Автор: Павел Евдокимов

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ КОМДИВА

В канун очередной годовщины начала Великой Отечественной войны, 20 июня 2007 года, на Среднем Дону со всеми полагающимися почестями предали земле останки ста пятидесяти советских воинов. Имена троих удалось восстановить, остальные легли в землю безвестными: «Их имена Ты, Господи, ведаешь…»
О том, что 28 апреля 2007 года в районном центре Верхний Мамон найдена могила командира 267 й стрелковой дивизии полковника Андрея Кудряшова, погибшего в декабре 1942 года во время проведения операции «Малый Сатурн», сообщили не только ведущие телеканалы, но даже русскоязычные информационные ресурсы в США и Канаде.

«Здравствуйте, мои любимые, дорогие Манечка, Ниночка, Валечка, Ларочка! Шлю вам, мои родные, привет, обнимаю вас, осыпаю искренними ласками и крепко целую. Особо шлю свой сердечный привет любимой крошке — Ларочке и поздравляю ее с днем рождения — 14 апреля. Уже два года моей дорогой крошке. Как видите, это письмо пишу самостоятельно, правда, с большим трудом, но все же сам. Здоровье немного улучшилось, и руки стали лучше работать.

Закончился двухдневный жаркий бой. Мы крепко всыпали немцам. Сейчас затишье, редко пролетают снаряды, мины и, как пчелы, жужжат пули, кое где схватываются автоматчики. В эту относительно свободную минуту я пробрался в халупку, где с аппетитом попил крепкого, к тому же горячего чая и сейчас пишу вам это письмо. По моим расчетам, сегодня должен получить от вас письмо, жду каждый день».

…В то майское утро редколлегия нашей газеты выдалась на редкость бурной. Впрочем, это было неудивительно — обсуждались события в Эстонии вокруг Бронзового солдата. Не успел я зайти в свой кабинет, как раздался телефонный звонок.

— Вас беспокоит помощник главы районной администрации Верхнего Мамона Сергей Иванович Бухтояров.

— Здравствуйте, слушаю вас.

— Дело в том, что 30 апреля поисковым отрядом из Воронежа найдена могила вашего деда, полковника Кудряшова Андрея Кузьмича.

— Позвольте, что значит «найдена»?!

Нужно сказать, что Верхний Мамон для меня — не отвлеченное географическое понятие, а место, где погиб мой дед. Родителями и бабушкой, Марией Даниловной Кудряшовой, я был воспитан на особо уважительном отношении к его памяти. И так получилось, что «Альфа» свела меня с Николаем Васильевичем Берлевым — уроженцем этих самых мест, участником штурма дворца Амина. Каждый год на 9 Мая ветеран первого состава Группы «А» отправляется на свою малую Родину, чтобы повидаться с земляками-ветеранами, которым — и не только им! — оказывает благотворительную помощь.

В нашем семейном альбоме хранится фотокарточка, датированная 1965 годом: монумент павшим героям в Верхнем Мамоне, салютующие пионеры… В том году бабушка написала письмо с просьбой сообщить, что известно об ее погибшем муже. Душа была не на месте. И, как теперь выяснилось, не напрасно.

Ответ с Дона пришел скоро. «Из бесед с жителями Верхнего Мамона выяснилось, что полковник Кудряшов действительно был похоронен в нашем селе… в отдельной могиле, однако после войны по решению правительства все останки погибших были снесены в братскую могилу в центре села. Сейчас на месте захоронения возвышается величественный памятник, у подножия которого проводится торжественное возложение венков и митинги», — сообщал председатель исполкома Михаил Никитович Кобзев.

Завязалась переписка. По просьбе директора местной школы Д. И. Жиляковой бабушка выслала фотографию и подробную биографию деда.

«Сейчас, в канун празднования 50 летия Великого Октября, — сообщала Дарья Ивановна, — наши учащиеся особенно охотно и любовно украшают могилы тех, кто отстоял завоевания Великого Октября в суровые годы войны. Имя Вашего мужа занесено в книгу вечной памяти, которая находится у нас в школе. Если у Вас будет желание навестить места, которые защищал Ваш муж, то приезжайте, пожалуйста. Конечно, это лучше сделать летом…».

И вот теперь такая информация, как ледяной душ: поисковый отряд… найдена могила…

— В захоронении комдива Кудряшова обнаружена сабля, — уточнил Сергей Иванович и аккуратно так спросил: — Скажите, такое… могло быть?

— Все верно, сохранились фотографии того периода, где дед запечатлен на коне по кличке Абрек и при сабле.

— На 20 июня мы запланировали торжественное перезахоронение. Ждем вас на Дону.

ПИСЬМО С ФРОНТА, 18 ЯНВАРЯ 1942 ГОДА

«Пару слов о себе. Чувствую себя хорошо. Новый год справляли на опушке леса наших рубежей под Москвой. Много вспоминал о вас. Дорогая Маня! Прошу тебя об одном — быть спокойной. Помни, что наши братья, сестры и друзья на занятой врагом территории хуже живут, но не теряют силы и уверенности в победе. Я понимаю, что тебе тяжело, но превыше всего ставь наше общее дело, интересы нашей родины. Воспитывай ребят, помогай им правильно понимать сложившуюся обстановку, учи их переносить невзгоды.

Дорогая Нина, любимая дочурка! Наша страна ведет тяжелую Отечественную войну. Весь народ должен помогать своей родине и переносить трудности. Вот победим врага и обратно будем вместе».

Долго я сидел в кресле после этого разговора, размышляя: как рассказать обо всем этом матери? Язык не поворачивался. Позвонил Дмитрию Федоровичу Шеншину — автору уникальной «Энциклопедии Верхнемамонского района», заместителю директора местного лицея. Объяснил ситуацию. Тот дал мудрый совет: сказать, что старое, мол, захоронение за давностью лет пришло в полную негодность, поэтому решено перенести останки на новое место — торжественно, со всеми полагающимися воинскими почестями. Так и поступил. Однако не прошло и двух дней, как телеканал НТВ выпустил в эфир развернутый репортаж.

«В Воронежской области поисковики обнаружили целое братское кладбище, — сообщила корреспондент Ольга Чернова. — Выяснилось, что похоронены там умершие в полевом госпитале. Имена большинства бойцов установить так и не удалось, но останки нескольких человек все же идентифицировали.

Иван Жиляков, житель села Верхний Мамон: «Я точно не скажу, сколько ям тут, но более четырех».

Ивану Жилякову в 1943 году было четырнадцать лет. Любопытные мальчишки часто прибегали на окраину села. За семь месяцев это поле у них на глазах превратилось в безымянное кладбище, о котором после войны забыли. А сейчас поисковики обследуют здесь каждый сантиметр земли.

«Если есть провалы — значит, там находились трупы», — говорит один из искателей. За время поисков было обнаружено девять ям. В одной найдены останки сразу двадцати четырех человек. Иван Жиляков рассказал, что недалеко от этого места в 1942 1943 годах размещался госпиталь. Умерших солдат хоронили здесь. «Очень у многих ранение бедра», — замечает участник экспедиции.

Михаил Сегодин, руководитель региональной историко-патриотической организации «Дон»: «Ямы были выкопаны в среднем размером примерно два на три метра, глубиной 2,5 2 метра. Останки были беспорядочно сброшены».

Остатки портсигара, зубная щетка, зеркало, кармашек с монетками и семечками, нательный крестик, кусок свитера и часть женского сапога тридцать четвертого размера — такие находки сделали исследователи. Евгений Чулков, руководитель поискового отряда «Варяг»: «С одной ногой, скорее всего, оторван был. Второго мы не нашли».

Все, что осталось от шинели, кольцо гранаты, карандаш, и ничего, что бы сказало об именах погибших бойцов. Иван Жиляков помнит фамилии только четверых: командира 267 й стрелковой дивизии полковника Андрея Кудряшова, майора Соколова, старшего лейтенанта Васильева, начальника разведки 415 го полка, и сержанта Травина.

Иван Жиляков: «Сержант первый был похоронен».

Останки майора Соколова и разведчика Васильева поисковики эксгумировали из одной могилы. Говорят, что они погибли в один день. Рядом был похоронен комдив Кудряшов, найдены его портупея, сабля и компас.

Михаил Сегодин: «В левой руке у него была зажата сабля, а в правой руке он сжимал компас».

По архивным данным, командир дивизии Кудряшов погиб 17 декабря 1942 года во время операции «Малый Сатурн», когда войска противника удалось неожиданно взять в кольцо, уничтожить и освободить сразу несколько воронежских сел».

…До перезахоронения оставалось всего несколько недель. Можно было, конечно, отправиться в Верхний Мамон самостоятельно, но без «деда Берлева» (как уважительно называют этого человека в Группе «А») донская земля не открылась бы для меня во всей своей широте. Приехал к нему домой, объяснил ситуацию.

— Как вы, сможете?..

— Это святое, поедем обязательно.

Несмотря на болезнь ноги, Николай Васильевич сдержал свое слово. И вот уже через неделю он возил меня по району, показывая и рассказывая обо многом.

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

Берлев Николай Васильевич, родился 3 марта 1940 года в Нижнем Мамоне в семье лесника. В 1959 1961 годах служил в Кремлевском полку в качестве разводящего на посту № 1. Участвовал в перезахоронении И. В. Сталина.

С 1962 года в органах госбезопасности. С 1974 го в Группе «А» 7 го управления КГБ СССР. В 1976 году в Цюрихе участвовал в обмене генерального секретаря компартии Чили Луиса Корвалана на диссидента Владимира Буковского. За штурм дворца Амина в Афганистане, осуществленного 27 декабря 1979 года, удостоен ордена Красного Знамени.

Окончил 401 ю специальную школу КГБ и Институт коммерции и права. Майор запаса. С 1993 года генеральный директор частного охранного предприятия «А-Щит». Один из основателей Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа».

В 1999 году Н. В. Берлеву за активную благотворительную деятельность присвоено звание «Почетный гражданин Верхнемамонского района».

Вообще, Берлевы хорошо известны в районе. В XIX века они были владельцами почтовой станции в Нижнем Мамоне. В мае 1918 года на общинном сходе председателем местного Совета был избран Я. Н. Берлев.

Всякого, кто первый раз окажется на сельском кладбище, у старого русла Дона, оно, окруженное статными соснами и тополями, которые высаживал отец Берлева, поразит внушительной чугунной оградой в семьсот с лишним метров и пятиметровым крестом. «Землякам от Николая Васильевича Берлева», — гласит табличка у входа на погост.

— Вот под ним и меня положат, когда помру. На этом кладбище лежит мой отец, многие родственники… А вот тут в 1995 году я перезахоронил останки наших воинов, обнаруженные при строительстве. Вот под этой травой они все и лежат. Под этим Крестом примирения — одним на всех: и красным, и белым… Дочка сетовала, когда я ограду на кладбище делал: нам жить с мужем негде, квартиры нет, а ты 220 тысяч долларов на это потратил. «Наташа, все это вернется», — сказал я ей тогда. И действительно вернулось.

В далеком 1920 году в Мамоне во время антисоветского восстания расстреляли около девятьсот человек. В переулок, где теперь живут Берлевы, согнали мужчин. Трупы потом развозили на санях и сбрасывали к воротам.

Или такая история. Летом 1921 года бабушка Василиса полоскала в речке белье. Появился всадник, оказавшийся И. С. Жиляковым. Он пригнал жителя Нижнего Мамона Сбитнева и тут же застрелил его. Вынул из кармана стакан, наполнил его кровью из раны убитого и со словами: «Хочешь «Рейнского»? Ну, будем здоровы!» — выпил залпом, прополоскал стакан в воде и ускакал.

Читая кровавую летопись гражданской войны на Дону, слушая рассказы Берлева (историю своего родного края он знает досконально), поражаешься лютой жестокости человеческой природы. Один настоятель церкви указал белым в пойме реки Мамонки место, где укрывались отступавшие красные. Беглецы были захвачены и расстреляны. В отместку Александра Обыденных, по уличному Соня Портных, «арестовала» и пригнала священника и его двух сыновей-подростков к урочищу Бубниха для расправы. Когда тот стал молиться — отрубила ему голову клинком, а потом зарубила детей. Весной 1921 году Соню Портных захватили повстанцы из отряда И. С. Колесникова и зверски казнили, забив кол между ног.

В годы Отечественной войны в эту землю зарыли еще около тысячи человек, устроив братскую могилу длиной в полтораста метров и шириной в сорок. Когда Берлев, приехавший, чтобы почтить память отца, Василия Семеновича, увидел, как на земле, где похоронены люди, растет картошка и пасется скот, он не выдержал, сказал в сердцах: «Креста на вас нет…» И ночью ему приснился крест. И еще ограда.

— Наша столичная охранная фирма «А-Щит» к тому времени встала на ноги, и я понял, что смогу по финансам осилить это дело. Завод, где я разместил свой заказ, простаивал, и мне поверили на «честное слово».

С тех пор наградой для Берлева является возможность увековечить память о своих земляках, поэтому и ограду, которая приснилась ему во сне, выковал и поставил, и крест, и храм св. Иоанна Богослова восстановил. На очереди другой — Михаила Архангела, тоже в Нижнем Мамоне, который пока стоит в руинах.

— Я всегда в Бога верил, — говорит он.

— И как это сочеталось со службой в КГБ? — спрашиваю его.

— Да не знаю я, — отвечает он. — Но перед штурмом дворца Амина я и все мои товарищи, как признались позже, просили: «Господи, помоги…».

ПИСЬМО С ФРОНТА, 27 ЯНВАРЯ 1942 ГОДА

«Уже второе письмо пишу вам с фронта. Перед выездом из Москвы я писал вам, что выезжаем на Северо-Западный фронт, но в пути получили переназначение и прибыли на Калининский фронт. Чувствую себя хорошо.

Стоят крепкие морозы, фашисты — сволочи — не переносят наших холодов, и как только их выбьешь из села, так они дохнут на морозе. Но мы эти холода переносим легко. С одной стороны, мы привыкли к ним, с другой — тепло одеты. Я вновь в той шубе, в которой был в Финляндии, в теплых валенках и т. д. Так что дед Мороз проходит мимо меня, пытается поморозить, но ничего у него не получается».

Летом 42 го немцы проводили наступательную операцию «Блау». Цель — нанести сходящиеся удары от Курска на Воронеж и от района Волчанка на Острогожск. 4 июля началось сражение за столицу Черноземья, а параллельно ожесточенные бои шли на юге области, как раз близ Мамона. Однако войска Юго-Западного и Воронежского фронтов остановили противника на донских рубежах, стратегический замысел Вермахта был сорван. Ну, а 17 июля началась Сталинградская битва.

Перед официальной церемонией перезахоронения мы посетили обильно политый кровью Осетровский плацдарм с господствующей высотой 191,1 и установленной здесь пушкой ЗИС-2. Эта высота, которую в палящий зной лета 1942 года защищали воины 415 го полка (командир Ф. Ф. Солдатенков), трижды переходила из рук в руки, но, в конечном счете, осталась за нами.

Отсюда, как на ладони, видна вся округа на многие километры окрест: русло Дона, выгибающееся подковой, меловые горы, которые находились на захваченном немцами и их сателлитами обрывистом правом берегу. Готовясь к отражению наступления, они поливали их водой, и можно только низко поклониться в ноги советским солдатам и офицерам, взломавшим в декабре 1942 года эту оборону.

Мамонские деревни защищали от неприятеля, пытавшегося прорваться к Осетровскому плацдарму, до самой зимы. Датой же освобождения всего района считается 17 декабря 1942 года — второй день проведения операции «Малый Сатурн» (16 30 декабря), которую военные историки считают репетицией Курской битвы.

Во время сражения в районе Ольховки (так жители Мамона называют это место на окраине села) было вырыто несколько ям. Каждая — пять на пятнадцать метров, трехметровой глубины. В них погребали умерших в санбате, что располагался неподалеку, а также некоторых погибших на поле боя. Например, обнаруженного поисковиками начальника разведки 415 го полка старшего лейтенанта Васильева.

— Он лежал боком, у него была граната и полевая сумка, — пояснил Евгений Чулков, руководитель поискового отряда «Варяг». — Иван Егорович Жилякова сказал нам, что Васильева застрелил снайпер — в висок. И точно: когда мы выкопали череп, то обнаружили отверстие от пули именно в этой части головы.

Чуть поодаль засыпали землей итальянцев. Весна 43 го обнажила усеянную трупами землю. Местное население — бабы да ребятишки — кинулись хоронить неизвестных мужей, отцов, сыновей и братьев.

— Смотри, вот с этих самых холмов и начиналось советское наступление на Сталинград в декабре 1942 года, — Берлев отрывает правую руку от руля и показывает за Дон. — Наши родные «катюши» дали тогда залп, уложив приблизительно девятьсот советских бойцов… Такая вот страшная ошибка произошла. Моя мать, Пелагея Васильевна, потом рассказывала, что в каждой воронке по пять-шесть трупов лежало. Жутко представить…

267 я стрелковая дивизия, которую после тяжелой контузии и лечения в госпитале принял мой дед, комплектовалась в подмосковном Серпухове с 12 сентября по 9 ноября 1942 года. Это было второе формирование. Первый состав разделил трагическую судьбу 2 й Ударной армии генерала Власова. Судя по архивным документам, из окружения тогда смогли вырваться 133 человека. Кто то воевал с фашистами в составе партизанских отрядов, кто то попал в плен.

Формирование дивизии шло за счет новобранцев и бойцов после госпиталей. В ее состав входило три стрелковых полка — 844 й, 846 й, 848 й, 845 й артполк, 345 й отдельный Истребительный противотанковый дивизион, 560 й отдельный саперный батальон и другие подразделения, положенные по штату (зенитчики, разведчики, связисты, медсанбат, авторота, хлебопекарня, ветеринарный лазарет, ремонтники и взвод НКВД).

Как установил Д. Ф. Шеншин, артполк полностью состоял из моряков Тихоокеанского флота. Укомплектование личным составом к 9 ноября 1942 года было, в основном, закончено, за исключением, как значится в формуляре дивизии, с которым мне удалось ознакомиться в Центральном военном архиве Министерства обороны, «некоторой нехватки материальной части (отдельная зенитная батарея)».

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

Кудряшов Андрей Кузьмич, полковник. Родился 19 августа 1904 года на Волге в селе Сафаровка Татищевского района Саратовской губернии в крестьянской семье. С детства батрачил, потом работал молотобойцем в мастерских Рязано-Уральской железной дороги (г. Саратов). В январе 1919 го записался добровольцем в Красную Армию. В составе Особого отряда при Саратовской губЧека воевал в районах: Саратов, Камышин, Царицын, Ашкарск, Вольск, Заволжье. Был ранен и переболел тифом.

Кадровый военный. Член ВКП (б) с августа 1926 года. Постоянно учился: 5 е Саратовские курсы комсостава (1922 год), 20 я Саратовская нормальная военно-пехотная школа комсостава (1927 год), Саратовский Вечерний коммунистический университет (заочно, 1930 год), Курсы авиационных техников при 2 й Объединенной Военной школе летчиков и авиатехников в городе Вольске (1934 год), Курсы по подготовке в ВУЗ (1935 год) и Курсы летчиков наблюдателей при 14 й военной школе летчиков (1937 год).

Во второй половине 30 х занимал командные должности в ряде авиационных соединений. В 1937 году поступил в Краснознаменную и ордена Ленина Военную академию имени М. В. Фрунзе, которую в 1940 году закончил с отличием. В 1938 году награжден медалью «XX лет РККА». В качестве уполномоченного ЦК ВКП (б) в 1940 году был командирован на финский фронт. По возвращении являлся начальником курса в той же академии.

Во время битвы за Москву командовал 22 м зенитным пулеметным полком МВО. В марте-мае 1942 го на Калининском фронте возглавлял 391 ю стрелковую дивизию, дважды был контужен. После излечения формировал 267 ю стрелковую дивизию, с которой убыл на Воронежский фронт. Участник Сталинградской битвы. 17 декабря погиб возле села Дубовиково.

6 ноября дивизия получила задачу погрузиться в эшелоны, до 12 го числа шла подготовка. Накануне отправки состоялся прощальный вечер, с музыкой и танцами. А 14 ноября полковник Кудряшов, как начальник гарнизона города Серпухова, сдал под расписку гербовую печать и выехал на фронт.

К 22 му четырьмя эшелонами дивизия в полном составе прибыла на станцию Бутурлиновка и получила задачу выйти к Дону. 844 й стрелковый полк, совершив марш, 25 ноября сосредоточился в Верхнем Мамоне, 846 й — в Нижней Гнилуше (ныне село Приречное), 848 й — в Нижнем Мамоне. После чего началась интенсивная боевая подготовка. Также осуществлялась разведка переднего края обороны противника по южному берегу Дона и велась подготовка к форсированию реки.

В составе 15 го корпуса 6 й армии генерал-лейтенанта Ф. М. Харитонова в ночь на 12 декабря дивизия заняла рубеж на левом берегу Дона — напротив Дерезовки и восточнее нее. Ночью 13 го была проведена силовая разведка 2 м стреловым батальоном 848 го полка. Его бойцы переправились через Дон и овладели стратегически важной высотой 166,9. Благодаря этому был точно вскрыт истинный передний край обороны фашистов, его опорные пункты и узлы сопротивления, определена огневая система противника перед фронтом дивизии. Кроме того, захват высоты создал плацдарм для последующего стремительного наступления и обеспечил дивизии надежное прикрытие при форсировании реки — противник не смог вести фланговый огонь.

В дни операции «Малый Сатурн» будущему герою штурма дворца Амина еще не исполнилось и двух лет. Это потом, спустя годы, товарищи по Группе «А» будут называть его «дед Берлев». А пока он не мог знать, что это батареи 845 го артполка 16 декабря в 8 часов ударили по врагу. Из-за густого тумана авиация бездействовала. В 9 часов 30 минут огонь был перенесен на второй эшелон обороны. В то же время началось наступление нашей пехоты. Противник стал отходить, цепляясь за отдельные тактически важные высоты и населенные пункты, введя в действие танки и, главным образом, боевую авиацию. Однако дивизия, преодолевая яростное сопротивление, шла и шла вперед.

«После трехчасового боя пехота продвинулась на два-три километра, — пишет Д. Ф. Шеншин, — овладела Дерезовкой и восточной окраиной Новой Калитвы. 17 декабря к 15 часам дивизия достигла села Дубовиково».

Первым сюда вышел 848 й полк. Комдив лично руководил боем. Как расскажет потом моей бабушке адъютант Борис Родников, деда расстрелял прорвавшийся «мессер». А вот по воспоминанию И. Е. Жилякова он погиб от осколка мины или снаряда, и теперь это подтвердили поисковики, показавшие фотографию раскопа: вот френч, а в нем сзади пробита огромная дыра. Смерть была мгновенной.

— Снаряд или мина его убила. И как убило, почти пополам пересекло, — рассказал нам с Берлевым Иван Егорович, показывая рукой характер ранения. — А шофер его остался невредимый. Совсем невредимый. Перед наступлением полковник у нас недалеко стоял на квартире. Хоронили его в гробу. Сюда привезли на грузовике. Был небольшой военный оркестр. Погребли с почестью, как надо.

Передо мной выполненная в цвете «Схема решения по уничтож. пр ка в р-не в. 166,9 и захвата плацдарма на пр. бер. р. Дон». Недалеко от контура Дубовиково, возле леса, кто то, видимо, из офицеров штаба черным карандашом поставил крестик в круге и подписал: «Гибель Бати». В дивизии любили своего командира.

«… Андрея Кузьмича хоронила вся армия, — писали моей бабушке командарм Ф. Харитонов и член Военного совета генерал-майор авиации В. Клоков. — Три минуты молчал, скорбел фронт об утрате своего любимого героя-командира, а потом тысячи бойцов, командиров ринулись в бой и жестоко мстили врагу за гибель боевого руководителя».

Развивая наступление, части 6 й армии полностью разгромили оперативную группу «Холлидт» и тем самым сорвали план Вермахта деблокировать окруженную под Сталинградом 6 ю армию Паулюса. Только за первые три дня боев прекратили существование девять дивизий и одна пехотная бригада противника, потерявшего только убитыми двадцать тысяч человек. Было захвачено в плен десять тысяч солдат и офицеров, уничтожено 64 самолета, 88 танков, 120 орудий и более пятисот автомобилей. Наиболее отличившиеся части получили почетные наименования «Донские», «Кантемировские» и «Тацинские».

Что касается 267 й дивизии, то в дальнейшем ее части принимали участие в освобождении Украины, форсировали Сиваш, успешно штурмовали Джанкой, Севастополь и Сапун-гору. Свой боевой путь дивизия завершила в Прибалтике, отличившись в Паневежесе и Шауляе, что нашло отражение в официальном наименовании двух ее полков. В 1946 году была расформирована.

В сентябре 1987 года в Верхнем Мамоне состоялась встреча ветеранов 267 й Сивашской Краснознаменной ордена Суворова 2 й степени стрелковой дивизии.

ПИСЬМО С ВОЙНЫ, ДЕКАБРЬ 1942 ГОДА

«Драгоценная моя малышка — Ларочка! Шлю тебе, любимая крошка, свой сердечный привет… Желаю тебе отличного здоровья, счастья и скорой встречи со своим папой. Расти, моя любимая птичка, расти послушной, умной дивчиной. Слушайся маму, Нину и Валю, а когда Нина и Валя сами не слушаются маму, то скажи им, что пожалуешься на них мне. Расти, моя любимая дочь и друг, такой же большой и славной, как наша Ниночка. Расти и помни, что у тебя есть папочка, который на поле сражения ведет упорную борьбу за нашу землю, нашу Родину, за ваше счастье. Я крепко прижимаю тебя к своему сердцу, нежно ласкаю и целую. Твой папа».

Первоначально комдива Кудряшова собирались представить к званию Героя, но потом переиграли. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 февраля 1943 года он был награжден двумя орденами Красного Знамени.

…И все таки как получилось, что шестьдесят четыре года могила комдива Кудряшова находилась в забвении? На этот вопрос мне ответил Михаил Сегодин:

— Были такие случаи, что люди погибали целыми дивизиями и так и оставались лежать в полях и лесах. Когда мы подняли останки вашего деда, он был единственный из найденных нами воинов, кого похоронили в гробу. Его мы обнаружили примерно в километре от его «официального» места захоронения. Под дорогой, по которой ездили трактора. В 50 х годах начали собирать останки погибших солдат из общих ям — так называемых санитарных захоронений, переносить их под памятники. Но фактически перенесли мало кого, ограничиваясь тем, что выбивали на центральных монументах имена и фамилии. Зачастую создавались «братские могилы», где солдат не хоронили.

Очевидно, что люди, с которыми в 60 х годов переписывалась моя бабушка, и не подозревали о том, что комдив Кудряшов по прежнему, находясь в могиле, «сжимает в одной руке саблю, в другой — компас» (цитата по ИТАР-ТАСС). Как выглядит это «удовольствие», я имел возможность видеть на фотографиях, размещенных на одном воронежском сайте «черных копателей».

Уже в середине 40 х, судя по всему, «фанерная память» находилась в плачевном состоянии. Это можно понять из письма председателя райисполкома М. Покузиева, датированного 14 марта 1946 года: «… Ваш муж, погибший в бою за Родину, похоронен в селе В. Мамон… на территории колхоза «Заветы Ильича», памятник на могиле сохранился, но стекло разбито и портрет Вашего мужа с памятника находится у директора НС № 8 тов. Свиридовой».

Прошло несколько лет, и могилы на окраине села могли бы затеряться уже тогда. Спасибо местной школе. Тот или иной класс отвечал за конкретное надгробие, но как только учебное заведение перевели в другое место — наступило забвение.

…Донское солнце палило нещадно. Собралось много народа — гости, жители окрестных сел. Мы стояли рядом: Светлана Ивановна Тарасенко, дочка майора Соколова (ударение на первом слоге), приехавшая из Новокузнецка, я и майор Берлев, с орденом Красного Знамени, который он одевает всего несколько раз в году: на 9 мая, 29 июля (день рождения «Альфы») и 27 декабря — на очередную годовщину штурма дворца Амина.

Накануне, к ближе вечеру, разыгралась настоящая буря с сильнейшим ливнем. Она поломала отдельные деревья, кое где выбила электричество в домах.

— То же самое было в 1995 году, перед перезахоронением, которое мы тогда проводили, — задумчиво качает головой Берлев. — Словно какие темные силы, лютуя напоследок, пытаются сорвать вечное упокоение солдатских душ.

Отзвучали поминальные речи. Перед шеренгой алых с черной окантовкой гробов иерей Сергий Чибисов, настоятель восстановленного несколько лет назад храма во имя Митрофания Воронежского, отслужил поминальную литию.

Да, лучшего места, где лежать им, и не сыскать: центр села, сквер, рядом — красивый храм из красного кирпича.

У Светланы Ивановны постоянно платок у глаз.

— Я родилась 4 декабря, а похоронка пришла 22 числа. И мама все время переживала, успел ли отец получить известие, что у него родилась дочь.

От Ивана Семеновича в семье осталась единственная фотография и извещение о смерти. Средств, чтобы отправиться из Кемеровской области на поиски могилы у детей майора Соколова не было. Они всегда поминали родителя у Вечного огня в своем Новокузнецке. Кадры, увиденные ими в новостях, потрясли и лишили покоя.

— Когда провожали отца, — рассказывает Светлана Ивановна, — моя сестра Нина долго бежала за поездом — словно чувствовала, что больше его никогда не увидит.

Под звуки государственного гимна и ружейного салюта гробы опускают в глубокую четырехугольную могилу. Я подхожу и бросаю горсть московской земли, взятой с могилы святой Матроны, еще с Даниловского кладбища. Один за другим подходят люди, и комья чернозема гулко и дробно ударяются о крышки гробов.

Полчаса, и могила закопана. К ней цепочкой тянется вереница людей — с живыми цветами. Венок от губернатора Воронежской области, от местной администрации… На свежей братской могиле со временем будет поставлен памятник. А пока перед черным квадратом, устланным по краям цветами, установлена двухметровая глыба красного гранита.

«Дивизия помнит Андрея Кузьмича и мстит беспощадно за его смерть, за Ваше горе, — обращался к бабушке генерал-лейтенант Ф. М. Харитонов в письме от 23 апреля 1943 года. — Над его могилой мы поклялись: за смерть боевого друга — уничтожить тысячи немецко-фашистских бандитов, и мы это сделали и будем делать впредь до тех пор, пока не останется ни одного фашистского мерзавца на нашей советской земле».

К сожалению и позору, сколько останков павших воинов до сих пор разбросано по просторам нашего Отечества: «Никто не забыт, ничто не забыто…»

Шестьдесят два года Великой Победе отсалютовали в этом году. Другие матери и вдовы оплакивают других солдат — с афганской войны, с «чеченской»… Но для комдива Кудряшова, майора Соколова и старшего лейтенанта Васильева, чьи имена обозначены на граните, та война закончилась только теперь. И для тех, безвестных, ста сорока семи солдат, «чьи имена Ты, Господи, ведаешь».

Родные комдива А. К. Кудряшова и майора И. С. Соколова выражают искреннюю благодарность главе Верхнемамонского района Виктору Григорьевичу Масютину за организацию перезахоронения павших героев, а также И. Е. Жилякову и поисковикам из отрядов «Дон» и «Варяг».