Автор: Андрей Борцов

ВЕРТИКАЛЬ ИЛИ ГОРИЗОНТАЛЬ ВЛАСТИ?

Только люди тоталитарного склада ума и воли заслуживают свободы. Политической, экономической и интеллектуальной. Природным же либералам нужна палка, телевизор, неоплаченный кредит и прочие ярма и бичи. Иначе они всё засрут и изгадят. Константин Крылов

В статье «Русский сепаратизм» (см. предыдущие номера «Спецназа России») проанализировано стремление некоторых разделить Россию на части. С этой проблемой тесно связан вопрос «вертикали власти». Не так давно стал модным дискурс «гражданского горизонтального общества», который искусственно противопоставляется «тоталитарной вертикали».

Термин «гражданское общество» известен давно, и я не буду приводить здесь выкладки многих философов, начиная с Локка и Гоббса и заканчивая Гегелем и Марксом. Темой статьи является именно противопоставление «горизонтали» и «вертикали». Что ж, давайте попробуем с этим вопросом разобраться…

ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ

Пишет karasius:

«Государство суть высший тип организации людей. Низший — совместная охота. После нее идет семейная ячейка, потом род, потом община нескольких родов и так далее. Государство зарождалось для, как можно лучшей, организации людских сил. Изначально это выражается в распределении труда, что до сих пор является камнем преткновения любого Государства. Кто то воюет, кто то строит, кто то учит воевать / строить. Это порождает варны. Пока нет школ и учебников, опыт может передаваться от отца к сыну. И каждый последующий воин Рода Войнов знает свое дело лучше отца. Но в современном мире появились средства не-устной передачи информации, которые позволили скакать из варны в варну. Это, по идее, хорошо, каждый может заниматься тем, что у него получается лучше всего, а не тем, чем занимался отец. Это, по идее, должно еще больше улучшить организацию людей.

Но на пути дальнейшего развития организации встает одна очень интересная штука — демократия. Она есть стена с колючей проволокой, которая не дает идти развитию дальше. Она находится в стороне от логического развития. Ибо эффективность организации определяется отнюдь не качеством жизни членов государства, а тем, с какой скоростью и эффективностью эти члены могут что то сделать. Хреновая организация — будут мамонта неделю гонять, да тот и половину потопчет. Хорошая — расставят силки, будут загонять в яму централизованно, согласованно. И ничего не изменилось. Всеми любимый Вархаммер 40к. Думаете, в Империи, состоящей из тысяч планет и достигшей всего, чего можно желать, царит демократия? Ни хрена, — там тоталитарный режим. Именно тоталитаризм есть следующая точка организации людей, которая позволяет выполнять задачи с небывалой эффективностью, так как при тоталитаризме вводится до этого неиспользуемый инструмент — идеология. Монархии и автократии пользуются зачатками идеологии, но они настолько незначительны, что поддаются им только слабейшие духом. При тоталитаризме же эффективность организации повышается благодаря внутренним стимулам, которые намного важнее внешних, ибо они неотъемлемы.» Лучше умереть за Императора, чем жить для себя!»

Думаете, это лозунг действительно подразумевает некоего императора? Нет, он подразумевает символ, который является высшим двигателем при минимальной затрате ресурсов на каждого конкретного человека.

Демократия же есть возврат к общинной организации по уровню эффективного управления. То есть это фактически множество, не связанных друг с другом общин, которые пытаются одновременно продвинуть свои интересы».

Вспомним старую статью, публиковавшуюся в нашей газете, «К вопросу об Империи».

Империя — это государство, построенное в соответствии с der Wille zu Macht Фридриха Ницше.

Во-первых, Империя в идеале представляет собой единство всего народа в осуществлении этой самой Воли к Власти. Скажем, в Римской Империи каждый римлянин гордился тем, что он римлянин, готов был отстаивать дело Империи даже ценой собственной жизни; стремился к развитию Рима и так далее.

В СССР времен расцвета люди искренне трудились на благо всего народа. Но в XX-м веке уже не было деления на граждан и поданных, что значительно ухудшило ситуацию: сравните, сколько простоял Рим до начала упадка, и сколько СССР. Империя — это «один за всех, и все за одного» на уровне государства.

Во-вторых, «Власть» здесь понимается не как «правление, и все» либо «господство», а ближе к английскому the Power: не просто «власть», но и «энергия», «способность», «мощь». Империя стремится не просто иметь власть над тем, что уже есть, она стремится развиваться. Как экспансивно, так и интенсивно — что особо важно для современности. Вспомните индустриализацию в СССР или подъем экономики Рейха перед войной.

В-третьих, Империя всегда имеет некую Высшую Идею: нельзя продвигать Волю неизвестно куда. Причем эта идея не может быть вида «сытно жрать, ничего не делать, и чтобы никто не мешал заниматься, чем в голову взбредет» — на «высшее» это не тянет.

Кем то было удачно сказано: «Империя — это любое государство, у которого есть какой то смысл существования, помимо самоподдержания». В этом определении, впрочем, упущен очень важный момент: например, «завоевание мирового господства» — это тоже для кого то смысл, при этом не является самоподдержанием. Моя точка зрения: Империи имманентно присуще именно что развитие. В самом широком смысле, без замены суррогатом «караоке вместо космоса».

Позволю себе привести еще выдержки из уже публиковавшегося материала, «Русские Чтения. Левые идеологии и национализм»:

Если человеку не за что умирать — то ему незачем и жить, как сформулировал Хайнлайн.

«Левые» — это те, кто считает, что жизнь человека — любого! — является высшей ценностью. Гуманизм + релятивизм. Конечно, практика может расходиться с теорией (ни один политический режим не откажется от уничтожения своих врагов — но и это можно объяснить с гуманистических позиций теорией «меньшего зла»), но разговор ведется именно о декларируемых постулатах.

«Правые» же считают, что человек должен иметь осознанные цели в жизни, которым и следовать; при этом цели должны отвечать интересам как его лично, так и общества — в плане развития. Ценность жизни индивида находится в прямой зависимости от личных качеств и «стороны баррикад».

Идеал гуманистов «левых» — это обыватель, стремящийся к обществу стагнации. Идеал «правых» — это Воин, Мастер и Мудрец, преобразующие мир.

Статья «НацТех НС и демократия»:

Изучим поведение «демократических» и «авторитарных» иерархий в различных ситуациях.

1. Скорость реакции.

Кризисная ситуация с формальной точки зрения — неожиданное мощное воздействие на систему. Малое количество управляющих связей в авторитарной системе приводит к быстрой реакции на воздействие: минимум связей ведет к минимуму времени распространения сигналов в системе. Выигрыш во времени выходит двойной, время экономится на управляющих командах и на обратных связях. Необходимость учета мнений значительного количества избирателей в демократической системе ведет к запаздыванию реакции системы. Демократическая схема безнадежно проигрывает авторитарной. Человечество интуитивно осознало этот факт еще в доисторические времена: все иерархии, заточенные для обработки кризисных ситуаций, жестко авторитарны. Армия — классический пример подобной структуры.

2. Устойчивость.

Сильное воздействие выводит систему из равновесного состояния. Демократическая система ведет себя, как и полагается механизму с сильной отрицательной обратной связью: эффективно сопротивляется возмущению. Авторитарная не имеет такого запаса прочности и быстро ломается. Высокая устойчивость — хорошо или плохо? Зависит от ситуации. Способность гасить изменения может быть благом, если изменения враждебны обществу. Неспособность измениться вместе с изменениями может оказаться косностью и привести к гибели. Надо учесть, что демократия долго запрягает, но быстро ездит. Так проявляется инертность механизма со значительной отрицательной обратной связью. Убеждать избирателей может быть долго и муторно, но уж если народ раскачался… В большинстве случаев стабильность, способность компенсировать внешние воздействия и внутренние ошибки можно счесть благом. Ярким примером уязвимости авторитарного механизма к внутренним ошибкам можно считать Советский Союз, увлеченный в поток «перестроек», «ускорений» и «демократизаций». Обратная связь, могущая скомпенсировать ошибки начальства, оказалась слишком слаба.

Вывод: там, где критична высокая скорость отклика системы, оптимальнее использовать авторитарную схему. Где важнее стабильность и устойчивость, лучше работают демократические методы.

«ГОРИЗОНТАЛЫ» КАК ОНИ ЕСТЬ

Прежде чем заняться анализом темы, нагло применю нечестный полемический прием: покажу лицо тех, кто выступает «против вертикали». Уж очень показательны чаяния и устремления.

Вот, к примеру, характерный разговор:

«—При построении национального государства необходимо использование гибких «децентрализованных» структур на всех уровнях.

— Ну и что? Развитие самоуправления невозможно в унитарном государстве?

— Возможно, но не в такой степени, как в конфедеративном.

— А при полной анархии эта степень еще выше. И что? Это самоцель? А для меня вот целью является эволюция русской нации. Ее путь к Сверхчеловеку».

Самоуправление не означает развала России, знаете ли. А тут эти самые «гибкие структуры» выступают именно что в роли средств, которыми подменили цель. «Человеческое, слишком человеческое», — как говаривал великий философ… Постулируется «чем гибче, тем лучше», вплоть до развала России на некую «конфедерацию».

Вот еще ария из той же оперы:

«Национал-либералы исходят из базовых европейских ценностей, отличающих нашу расу от прочих четко выраженным «инстинктом индивидуализма», как я бы сказал.

Отсюда — наши основные стейтменты (заявления, утверждения- прим. ред.) либерального толка:

— ярковыраженный антиэтатизм (невмешательство государства в экономическую жизнь общества — прим. ред.): минимальная роль государства в жизни граждан (минимум чиновников, вместо ментов — институт выборных шерифов и т. д.); минимум уравниловки, максимум частной инициативы — упор на средний класс;

— мы, русские национал-либералы, выступаем за скорейший развал постсоветской империи; При этом неевропейские национальные образования от нас отделяются (мы от них), а все русские области — получают независимый статус в составе КРР (Конфедерации Русских Республик) с последующей интеграцией в военные и экономические институты Запада (ЕС, НАТО);

— максимально расширенные гражданские свободы индивидуума (от неприкосновенности частной собственности, например, на землю — вплоть до приобретения и ношения любых видов оружия);

— принцип народного самоуправления (народной демократии) «снизу», то есть четкий конфедерализм и антиунитаризм в управлении — горизонтальные связи предпочитаются вертикальным;

— свобода творчества, слова, совести.

Примерно так, вкратце.

Теперь, напоследок, от кого мы отмежевываемся.

1. Прежде всего, мы, национал-либералы, заявляем, что наш дискурс комплиментарен европейской парламентской Традиции и соответствующему ей этосу. Мы с омерзением и брезгливостью отвергаем как методы, так и идеологию бритоголовых маргиналов, специализирующихся, в основном, на грубом насилии и, как правило, выступающих за «сильное, имперское государство» (по сути азиатщину) и против базовых либеральных ценностей Европейца.

Просьба не аффилировать нас с ними. Это наши недруги. Если не сказать — враги.

2. Левые либералы в духе Валерии Новодворской — являются, в отличие от «скинхедов», нашими оппонентами. Мы поддерживаем их приверженность правым ценностям в экономике; с ними мы готовы дискутировать в залах парламентов будущей Конфедерации Русских Республик».

Ну, как, понравилось? Уже даже язык не русский: «стейтменты», «аффилировать»…

Про «институт шерифов» уже писалось в статье про сепаразитизм. Что же касается «среднего класса», то тема заслуживает отдельного разбора. В рамках этой работы достаточно знать, что под «средним классом» такие вот «национал-либералы» понимают предпринимателей и проч. Им, знаете ли, государство ставит препоны в зарабатывании денег. Не будем отвлекаться от темы, но все же: средним классом по определению должно быть большинство, а не узкая прослойка.

Про скорейший развал России как цель говорится честно, без увиливания. Не менее откровенно заявляется, что полученные мелкотравчатые республики будут «интегрироваться» в ЕС, НАТО и так далее, что, проще говоря, означает полную зависимость России от Запада. Это вам не «азиатщина» в виде сильного государства, здесь первична частная собственность, в том числе — на землю. Кто русскую землю купит, тот и будет хозяйничать. А в залах парламентов будут идти дружеские дискуссии с Новодворской.

А вот цитата от профессора Хомякова, одного из идеологов русского сепаратизма и «горизонтальных связей»:

«Ибо в чистом виде «новая оппозиция» помимо лозунгов русского «народного национализма» в конечном итоге настроена еще и:

— на кардинальный демонтаж российской авторитарно-полицейской государственной машины;

— на развал, или, как минимум, конфедерализацию России с обязательным отделением Северного Кавказа;

— на занятие лояльной по отношению к Западу позиции, и кардинальный отказ от антизападной имперской политики, идеологии, мировоззрения, мифологии;

— на отказ от православия и возвращение к язычеству».

Последний тезис обсуждать не будем. Замечу лишь, что при всем моем отрицательном отношении к православию и положительном к язычеству, я прекрасно понимаю, что язычество сделать государственной религией в современных условиях невозможно. Более того, объединяющей нацию идеей любая религия быть не может, слишком значителен процент атеистов. Объединять должна национальная идеология.

А первые три тезиса повторяют то, что уже цитировалось: «демонтаж» России как государства, развал на кусочки, лояльность Западу.

Как говорится — без комментариев.

ПРОТИВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЕРТИКАЛИ

Ладно, давайте посмотрим на аргументы противников государственности. Начнем с забавного. Как пример:

«Итак, что мы увидим, если посмотрим на государство, как структуру общественного управления без «священного трепета». Во-первых, мы увидим, что задачи, решаемые государством, неплохо решались и на догосударственном уровне».

Интересно, это про что? Скажем, государственная задача сбора налогов в доисторические времена успешно осуществлялась в виде взятия самого сочного куска мамонтятины лично вождем пещеры Ыэуххом, вследствие чего сейчас налоговая служба тоже не нужна?

«Во-вторых, оказывается, во все времена, когда государство уже существовало, в неких регионах (в средневековой Исландии викингов, в Америке и Австралии первопроходцев в Новое время) люди великолепно обходились без государства».

Думаю, племена бушменов и сейчас прекрасно обходятся без государства. И что? Достойный образец для подражания?

А вот — шедевральное:

«Мы не проживем без врачей. И без тех, кто может организовать новые медицинские центры. Но обойдемся без тех, кто облепил медицину страховым рэкетом».

Страховой рэкет — отдельный вопрос. А вот при чем тут организаторы «новых медицинских центров»? Если имеется в виду нечто элитно-модное с заоблачными ценами — так народу это безразлично. А вот нормально обеспечить те же районные поликлиники, как специалистами, так и лекарствами и приборами — дело государства. Сами подумайте, а кто, кроме государства, должен это делать?

Медицина — вообще очень наглядный пример недопустимости проникновения рыночных отношений в то, что должно являться прерогативой государства.

В очередной раз использую «НеПутевые заметки о США» К. Симоненко. История «Почему я никогда не буду болеть в Америке» (сокращено):

«Не буду рассказывать, как и при каких обстоятельствах это получилось, но факт остается фактом — я вывихнул руку. Причем конкретно вывихнул. Причем в 7 утра. Делать нечего, подумал я, придется обращаться к местным эскулапам.

И вот мы поехали через весь город в больницу, где у меня принимали страховку. В общем, подхожу я к стойке регистратуры. Помогите, — говорю, — люди добрые. В ответ, с неизменной улыбкой, которую я ненавижу, мне дали листов 30 различных анкет и мило попросили заполнить. У меня рука правая вывихнутая, висит плетью. Я не то, что писать, сигарету закурить не могу. А они — ничем помочь не можем, как заполните — вылечим. На мое предложение, заполнить им самим под мою диктовку, они твердо ответили, что у них такие правила. Нет, ну слава богу, там Олег был, который все это заполнил, а если бы не было?

В общем все было заполнено, меня посадили на каталку. Хотя с ногами у меня все было «о’кей», у меня с рукой фигово было. Завезли в маленькую комнатку, ждите, говорят. Жду. А ведь больно, вывихнутая кость пережала вены, и рука потихоньку начинает неметь. Короче, доходить я начинаю потихоньку.

Короче, к тому моменту, когда ко мне все таки пришел врач, прошло без малого два часа. Первое, что он мне сказал, это, мол, ты парень — счастливчик — с утра вывихнул, если бы в обед — часа четыре бы ждал. Знаете, если бы я не вывихнул правую руку, я бы ему выбил челюсть. Так что еще неизвестно, кто из нас счастливчик.

Дальше меня повезли на рентген. Там здоровенный негр попытался меня заставить встать у рентген аппарата и поднять руки на уровень плеч. Мол, это утвержденная позиция для снятия рентгена. Я ему, мол, ты идиот или кто? У меня рука вывихнута, не могу я ее поднять. Он уперся: правила, говорит, такие. Позвали врача. Он, правда, тот же вопрос, насчет идиота, негру задал. В общем, сделали мне рентген, вкололи какую то гадость и вправили руку. Потом положили на каталку и вывезли в коридор, где и оставили.

Но это еще не конец. Когда Олег заполнял формы, он, видимо, где то ошибся или америкосы в силу своего тупоумия не все поняли, но страховку мою, почему то, не засчитали и прислали мне счет на полную сумму. Угадайте, на какую. Нет, ну вы представьте просто. Мне измерили температуру, давление, вкололи обезболивающее и дернули за руку. Представили?.. Нет, не угадали. Еще больше… 1800 долларов. Тысячу восемьсот. В любом нашем травмпункте это делают бесплатно.

И уже, так сказать, в дополнение расскажу вам про их аптеки. В их аптеках в свободной продаже лекарств нет. Вернее, нормальных лекарств. Там есть все, кроме нормальных лекарств. Там есть 20 видов аспирина и 15 видов колдрекса, 10 видов тампаксов и 5 видов капель в глаза от пыли. Антибиотиков там нет и никогда не было. Да что там антибиотиков, там супрастина даже нет (кларитин по ихнему). Да черт с ним, с супрастином, там даже аналог нашего бисептола и тот только по рецепту продается.

То есть схема такова: если вы даже знаете, чем лечиться, вы все равно должны идти к врачу за рецептом. Визит к врачу, естественно, платный. Врач вам выписывает рецепт на 5 6 таблеток. Кончатся, говорит, придете еще. У меня так и было. Я за три дня 6 таблеток выпью и опять к врачу, мол, выпишите еще. Тот с удовольствием выписывает еще на три дня. Каждый визит платный. И врачам хорошо, и аптекам.

А вы еще попробуйте доказать врачу, что вам эти таблетки нужны! У меня гайморит был страшенный. А мне в течение двух визитов врач говорила, что это у меня аллергия. На третий раз я ей возразил, что, мол, не может быть аллергии, когда гной идет. Я ее буквально попросил диплом показать о врачебном образовании или выписать мне, наконец то, антибиотики. Выписала. Дура. Я из за нее месяц мучался с ее аллергией. Антибиотики на третий день все симптомы сняли.

Нет, в Америке болеть — это страшно: залечат, причем до смерти».

Сравню с собственным опытом: проходил весной медкомиссию для получения водительского удостоверения. Как всегда — все прелести стандартной поликлиники: здоровенная очередь на флюорографию на несколько часов, стульев не хватает и прочее, — бюрократия в чистом виде. В самом деле, какое отношение это всё имеет к вождению автомобиля? Проверка зрения или там посещение психиатра — понятно, а тут — мерзкий тоталитаризм и угнетение свободы уклоняться от профилактики.

Так вот, мне позвонили домой и сказали, что на снимке нашли что то подозрительное. Я тогда свалился с температурой, поэтому пришёл только на следующей неделе. Сразу же был отправлен на рентген, который показал, что внутри у меня все в порядке. Но эскулапы отстали только тогда, когда я рассказал, что неделю провалялся с температурой и очень неприятным кашлем — стало понятно, почему флюорография могла показать какое то затемнение. Разумеется, все это было бесплатно.

Ну и как, по вашему, медицина должна быть государственно тоталитарной или нет?

Некогда, еще в середине прошлого века в Штатах было проведено исследование, если не ошибаюсь, то даже нобелевским лауреатом по экономике, официальным «рыночником», сами понимаете. Вывод: рынок в медицину вводить нельзя по сразу нескольким причинам.

Во-первых, одним из необходимых условий работы рынка является полная информированность сторон об условиях сделки. В случае медицины пропасть в знаниях между больным и медиком так катастрофически велика, что «покупатель» услуги никак не сможет предотвратить любую манипуляцию «продавца»

Во-вторых, болезни сами по себе так непредсказуемы и обращение к медикам настолько в целом неравномерно, что ни о каком разумном «рынке» говорить в случае единичных размазанных во времени групп «покупок» не приходится.

Тем не менее «рынок» в американскую медицину был введен, а сейчас это происходит и у нас. Отличный текст от Л. Кравецкого:

ЧЕМ ПЛАТНАЯ МЕДИЦИНА ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ БЕСПЛАТНОЙ

Тем, что одна платная, а другая — бесплатная. Все, кажется, очевидно. Однако нет, стоит привести эту, вроде бы, понятную мысль, сразу же материализуются апологеты Невидимой Руки Свободного Рынка и сообщают, что бесплатная медицина на самом деле тоже платная, только оплачивается из налогов. И что платная, — более справедливая, поскольку нет принудиловки, и каждый сам выбирает, кому и за что платить.

Теперь очевидной кажется совсем другая мысль. Но и ее очевидность весьма обманчива. В идеальном случае — да, все нормально. Здоровый человек никому не платит, что совершенно справедливо, заболевший платит за конкретные услуги, что тоже совершенно справедливо. И чего, спрашивается, во всем мире все упорно желают, чтобы медицина была бесплатной? А потому что есть нюансы. Причем нюансы нехилых масштабов.

Если у человека насморк, то он, наверно, может выложить пятьсот рублей за прием у терапевта. Тем более, не каждый же день у человека насморк.

Но люди, мерзавцы такие, временами болеют болезнями похлеще. А за лечение чего похлеще 10000 условных единиц большинство выложить уже не в состоянии. То есть, свободная рыночная медицина доступна в полном смысле этого слова только горстке мега-эффективных менеджеров. И только они, в случае чего, останутся в живых.

Вопрос в том, что в живых хотят остаться абсолютно все. Тут то бесплатная медицина и раскрывает свое преимущество: лечат всех нуждающихся. А оплачивается это налогоплательщиками.

Несправедливо? Зачем здоровым оплачивать лечение больных? А затем, что переход здорового в больного осуществляется иногда за считанные секунды. И гарантия того, что через секунду тебе все равно будут спасать жизнь, невзирая на то, что именно в этот момент у тебя на руках нет этих 10000 условных единиц, оказывается благом, с легкостью перевешивающим мнимую несправедливость бесплатной медицины.

Некоторые апологеты из первого абзаца на этом месте растеряются и заклеймят советский тоталитаризм, поскольку сказать им больше нечего. Некоторые — из числа социал-дарвинистов — скажут, что так и надо, пусть всякие неэффективные повымрут, тогда останутся только эффективные, которые будут жить в роскоши и блаженстве. Однако относительно вменяемые апологеты, понимающие, что эффективный менеджер без неэффективного сантехника быстро тонет в гуано, будут искать возможность для иного маневра. Таковым маневром будет концепция страхования.

Ее смысл в том, что люди платят понемногу и постоянно, но если припрет, то им дадут много и сразу. Не на руки, конечно, а целевым образом — на оплату лечения. При внедрении такой концепции риск дать дуба, если денег в нужный момент не окажется, существенно снижается. На этом моменте вменяемые апологеты радостно потрут руки и не менее радостно объявят о тождественности бесплатной медицины и платной со страхованием.

Вот еще одна очевидная мысль. Тут сомнений ведь вообще быть не может, страхование решило проблему. И оставило свободу.

Для начала количество денег у страховой компании явно ограничено. Как только они подойдут к концу (на деле — гораздо раньше), никто из заболевших денег на лечение не получит.

При бесплатной же медицине ограничением является только количество больниц и количество врачей, а деньги перекинут из других отраслей. Можно, конечно, предположить, что страховые компании будут страховаться у более крупных, но по сравнению с возможностями государства их возможности все равно будут несоизмеримо меньшими. Кроме того, каждая страховка имеет лимит — максимальное покрытие. Вышел за пределы лимита, и до свидания.

Но это еще только начало. Бесплатная медицина отличается от платной еще и своей целевой установкой: в бесплатной — делать людей здоровыми, в платной — получать прибыль. Это отличие настолько принципиально, что рождает целый ряд «суботличий».

Первое из которых обуславливается желанием каждого владельца любого звена «медицинской цепочки»: владельца поликлиники, собственника страховой компании, производителя лекарств и т. д., — иметь деньги со своего предприятия. С кого же они эти деньги будут получать? Правильно, с пациентов.

То есть, при бесплатной медицине пациент оплачивает (через страховую компанию «Государство», если угодно) только себестоимость лечения, которая складывается ровно из зарплат всех в нем задействованных (включая строителей больницы, слесарей и т. п.).

При платной — оплачивается ещё и прибыль всех включенных в цепочку владельцев. Отличия в цене лечения радикальные (не говоря уже о том, что в бесплатной медицине на лечение могут быть еще и дотации, деньги для которых будут получены, например, из дополнительных доходов с продажи предметов роскоши). А чего такого дают все эти господа, что все им обязаны отдавать часть своего труда, выраженную в деньгах? Наверное, они обеспечивают своим гениальным руководством высочайшее качество лечения, недостижимое при государственной медицине, — а за это не грех и заплатить.

Но, увы, нацеленность на получение прибыли приводит к тому, что качественно лечить как раз не выгодно. Вылечить больного — все равно, что убить курицу, несущую золотые яйца. Поэтому платной медицине надо как максимум создавать видимость качественного лечения. Но не долечивать ни в коем случае или даже вообще лечить от болезни, которой у пациента нет. Больной должен ходить к врачу постоянно. Ровно так же выгодно лечить как можно дольше — пациент ведь платит за каждый визит к врачу и каждый день, проведенный в больнице.

В бесплатной же медицине это системой не мотивируется. Врач может к лечению подходить наплевательски, но лечить как можно дольше ему не нужно. Наоборот, выгоднее вылечить быстро и окончательно, чтобы работы стало поменьше и можно было бы гонять чаи в кабинете.

Тут у апологетов включается вера в Благостность Невидимой Руки Свободного Рынка, и они заявляют, что все само собой выправится, ибо те, кто будет лечить плохо, прогорят, а те, кто будет очень много загребать в свой карман, останутся без пациентов, поскольку их конкуренты перетянут больных более низкими ценами. В идеальном вакууме, для которого написана рыночная теория, возможно так оно и было бы. Но в реальности для реализации всего этого необходим избыток предложения над спросом.

А взяться ему неоткуда. Владелец не будет нанимать слишком много врачей и строить избыточное количество палат в больницах. Ушедшие к другому врачу пациенты — это косвенно недополученная им прибыль, а пустые места в больнице и незанятые врачи — прямой убыток. Второе, как легко догадаться, куда неприятнее для владельца, чем первое. Поэтому конкуренция реально будет у пациентов за место, а не у фирм за пациентов.

Второй аспект — снижение цен на лечение. О снижении цен при рынке пишут все учебники, вещают пропагандисты и вообще каждая собака знает. Но цены почему то не снижаются. Ни на что, кроме электроники. Да и там они снижаются вовсе не по причине конкуренции, а потому, что только таким образом можно продавать компьютеры и пылесосы тем, у кого они уже есть и нормально работают. В других же областях цены упорно растут и это закономерно: выгоднее продавать меньше задорого, а не бороться за клиента снижением цен. Все так и делают. Кризис перепроизводства не случайно возможен только при капитализме.

Логично ведь, что себе в убыток владелец поликлиники держать ее не будет. Да и прибыль три рубля в месяц его тоже не устроит. Цена не снизится и качество тоже не возрастет.

Качество лечения может возрасти только по двум причинам: нерыночный контроль над медициной и насаждение соответствующего воспитания. И то и другое в концепцию Невидимой Руки не входит. Поддельными лекарствами выгодно торговать даже при постоянном контроле отрасли со стороны государства, чего уж тут говорить про свободный рынок?

Ведь тут как. Утверждается, что пациент сам выберет хорошую больницу, что сделает существование плохих невозможным. Стоит задать вопрос: а чего бы покупателю самому не выбрать хорошую водку вместо поддельной?

Проблема в том, что поддельность заметна только после открытия бутылки, причем, зачастую и этого недостаточно. Каждый человек не в состоянии быть специалистом во всех областях. Мало кто сумеет вовремя понять, что его лечат плохо. Даже если кто то и поймет — что толку? Один клиент ушел, так другой придет. Прибыль от разницы между себестоимостью подделки и ценой ее продажи такие мелочи покрывает. А в крупном городе клиенты не переведутся. В деревне на сто человек все, конечно, будут знать, что вон там лечат плохо, да только выбора у них не будет, поскольку даже одна больница в таком месте — чудо. При капитализме.

То есть, чисто экономическим путем качество лечения улучшить нельзя. Поэтому на Западе к его улучшению идут длинной, но хотя бы реальной, дорогой — через суды, вынуждение государства ужесточать контроль над медициной и прочий тоталитаризм. Но если так, особенно при учете остальных аспектов — завышенной во имя прибыли собственников цены на лечение, слабостью к экстремальным ситуациям и внутренней мотивацией на культивирование болезней, — то зачем нужна вообще платная медицина? Точнее даже так: кому она вообще нужна? Вот тут, наконец, ответ действительно очевиден: собственникам лечебных учреждений. Им от платной медицины действительно хорошо, а остальным — плохо.

ЭТА ЖУТКАЯ БЮРОКРАТИЯ

Думаю, на примере медицины очень хорошо видно, что бюрократия может приносить пользу — если применять ее разумно.

Но рассмотрим аргументацию «против бюрократии», которую апологеты «горизонтальных связей» однозначно хотят уничтожить.

Все тот же Хомяков:

«В дословном переводе «бюрократия» означает «власть стола». Тенденции к бюрократизации управления возникли до появления научного менеджмента. Однако в рамках последнего были формализованы М. Вебером.

Согласно Веберу, который, кстати, не считал бюрократию пороком, бюрократическое управление опирается на:

— ясно обозначенные цели;

— разделение труда по функциональному признаку;

— формализацию прав и обязанностей;

— использование власти должности;

— отделение управляющих от собственности;

— иерархическое построение системы управления;

— наличие центрального офиса управления;

— ответственность каждого руководителя только перед вышестоящими уровнями;

— построение отношений как отношений между должностями, а не личностями;

— подбор кадров по формальным признакам;

— поощрение сотрудников за добросовестность.

Принципы бюрократического управления Вебера можно упростить, сгруппировав их, сведя некоторые к общему знаменателю и выделив главные.

В таком виде они могут быть представлены как:

— строго иерархическое построение управления с отчетностью только перед вышестоящими;

— максимальная формализация управления;

— исключение личного фактора.

Как видим, — бюрократическое управление, не скрывая, ставит целью уменьшение роли человеческого фактора.

Помимо этого, формализация управления позволяет более оперативно, при прочих равных, действовать в стандартных ситуациях. Но принципиально не способно справляться с ситуациями уникального выбора, для которых не существует прецедентов, а, следовательно, не может существовать правил.

Таким образом, в результате процесса бюрократизации:

— падает оперативность управления в стандартных ситуациях;

— совершенно неадекватно управление в ситуациях уникального выбора;

— совершенно не используется творческий потенциал работников;

— в связи с ростом аппарата и расходов на него, при одновременном снижении качества управления, катастрофически падает экономическая эффективность управления.

Заметим, кстати, что некорректно говорить о любом управленце, как о бюрократе. Бюрократ — это участник управленческой структуры, базирующейся на иерархичности, предельной формализации и теоретически обоснованном бездушии (отрицании роли человеческого фактора и творческого подхода). Причем, помимо всего прочего, заинтересованный в ее сохранении и не желающий признавать паразитарный характер своей деятельности».

Давайте посмотрим, что же такого страшного есть в бюрократии как явлении. Не в бюрократах, о которых еще в советские времена писали в журнале «Крокодил», а в самой бюрократии per se.

Ясно обозначенные цели вряд ли могут считаться недостатком, не так ли?

Разделение труда по функциональному признаку — а, простите, как еще? Вариант, когда каждый — «и швец, и жнец, и на дуде игрец» возможен, но КПД у него будет явно ниже. Другой вопрос, что не надо доводить специализацию до маразма, когда один знает, как ставить клизму, а другой знает, куда.

Формализация прав и обязанностей — конечно, жуткая вещь. Особенно обязанностей. Ведь понятно же, что в случае чего должно быть соответственное право заявить, что де в обязанности не входит, и ничего не знаю.

Использование власти должности — а, простите, как вы вообще управлять предлагаете? На личном авторитете может управляться небольшая артель. А когда надо принимать решения на уровне страны?

Отделение управляющих от собственности — тема отдельного разговора. Совсем в двух словах: а что в этом, простите, «эдакого»? В СССР именно так и было, а сейчас как раз везде эффективные собственники™. Сравните уровень жизни (желательно за МКАДом) — тогда и сейчас.

Конечно, бюрократизация в советские времена была еще та. Однако нельзя забывать, что бизнесмен ориентирован не на создание чего то, а на получение прибыли. Это — принципиальное отличие (вспоминаем слова Маркса о процентах — тут он был прав).

Адекватный управленец не является паразитом. Глупо предполагать, что де любой рабочий может сделать все самостоятельно и что из этого может получиться что то путное — большие (и даже не очень) проекты необходимо координировать. Но это именно что по схеме: «есть проект, который направлен на производство того то и того то, и нужен управляющий», а не «управляющий что хочет, то воротит, получая прибыль».

При этом грамотный управленец вполне может цениться и получать достаточно большие деньги, но — при условии, что он обеспечивает решение соответствующей производственной задачи (при этом его зарплата вовсе не обязательно должна зависеть от процента прибыли — возьмём, скажем, автобаны при Гитлере: важная задача, и не коммерческая). А вот стремление к прибыли как к самоцели — убивает развитие и науки, и социального прогресса… Да и вообще приводит к деградации.

Ладно, что там дальше? Иерархическое построение системы управления. Опять же, а как иначе? -управление — оно, по определению, иерархическое.

Наличие центрального офиса управления обсуждать не будем. Я, честно говоря, не понял, при чем тут это…

Ответственность каждого руководителя только перед вышестоящими уровнями — казалось бы, претензия по делу. Но представьте себе обратную картину: директор завода отчитывается перед рабочими. Представили? У меня как то не получается. Вот обязанности свои (зарплату платить, соцпакет обеспечивать, условия труда организовывать) он должен, а вот докладывать слесарям проблемы взаимодействия завода с инфраструктурой отрасли, поставщиками, заказчиками и так далее — как то странно выглядит.

Заодно обратите внимание на то, что в СССР были разные «вертикали», и по некоторым из них директора вполне могли нести ответственность — скажем, по партийной линии. Сейчас же такая возможность упразднена в принципе.

Построение отношений как отношений между должностями, а не личностями — логично. Конечно, личный фактор важен, тем не менее, структуру составляют именно должности. Скажем, нужен слесарь или там программист — и, конечно, будет очень здорово, если на этом месте окажется замечательная личность, но, в крайнем случае, может быть и непонятно кто, если он прошел подбор кадров по формальным признакам, то есть может выполнять требуемую работу.

Ну и, надеюсь, поощрение сотрудников за добросовестность ни у кого возражений не вызывает? Правда, не пойму, при чем тут именно бюрократия.

Гм… Как то не страшно получилось.

Все дело в том, что апологеты «горизонтальных связей», требующие запретить «вертикаль», исходят из нехитрой стратегии: «вертикали» приписывается наихудший вариант событий, а «горизонтали» — наилучший. Достаточно эффективный пример демагогии, поскольку каждый сталкивался в своей жизни с недостатками бюрократии, а вот «горизонтальные связи» выступают в роли либо «золотого века», либо «прекрасного будущего».

Вот, например, такое рассуждение: «Исчерпание возможностей бюрократического управления сказывается неожиданным образом в следующей ситуации. Всем известна т. н. «итальянская забастовка». Это когда бастующие строго выполняют все инструкции, и при этом оказывается, что работа невозможна. В принципе итальянская забастовка теоретически возможна в современных условиях везде.

Блокирование всего производства и общественной жизни не происходит только из за того, что существует негласный общественный договор в интересах дела правила нарушать. Но бюрократия неспособна в принципе сделать нарушение правил нормой.

В этой ситуации само общество инициирует бюрократию на нарушение правил с помощью коррупции и признание этого механизма морально оправданным.

Ибо без коррупции бюрократически управляемое общество просто перестало бы функционировать. Все превратилось бы в одну непрекращающуюся итальянскую забастовку.

В рамках менеджмента это может быть достигнуто только последовательным вытеснением жестких иерархических организационных структур гибкими».

«… согласно этому выводу борьба с коррупцией возможна только на путях устранения линейных схем управления и бюрократии. Не будет их, не будет и коррупции».

Интересно, из чего это следует?! Коррупция уже не просто заявлена имманентным свойством бюрократических структур, но уже и свойственна только им. Достаточно не быть бюрократом, чтобы автоматом быть неподкупным.

«При этом управляемость отнюдь не будет нарушена. Просто бюрократизированные линейные структуры будут заменены структурами гибкими. В том числе и в государственном, и в региональном управлении, а не только в экономике».

Особенно хотелось бы увидеть план перевода на гибкие структуры, скажем, ракетных войск стратегического назначения. Или хотя бы экипажа подводной лодки.

И не надо забывать, что отчетность — на то и отчетность, чтобы предоставляться начальству; управление, которое не формализовано, называется произволом; а личный фактор исключается для снижения злоупотреблений. И не надо забывать, что бюрократия — это не абсолют. Вот, скажем, из статьи С. Лескова «Как Россия перехаритонила Америку» — о главном конструкторе советского ядерного оружия Юлии Харитоне:

«Hаконец, Сталин, который понимал, что кадры решают все, снимает с поста руководителя атомного проекта Молотова и назначает Берию. О его роли в создании советского атомного оружия все ученые, Харитон в том числе, отзывались очень высоко: отличный для тоталитарной системы администратор. Когда, по примеру генетики, намечалось избиение чуждой марксизму квантовой физики, Харитон пожаловался Берии, что это затрудняет работу над оружием. Берия вспыхнул: «Мы не позволим засранцам мешать вашей работе!». Неоднократно Харитон добивался у Берии «прощения» идеологически проштрафившихся физиков».

«Харитон застал иную эпоху. Он написал жесткое письмо Горбачеву: ради сохранения мира нельзя «рушить ядерный архипелаг». «Что изменилось? — говорил он. — Раньше генеральный секретарь звонил мне раз в месяц, секретарь по обороне — раз в неделю, заведующий оборонным отделом — каждый день. Не обязательно по работе — просто здоровьем интересовались, спрашивали, не нужно ли помочь. А вот приезжал Ельцин. Сказал, что мы нужны России. Но деньги должны сами зарабатывать”».

Обратите внимание — звонили те самые бюрократы, причем не обязательно по работе. Так может, все же дело в конкретных людях, а не в самой системе управления?

Уже в самом начале появления научного менеджмента его теоретики и практики обратили внимание на перспективность активизации человеческого потенциала, что является весьма перспективным и с производственной, и с экономической точек зрения, (не говоря уже о социально-политических моментах). Кстати, именно активизацией человеческого фактора и объясняется т. н. «японское экономическое чудо».

Очень рекомендую ознакомиться с человеческим фактором в Японии — на каких принципах там строятся отношения работник / компания и т. д. Кстати, вот цитата по теме:

«В современном мире существуют несколько стержневых культур — европейская, американская, арабская и т. д.… И недаром многие авторитетные авторы указывают на то, что стремительный послевоенный взлет Японии был во многом обусловлен созданием собственной системы «выявления талантов» и запрещением использования ряда американских тестов.…

Да, сегодня в Японии рабочие снова поют гимн фирмы, а менеджеры по персоналу в США вновь делают ставку на индивидуализм янки. Специалисты по обе стороны океана приходят к выводу, что опора на национальный менталитет экономически несравненно выгоднее, чем единообразный подход и унификация методов и способов кадровой работы.… Как известно, попытки насадить на американскую землю японские модели управления кончились ничем. Американец не остается по собственной инициативе работать сверхурочно просто потому, что он — американец. У него этого нет в крови. Возвращаясь к России — сколько было попыток у наших руководителей заставить работников делать фиксированные перерывы, а не вольные перекуры. Заставить, наверное, можно (не знаю, не видел, чтобы это удавалось), но зачем? Консультируя одно из предприятий, эксперты наблюдали, как токарь «золотые руки» делал перекуры, когда вздумается, а рядом работал педант-немец, взиравший на него с ужасом. Итог: в конце дня «наш» с перекурами сделал больше, чем дисциплинированный «не наш». Столь же неэффективными оказались попытки, например, оптимизации структуры отечественных предприятий только на основе западных схем».

Русским не нужна «современная теория и практика научного менеджмента». Нам нужны те методы управления, которые работают наиболее эффективно у нас. И, как не трудно догадаться, чтобы управлять страной размером с Россию, без бюрократии не обойтись.

Да, конечно, бюрократия не очень хорошо подходит для разрешения нестандартных ситуаций, но они ведь на то и нестандартные, в конце концов. А вот в нормальных условиях, когда все должно функционировать, как положено, излишнее «творчество» может быть и не полезно. Мягко говоря.

В стандартной ситуации, если подумать, вообще управление как таковое не требуется: на то ситуация и стандартная, что управлять не надо — все делается как всегда. А вот в случае форс-мажора, в т. ч. «уникального выбора», бюрократ, конечно, малопригоден. Но при этом не учитывается, сознательно или действительно не понимают, решайте сами, — что бюрократ, действующий «по Уставу», минимизирует потери и проч. Недаром говорится, что воинские Уставы написаны кровью. Если на место бюрократа поставить какого нибудь интеллигента, желающего проявить креативность и прочее творчество, то…

Да, в этом случае есть вероятность, что будет пропущена некая гениальная разработка. Но этот прискорбный вариант ненавязчиво так, по умолчанию, подразумевает следующее: ситуация известна только тем, кто пальцем не пошевельнет, если не обязан. Никто не подаст заявление выше по инстанции — в т. ч. и содержащее жалобу на «зажим на местах». Никто из ознакомившихся в принципе не способен рискнуть протолкнуть новое, но выгодное дело (и получить кучу бонусов в случае выигрыша) и т. д.. Проще говоря, сторонники «горизонтальных связей» настаивают на том, что все, занимающие бюрократические должности, являются бюрократами, можно сказать, архетипическими, и никак иначе — без вариантов. Что, мягко говоря, натянуто.

К тому же ненавязчиво игнорируется то, что при любой структуре управления в случае форс-мажора важен как раз человеческий фактор — именно по отношению к руководителю. И не имеет значения — входит он формально в бюрократическую или в какую либо еще структуру. В любом случае, — вопрос в том, чтобы в нужный момент взять на себя ответственность, т. е. нужны грамотные управленцы — в любой структуре.

Окончание следует