Автор: Александр Алексеев

ФРАНЦУЗСКИЙ ДЖИХАД

Конец октября и начало ноября ознаменовались двумя важными событиями. Во Франции начались и до сих пор не угасли до конца массовые беспорядки иммигрантов, а в России — впервые громко и конструктивно заявили о себе люди, которые не хотели бы, чтобы подобное повторилось в нашей стране. И если французские погромы не сходят с полос газет и с телеэкранов, то обсуждение второго события, не менее ожесточенное, до сих пор идет преимущественно «под ковром».

События начали разворачиваться 27 октября, когда в парижском пригороде Клиши-су-Буа пропали два арабских подростка, якобы убегавших от полиции после неудачной попытки воровства стройматериалов. В этот же день они были найдены в здании трансформаторной подстанции, куда они спрятались и где были убиты током высокого напряжения. Сразу же после обнаружения тел сотни и тысячи иммигрантов вышли на улицы, обвиняя в гибели подростков полицию.

Здесь сразу стоит отметить, что предлог «гибель двух мусульманских подростков» становится уже шаблонным — если кто забыл, с этого же начались и события в Косово, приведшие к насильственному изгнанию и убийствам сотен тысяч сербов, а отнюдь не мусульман. Видимо, у французских арабов оказалось туговато с воображением, тем более, что те двое подростков свою роль сыграли «на ура», позволив беспрепятственно изгнать и вырезать в сотни тысяч раз больше сербов.

Какого черта этим двоим арабским подросткам, по имени Зияд и Бану, понадобилось в трансформаторной подстанции — непонятно. Да, спасаться от полиции можно самыми разными способами, но, во-первых, невиновный обычно вообще не пытается спасаться бегством, а во-вторых, даже если такое вдруг случилось, трансформаторная подстанция — далеко не самое лучшее место для этого. Западные подстанции вообще не слишком похожи на наши трансформаторные будки — там все построено гораздо менее капитально, гораздо теснее и гораздо опаснее, в расчете на то, что ни какие-нибудь котята, ни ловящие их дети с подростками туда не забегут, ибо им там совершенно нечего делать. Эти двое забежали. Надписи типа «Не влезай — убьет!», которые там, как и у нас, обычно имеются, наверное, проигнорировали по незнанию грамоты или «по нахалке».

А может быть, Зияд и Бану просто пали смертью храбрых в банальной уличной поножовщине, и лишь после этого их тела, чтобы «не пропадать добру», были брошены в трансформаторную подстанцию на оголенные высоковольтные контакты и сделались в этом качестве «знаменем борьбы». Такая примитивная хитрость была бы вполне в духе мусульманских иммигрантов.

ПОЖАР И КАК ЕГО ТУШИТЬ

Изначально вроде бы планировалась обычная манифестация протеста. Но вышла «манифестация по-палестински». То есть с палками, камнями, бутылками зажигательной смеси, баррикадами и так далее. Закаленные израильские полицейские к этому уже давно привычны и принимают адекватные меры — например, стреляют не резиновыми, а пластиковыми пулями. А французским полицейским такой накал страстей пока еще в диковинку — все безумства местных и приезжих антиглобалистов, с которыми европейские стражи порядка до сих пор сталкивались, не стоят и одной минуты уличного общения с арабами и неграми.

Вообще временами становится очень радостно от осознания того простого факта, что у нас в стране все-таки есть люди, которые адекватны обстановке не меньше, чем израильтяне. Рамзан Кадыров без всяких околичностей заявил, что экстремистов, начавших такие беспорядки, надо расстреливать на месте или, в крайнем случае, сажать на всю жизнь без права помилования. Это — не обыкновенная чеченская жестокость, как взахлеб принялись комментировать «демократы», а как раз абсолютно правомерный и эффективный образ действий. В любом случае, это лучше, чем задерживать погромщиков и тут же отпускать их «за недостатком доказательств» или по несовершеннолетию.

Ведь всего каких-нибудь сто — сто пятьдесят лет назад и сами европейцы были не менее адекватны, нежели Рамзан Кадыров. К сожалению всех прекраснодушных печальников за «права человека», в жизни каждого государства бывают моменты, угрожающие его существованию как такового. И в такие моменты нужно действовать не просто быстро и решительно, но, увы, еще и жестоко. Вот несколько примеров из новейшей европейской истории.

1848 год, разгром Июльского восстания. Национальные гвардейцы, производящие «зачистку» рабочих кварталов Парижа, действуют четко и сурово — расстреливают всех жителей со следами пороха на руках или просто носящих рабочую одежду (!). Расстреливают вместе с семьями, без скидок на совершеннолетие и прочие правозащитные условности (кто не верит — пусть посмотрит хотя бы на созданную «по горячим следам» в аналогичной обстановке за 14 лет до этого картину Домье «Улица Транснонен»). Расстреливают потому, что антисистема, созданная по «Манифесту» Маркса и Энгельса, в случае своего выживания уничтожила бы в тысячи раз большее число невинных людей, как подтвердил опыт русской революции.

1916 год, Ирландия. «Пасхальное восстание» ирландских боевиков против британского владычества под командованием Рождера Кеземента охватило весь Дублин. Англичане, не мудрствуя лукаво (ситуация на фронте слишком тяжелая для полумер) окружают город тяжелой артиллерией и стирают его с лица земли, убив многие тысячи абсолютно невинных людей сразу и еще около тысячи повстанцев получают пулю уже по приговору военного трибунала. Дублин после этого отстраивали по подробнейшей книге Джеймса Джойса «Улисс», написанной как раз на этот случай.

1919 год, Германия. Принц Макс Баденский заявляет: «Мы уже не можем разгромить революцию, мы можем только задушить ее». А Густав Носке (главный социал-демократ!) уточняет, как именно нужно душить «пролетарскую революцию»: «Кто-нибудь из нас должен же, наконец, взять на себя роль бладхаунда («кровавой собаки», выслеживающей и добивающей четвероногих и двуногих подранков — А.А.). Я не боюсь ответственности».

И началось… Одного-единственного красного флага (!) в колонне рабочих в те дни было достаточно для того, чтобы всю манифестацию сразу же выкашивали ураганным пулеметным огнем — «кровавая собака германской революции», как с гордостью называл себя Носке, четко показал «интернационалистам», что у него слова никогда не расходятся с делом. К счастью для немцев, на этом опыты Карла Либкнехта и Розы Люксембург с их народом и закончились — уже через несколько дней после заявления Носке «первенцы революции» были схвачены и убиты, а созданную было по «интернациональным» лекалам «Баварскую советскую республику» задушили силами всей Европы и местных ветеранов несколько месяцев спустя.

1920 год, Великобритания. Рабочие, вышедшие на улицы Манчестера, требуют всего лишь восьмичасового рабочего дня, социальных гарантий, прибавки к зарплате и постепенного построения «капитализма с человеческим лицом», что-то наподобие той симпатичной мордочки, которую ненадолго явила миру Европа в блаженные 1970-е — 1980-е годы. Манифестацию не только расстреливают из пулеметов, но еще и давят новоизобретенными танками. Разбегающихся по переулкам рабочих рубили на полном скаку конные констебли. Кажется, только намек на аналогичные действия советских войск в Германии в 1953-м году вызвал бурю возмущения по всей Европе…

Сейчас, конечно, нельзя расстреливать невинных арабских девушек только за ношение хиджаба. Они и сами-то далеко не всегда хотят его носить, чаще всего их заставляют родственники. А вот бородатых арабских юношей с зелеными повязками, сжигающих автомобили и громящих магазины, следовало бы немного окоротить. До тех пор, пока поток желающих надеть зеленую повязку и сразу же получить пулю в лоб не иссякнет. Желательно — пулю не пластиковую, а снайперскую. Этих-то, уж наверное, никто не заставляет поджигать машины и орать «Великий джихад! Это наша земля!».

А раз сделал выбор — будь добр ответить за его последствия. Если какой-то мусульманский подросток решил вступить в какую-нибудь «волчью стаю» — пусть готовится раньше или позже ощутить на своей шее челюсти бладхаунда. Иначе стаи волков и волчат разорвут всю страну. Как это, увы, и грозит произойти во Франции.

БЕСПОМОЩНОСТЬ ВЛАСТЕЙ

Главным объектом ненависти восставших иммигрантов стали все же не магазины и рестораны, а в первую очередь автомобили, так как именно хороший автомобиль был и остается первым внешним признаком, отличающим благополучного природного француза от подавляющего большинства иммигрантов. Особого различия между дорогими и дешевыми автомобилями, однако, погромщики не делали, разбивая и сжигая все машины подряд, нередко даже в присутствии желающего выехать из города владельца, который в этом случае подвергался нещадному избиению. Как гласит один из сочиненных по этому поводу анекдотов, «Франсуа д’Артаньян выехал из Парижа за подвесками, но в предместьях его лошадь сожгли арабы».

Лишь угроза расстаться не только с железным конем, но и с жизнью (61-летний житель городка Стен Жан-Жак де Шенадек был избит юным арабом, когда пытался погасить горящую урну, и 7 ноября умер в больнице, не приходя в сознание) заставила французов создать «Бригады гражданской обороны» — что-то вроде добровольных народных дружин. Им были выделены спецсредства, транспорт, противопожарная техника и так далее. И число нападений на автостоянки постепенно пошло на убыль.

Что интересно, при погромах стоянок и сожжениях машин исключение погромщиками делалось лишь для автомобилей мусульман, которые заметно выделялись из числа прочих некоторыми специфическими признаками, вроде наклеек с исламскими лозунгами. Это обстоятельство весьма примечательно и заставляет сделать вывод, что нынешние беспорядки во Франции отнюдь не являются абсолютно стихийным бунтом, а скорее есть элемент какой-то полускрытой и могучей системы, точнее, антисистемы, ставящей своей целью завоевание и разрушение европейских государств, в том числе и России.

Министр внутренних дел Франции Николя Саркози оказался в тяжелом положении. С одной стороны, он никогда не был замечен в числе сторонников правоконсервативных сил, никогда особенно не выступал за ужесточение иммиграционного законодательства, не требовал очистить страну не только от нелегалов (они-то всегда были его коньком), но и вообще от всех иммигрантов, считая это уделом «политмаргиналов» вроде Жан-Мари ле Пена. С другой стороны, сейчас неожиданно выяснилось, что именно «маргиналы» оказались правы, предрекая общеевропейские катаклизмы с участием мусульманских иммигрантов. Будучи не очень послушным, но все-таки министром «демократического» кабинета, который возглавляет известный либерал и «преемник» Ширака Доминик де Вильпен, Николя Саркози не нашел ничего лучшего, как обрушить свою досаду на самих погромщиков, оставив в стороне тех, кто стоит за ними — их недовольных родителей, радикальных исламистов и «пятую колонну» из числа французов. Отказавшись от всякого диалога с «манифестантами», Саркози не скупится на эпитеты, называя их негодяями, подонками, шпаной, бандитами и тому подобным. Возражающий ему Доминик де Вильпен, который требует диалога с иммигрантами, опирается не столько на рациональные аргументы (диалог с многочисленными, упорными в своем невежестве и воинствующими варварами — это, как ни крути, все-таки полный абсурд), сколько на то, что скорейшее урегулирование обстановки Жак Ширак поручил именно ему как своему «преемнику». И, конечно, на то, что Николя Саркози — его перспективный конкурент на президентских выборах 2007 года, порвавший с Шираком еще десять лет тому назад.

ВАКАНСИЯ БЛАДХАУНДА, ИЛИ ГРАНАТЫ С АРОМАТОМ БАНАНА

Впечатление от «мышиной возни» французских политиков на фоне решительных действий арабов, честно говоря, довольно тяжелое. Проблема в том, что Саркози, рассыпая решительную риторику в адрес погромщиков, не делает следующего шага, безусловно необходимого при этом — не подкрепляет свои слова действительно серьезными делами. Вместо этого он уже распорядился предать суду нескольких полицейских, избивших одного из юных погромщиков. Конечно, законность желательно соблюдать всегда и везде, но в такие моменты ни один человек в форме особенно не хотел бы оказываться в положении Ульмана и Буданова, он не должен чувствовать, что кто-то готов выстрелить ему в спину. В терминах «демократии» и «прав человека» такие морально-этические дилеммы, пожалуй, в самом деле неразрешимы.

Ведь если хорошо подумать, то единственно правыми при урегулировании такого рода глобальных беспорядков оказываются лишь «кровавые собаки», которые изначально настаивали на «малой крови», способной предотвратить большие катастрофы и массовое кровопролитие. Увы, пролития «малой крови» нынешние французские правители и правоохранители боятся как огня, а людей, готовых в условиях «развитой демократии» взять на себя ответственность, вроде Густава Носке, сейчас не так уж и много. В «демократическом» государстве гораздо больше разного рода шкурников — как шкурников обыкновенных, так и шкурников государственного масштаба, которые во избежание выноса из государственной избы какого-нибудь неприглядного и компрометирующего сора всегда готовы расправиться с невинным человеком. Этот момент очень хорошо отражен в классическом французском фильме «Профессионал», снятом еще четверть века назад, и с тех пор ситуация стала только хуже.

Реально покончить с беспорядками, быстро и надолго, можно было бы только силой. Наверное, не массовым кровопролитием, а, скорее, точечными ударами по наиболее интеллектуальным и одновременно агрессивным представителям иммигрантского социума. Наносить эти удары должны были бы квалифицированные сотрудники безопасности, напрочь лишенные каких бы то ни было рудиментов «демократического правосознания», вроде оглядки на «мировое сообщество». Единых лидеров у иммигрантского сообщества во Франции пока что нет, как нет и механизмов их генерации, а без «интеллектуалов» и «пассионариев», которые сами лезут под огонь и которых относительно легко выбить, чудище иммиграции быстро превратилось бы в малоопасную и неорганизованную толпу.

Но Саркози не отваживается даже всерьез пригрозить, не говоря уж о том, чтобы рубить сплеча. Почему-то он твердо вбил себе в голову, что даже один-единственный араб или негр, погибший от рук полицейских, приведет к тотальному восстанию иммигрантов (будто его еще не было). Как успели отреагировать сетевые острословы, «Во избежание эскалации межэтнического конфликта в парижских пригородах полицейские используют при разгоне беспорядков пенопластовые дубинки, водометы с теплой водой и неедкие газовые гранаты с ароматом банана».

На самом деле Саркози, наверное, понимает, что численность иммигрантов во Франции просто достигла такого предела, когда местные жители уже не могут с ними справиться без тотальной войны. Действительно, число иммигрантов во Франции разные эксперты оценивают по-разному, но все признают, что эта цифра более чем существенна и колеблется между 10 и 20 процентами. Когда же и почему именно там сложилась столь неблагоприятная ситуация с иммигрантами?

«ПОКАЖЕМ ЭТОЙ ЧЕРНОМАЗОЙ СВОЛОЧИ!..»

Всерьез использовать иммигрантов как дешевую рабочую и боевую силу Европа стала в конце XIX века. Конкретно Франция приступила к экспериментам такого рода еще раньше, когда в 1830 году Луи-Филипп Орлеанский создал знаменитый Иностранный легион, но брали туда преимущественно выходцев из Европы. Арабы тогда были как раз главными врагами Легиона, а о наборе негров, к счастью, речи пока не шло.

Но уже при Наполеоне III выяснилось, что добровольцев из Европы, желающих служить в Легионе, маловато. А потери этот самый Легион нес огромные — при «маленьком племяннике великого дяди» и его ближайших преемниках Легион не вылезал из абсолютно бестолковых заокеанских войн от Мексики до Индокитая и от Африки до Севастополя. В то время большую часть легионеров составляли, как ни странно, не иностранцы, а французы — выходцы из колоний. Тем не менее, столетняя (со времен революции) официальная распущенность нравов уже сделала свое дело, и рождаемость среди французов, как в самой Франции, так и в ее колониях, все больше и больше падала, так что набрать достаточно авантюристов для участия в колониальных войнах было уже сложно. В то же время эпоха миллионных армий, которая наступала, требовала огромных количеств «пушечного мяса», высокая квалификация которого была, строго говоря, совсем не обязательна. И тогда французское правительство решило обратить свои взоры в сторону Африки.

Арабы много дать не могли. Большая их часть была враждебна к французам и при этом очень хорошо умела вести партизанскую войну в пустыне, так что силой потащить их на бойню никак не представлялось возможным. Меньшая часть, напротив, была лояльна французам и столь же опытна в войне, но они были слишком ценными воинами, чтобы просто кидать их на пулеметы. Они служили в Иностранном легионе и заслуженно считались элитой колониальных войск. Оставалась лишь «черная Африка».

Один из русских солдат, служивший в экспедиционном корпусе на Западном фронте и потом попавший в Иностранный легион, описывал в 1921 году, как все это начиналось: «Ночью французская рота окружит негритянскую деревню, а с рассветом выгонит всех мужчин на площадь. Там вербовщики ставят мелом крест на черных спинах у тех, кто, на их взгляд, годен к военной службе. Потом под конвоем их гонят в порт, а оттуда во Францию. Они, что скот, идут, куда прикажут. Француз ему в рыло, он только свои белые зубы скалит, да веки, как ворота, растопыривает. А ведь это сила Франции. Теперь треть всей французской армии составляют колониальные войска».

Такое использование негров, помимо экономии французской крови, оказавшейся не такой уж значительной, имело два негативных последствия: негры перестали бояться и уважать белых (примитивные люди вообще не могут бояться и уважать тех, кого убивают), но при этом, как ветераны Первой мировой, стали массами получать французское гражданство.

Звездный час арабов настал несколько позже, после Второй мировой войны. До этого, практически все 1920-е и часть 1930-х годов, в роли элитных воинов пустыни с ними успешно конкурировали… донские казаки, многие из которых после всех тягот беженской жизни на острове Лемнос предпочли податься в Иностранный легион. До сих пор среди алжирских и тунисских племен арабов и берберов помнят лихих донцов, исколесивших Сахару на своих верных тачанках и бросавшихся «лавой» в шашки и пики на мятежных кочевников с тем же боевым кличем, с которым в эвакуации кидались на конвоиров-сенегальцев: «Ну что, братва! Покажем этой черномазой сволочи удаль тихого Дона!»

Во Франции, как и во всей Европе, к 1960-м годам стала сказываться нехватка малоквалифицированной рабочей силы. Арабы, к тому времени успешно выгнавшие французов из Северной Африки, тем не менее не постеснялись последовать за ними в Европу. Был ли это уже тогда первый акт целенаправленной и спланированной интервенции, как в VIII веке, или все вышло стихийно — сейчас уже не разберешь, но оба варианта чести ни арабскому, ни французскому массовому самосознанию отнюдь не делают.

Ведь та же Германия тогда жила гораздо лучше, чем СССР, но, даже не будь «железного занавеса», наверное, немногие советские граждане согласились бы поехать к своим побежденным врагам, чтобы за скромную сумму в марках делать те самые работы, на которые их отцов и матерей гитлеровцы угоняли насильно. Да и немцы едва ли согласились бы принять помощь от своих победителей, тем более в таком унизительном для последних качестве — издевательства над Великой Отечественной и ее итогами начались лет через пятнадцать-двадцать, уже в эпоху «перестройки».

А тогда, наверное, и арабам и французам просто захотелось «красивой жизни». Тем более что устроить ее вместе, казалось, гораздо проще, чем по отдельности. С тех пор прошло уже сорок лет. Арабы по-прежнему неуклонно идут к своей цели, французы — скорее к собственной гибели как народа и как государства. Триумф арабов в случае их победы, однако, тоже будет недолгим — даже захватив и разграбив Францию, они уже никогда не смогут приобрести французского интеллектуального и творческого потенциала. Такие вещи у коренных жителей не отнимешь никакими погромами.

Совсем другой оборот вышел бы, если бы в Париж командировали кого-нибудь из наших многострадальных разведчиков или омоновцев, которые давно уже привыкли действовать в условиях перманентной травли со стороны ОБСЕ, Сергея Ковалева и подобных блюстителей «прав человека». Арабы и негры быстро выучили бы понятия «регистрация», «фильтр», «чурка», «слоник», «проверка паспортного режима», «зачистка» и так далее. Наиболее тупые и злобные обитатели гетто просто навсегда исчезали бы ночами, а то и среди бела дня, в неизвестном направлении. За каждую сожженную машину, принадлежавшую французу, «неустановленные вооруженные лица в масках» расстреливали бы из засады и сжигали по два-три арабских автомобиля. Словом, арабы и негры быстро бы натерпелись того страху, который уже привыкли сами нагонять на бедных французов…

Но все это фантазия. Причем не французских политиков- «маргиналов», а наших самых настоящих маргинальных политиков вроде Владимира Жириновского. Фантазия, тем не менее, занятная тем, что из событий во Франции должна извлечь урок Россия.

Почему же арабы и негры рискнули пойти на открытое противостояние именно сейчас? Ведь пока еще у них нет ни численного превосходства, ни четкой программы действий (она, впрочем, не обязательна), ни даже единого вождя, который повел бы их к победе. Наверное, всеми этими обстоятельствами пришлось пренебречь потому, что иначе было бы уже поздно, и вот по какой причине.

СВЕРШИТСЯ ЛИ «ПРАВЫЙ ПОВОРОТ»?

Даже такие «общечеловеки», как французы, уже начали соображать, что к чему. В эти дни в Национальный фронт, который возглавляет ветеран правоконсервативных сил Европы Жан-Мари ле Пен, записались многие десятки тысяч французов, не желающих ложиться под арабские кинжалы, как жертвенные бараны Уразы-Байрама. Их, правда, пока еще не так много, как надо было бы для решительной победы, они подвергаются нападкам со стороны «идейных общечеловеков», протестующих против чрезвычайного положения с пением «Интернационала», но процесс французского национального Сопротивления уже запущен. Главное — не оказалось бы слишком поздно.

Главное, что придает силу и французским и российским борцам нового Сопротивления — мысль «Это наша земля!» Арабы и негры, хотя и кричат что-то подобное, на такие крики не имеют ровно никакого этнокультурного права.

МНЕНИЕ НАСТОЯЩЕГО ИСЛАМСКОГО БОГОСЛОВА

А в России раскол идет совсем не только по религиозному признаку. Среди российских правых консерваторов есть немало глубоко верующих мусульман. Но мусульман местных, чьи предки столетиями обустраивали Россию бок о бок с православными. Консервативный фронт всех традиционных российских конфессий един и выступает лишь против одного: против засилья агрессивных чужаков где бы то ни было. В среде обитания, культуре, религии, власти — повсюду, от Кремля и до самого мелкого рынка.

Вот что говорит по этому поводу в интервью газете «Время новостей» от 17 ноября 2005 года ректор Нижегородского исламского института Дамир-хазрат Мухетдинов, который так же, как и русские патриоты, обеспокоен ситуацией с агрессивно настроенными иммигрантами: «…Есть некая угроза не только для русских людей, но и для татар, как второй по численности нации Поволжья. Мы давно уже теряем свои позиции. Долгое время татары были второй в нижегородской земле по численности группой. К 2020 году мы перестанем быть таковой — второй по численности группой станут азербайджанцы. У которых появятся соответствующие экономические, политические и другие запросы. Но дело в том, что те азербайджанцы, те братья-мусульмане, которые приезжают к нам в регион из Закавказья, часто далеко не самые лучшие. Считается, что самые лучшие, самые активные и самые пассионарные нашли себе место и востребованы у себя дома, в своих республиках.

К нам приезжают после очередных зачисток на Северном Кавказе, после очередных терактов, после очередной стрельбы. Чем хуже там жизнь, тем больше приезжают к нам. В связи с этим я всегда ставлю для себя вопрос: какая этническая группа россиян возьмет на себя миссию окультурить этих людей? Окультурить не в том смысле, что татары более культурны, чем азербайджанцы. Ни в коем случае. Просто когда я приезжаю в Нижний Новгород, я говорю: «Ребята, это мой родной Нижний». Я нижегородец в 11-м поколении… Но когда приезжает к нам таджик, узбек, и я вижу, как он не совсем корректно ведет себя по отношению к нашим матерям, к русским, татаркам, к коренным нижегородкам, к девушкам, как они ведут себя в школе, как они ведут себя даже в наших мечетях, пробираясь в первые ряды, не признавая авторитета, не признавая стариков аксакалов, которые строили эту мечеть и содержат эту мечеть, я говорю: «Ребята, вы забываете глубокую восточную мудрость. В квартале хромых принято прихрамывать. Вы хотите нам принести свой устав? Мы вас будем окультуривать. Не хотите — мы будем с вами бороться, будем переубеждать. И мы заставим вас петь те песни и играть по тем правилам, которые заложены многовековым сотрудничеством наших народов. Мы — коренные жители, вы — диаспора, приезжие. Вот когда вы пять поколений здесь проживете, ваши дети закончат университет, ваши внуки пойдут в школу и детский сад, тогда у вас менталитет поменяется, вы станете другими людьми. А на сегодняшний день, будьте добры, ваше место пока не в первом ряду, а в третьем-четвертом. Хотя достойнейшие из вас могут уже сейчас сидеть в первом ряду, быть имамами, священнослужителями…

Эти люди — не носители глубокой идеологии и образования. Большинство людей, которые приезжают сюда, чеченцы, дагестанцы, азербайджанцы и сами татары не знают, что такое мазхаб (толк в ортодоксальном суннитском исламе — А.А.), ханафитский или шафиитский (толки, традиционные в Поволжье и на Северном Кавказе соответственно — А.А.)… Если кто-то начинает немного по-другому читать намаз, то только потому, что в мечети, в которую он ходил раньше, читали именно так. Ему так понравилось. Когда спрашиваешь, почему делаете так, они удивляются: а разве так неправильно? Они прочитали в такой-то книге. Это проблема. У нас был огромный вброс переводной литературы из Саудовской Аравии. Многие успели изучить ислам по книге Джамиля Зено, саудитского проповедника ханбалитского толка (чисто саудовско-арабский толк, потенциально склонный к ваххабизму и никогда не бывший традиционным среди народов России — А.А.). Я знаю, что это не соответствует ханафитскому мазхабу. Но я это знаю как богослов, как человек, который закончил медресе и исламский институт. А они в этом не разбираются. И когда им говоришь — надо делать так-то — ну ладно, будем делать так. Им это по барабану…

…Я убежден: недостаточно говорить, что ислам — религия мира и что ислам против терроризма… До тех пор, пока мы не пройдем в квартиру каждого человека, победить распространение терроризма будет сложно… Если государство не создаст механизмы, чтобы люди получали исламское образование, террор победить будет крайне тяжело… Есть глубокий системный кризис. Нас не устраивает, когда мы не знаем, чему нас учат в медресе и кто выходит из этих учебных заведений. Революция — худший вариант. Я думаю, что старое поколение должно эволюционным образом подготовить новую элиту. Но этого, к сожалению, нет. Поэтому дела не очень обнадеживающие и радостные. Кавказ наступает».

К этим словам уважаемого мусульманского богослова можно прибавить только одно: если бы все имамы и муфтии России имели бы такую же твердую и обоснованную позицию, лежащую в русле традиционного для России ислама, мы бы не имели практически никаких проблем с «мусульманским фактором» — мусульманам-иммигрантам местные имамы сами бы конкретно разъясняли, что к чему.

Проблема, помимо этого обстоятельства, заключается лишь в том, что большинство агрессивных иммигрантов, формально принадлежащих к мусульманской традиции, на самом деле не являются мусульманами, лишь подгоняя «веру» под собственное беспутство (к сожалению, именно мусульманская вера очень легко подвергается подгонке такого рода). Ибо истинный Ислам — это «покорность», то есть смирение перед волей Всевышнего и предпочтение Его мнения собственному своеволию и своеволию окружающих. Так что истинных мусульман среди иммигрантов, увы, не так уж и много…

«ТЫ ПО-РУССКИ ПОНИМАЕШЬ?»

О том, что в России после долгих лет запрета и гонений наконец-то приходит в себя идеология конструктивного русского национализма, сказано уже много, как самими националистами, так и их противниками. Последним шагом в этом направлении стал «Правый марш», организованный и проведенный 4 ноября сторонниками национальной государственности, заметим, убежденными противниками всяческого фашизма и экстремизма.

Намедни один из «клинических демократов» в своей публикации приравнял борцов российского Сопротивления, участвовавших в «Правом марше», к… арабским погромщикам. По такому интересному признаку: мол, у тех и у этих одна и та же идеология — «агрессивных неудачников».

Тот факт, что россияне, в отличие от арабов, никого не громят и не собираются громить, не жгут автомобилей, не бьют витрины, да к тому же все-таки находятся на своей земле и «в своем праве», он деликатно опустил. Наравне с этим бесподобным оборотом, наверное, можно вспомнить разве что Карла Маркса: «О какой такой Родине вы говорите?! У моего народа две тысячи лет вообще нет родины!»

А то, чем был этот марш для действующих лиц на российской политической арене, особенно в свете нынешних беспорядков во Франции, лучше всего говорит одно интервью, которое приведено здесь с минимальными комментариями.

Владимир Рыжков, независимый депутат Госдумы: «Махровый национализм — это порождение не народа, а политиков. Люди просто поддались этому угару (!) от безысходности. Если бы они жили достойно, не были бы обижены на всех и вся, то претензий к гражданам другой национальности не предъявляли бы…

Мне не известно точно, знает ли о происходящем Президент… Но в его администрации есть люди, которые курируют молодежные организации, в том числе националистические. За сутки до этого позорного марша я был в прямом эфире на радиостанции, где председатель Евразийского союза молодежи прямо мне заявил: «Нашу организацию поддерживает Администрация Президента».

Государственные телеканалы в новостях не показали и не прокомментировали это событие потому, что банально испугались. Показать — значит признать».

А не показать и замалчивать такое знаковое событие — значит вести себя недостойно звания общегосударственого телеканала.

«Похоже, признавать наличие националистов в России ни руководству телеканалов, ни руководству страны не хочется. Но поздно».

А что, спрашивается, плохого в конструктивном национализме?

«Теперь весь мир знает, что в России есть, по крайней мере, 3000 агрессивных националистов».

Где ж там была «агрессия»? Образцовость порядка и относительную корректность лозунгов марша признали даже его идейные оппоненты, более честные и интеллигентные, чем Рыжков.

«На мой взгляд, необходимы жесткие меры. Правоохранительные органы обязаны найти видеосъемку марша, выявить организаторов и привлечь к уголовной ответственности».

И за что же — за мифический «экстремизм»? Нет, Владимир Рыжков все-таки на «бладхаунда» Густава Носке никак не тянет.

«Власть должна осознать, что, если не пресечь эти вылазки сейчас, то они станут семенами будущей бури. Страшной и непоправимой».

Это смотря для кого страшной. Для нормальных природных жителей России, независимо от национальности и вероисповедания, нет ничего страшнее именно организованного насилия со стороны иммигрантов, как во Франции.

«Нам нужна либеральная миграционная политика».

ИМ, наверное в самом деле нужна. ОНИ думают, что иммигрантами управлять легче, чем местным «быдлом», в упор не видя, к чему привело такое мнение во Франции.

«Только так люди научатся интегрироваться, изучать русскую культуру».

Да на кой черт иммигрантам культура покоряемого ими народа? Все, что им нужно — деньги, ресурсы, власть над местными жителями и жизненное пространство.

«Стране жизненно необходимо принимать в год 1.5-2 миллиона мигрантов. И это не мои слова, а Владимира Путина».

Вырывать из контекста чьи-то слова, объявляя их и автора абсолютным авторитетом — да, это демократы любят.

«В противном случае мы потихоньку вымрем».

Вот это верно. Если возродится национальная Россия без мигрантов, подкармливающих нерусь во власти, всей этой компании останется только тихо помирать с голоду.

А пока что они, как видно, желают нам того же самого, что и французам. С известной поправкой на российские «бессмысленность и беспощадность». То есть — насильственной смерти от рук воинствующих иммигрантов.

Что ж, возьмем на заметку.

Нам же гораздо ближе совсем другое мнение. Серьезное и перспективное мнение серьезного и перспективного политика. Сергей Миронов, спикер Совета Федерации, в связи с беспорядками во Франции сказал следующее: «Это значит, что мы должны срочно решать проблемы, существующие в России с занятостью и демографией, и делать это без помощи мигрантов».

Так уже гораздо лучше.

В бумажной версии ноябрьского номера газеты "Спецназ России" по вине редакции была допущена ошибка. На первой полосе, в аннотации, автором статьи "Французский джихад" был назван А. Аванесов, в то время как ее настоящий автор - А. Алексеев. Редакция газеты и лично главный редактор К. Крылов приносят извинения обоим авторам.