Автор: Павел Евдокимов

ДЕПУТАТСКАЯ МИЛЯ

Казалось, предвыборные баталии с криминальным аспектом на Сред­нем Урале закончились официальным подведением итогов. Собственно, так оно и про­изош­ло. Победитель известен — это «Единая Россия», на втором ме­с­те «пенсионеры», и «бронзу» взяли представители Российской Партии Жизни. Однако ситуация по­лу­чи­ла продолжение в виде обсуждения на Охотном Ряду и депутатского запроса на имя генерального прокурора РФ. Под ударом оказался спикер верхней па­ла­ты Федерального Собрания Сер­гей Миронов, допустивший выс­ка­зы­ва­ния, которые, по мнению целого ряда депутатов, требуют правовой оценки со стороны высшей надзорной ин­стан­ции страны.
Одним из инициаторов этого запроса выступил депутат Го­су­дар­ствен­ной Думы Игорь Баринов, офицер екатеринбургской «Альфы», который знает ситуацию в Свердловской области не понаслышке, поскольку был избран в парламент страны по одномандатному Артeмовскому округу № 161.

– Такого никогда не было, — говорит он, — чтобы третье лицо в государстве во время пред­вы­бор­ной кампании, приехав в субъект Фе­де­ра­ции, в достаточно резкой форме пытался ока­зы­вать дав­ле­ние на областные власти, и откровенно угрожал руководителю местной избирательной комиссии тюремным сроком.

– Даже так?

– Цитата: «Думаю, что руководитель об­лиз­бир­ко­ма Владимир Мостовщиков должен го­то­вить­ся к очень серьезному сроку. Я до­бь­юсь, что­бы на­сто­я­щий преступник, который на­ру­ша­ет законы, сел в тюрьму, не валял ду­ра­ка, публично рассказывая сказки на всю стра­ну». Или другая цитата: «На ме­с­те областных чи­нов­ни­ков я бы не считал себя в полной бе­зо­пас­но­с­ти».

Далее: «Вранье, — это стиль работы об­ла­с­т­ных властей всех уровней». Или: «Поэтому любая информация, которая печатается здесь с подачи Мостовщикова и стоящих за ним «единороссов», незаконна. Говорю это как юрист и за­ко­но­пос­луш­ный гражданин».

– Это говорилось, насколько я помню, на пресс-конференции?

– Да, на пресс-конференции 24 сентября. В са­мый разгар предвыборной кампании. Как это вос­при­ни­мать…

– И как?

– То ли нервы у человека… то ли… сложно оценивать. Во всяком случае, один из ру­ко­во­ди­те­лей государства не должен позволять вести себя таким образом. Это дискредитирует власть в це­лом и законодательную власть, в частности.

– Правильно ли я понимаю, что речь идет не о судебном преследовании, а о принципиальной оцен­ке?

– Конечно. Во-первых, мы не жаждем крови. Во-вторых, это просто смешно, если бы мы рас­счи­ты­ва­ли на какое-то уголовное раз­би­ра­тель­ство. Спикер верхней палаты парламента об­ла­да­ет де­пу­тат­с­ким иммунитетом, как любой член Со­ве­та Фе­де­ра­ции. Здесь речь идет как раз о том, чтобы была дана правовая оценка и, конечно, сфор­ми­ро­ва­но общественное мнение.

– Документ направлен в Генеральную про­ку­ра­ту­ру? Кто его подписал?

– Тридцать один депутат.

– От разных фракций?

– Да. Два вице-спикера — Пехтин и Жи­ри­нов­с­кий. Коммунист Езерский от Свердловской об­ла­с­ти, который также был возмущен поведение спи­ке­ра Совета Федерации. Представитель фракции Бабурина… Почти все фракции.

– А «родинцы»?

– Единственные, кто не подписали. В устных высказываниях они были солидарны с нами, но не подписывались только потому, что 28 октября ожидается объединительный съезд «актуальных левых». Хотя в личных беседах звучали опасения относительно подобного поведения внутри но­вой партии.

– А Генеральная прокуратура может дать такую оценку?

– Больше некому. Единственная инстанция, которая правомочна, это сделать. Изначально мы хотели, чтобы это было обращение палаты к пре­зи­ден­ту. Но в ходе консультаций с правовым уп­рав­ле­ни­ем Государственной Думы, да и между со­бой, решили: пусть это, сперва, будет де­пу­тат­с­кий запрос. Дальше посмотрим — в за­ви­си­мо­с­ти от реакции.

– Я слышал, что пока Сергей Михайлович не получит этого документа на руки, он не со­би­ра­ет­ся его комментировать. Это так?

– Но он, по идее, и не должен получить его на руки. Документ… ушел генеральному прокурору, а не в Совет Федерации.

– Но он делал такое заявление.

– Не он, а его пресс-служба. Я думаю, на­вер­ное, что сам Сергей Михайлович переживает по поводу сказанного в горячке борьбы.

– Эмоции?..

– Думаю, да — эмоциональный срыв. Но что может быть позволительно рядовому граж­да­ни­ну, то не позволительно спикеру Совета Фе­де­ра­ции, человеку государственному.

МЕЖДУ ДВОЙНЫМИ СТАНДАРТАМИ

– Каковы задачи вашего подкомитета?

– Главная задача нашего подкомитета — это создание единого унифицированного меж­ду­на­род­но­го законодательства в области про­ти­во­дей­ствия терроризму, а также приведение нашей внут­рен­ней правовой базы в этой сфере к меж­ду­на­род­ным стандартам.

– Но ведь до сих пор нет единого оп­ре­де­ле­ния, что же такое терроризм.

– Совершенно верно. Кто террорист, а кто бо­рец за «национальную независимость»? Тут, на самом деле, еще достаточно много работы, что­бы отказаться от «двойных стандартов».

– Взять, хотя бы, «Хизбаллу»…

– «Хизбаллу» и ХАМАС мы до сих пор не вклю­ча­ем в список террористических организаций, ру­ко­вод­ству­ясь, конечно, своим внутренним за­ко­но­да­тель­ством. В соответствии с ним мы можем при­знать организацию таковой, если она дей­ству­ет на территории Российской Федерации. Хотя ру­ко­вод­ству­ем­ся, чего тут скрывать, не только буквой за­ко­на, но и своими политическими со­об­ра­же­ни­я­ми. Потому что аналогичным образом действуют и наши партнеры, а по некоторым воп­ро­сам — оп­по­нен­ты, закрывающие глаза на все. Те же Соединенные Штаты.

– А в чем заключается наш политический интерес?

– Что получается: ни один боевик «Хиз­бал­лы» или ХАМАС, несмотря на попытки вер­бов­щи­ков и лидеров террористического подполья на Се­вер­ном Кавказе, в Чечне и за ее пределами не появился. Эти попытки не увенчались успехом. Хотя Хата и Ша­миль Басаев пытались до­го­во­рить­ся, предлагая та­кую схему: зимой, на спаде тер­ро­ри­с­ти­чес­кой де­я­тель­но­с­ти, бойцы «чеченского джихада» от­прав­ля­ют­ся на Ближний Восток, а летом оттуда, в свою очередь, приезжают на Се­вер­ный Кавказ «дорогие гости». На это ру­ко­во­ди­те­ли ни «Хизбаллы», ни ХАМАСА не от­клик­ну­лись. И провоцировать эти организации, наверно, смысла нет. Хотя, конечно же, подобная практика порочна. Но инициатива все-таки исходит не от нас.

– Вот какой вопрос. С одной стороны, су­ще­ству­ет соблазн власти и спецслужб взять под жесткий контроль общество, чтобы свести к минимуму угрозу терроризма. С другой — есть права личности, права человека. Не по­лу­ча­ет­ся ли так, что в процессе борьбы с орга­ни­зо­ван­ным насилием общество и человек будут пол­но­с­тью подмяты правоохранительными орга­на­ми — взяты под тотальный контроль, при­не­се­ны в жертву Ее величества Бе­зо­пас­но­с­ти: про­све­че­ны, прослушаны и взяты на учет со всех сторон. И где та зыбкая грань, где за­кан­чи­ва­ет­ся одно и начинается другое?

– Опасность конечно существует. Но иде­аль­ных систем нет нигде, и не будет никогда. Мир как маятник — качается из одной стороны в дру­гую… в зависимости от исторических условий и су­ще­ству­ю­щих глобальных и локальных угроз. Эта грань, за которую нельзя уходить, — ее очень слож­но отслеживать. И мы это видим по последним со­бы­ти­ям и скандалам за океаном, где на­блю­да­ют­ся достаточно серьезные перегибы в этом пла­не. По моему мнению, на сегодняшний день Со­еди­нен­ные Штаты — одно из самых полицейских го­су­дарств в мире.

– Из развитых стран.

– Конечно. И здесь огромная роль должна при­над­ле­жать выборным органам власти, сред­ствам массовой информации и общественным орга­ни­за­ци­ям. Большим плюсом считаю со­зда­ние Об­ще­ствен­ной палаты при Президенте РФ. Все эти струк­ту­ры должны брать на себя задачу контроля го­су­дар­ства, его специальных служб и силовых ве­домств.

– Мы в России часто употребляем такой тер­мин — криминальный террор. А на Западе есть такой аналог, или же они уходят от подобного оп­ре­де­ле­ния?

– Уходят. По крайней мере, мне неизвестны случаи, чтобы такое понятие было в упот­реб­ле­ние.

– А само оно, по вашему мнению, кор­рек­т­но?

– Сложно сказать. Я думаю, что это все-таки разные понятия — криминал и террор. Просто иногда организованная преступность использует методы террористических организаций по за­пу­ги­ва­нию населения, устраивая взрывы, по­ку­ше­ния и похищения людей.

– То есть мы опять возвращаемся к тому, что не существует четкого определения тер­ро­риз­ма.

– Именно так.

– А на Западе?

– Нет. Мне уже много раз довелось при­сут­ство­вать на международных форумах, в ча­с­т­но­сти, одно крупное мероприятие проходило в Брюс­се­ле. Инициатором выступал сенат этой страны. Те­ма­ти­ка — гармонизация национальных за­ко­но­да­тельств в области противодействия тер­ро­риз­му. И опять же, не­смот­ря на высокий ста­тус этого фо­ру­ма, несмотря на ши­ро­кое пред­ста­ви­тель­ство его участников, включая представителей арабских стран, — большинство ушло от четких оп­ре­де­ле­ний. Двойные стандарты, они, по всей видимости, были, есть и будут. Иное дело — нуж­но стре­мить­ся, чтобы эти двойные стандарты ока­зы­ва­ли как можно меньше негативного влияния.

– Мы видим, что исламские общины, воз­ни­ка­ю­щие в Старом свете и за океаном, часто ста­но­вят­ся носителями идей радикального ис­ла­ма. Во вся­ком случае, число приверженцев это­го «чи­с­то­го» учения растет. Особенно среди молодежи. Если у нас все-таки ислам «рос­сий­с­кий», не­смот­ря на все попытки осуществить его возгонку, то там си­ту­а­ция иная. Неужели они не понимают, к чему все это приведет? К «Ме­че­ти парижской Бо­го­ма­те­ри». Я имею в виду название знаменитой книги Елены Чудиновой.

– К руководству некоторых стран это осоз­на­ние постепенно приходит. В том же Египте и Са­у­дов­с­кой Аравии. Но джинна выпустили из бу­тыл­ки. Смотрите, с одной стороны — осознание опас­но­с­ти, от которой они последнее время сами стра­да­ют. Но с другой, они за счет этой же опасности начинают играть значительно бо­лее серьезную роль в мировой по­ли­ти­ке.

– Вы го­во­ри­те об арабских государствах?

– Да. Вот эту скрытую тен­ден­цию мало кто оз­ву­чи­ва­ет.

– Но я спра­ши­вал о Европе. Ведь страны За­па­да стали са­мы­ми настоящими за­лож­ни­ка­ми ли­бе­раль­ной модели, которая просто не в со­сто­я­нии вы­дер­жать грядущие ме­жэт­ни­чес­кие и меж­ре­ли­ги­оз­ные нагрузки.

– Так и есть. Неслучайно в западных странах начинают вести разговоры об ужесточении миг­ра­ци­он­ной политики и пересмотре некоторых ба­зо­вых демократических ценностей, сло­жив­ших­ся за десятилетия. Чем дальше, тем громче будут зву­чать эти требования, и тем острее будут воз­ни­кать противоречия. Франция тому печальный при­мер.

…Чтобы я хотел отметить — идет процесс понимания этой угрозы. Трудно, мучительно. Го­во­ря о том же форуме, проходившем в сенате Бель­гии, приведу такой пример. На второй день работы я взял слово и выступил с краткой речью, суть ко­то­рой сводилась к следующему. Мы вто­рой день рассуждаем о том, что терроризм не имеет на­ци­о­наль­но­сти. Эта позиция страуса. Ре­ак­ци­он­ные те­че­ния в исламе набирают обороты. Причем они пагубно влияют именно на молодые умы. Это им «в кайф». Им не интересно уг­луб­лять­ся в бо­го­слов­с­кие нюансы традиционного ислама, когда под рукой простые и готовые ре­цеп­ты. Для них все понятно: радикальный ислам — доминирующая религия, самая правильная, которая, осуществляя глобальную и пол­но­мас­ш­таб­ную экспансию, дол­ж­на победить «неверных» во всем мире, установив свое господство. Для ре­а­ли­за­ции этой цели хо­ро­ши любые способы, любые методы.

Кстати, в не меньшей степени от этого стра­да­ют сами мусульманские государства. Массовое ис­поль­зо­ва­ние смертников там, где раньше этого просто не могло быть по определению. Это го­во­рит о том, что «шахиды», убивая магометан, яв­ля­ют­ся на­сто­я­щи­ми зомби. Поэтому к го­су­дар­ствам, которые не борются с реакционными те­че­ни­я­ми в исламе, нуж­но применять меж­ду­на­род­ные сан­к­ции.

– Интересно, какая последовала реакция уча­с­т­ни­ков форума?

– Достаточно бурная. Особенно со стороны представителей парламентов арабских го­су­дарств. Меня принялись обвинять в разжигании меж­ре­ли­ги­оз­ной розни. Хотя я оговорился, что не имею ничего против ислама, как религии, и мусульман — как людей. Но что было показательно. После окон­ча­ния заседания ко мне подошел член пар­ла­мен­та Египта, генерал. Он пожал мне руку, сказав: во мно­гом вы правы, и мы начинаем осознавать эту уг­ро­зу. А ведь именно из Египта пошли те же «братья-мусульмане», которые создали ячейки «па­рал­лель­но­го ислама» не только на Востоке, но и по всей Европе и за ее пределами.

– А кто, по вашему мнению, должен вме­ши­вать­ся — религиозные лидеры?

– Не только — сами государства, чтобы не до­пус­кать распространения реакционных те­че­ний. Идти нужно параллельным курсом. И у нас в Рос­сии. И духовные лидеры традиционного ислама не должны отмалчиваться, боясь кого-то обидеть или уронить свой авторитет. От них требуется взве­шен­ная публичная позиция. Смотрите, несмотря на все усилия извне две кампании на Северном Кавказе не приняли характера межрелигиозных войн. Про­изош­ло, можно сказать, чудо. Но, на­де­ясь на Бога, мы не имеем права отпускать си­ту­а­цию на самотек. Мол, не удалось им тогда за­па­лить костер, не по­лу­чит­ся и впредь. К сожалению, окружающая нас «атмосфера» такова, что от­кры­вая «окна» и «две­ри», мы запускаем в Россию эту агрессивную сре­ду. С Запада идет тлетворное, размагничивающее воздействие так называемого общества по­треб­ле­ния, с востока — проникает радикальный ислам.

– Как вы считаете, что нам нужно делать в этой ситуации? В какую сторону рулить?

– Ни в какую. Обретать себя, применять все луч­шее, что есть за рубежом, но с учетом нашей куль­ту­ры, наших национальных особенностей. Отсюда, кстати, родился термин «суверенная де­мок­ра­тия», вызвавший в последнее время столько споров. Но коль скоро мы стоим де­мок­ра­ти­чес­кое государство, которое хотим в достойном виде пе­ре­дать своим детям и внукам, то мы должны воз­во­дить его на отечественном, а не на им­пор­т­ном фундаменте.