Автор: Павел Евдокимов

УЧЕНИК СТАРИНОВА

Этот человек известен среди узкого круга профессионалов и тех, кто по жизни интересуется отечественной военной историей, как живая легенда. При этом широкой российской общественности, включая центральную прессу, его имя не говорит практически ничего. Борис Андреевич Плешкунов. Полковник в отставке. Ученик и товарищ легендарного «бога диверсий» И. Г. Старинова. Бывший преподаватель и заместитель начальника КУОС. Настоящий ас минно-взрывного дела, передавший свои уникальные знания и опыт целой плеяде офицеров разведывательно-диверсионного подразделения Первого Главного управления КГБ СССР. Недавно ему исполнилось 70 лет.

Награжден двумя орденами Красной Звезды, медалями. Почетный сотрудник контрразведки КГБ СССР. Избран Почетным председателем Фонда «Вымпел-КУОС». Работает в системе негосударственной безопасности.

КАБУЛЬСКАЯ «ПРЕЛЮДИЯ»

Декабрь 1979 го. Афганистан накануне «Второго этапа Апрельской (Саурской) революции». Отряды КГБ «Гром» и «Зенит» совместно с десантниками и спецназом ГРУ из «мусульманского батальона» изготовились для его проведения. Впереди полная неизвестность.

27 декабря отряд «Зенит» действовал в составе девяти групп во главе с наиболее опытными боевыми офицерами: дворец Амина — Я. Семенов, Царандой (полиция) — Ю. Мельник, Генеральный штаб — В. Розин, КАМ (военная контрразведка) — Р. Шафигулин, тюрьма — Ф. Коробейников, телеграф — В. Овсянников, «колодец» — Б. Плешкунов, почта — А. Пунтус, телецентр — А. Рябинин.

В 19 часов 15 минут в Кабуле прогремели сильные взрывы. Это подгруппа Плешкунова сыграла диверсионную «прелюдию» к операции «Шторм-333», подорвав так называемый колодец связи, отключив афганскую столицу от важнейших военных и гражданских объектов ДРА. Заряды Борис Андреевич заложил собственными руками.

События развивались по намеченному плану. Прибыв на место, одна подгруппа прикрытия расположился на УАЗ-469 около поста регулирования движением. Другая, на «Волге», остановилась около гостиницы. Борис Плешкунов подъехал непосредственно к объекту диверсии.

«В мое подчинение определили десять человек, — рассказывал он. — «Колодец связи», который нам предстояло вывести из строя, находился на многолюдной площади. Рядом здание узла связи, пост Царандоя, через дорогу — банк, ресторан, кинотеатр. Решили действовать после 19 часов, когда уже наступал комендантский час и площадь пустела…

Дождались условного знака — хлопнула резко закрытая дверь автомобиля. Значит, пост Царандоя на месте. Сотрудник нашей группы Хаятов, владеющий языком, ушел, чтобы отвлечь постовых. Трое человек заслонили нас. Валерий Волох, который сам изготовил щипцы для вскрытия люка, поднял крышку, а я в рюкзаке опустил в «колодец» два мощных заряда. В «колодце» была вода, но это не испугало: действие наших зарядов мы проверили заранее. Взрыватель поставили на пятнадцать минут.

Сели в машину. Окликнули Хаятова, который вошел в роль и уверенно беседовал с постовым, угощая его сигаретами (Хаятов объяснил, что идет проверка связи — Авт.). Через несколько минут мы были уже на вилле. Такого скорого возвращения никто не ожидал, и один из руководителей даже высказал сомнение, мол, все ли успели сделать. Но часы уже показывали 19.15. Прозвучал мощный взрыв. Кабул лишился связи».

ЭПОХА «КАСКАДА»

Когда наступила эпоха «Каскада» Борис Андреевич летом 1980 года вылетел в Афганистан вместе со своими учениками, чтобы там, «за речкой», оценить в боевой обстановке уровень их специальной подготовки.

10 октября советский армейский батальон на БТР, усиленный ротой танков и ротой самоходок, был направлен в провинцию Парван. Ему предстояло найти и уничтожить там крупную банду моджахедов. Где именно находятся моджахеды, сколько их и как они вооружены, этого комбату не сообщили.

При подходе к кишлаку Чарикар батальон остановился. Комбат выставил усиленное охранение, выслал войсковую разведку — три танка и два БТР с пехотой. Она беспрепятственно проскочила, но за кишлаком ее из засады уничтожили моджахеды.

Удрученный гибелью боевых товарищей, комбат решил для получения достоверной информации о противнике послать в кишлак группу спецназа КГБ, в которую входил и Плешкунов. «Каскадеры» незаметно проникли в Чарикар и узнали от жителей, что с гор сюда скоро подойдет крупная банда. В этой ситуации комбат решил послать на перехват противника небольшую группу — взвод пехоты и три десятка «каскадовцев», чтобы уничтожить эту банду уже из нашей засады.

«Спокойно, со всеми мерами предосторожности, втянулись в кишлак, который раскинулся вдоль лощины, — вспоминал много позднее Герой Советского Союза Виталий Степанович Белюженко, — выходим на его противоположную окраину. Впереди виден хребет, на вершине которого мы решили встретить из засады банду. Но тут нас неожиданно обстреляли. Обстреляли с тыла, из кишлака, который мы только только прошли. Мы быстро подавили несколько огневых точек в кишлаке и продолжили движение. Но, едва отошли метров на тридцать сорок от приземистых саманных домиков и ограждающих их, тоже саманных, дувалов — заборов, сделанных из глины, смешанной с соломой (кстати, весьма прочных, пуленепробиваемых), как оказались на совершенно открытой местности. По нам начали палить со всех сторон.

Группа залегла и открыла ответный огонь. Хорошо, что все мы были в бронежилетах и касках и хорошо вооружены. Я успел залечь в русло высохшего арычка, поднял голову, чтобы осмотреться, вижу фонтанчики пыли, значит, по мне стреляют. Успел все таки заметить справа небольшую ямку, из которой берут глину для самана. Улучив момент, перекатился в нее и обрадовался: в этой ямке уже залегли Борис Плешкунов, наш опытнейший подрывник, побывавший во многих «горячих» точках и сам уже воспитавший многих офицеров; Виктор Киргинцев, офицер отряда «Кобальт» (подразделение МВД СССР — Авт.) и армейский капитан, корректировщик огня. Он по звукам выстрелов определял, откуда и из какого оружия противник ведет огонь».

Осмотревшись вокруг, оценив обстановку, спецназовцы поняли, что попытка прорываться вперед означает верную гибель. Стало быть, нужно отходить назад. Как раз в это время по рации поступила команда возвращаться обратно.

«Первым из нашей четверки, находившейся в глиняной яме, бросился я, за мной — Борис Плешкунов, третьим — верткий Виктор Киргинцев. Последним поднял голову армеец капитан. Но голова его тотчас упала вниз от пули снайпера.

Осмотревшись, мы стали готовиться ко второму броску. Поднялся из высохшего русла речушки на берег, сделал несколько шагов и вдруг услышал слева выстрел, затем резкую непонятную боль в верхней трети левого бедра. Наклонив голову, сразу увидел пробоину от пули в комбинезоне. «Выходное отверстие», — мелькнуло в голове. И тут же вспомнил давешний страшный сон. Только после этого я понял окончательно, что ранен в бедро. Делаю еще шаг и падаю. Сознание плывет и почему то в голову приходит мысль: «Видно, не зря жена впервые плакала, провожая меня».

Затем у меня возник вопрос: «Откуда в меня стреляли и из какого оружия?!». Подумав, пришел к выводу: стреляли из ближайшего саманного дома, что слева. Стреляли из «бура» (английской винтовки типа нашей винтовки Мосина образца 1891 года, только более крупного калибра — 7,9 мм, мощнее и дальнобойнее и очень точного боя).

У меня перебита бедренная кость в самой верхней ее части. Возможно, задета артерия или вена, лимфатические узлы… Если это так, я долго не протяну. Отсюда живым мне не выбраться. Теряю сознание… В себя приводит тревожный голос Бориса:

— Виталий, что с тобой?

— Я ранен.

— Сейчас я тебя вытащу.

— Не вылезай! Тебя убьют. Стреляют из того вот саманного домика.

Прикрывая друг друга огнем, начинаем ползти к дувалу, до которого осталось еще метров пятнадцать-двадцать. Но мне что то мешает, не дает двигаться вперед. «Кажется, кость ноги цепляется за неровности почвы», — подумал я. Переваливаюсь на спину и ползу на спине, отталкиваясь правой ногой, головой и руками, волоча за собой автомат. Левая нога тащится за мной как привязанное бревно. Борис тоже ползет по канаве, прикрывая меня огнем из автомата».

БОЙ НА ДВОИХ

Борьба за оставшиеся до укрытия метры придала хоть какие то силы. Плешкунов прикрывал эту отчаянную борьбу, ведя огонь из автомата. Примечательно, что автоматически, на уровне рефлексов, Белюженко подумал про «духа»: «Да у него же «бур» левит». Значит, переползая, нужно брать чуть правее.

«Только я немного прополз, слышу выстрел и около головы удар пули в землю. Понимаю, снайпер хочет добить меня и целится в голову, поняв, что я в бронежилете. Ползу и думаю: «Какая пуля моя? Следующая? До дувала, надежного укрытия, осталось метра три».

— Виталий, — говорит Боря, — у меня кончились патроны.

Я ему протягиваю два запасных рожка. Он снова начинает вести огонь по душманам, а я с трудом ползу к дувалу. Снайпер продолжает в меня стрелять, целясь только в голову и я невольно думаю снова: «Следующая пуля моя?».

Но тут я увидел почти у самого дувала небольшую канавку. С трудом переворачиваюсь и сползаю в нее через правый бок и спину. Левая нога при этом перекрутилась, будто тряпичная, и я почувствовал резкую боль. Но мне тогда было даже не до боли, поправил ее правой ногой, лежу в канавке головой к дувалу, который надежно меня прикрывает сзади, я неуязвим и, в то же время, прекрасно вижу, откуда душманы ведут огонь по мне и по всей нашей прижатой огнем к земле группе…

— Виталий, кажется, ты нашел хорошую огневую позицию, — обрадовался Боря. — Оставайся здесь, я сбегаю за ребятами.

— Беги. Я прикрою и тебя, и всю нашу группу».

Увидев, что огонь ведет по ним всего один человек, душманы, открыли бешеную стрельбу и перебежками начали приближаться к укрытию. Белюженко бил короткими очередями, экономя оставшиеся четыре рожка. Но вот закончились патроны, остались пистолет и две гранаты Ф-1.

«А душманы приближаются, — продолжает рассказ Белюженко. — Ну, думаю, двум смертям не бывать, а одной не миновать! Живым вам меня все равно не взять. Достаю пистолет, досылаю патрон в патронник, в левую — гранату, разгибаю усики, можно еще повоевать, но последний патрон — себе: лучше смерть, чем унижение плена, чем рабство у душманов, пытки…

Вдруг из за дувала показалась голова. Не успев выстрелить, слышу голос нашего «каскадера» Лемпита:

— Виталий, ты здесь?

— Да, здесь. Не высовывайся… Спасибо, что пришли за мной. У меня как раз кончились патроны к автомату… Думал, что хана.

— Тебе спасибо от всех ребят. Ты своим огнем помог нам выбраться из ловушки… Сейчас мы тебя вытащим…»

За этот бой Белюженко был удостоен звания Герой Советского Союза, а его верный и надежный друг Борис Плешкунов, вернувшись в Союз, на базе КУОС (который он сам окончил в 1966 году) готовил боевые кадры «Вымпела». Под его руководством будущие диверсанты подрывали рельсы, разносили в крошку железобетонные блоки. Лазили по ночам по фермам мостов через Москву-реку, устанавливая учебные заряды. «Лепили» бомбы из самодельной взрывчатки, конструировали мины-ловушки. Навыки, полученные у Бориса Андреевича, здорово им пригодились в охваченном войной Афганистане.

УЧЕНИК СТАРИНОВА

Летом 2002 года в здании Совета Федерации России открылась необычная фотовыставка «XXI век — жизнь без страха», организованная ФСБ при участии Международной общественной организации «Вымпел». Здесь была собрана фотографическая летопись людей, долгое время остававшихся неизвестными — офицеры специальных подразделений «Альфа», «Зенит», «Каскад», «Вымпел» и других. Эти люди участвовали во всех некогда секретных операциях, оказывались в центре событий, во многом определивших ход истории XXI века.

На выставке были представлены портреты начальника управления нелегальной разведки ПГУ КГБ СССР Юрия Дроздова, первого командира «Вымпела» Героя Советского Союза Эвальда Козлова, руководителя Группы «А» Героя Советского Союза генерал-майора Геннадия Зайцева, Владимира Козлова, заместителя Министра РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций. Была среди них и художественная фотография Бориса Андреевича Плешкунова.

Вообще это человек удивительной скромности и душевного такта. Полковник Плешкунов чурается славы, хотя бы иной на его месте, обладай и десятой частью его послужного списка, давно бы не сходил с телеэкрана и газетных страниц. Чтобы убедиться в этом, достаточно пройтись по поисковым системам Интернета.

Незадолго до смерти, пройдя испытание 100 летним юбилеем, Илья Григорьевич Старинов 10 октября 2000 года продиктовал такую запись: «В значительной части иных многочисленных публикаций имеются неточности, иногда серьезные, с которыми я не могу согласиться. По публикациям в будущем, если они будут иметь историческое значение и касаться меня как личности, рекомендую для научной редакции обращаться к моим ученикам П. И. Нищеву и Б. А. Плешкунову». Это ли не лучшая рекомендация!

В своей книге «Мины замедленного действия» И. Г. Старинов писал: «Помню, как в мае 1952 года, беседуя со мною по новой задаче для слушателей Военного института на тему: «Переход войск, оказавшихся в тылу врага в силу сложившейся обстановки», он (заместитель Министра внутренних дел СССР генерал армии И.И. Масленников — авт.) заметил: «Вполне согласен, что когда командный состав знает основы организации и тактики партизанской борьбы, ему не страшно окружение. Ведь в большинстве случаев окружения как такового нет и войска, оказавшиеся в тылу врага в силу сложившейся обстановки, могут самостоятельно вести партизанские действия, как это не раз было в годы гражданской войны».

Нам помогали энтузиасты. В это дело включился Евгений Иванович Косовский — бывший начальник связи УШПД (Украинский штаб партизанского движения — Авт.). Мы разработали курс лекций, у нас появились первые слушатели. Я выпустил закрытую книгу о партизанской войне на тему: «Взаимодействие партизан с войсками действующей армии».

Читал лекции в академии Фрунзе, где мои конспекты были изданы отдельной книгой под редакцией начальника кафедры военной истории генерала Воробьева. Нашлись такие энтузиасты, как Григорий Иванович Бояринов, Борис Андреевич Плешкунов, Борис Федорович Баранов, Леонид Ефремович Колпаков, Дмитрий Андреевич Шапошников, Анатолий Исаевич Цветков, Владимир Николаевич Андрианов. Это были выпускники Военного института, часть которых позднее составила костяк Курсов усовершенствования офицерского состава».

Вот с каких времён были знакомы два этих человека, два высочайших профессионала.

Илья Григорьевич, увы, так и не стал официальным Героем Советского Союза, хотя его несколько раз представляли к этому высокому званию. И даже в 100-летний юбилей его наградили орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени. И полковником он остался навсегда. Что ж, другого такого полковника нет и, скорее всего, уже не будет. Ведь таких людей создавала Эпоха. Борис Андреевич Плешкунов из тех, кто отстоит от нее совсем немного, являясь, по сути, ее частью. Ученик и товарищ Старинова – это дорогого стоит.