Автор: Константин Крылов

ЗОЛОТОЕ СЕЧЕНИЕ

Ноябрь в России – завершение политического сезона. В декабре для по­ли­ти­ки, осо­бен­но уличной, уже холодновато, в январе – каникулы, опять же морозец. Тем более, на ноябрь всегда приходились так на­зы­ва­е­мые «но­ябрь­с­кие праздники» — на­при­мер, годовщина Великой Ок­тябрь­с­кой. Правда, Седьмое ноября у нас от­ме­ни­ли, зато ввели Чет­вёр­тое – День на­ци­о­наль­но­го единства. Теперь этого дня бо­ят­ся боль­ше, чем покойного седь­мо­го. Потому что в этот день отныне про­хо­дит Рус­ский Марш – главное публичное мероприятие русских на­ци­о­на­ли­с­тов. Точнее, пы­та­ет­ся пройти. Последний Марш зап­ре­ти­ли в Москве, Петербурге и прочих крупных го­ро­дах России. А когда люди всё-таки вышли, их встретили ряды ми­ли­ци­о­не­ров, автозаки, аресты. У русских людей в глазах российских властей дурная ре­пу­та­ция.
Конец месяца принёс не меньше тревог и вопросов, чем его начало. По­то­му что в Лондоне был отравлен Александр Литвиненко, пе­ре­беж­чик, автор скандальной кни­ги «ФСБ взрывает Россию». Перед смер­тью Литвиненко обвинил в своей ги­бе­ли российские спецслужбы. В западной прессе уже пошла волна антироссийских пуб­ли­ка­ций: от­рав­ле­ние приписывается «руке Москвы». У российских властей в гла­зах ­за­пад­ных людей дурная репутация.

Есть такое изящное ма­те­ма­ти­чес­кое соотношение, на­зы­ва­е­мое «золотым сечением». За­да­ёт­ся оно простой формулой: величина А от­но­сит­ся к ве­ли­чи­не Б так, как Б от­но­сит­ся к С. При­ме­ня­ет­ся оно очень широко, на­при­мер, в му­зы­ке и ар­хи­тек­ту­ре. Музыкальные интервалы, вы­дер­жи­ва­ю­щие это со­от­но­ше­ние, красиво звучат. Зда­ния, выстроенные с его учё­том, кажутся изящ­ны­ми и гар­мо­нич­ны­ми, а кон­ст­рук­ции – проч­ны­ми и надёжными.

Удивительно, но правило зо­ло­то­го сечения работает и в по­ли­ти­ке. Например, существует оп­ре­де­лён­ная связь между отношением властей го­су­дар­ства к своему народу и по­ло­же­ни­ем этой же государства на международной арене. То есть: насколько власти страны считаются с народом, настолько мир считается с этой страной. Бывает, что считаются меньше, но уж никогда не больше.

Объясняется это просто, безо всякой ми­с­ти­ки. Власть, опирающаяся на свой народ, прочна. Ей нечего бояться внутри – а, следовательно, она может тратить силы на самоутверждение вовне. Власть, боящаяся своего народа и этот страх де­мон­ст­ри­ру­ю­щая, тем самым демонстрирует все­му миру свою слабость. Она вынуждена тратить львиную долю усилий и ресурсов на то, чтобы удержаться. С такой властью легко говорить на языке силы, ещё легче её шантажировать. По­это­му, кстати, классические диктатуры – это слабые, зависимые режимы, как правило, существующие благодаря помощи извне. Это доказывает, к при­ме­ру, история Африки или Латинской Америки. За любым разряженным «пожизненным пре­зи­ден­том» в фельдмаршальском мундире, из­га­ля­ю­щим­ся над своими подданными, всегда стоит какой-нибудь тихий англичанин или американец, перед которым этот самый «пожизненный пре­зи­дент» ползает на брюхе и подписывает любые бумаги. А вот какой-нибудь революционный вождь, за которым стоит реальная народная сила, будет приниматься на самом высоком уровне. И хищные владыки мира сего, стиснув зубы и пряча в глазах ненависть, вынуждены будут сидеть с ним за столом переговоров и договариваться. Как до­го­ва­ри­ва­лись в Рапалло с большевиками немцы. Неприятно, да – а что поделаешь?

В последнее время Россия предпринимает ог­ром­ные усилия, чтобы повысить свой статус в международных делах. И всё время получает обид­ные щелчки, а то и удары по самолюбию. Ка­за­лось бы, российские ресурсы, идущие на эк­с­порт, предоставляют огромные возможности для дав­ле­ния, подкупа, даже шантажа гордых ев­ро­пей­цев. Но при попытке пустить эти козыри в ход выясняется, что этого недостаточно. На любой ход России находится какая-нибудь унизительная па­кость, зачастую учиняемая руками какой-нибудь мелкой сволочи. Например, хочет Россия попасть в ВТО, страшно хочет, идёт на всяческие уступки и соглашается на любые условия – нет, выс­ка­ки­ва­ет мелкая, поганая Грузия, которую туда уже по­зва­ли и приняли, и начинает диктовать свои ус­ло­вия. А «сильные мира сего» только ухмыляются: во как вытерли ноги о русского медведя!

Это можно объяснить извечной западной ру­со­фо­би­ей. Но фобии фобиями, а мы говорим имен­но об уважении. Советский Союз боялись и не­на­ви­де­ли до дрожи в коленках, но относились к этой стране в высшей степени почтительно. И дело было не только в атомных бомбах и ракетах. В конце концов, бомбы и ракеты остались и у Российской Федерации. Но СССР уважали, а РФ – нет.

И одна из главных причин этого неуважения – постоянно демонстрируемый страх нынешней рос­сий­с­кой власти перед народом и про­ис­хо­дя­щее от этого заискивание перед внешими силами, в ко­то­рых наша власть видит свою надежду и опо­ру.

Ещё раз сравним положение СССР и РФ. Со­вет­с­кая власть, при всех её пороках и недостатках, не видела в народе врага. Во всяком случае, на пике советской мощи можно было говорить о единстве правительства и народа. Какой ценой было зап­ла­че­но за это единство – отдельная тема, но оно было. Потому-то старцы из Политбюро были са­мо­сто­я­тель­ны в своей политике – до та­кой степени, какую сейчас и представить себе не могут нынешние крем­лёв­с­кие сидельцы даже в самых сладких снах о «суверенной демократии», о каковой столько го­во­рит кремлёвский идеолог Сурков. И раз­го­ва­ри­ва­ли с ними исключительно вежливо.

Случались ли в советское время скандалы, по­доб­ные «делу Литвиненко»? Да, регулярно. Время от времени советских обвиняли в по­ли­ти­чес­ких убийствах. Кремль реагировал на эти об­ви­не­ния с царственной невозмутимостью: «нехай кле­ве­щут». Но когда отношения отношения вла­с­тей и народа начали портиться (народ устал от стабильности и хотел нового витка развития, а власть не могла вклю­чить инновационные ме­ха­низ­мы), это тут же от­ра­зи­лось на внешних фрон­тах: в истории со сбитым корейским лайнером советское руководство, впер­вые за многие де­ся­ти­ле­тия, показало нервозность и даже слабость. Наши заокеанские партнёры это почувствовали и начали давить сильнее. Жалкое поведение Гор­ба­чё­ва во времена чернобыльской аварии под­твер­ди­ло: давление можно усилить, «они начали бо­ять­ся». Кончилось всё это «пе­ре­строй­кой» и фи­наль­ной катастрофой.

Но это в прошлом. Нынешний же рос­сий­с­кий режим разведён с народом, как никогда в рос­сий­с­кой истории. Власть откровенно не лю­бит и бо­ит­ся восьмидесяти процентов соб­ств­нен­но­го на­се­ле­ния. Не любит и боится до такой степени, что даже не может назвать эти во­семь­де­сят про­цен­тов по име­ни – «русские», пред­по­чи­тая чу­до­вищ­ное слово «россияне», а то и про­сто «ко­рен­ное население» (как будто речь идёт об аме­ри­кан­с­ких индейцах). Население платит за это брез­г­ли­вым презрением, которое чуть что может пе­рей­ти в ярость.

Так вот, с точки зрения внешнего мира такое положение вещей означает только одно: та­кую власть можно и нужно «чморить и дра­ко­нить», а то и мочить в сортире. Потому что про неё за­ра­нее известно: она тратит все силы на то, чтобы удержаться. И любой бу­ла­воч­ный укол будет для неё чувствительным. За­ме­тим, как перепугало «дело Литвиненко» кремлёвских сидельцев. Они нервничают, оп­рав­ды­ва­ют­ся, и всё это под тор­же­ству­ю­щий свист международной об­ще­ствен­но­с­ти.

И правильно нервничают. Вспомним дело По­лит­ков­с­кой – которая, кстати, обявила Пу­ти­на «военным преступником» и призывала его су­дить международным трибуналом, при­чём публично, во время «Норд-Оста». Это был откровенная уг­ро­за – особенно если учесть, что до того По­лит­ков­с­кая посетила Лон­дон… Последующая смерть журналистки стала очень серьёзным ударом по репутации стра­ны, а также эффективным сред­ством дав­ле­ния и выбивания уступок. Теперь вот Лит­ви­нен­ко – ещё одно лыко в строку, да ещё ка­кое. И опять Кремлю придётся оп­рав­ды­вать­ся, и опять ему никто не поверит.

Так что милиция и автозаки на Русском Мар­ше и правозащитный шабаш вокруг по­кой­но­го перебежчика связаны. Тем самым золотым се­че­ни­ем. Если кремлёвские жители показывают все­му миру, что считает свой на­род опасным для себя, значит, их можно об­ви­нять в чём угодно, возить физиономиями по паркету и только что не от­прав­лять в меж­ду­на­род­ный суд. Ибо по ним ник­то и сле­зин­ки не прольёт – даже в самой России.

Что делать, чтобы перестать быть вечно ви­но­ва­тым? Всего ничего: наладить от­но­ше­ния с собственным народом. Пока ещё есть время, ко­то­ро­го остаётся всё меньше.