействуя при этом про демократию, права человека и общечеловеческие ценности.

И больше всего распинается по этим вопросам пресса страны, истребившей коренное население материка, на котором она комфортно расположилась, страны, которая еще на нашем веку линчевала темнокожих жителей и держала их в унижении и дискриминации.

Эта страна ведет себя в международных отношениях, как наглый и циничный агрессор, и именно она является сегодня главной угрозой для человечества. Когда наша собственная продажная пресса вещает, что «им от нас ничего не нужно», это ложь. Им нужны богатства наших недр, как была нужна нефть Ирака. Об этом говорят хищнические, несправедливые контракты по Сахалинской нефти. Правят этой страной тайные и враждебные человечеству силы. Страна Ленина и Сталина им страшна до сих пор своей правдой, и они стремятся ее добить. Но у нас нет другой страны, и мы хотим жить в соответствии со своей правдой и своими идеалами.

Человечество, каждый народ которого точно так же не хочет жить по чужой указке, будет с нами и на нашей стороне. Нам не нужен тоталитаризм как форма мирного существования. Но нас постоянно теснят, а это означает угрозу национальной безопасности. Поэтому нам нужна готовность к всеобщей мобилизации в час, когда отечеству может угрожать опасность извне или изнутри. И у нас есть детальный опыт на этот случай — опыт Ленина и Сталина. Отказаться от этого опыта и этого пути — означает подчиниться чужой воле. Печальная перспектива, спустя 60 лет после нашей победы.