ТРАВЛЯ РУССКИХ ИСТОРИКОВ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

В научных и университетских кругах Москвы живо обсуждается беспрецедентное событие, происшедшее в РГГУ в самом конце 2006 г.: новое руководство университета ликвидировало целиком коллектив Института русской истории РГГУ — разом были уволены 12 человек, среди которых крупные и известные у нас в стране и за рубежом учёные. По сути, разгромлено целое направление в изучении русской истории в нашей стране. Такого у нас не было, пожалуй, с 1930 х годов. И происходит это в вузе, который считается весьма либеральным. Об Институте русской истории, о том, что с ним произошло, мы беседуем с директором (1997 2006 гг.) ИРИ Андреем Ильичом Фурсовым.

- Институт Русской Истории РГГУ был создан в 1997 г. с целью фундаментальных, теоретических исследований русской истории в целом, в единстве всех составляющих её структур — от Киевской Руси до РФ. Для нас, сотрудников ИРИ, русская история — это история особой социокультурной целостности, созданной в крайне неблагоприятных природных и исторических условиях русским народом как державообразующим. Основные средства создания — традиционные формы социальной и властной организации.

В исследованиях ИРИ русская история изучалась, во первых, сама по себе, как нечто, требующее, по словам Пушкина, особой формулы, т. е. особой теории. Во-вторых, как элемент более крупных систем — макрорегиональной, евразийской, мировой, а с 1970 1980 х годов — глобальной. В-третьих, в сравнении с другими сложными крупными системами Запада и Востока.

Институт был весьма небольшим — дюжина сотрудников, но объём работы им приходилось выполнять достаточно значительный. Например, только за последние пять лет сотрудники ИРИ опубликовали 11 монографий, более 230 статей, 1 энциклопедию, 4 справочника, 26 сборников документов. Приняли участие в более чем 100 российских и международных научных конференциях и семинарах. То есть старались работать по суворовски — «не числом, а уменьем». И дело, действительно, не в количественном аспекте, а в качественном.

Работа Института и его сотрудников получала высокие оценки как в самом РГГУ, так и за его пределами, в том числе за рубежом. Издававшийся Институтом «Русский исторический журнал» пользовался большой популярностью в научных и интеллектуальных кругах. Институтский семинар-клуб «Универсум» стал одной из наиболее известных и посещаемых интеллектуальных площадок Москвы. Всё это получало неизменную поддержку руководства РГГУ.

Однако в феврале 2006 г. сменилось руководство РГГУ (новый ректором стал Ефим Иосифович Пивовар, новым проректором по науке — Дмитрий Петрович Бак) и для ИРИ, как говорится, настали «чёрные дни». Уже в июне 2006 г. мы получили предложение нового руководства о слиянии Института русской истории с Центром глобалистики и компаративистики (ЦГК) Института филологии и истории РГГУ в некую структуру под названием Центр россиеведения, глобалистики и компаративистики.

- А какое отношение, спрашивается, имеет русская история или, пусть даже россиеведение, к глобалистике и исторической компаративистике?

- По сути, естественно, никакого. Да и по форме тоже. Единственная связь — личность директора ИРИ и одного из содиректоров ЦГК. Это один и тот же человек — А. И. Фурсов. Однако в РГГУ есть и другие структуры, возглавляемые одним и тем же человеком, но, почему то, больше никому не было предложено слиться, как говорится, воедино.

При этом, по странному совпадению, — предложение о слиянии получили именно эти две структуры, директором которых являюсь я. К тому же (ещё одно совпадение), я — единственный из руководителей научно-исследовательских подразделений, кто на выборах нового ректора активно и публично выступал за иную, чем Е. И. Пивовар, кандидатуру.

- А вообще какие то реорганизации другим научным структурам были предложены?

- Общее предложение было только одно — всем исследовательским институтам добавить к их названиям «учебно-научный центр», а научным сотрудникам написать заявления с просьбой перевести их на должности преподавателей, доцентов, профессоров, — против такой реорганизации мы ничего не имели. Но от нас, прежде всего, потребовали намного большего.

- Какова была Ваша реакция и Ваших коллег?

- Естественно, мы не согласны были разрушать то, что создавалось в течение почти 10 лет самоотверженной и кропотливой роботы.

В июне 2006 г. я написал на имя нового ректора служебную записку, в которой объяснил, что у ИРИ и ЦГК — различные объекты и методы исследования, а потому объединять их под одной вывеской нецелесообразно и бессмысленно. Что нынешние названия обеих структур адекватно отражают характер наших исследований, а потому мы категорически против слияния и переименования.

В результате из названия исчезали бы слова «институт», «история» и «русский», а это — не пустые слова. Во-первых, наша структура создавалась как особый институт и функционировала в качестве такового в течение девяти лет, успешно проходя переаттестацию за переаттестацией. Во-вторых, мы — профессиональные историки. В-третьих, мы непосредственно занимаемся именно русской историей, если угодно — историей русского мира, а не россиеведением и не историей России. Мы не могли позволить допустить изъятие слова «русский» из названия Института — ни себе, ни кому другому. Это принципиальная позиция — научная и гражданская.

- А в чём, по Вашему, разница между русской историей и историей России, российской историей?

- Русская история, история русского мира намного шире, чем российская история. Последняя, строго говоря, это история российской империи XVIII — начала ХХ в. Русская история — история Киевской Руси, Владимирской Руси, удельно-ордынской Руси, Московской Руси — существовала задолго до появления России, а, следовательно, — до российской истории.

Кроме того, — как быть с СССР? Это ведь уже не только Россия, но в то же время это страна, осью, державообразующим элементом которой является русской народ, русский мир. Россия — одна из исторических форм русской истории, русского мира, и сводить целое к части — грубая содержательная, логическая и идейно-политическая ошибка.

В конце прошлого года во время встречи с представителями интеллигенции в Петербурге президент В. В. Путин призвал её активнее использовать слово «русский» и словосочетания «русская культура», «русский мир». Этот призыв является весьма своевременным как в плане идейно-ценностном, так и в государственном: обозначена очень важная проблема. Не случайно один из приёмов русофобов заключается в редукции «русского» к «российскому», в подмене первого вторым. Русофобы готовы, стиснув зубы, допустить существование русского языка и русской литературы, но ни в коем случае — русского мира, русской истории: она подлежит растворению в российской и, таким образом, — отрицанию. Мишени здесь две: первая — русский народ, как государствообразующий; вторая — русская государственность, власть. И власть, особенно в последние годы, это очень хорошо поняла и потому заговорила о «русском мире», «русском демократическом проекте», «русских ценностях» и т. п.

Таким образом, стремление сохранить словосочетание «русская история» в названии Института диктовалось не только объектом нашего исследования, но и нашей принципиальной позицией по вопросу о том, что есть русская история и какое место в ней занимает русский народ. Отвергнув идею слияния и переименования Института как необоснованную (показательно, что новое руководство РГГУ не привело ни одного конкретного и обоснованного аргумента в пользу слияния, вместо этого — общие слова и туманные фразы об «оптимизации» и «переформатировании»; на наши конкретные вопросы мы не получили ни одного конкретного ответа), мы согласились на добавку «учебно-научный центр» к названию Института и написали заявления о переводе на профессорско-преподавательские должности. Однако нам было в ультимативной форме заявлено: сначала — слияние и переименование, а затем перевод на профессорско-преподавательские должности.

В декабре 2006 г. руководство повторило своё предложение о слиянии двух структур. Повторило полностью, никак не отреагировав на нашу аргументацию в июне, будто бы её и не было.

Такой подход и такой стиль говорят сами за себя. И вот что показательно: все разговоры о слиянии-переименовании велись приватно. На просьбу дать письменное разъяснение причин слияния-переименования структур руководство не откликнулось.

Более того, ректор не встретился с коллективом, не изложил свою позицию, — по сути, отказался от диалога с коллективом. Вопрос предварительно не обсуждался ни на Учёном Совете, ни на ректорате — всё делалось келейно!

Получив декабрьское предложение, мы провели собрание Института, по итогам которого я написал ещё одну служебную записку, подписи под которой поставили сотрудники Института.

Мы ещё раз детально аргументировали свою позицию и обратили внимание руководства РГГУ на тот факт, что оно свои предложения вообще никак не аргументирует. Вместе со служебной запиской я передал администрации наши заявления на продление контрактов — с момента создания Института все его сотрудники (за исключением лаборанта) были совместителями-полуставочниками на контрактной основе, в конце каждого года подавали заявления о продлении контракта на следующий год и они автоматически продлевались.

После новогодних праздников мы вышли на работу, отработали январь и первую неделю февраля, а затем начались сюрпризы. Выяснилось, что зарплата за январь коллективу ИРИ (и, кстати, половине ЦГК ИФИ — той самой половине, у которой я был содиректором и которая отказалась сливаться) не начислена.

В отделе кадров на мой вопрос ответили, что с нами не продлили контракты. На моё требование ознакомить меня с приказом об увольнении, мне было сказано: приказа нет.

В ситуации, когда мы проработали больше месяца, а администрация даже не посчитала нужным сообщить нам, что мы уволены — подобный стиль демонстрирует не только некорректное отношение к сотрудникам, но и нарушение трудового законодательства.

Я был вынужден обратиться в Федеральное агентство по образованию с письмом на имя руководителя — Г. А. Балыхина, а депутат Государственной Думы Н. А. Павлов обратился с запросом на имя министра образования и науки А. А. Фурсенко.

- И каков результат?

- Я отвёз своё заявление в Агентство 14 февраля 2007 г., а 14 марта по телефону мне прочитали ответ, позже полученный мною по почте. Ответ Агентства, подписанный начальником управления П. Ф. Анисимовым, был составлен на основе тех материалов, которые предоставило в Агентство руководство РГГУ. В соответствии с этим, в письме увольнение коллективов обеих структур объяснялось тем, что все их сотрудники были совместителями, а структуры должны быть укомплектованы штатными сотрудниками.

Такой ответ (по сути — чиновничья отписка) может вызвать только недоумение. Во-первых, в течение почти десяти лет Институт функционировал как коллектив совместителей — и никогда, в том числе и во время переаттестаций, такая ситуация ни у кого не вызывала вопросов. Вопросы появились почему то исключительно тогда, когда коллектив занял принципиальную позицию по поводу предлагавшейся ему «оптимизации».

Во-вторых, я приложил к письму свои служебные записки на имя Е. И. Пивовара, из которых было ясно, что в июне и декабре 2006 г. администрация и Институт выясняли вопрос о слиянии ИРИ и ЦГК и название будущей структуры — и только. Администрация ни разу не поставила вопрос ни о совместительстве сотрудников, ни о необходимости штатных должностей. Этот «вопрос» возник позже, когда ректору и его порученцам пришлось отвечать на запрос Агентства по моему письму и, хотя бы как то, мотивировать свои действия, чтобы соблюсти минимум приличий.

Наконец, если всё дело в совместительстве, то почему сотрудникам ИРИ, известным учёным, ни разу — ни в июне, ни в декабре не предложили перейти в штат РГГУ? Получается, людей сознательно подводили под увольнение? Не связали чиновники из Агентства и факт увольнения с конфликтной ситуацией, а это совершенно ясно вытекает из служебных записок. Но они этого не увидели — или не захотели увидеть.

Но самым любопытным в ответе Агентства было то, что, оказывается, я и мои 11 коллег по ИРИ и 5 коллег по ЦГК уволены приказом от 30 декабря 2006 г.!

А ведь в университете мне говорили, что такого приказа нет. Придя в отдел кадров РГГУ 15 марта, я сказал, что из Агентства мне сообщили о существовании приказа и потребовал копию, — тут то, как по мановению волшебной палочки, приказ откуда то нашёлся (как говорил Деточкин в «Берегись автомобиля»: «Пиво только что привезли, а воблу только что поймали»).

В ответ на моё недоумение мне объяснили, что в феврале я чего то, видимо, не понял, и что приказ был уже тогда. Правда, на мой вопрос, что если приказ уже был, то почему же мне его не показали, как положено по закону, и не получили на обратной стороне подпись под фразой «С приказом ознакомлен», — как это, опять же, положено по закону, ответом было конфузливое молчание. После этого я вынужден был обратиться к юристу, а затем подал в суд на РГГУ. Но это — юридическая часть.

В содержательном плане сухой остаток таков — новое руководство РГГУ разгромило один из наиболее успешных коллективов РГГУ; из университета убрана команда учёных, реализовывавшая научную программу фундаментальных исследований русской истории как особой социально-исторической целостности, как теории и истории развития русского мира.

Теперь, ретроспективно, у нас уже почти нет сомнений, что ещё летом 2006 г. был взят курс на ликвидацию ИРИ как института, и только принципиальная позиция коллектива не позволила ликвидировать Институт вообще — на бумаге он остался, — избавились от тех, кто десять лет в нём проработал.

Думаю, это плохо прежде всего для РГГУ и дело не только в том, что университет лишился сложившегося и высокопрофессионального научного коллектива, занимавшегося именно русской историей и что кому то это, видимо пришлось не по душе.

Дело в другом, — эта история ложится чёрным пятном на саму репутацию РГГУ. Сам факт, что полтора десятка серьёзных, уважаемых учёных, известных в своих кругах специалистов историков после десятилетней работы скопом выбрасывают из университета (тем более после того, как они не согласились с предложениями администрации, идущими вразрез с какой бы то ни было логикой, и никак не аргументированными, а директор ещё и выступал публично против назначения кандидатуры нынешнего ректора), и те методы, которыми всё это было проделано, показывает, что понятие «беспредел» распространяется, оказывается, не только на сферу, где заправляют «братки», но и на сферу образования.

Если в Министерстве и Агентстве решили «умыть руки» и «не заметить», что вся эта история дурно пахнет и шита белыми нитками, если там считают, что после всего случившегося нынешнее руководство РГГУ, использующее такие приёмы работы, может продолжать возглавлять вуз — ну что же, это ещё один штрих на социальном и психологическом портрете нашей Высшей школы.

Фурсов Андрей Ильич. (1951 г. р.) — кандидат исторических наук, известный русский историк и публицист, автор 200 научных публикаций (включая 9 монографий).