Автор: Егор Холмогоров

ЖИТЬ ПО РЖИ

В конце 2006 года аграрная статистика сообщила исключительно тревожную, но мало кому понятную новость: в прошедшем году площадь посевов ржи сократилась на 25% по сравнению с предыдущим, и упала до катастрофически низкого, никогда прежде не виданного в России уровня — 1,8 миллионов гектаров. Впрочем, нехватку ржи можно ощутить и не прибегая к подсчетам, достаточно зайти в магазин и внимательно почитать этикетки к хлебу. Даже о составе черного хлеба приходится теперь читать на первом месте «мука пшеничная». Рожь, ржаной хлеб и все его производные стремительно вытесняются из нашей жизни. И тому, кто знает логику русской истории и русской цивилизации слышится в этом сокращении похоронный звон грозящей национальной катастрофы.

Существует такое понятие – «когнитивная тень». Это такое положение объекта познания в сознании познающего субъекта, когда этот объект не может быть адекватно описан с помощью имеющихся у субъекта категорий или описывается заведомо неверно, ему отказывается в применении для его описания подходящих категорий. При этом, сам субъект искренне полагает, что всё в порядке, что никаких пробелов в его картине мира нет, что ничего важного он не упустил. Например, чуть утрируя, можно думать, что вытянутый длинный предмет на земле – это старый выброшенный кем-то шланг. И в этой когнитивной тени «шланг» вполне может подобраться близко и начать обнимать субъекта во все тридцать три кольца.

Классический пример такой когнитивной тени — это представление западной науки об обществе в России и обо всём, что с Россией связано. Нельзя сказать, что категориальный аппарат этой науки слаб или что «умом Россию не понять», а потому наложенные на нашу реальность их категории рассыпаются. Отнюдь не всегда это так. Чаще всего они просто ленятся и не считают нужным применять к России собственные категории или применяют их заведомо неверно, по принципу «это старый шланг». Нам даже не особенно приходится прикидываться шлангом, чаще всего мы наоборот – стараемся показать какие мы мудрые, сильные, умные, талантливые и т.д., но этого всё равно в упор не видят, пока не напорются на русские вилы.

Известен вполне реалистичный анекдот о представлении немцев о русском характере на основании романов Достоевского и повестей Чехова, на котором строились прогнозы на ход войны против России и таких примеров множество. Я уже упоминал Валлерстайна, который, расписав все науки: социальные – для понимания Европы и Америки, этнография — для дикарей, востоковедение — для китайцев, японцев и мусульман, где-то потерял Россию.

При этом считать Россию чем-то незначительным на западном горизонте не приходится — по сравнению с Индией или Ближним Востоком, изученными вдоль и поперек, причем довольно основательно, — роль России в европейских и мировых делах всегда была огромна: и как опасности, и как стратегического фактора. Когнитивная тень тут ложится потому, что Россию попросту страшно пытаться описывать как нормальный объект исследования — полезет слишком много необычных вещей. Проще попытаться стереть объект с карты, чем над ним думать. «Нет такого слова: «Сталинград» — как говорил незабвенный немецкий командующий в «Третьем ударе» — сталинском фильме об освобождении Крыма.

Забытая рожь

Для примера разберем эффект «когнитивной тени» в сознании величайшего из европейских историков ХХ века – Фернана Броделя. Описывая материальную цивилизацию мира XV-XVIII веков он уделяет огромное внимание основе основ этой цивилизации – хлебу. Собственно, и по сей день любая великая цивилизации – это цивилизация хлеба. Будь то пицца, бургер, рисовый колобок под суши, начос или кусок «Бородинского» с селедкой. В своей работе Бродель пишет: «Земледелие с самого начала ориентировалось, должно было ориентироваться на то или иное господствующее растение, а потом строиться в зависимости от этого древнего первоначального выбора, от которого в дальнейшем будет зависеть всё или почти всё. У трех из таких растений — пшеницы, риса и кукурузы — оказалась блистательная судьба, они и сегодня оспаривают друг у друга обрабатываемые земли мира. Они были «растениями цивилизации», которые очень глубоко организовывали материальную, а порой и психическую жизнь людей, так что создавались почти необратимые структуры». Дальше Бродель очень подробно рассматривает три великих цивилизационных круга, сформировавшихся в средиземноморье вокруг пшеницы, на Дальнем Востоке вокруг риса и в Мезоамерике вокруг маиса-кукурузы.

При этом французский историк в упор не замечает четвертого великого злака, ставшего прочной основой великой цивилизации, совершившего экспансию на огромные расстояния и бывшего непосредственной причиной того, что французы, англичане и прочие шведы вынуждены сегодня покупать нефть и газ у русских, а не у китайцев или какой-нибудь Республики Тунгусии. Речь о ржи. Для Броделя она не более чем «второстепенная зерновая культура» периферии европейского ареала. Между делом он упоминает о балтийских кораблях с рожью, которые во время голода в Европе забирались все дальше и дальше вплоть до Средиземного моря и цитирует пренебрежительный отзыв какого-то французского врача: «Ржаной хлеб не так насыщает, как пшеничный, и несколько отягощает желудок».

Это практически всё, что мы узнаем о ржи от Броделя. Удивительное дело, но он, почему-то, не задается вопросом о странности положения вещей, при котором Север, зона рискованного земледелия, который должен постоянно умирать от голода, вместо этого кормит Европу прибалтийской и польской, а иногда и новгородской рожью. Поскольку Бродель занят ненавязчивым доказательством тезиса, что Европа – это изначально привилегированное пространство, куда все сходится и где все поддерживается, существование вспомогательных структур, кормящих этого барина, ему кажется само собой разумеющимся. Ответа на вопрос — почему восточней Европы вообще существует огромное государство, «сам по себе мир-экономика», которое подчинило огромные пространства, создало огромную армию и спорит с Европой на равных – это вообще для великого француза загадка. Он куда охотней пишет об Индии, которая спорить с Европой не могла и Китае, который в какой-то момент начал отставать (как мы теперь понимаем — временно).

Ржаная революция

Между тем, отдав должное уважение ржи, отведя ей законное место в ряду с пшеницей, рисом и кукурузой, Бродель смог бы раскрыть немало загадок. Прежде всего, — загадку становления в Европе Северной системы и Балтийской системы — Скандинавии, Прибалтики, Руси, Польши, Северной Германии. Региона, где сперва гнездились викинги и славянские морские воины, бывшие ничуть не менее свирепыми, а затем царствовала Ганза. Даже в условиях климатического оптимума (IX-XIV вв.) сельское хозяйство, без которого развитая цивилизация не была бы возможна, является на Севере Европы непростым делом, а уж в Скандинавии и на Руси тем более. С началом «малого ледникового периода» все должны были вообще умереть. Но почему-то не умерли и даже никуда не переселились. Мало того – кормили всю Европу, Ганза, бывшая основным поставщиком балтийской ржи, могла в определенный период удушить торговой блокадой практически любое государство.

Связано всё это было с «ржаной революцией» I тысячелетия, когда сельское хозяйство североевропейских народов – славян, германцев, жителей Скандинавии, Англии, перешло в той или иной степени с неустойчивой пшеницы или недостаточно питательного ячменя на рожь. Германцы резко переходят на рожь во второй четверти тысячелетия и начинается их масштабное давление на Рим. Славяне, которые в принципе с рожью дружили изначально, резко наращивают её производство с третьей четверти тысячелетия, — именно это время становится временем начала масштабной славянской экспансии в Восточной Европе. Отстающая Скандинавия начинает переходить на рожь в четвертой четверти тысячелетия и… это время Линдсфарна и всего, что за ним для Европы последовало. Другими словами, «ржаная революция» дает некоторый ключ к пониманию многих североевропейских процессов.

В Северо-Западной Европе роль ржи в стабилизации сельского хозяйства также недооценивается. «Пшеничность» западноевропейской цивилизации явно преувеличивается Броделем (он вообще на многое смотрит сквозь средиземноморские очки), хотя он и упоминает о том факте, что в XVIII веке рожь делила посевные площади во Франции пополам с пшеницей. Что именно рожь играла главную роль в представлении о продовольственной безопасности и сельском хозяйстве Франции и Англии в середине XIX века – есть прекрасное подтверждение — речь Адольфа Тьера во французской палате депутатов: «Мы возделываем рожь так же успешно, как и Англия, а муку делаем даже лучше Англии, потому что она у нас ее покупает; а между тем, хотя рожь наша и дешевле английской, но имеет опасного себе соперника в России».

Ржаная цивилизация Руси

Можно сказать, русская цивилизация, как самостоятельный исторический феномен, занимающая определенное пространство, имеющая особые социокультурные основания, приобретшая собственные политические формы, — есть порождение ржи. Она является, в смысле сельскохозяйственной основы, ржаной цивилизацией. Особых доказательств это, кажется, не требует. Как известно, — «матушка рожь кормит всех сплошь, а пшеничка по выбору». Представить себе продуктивное сельское хозяйство на бедных почвах русского Севера, особенно с началом в XIV веке глобального похолодания, без ржи попросту невозможно. Рожь является преимущественно озимой культурой, устойчива и к морозу (до -30) и к засухе. В средневековье рожь давала на Руси стабильный урожай сам-3 или сам-4, чего европейцам с их пшеницей удавалось добиться далеко не всегда и периодически происходило скатывание к сам-2. В образцовых северорусских хозяйствах, особенно монастырских, урожайность доходила и до 1:9.

Рожь давала возможность внедрить на Руси прогрессивные системы сельского хозяйства — оставление земли под паром, двухполье и трехполье и, в то же время, позволяла широко использовать наряду с основными полями резервные участки в расчищенном лесу – «подсеки». Она же позволяла пахать землю «наездом», возвращая в оборот заросшие земельные участки, то есть гибко варьировать посевные площади в зависимости от погоды и трудовых возможностей крестьян.

Рожь позволила русским создать уникальную культуру собственных сладостей (в которой нуждается каждая развитая культура), основанную на пирогах, блинах и пряниках. При изготовлении последних рожь была абсолютно незаменима и, конечно же, без ржи невозможно было себе представить основного русского безалкогольного напитка — кваса, который «как воздух был потребен».

К большим достижениям русской цивилизации несомненно относится и создание высокой культуры не наркотических напитков (помимо алкоголя, кофе и даже чай являются легкими наркотиками, не говоря уж о «Кока-коле», разработанной как «болеутоляющее средство»).

Именно ржаное земледелие в сочетании с «рыбной диетой» (ещё одна интересная пищевая тема, которую стоило бы разобрать) позволило русским стремительно освоить всю северную Евразию, колонизировать Сибирь. Именно рожью и пушниной Россия финансировала свои внешнеполитические проекты. Если про пушнину – СКВ, бегающую по лесу, всем более-менее известно, то о факторе «русского хлеба» в создании европейской системы известно меньше, хотя этот вопрос был подробно разобран Поршневым и другими исследователями.

В ходе Тридцатилетней войны Россия активно встала на сторону протестантов против католиков. Торжество католиков в Европе означало продолжение польской экспансии на русские земли, торжество протестантов – ослабление Польши и формирование ситуации, благоприятной для русской внешней политики. Поэтому русская дипломатия действовала с размахом. Сперва хлеб поставлялся Дании, которая взяла на себя лидерство в протестантском лагере в ходе Тридцатилетней войны. После проигрыша датчан, Россия в 1629 году заключила договор о поставках хлеба в Швецию. Рожь доставалась шведам очень дешево, а перепродавали они её в Голландии втридорога, так что реальная субсидия России Швеции составляла 400 тысяч талеров в год.

В 1630-32 Густав Адольф вторгся в Германию и фактически «вынес» имперские силы. То, что война после этого затянулась на 16 лет, может считаться плодом случайности. В битве под Люценом Густав Адольф погиб и начался некоторый хаос. Пришлось в открытую вмешиваться французам, но смертельный удар по католической гегемонии был уже нанесен. Однозначный успех России был затенен тем фактом, что шведский король погиб как раз тогда, когда Россия начала Смоленскую войну, осталась без помощи и вынуждена была заключить Поляновский мир, без особых приобретений, но и без каких-либо потерь. Но то, что началось в Польше сразу по окончании Тридцатилетней войны — хмельничина, затем «потоп» (вторжение шведов) было прямым результатом разыгранной Москвой шведской комбинации в 1629.

Закат «зеленого золота»

В мировом масштабе Россия до середины ХХ века была исключительно «хлебной» страной и «русский хлеб» (и в Великороссии, и на Украине этим хлебом была, прежде всего, рожь) был фактором геостратегического значения.

Почему же этот фактор сошел на нет? Как это ни смешно, — благодаря «преступлениям сталинизма». Не тем бесчисленным мнимым преступлениям, которых насочиняли западные пропагандисты и наши «демократы», а тем немногим действительным, которые Сталин совершал, как совершали их такие великие правители России как Петр I или Екатерина II, которые хотели «как лучше», но не считывали русского цивилизационного кода…

Дитя средиземноморской культуры Сталин попросту не понимал феномена ржи. Тем более, что рассматривал как передовую страну все-таки Америку и её жизненные стандарты. Соответственно, он хотел, по возможности, накормить русский народ пшеничным хлебом, как наиболее «достойным» хлебом. Затея сама по себе неплохая, если бы не принесение ржи в жертву этой затее. Микоян рассказывает в мемуарах:

«Из всех видов зерна Сталин выделял только пшеницу. Он стал… доводить до абсурда, в ущерб экономике страны…. Сталин стал настаивать, чтобы пшеницу засевали и в тех районах, где раньше не засевали вообще, — в Московской,, Калининской и других областях, где очень хорошо растет рожь… Почему-то Сталин считал рожь малоценной культурой, а пшеницу чуть ли не «пупом земли». Я ему доказывал, что рожь не надо вытеснять, что ржаной хлеб привычен русскому народу, что он полезен… Сталина невозможно было разубедить, и дело дошло до того, что нам стало не хватать ржаной муки…».

Сталинский СССР, вообще, как справедливо отмечено исследователями был ориентирован на юг, был своеобразной «империей солнца». И русская рожь стала жертвой этого вторжения средиземноморских начал, как прежде жертвами западных начал стали многие особенности русской цивилизации. Однако при Сталине эти эксперименты носили хотя бы характер своеобразной утопии, как знаменитые опыты Лысенко по «яровизации» злаков.

При сталинских преемниках пошло проще и грубее — целина и кукуруза. С кукурузой все понятно. С целиной понятно меньше, но, по сути, это благое начинание превратилось в почти идиотизм именно благодаря культу пшеницы. Если бы эти бескрайние просторы были засеяны рожью, наша страна обеспечила бы себе стопроцентную продовольственную автономию. Но получилось следующее: изъяли из скотоводческого оборота земли, на которых можно было создать прекрасные мясные хозяйства; засеяли целинные земли пшеницей, прежде всего кормовой, поскольку другая в большинстве случаев не родилась или давала низкие урожаи, вплоть до сам-1. После чего поняли, что везти эту кормовую пшеницу куда-то — попросту дорого и пришли к мысли, что надо прямо здесь, на месте, создавать животноводческие хозяйства, где кормить животных этой целинной пшеницей… Круг замкнулся.

В итоге к 1963 году мы пришли к тому, к чему и должны были придти при такой политике: начались закупки зерна в США, достигавшие в 1970-х двух третей товарного производства зерна в СССР. Пренебрежение традиционной основной культурой привело к тому, что начала умирать русская деревня в центральном Нечерноземье и на Севере. Публицисты обсуждали «что делать», ученые создавали программы по возрождению деревни, но одна из главных причин упадка деревни (наряду с повсеместным сносом в 1930-е и 1960-е центров деревенской жизни — церквей) никем не осознавалась.

Вот, такая вот получилась когнитивная тень. С одной стороны, когда мы русские удобно в ней устраиваемся, то нам это на руку. Высовывающийся ворог попросту не знает, что, и как у нас на самом деле, и получает тяжелым предметом по голове.

Однако гораздо страшнее, когда мы попадаем в эту тень у самих себя и начинаем уничтожать основы собственной цивилизации и образа жизни. Смеяться над «рыбными днями», считать, что черный хлеб придумали «совки» для того, чтобы мучить голодом нищую Россию и т.д. В этом случае мы успешно замочим себя сами, с минимальной посторонней помощью.

Без возрождения самообеспечения России хлебом (что невозможно без восстановления культуры ржи) и социального слоя, который этим испокон веков занимался, русское общество будет балансировать на грани схлопывания, потери экономического суверенитета.