Автор: Игорь Пыхалов

ПОБЕДНАЯ ДИПЛОМАТИЯ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

У каждого государства, каждого народа есть свои собственные интересы, отстаивая которые они не должны отягощаться вопросами морали, нравственности и прочих общечеловеческих ценностей. Два века назад эту позицию блестяще сформулировал прославившийся в войнах с англичанами и североафриканскими пиратами военный моряк Стивен Декейтор, сказав: «Да будет моя страна всегда права, но если она не права, она всё равно моя страна».
Однако для российской интеллигенции подобный лозунг совершенно неприемлем. Наоборот. Всё, что полезно для России, будь то наведение порядка внутри государства, или отстаивание интересов нашей державы на мировой арене, непременно осуждается, как не соответствующее неким выдуманным идеалам. Любимое занятие либерально настроенной российской интеллигенции— сладострастные поиски мельчайших соринок в глазу у своей родной страны при демонстративном игнорировании бревён у обожаемого Запада.
Согласно либеральному взгляду на отечественную историю, если Япония (1904 1905 гг.), или Польша с Финляндией (1918 1920 гг.) развязывают войну против России и отторгают от неё какие либо территории, их права на владение захваченным отныне бесспорны, а факт агрессии не подлежит осуждению. Когда же собравшаяся с силами русская держава забирает своё обратно, её действия подлежат всяческому осуждению и поношению. А «пострадавшие» безусловно имеют право на реванш.

Впрочем, в этой статье речь пойдёт не о политике Сталина. Поговорим о деяниях Петра Первого, чья деятельность доморощенными «западниками» вроде бы одобряется, а фигура даже украшает эмблему Союза Правых Сил. Между тем узнай Пётр Алексеевич о деяниях своих самозванных «наследников», не миновать им всем кола и плахи. Поскольку ни внутренняя, ни особенно внешняя политика императора не имела с их предательской деятельностью ничего общего.

Наступление на шведов с целью вернуть Ижорскую землю, Карелию и Прибалтику, обеспечив тем самым России выход к Балтийскому морю, Пётр предвосхитил основательной дипломатической подготовкой. Союзниками России стали Дания и Саксония.

Как справедливо заметил Уинстон Черчилль, трагедия Польши в том, что «храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных» (Черчилль У.?Вторая мировая война. Т.1: Надвигающаяся буря. М., 1997. С.152). Типичным представителем последних может служить курфюрст Саксонии Фридрих-Август I, взошедший на престол Речи Посполитой под именем Августа II. Отсутствие польской крови не помешало ему стать выразителем далеко не лучших черт польского национального характера. Обладая незаурядными физическими данными, Август без труда ломал подковы и сворачивал в трубку серебряные тарелки, получив прозвище Сильного, а также пользовался успехом у женщин. Однако в государственных делах этот правитель преуспел гораздо меньше, отличаясь трусостью и подлостью.

При вступлении на польский престол Август принёс клятву возвратить своими силами, без содействия Речи Посполитой, все отторгнутые ранее от неё земли и провинции, и прежде всего захваченную шведами Лифляндию с Ригой. В ходе его встречи с царём Петром, проходившей 10 14 (20 24) августа 1698 года в Раве-Русской, было заключено устное соглашение о совместных действиях против Швеции, а 11 (21) ноября следующего года между Россией и Саксонией был подписан Преображенский союзный договор. В соответствии с ним после победы над шведами Саксония получала Лифляндию и Эстляндию, в то время как Карельская и Ижорская земли отходили к России. Обе стороны договорились не вести сепаратных переговоров с противником. Кроме того, Август обязался содействовать вступлению в союз также и Речи Посполитой.

Дания присоединилась к Преображенскому договору 26 ноября (6 декабря) 1699 года и, несмотря на упорное нежелание польских магнатов поддержать замыслы своего короля, антишведская коалиция, получившая название «Северный союз», была сформирована.

В феврале 1700 года 7 тысячный саксонский отряд осадил Ригу. В марте в Голштинии развернулось наступление 16 тысячной датской армии. Что же касается России, то она в войну пока не вступала, ожидая, как это и было оговорено Преображенским договором, заключения мира с Турцией. Наконец 3 (14) июля думный дьяк Емельян Украинцев подписал от имени России Константинопольский мирный договор. Известие об этом было получено в Москве лишь 7 (18) августа. На следующий же день Пётр I торжественно объявил Швеции войну.

Шведы тоже не теряли времени даром. 13 (23) января 1700 года в Гааге был подписан союзный договор между Швецией, Англией и Голландией, опираясь на который 17 летний шведский король Карл XII решил разбить противников поодиночке. Первой настала очередь Дании. На помощь шведам, располагавшим 38 линейными кораблями, прибыл англо-голландский флот в составе 10 английских и 13 голландских линейных кораблей, которым датчане могли противопоставить лишь 29 линейных кораблей. Будучи не в силах дать бой в открытом море, датский флот отошёл на внутренний рейд Копенгагена.

24 июля (4 августа) 15 тысячная шведская армия высадилась возле города, а союзный флот отрезал остров Зеландию, на котором расположен Копенгаген, от материка, не допуская переброски датских войск из Голштинии.

Под угрозой уничтожения беззащитной столицы датский король Фредерик IV вынужден был 7 (18) августа 1700 года подписать Травендальский мирный договор с голштинским герцогом, признав независимость Голштинии и обязавшись возместить ему военные издержки в размере 260 тысяч талеров. Кроме того, Дания обязалась соблюдать договоры, ранее заключённые со Швецией, и не оказывать никакой помощи её врагам.

Покончив с Данией, Карл XII отправился в Прибалтику. Не получив помощи из Речи Посполитой и опасаясь вмешательства европейских держав, Август II 4 (15) сентября снял осаду и отступил на зимние квартиры, а 19 (30) ноября русская армия была разгромлена у Нарвы. Опрометчиво полагая, будто русские ещё нескоро оправятся от поражения, шведский король повернул против Августа II.

Тем временем на другом конце Европы произошло важное событие, существенно повлиявшее на ход Северной войны. 22 октября (1 ноября) 1700 года умер бездетный испанский король Карл II Габсбург, незадолго перед смертью завещав свой престол внуку французского короля Людовика XIV Филиппу Анжуйскому. Вскоре между Францией и коалицией европейских держав во главе с Англией, Голландией и Австрией началась затяжная война за испанское наследство. В результате Швеция осталась без союзников, поскольку поддерживала дружественные отношения с Францией, а государствам Европы стало не до России.

МЫ КОРОЛЯ НЕ ВЫБИРАЛИ

Перед русскими стояли две задачи: во первых, не допустить выхода из войны Саксонии, и во вторых, вовлечь в неё Речь Посполитую. Первая задача была успешно решена. Оба союзника обязались всеми силами продолжать войну со шведами, не вступая с противником в сепаратные переговоры. Чтобы добиться этого, пришлось оказать Августу существенную военную и денежную поддержку. Согласно 2 й, 3 й и 4 й статьям нового союзного договора, заключённого 26 февраля (9 марта) 1701 года в курляндском местечке Биржи, ему было обещано передать от 15 до 25 тысяч русской пехоты с оружием и воинским снаряжением и даже денежным вознаграждением за их содержание. Россия также обязалась снабдить своего союзника 100 тысячами фунтов пороха (статья 5 я), а также дать взаймы сроком на два года 100 тысяч рублей или 200 тысяч ефимков (статья 6 я). Кроме того, тайная статья договора предусматривала, что в июне текущего года в Смоленске Августу будет передано 200 тысяч рублей на подкуп польских сенаторов.

Решить вторую задачу оказалось гораздо сложнее. В обмен на вступление в войну против Швеции поляки потребовали пересмотра условий «Вечного мира» 1686 года, добиваясь «возвращения» им Киева и Киевского воеводства. Разгневанный такой наглостью, Пётр I демонстративно покинул зал заседаний.

В ходе дальнейших переговоров польские представители умерили свои аппетиты, однако по прежнему домогались от России территориальных уступок. В свою очередь, русский царь предложил передать Речи Посполитой для войны со шведами вспомогательный русский корпус: «20 тысяч пехоты и 40 орудий с военными снарядами, амунициею и жалованием на всё время, сколько эта война продолжится», а после победы— Эстляндию с Лифляндией, который уже обещал Августу II. Тем самым не чуждый здорового цинизма Пётр Алексеевич предоставил после победы польскому королю Августу воевать за Прибалтику с саксонским курфюрстом Августом до последней капли крови.

Правда польские магнаты, взяв 200 тысяч рублей, так и не созвали сейм, который должен был рассмотреть вопрос о вступлении Речи Посполитой в войну. Однако драться им всё равно пришлось. Не пожелав воевать против шведов в Прибалтике, ясновельможные паны добились лишь того, что война пришла к ним домой. Территория Речи Посполитой на много лет сделалась ареной боевых действий и была вконец опустошена.

8 (19) июля 1701 года, воспользовавшись нерешительностью саксонского полководца, Карл XII во главе 7 тысячного отряда беспрепятственно форсировал Двину, после чего атаковал 13 тысячную армию противника. В результате саксонцы бежали с поля боя, потеряв 900 человек убитыми и 500 пленными, обоз и всю артиллерию— 36 орудий. Шведы потеряли всего 300 убитыми и ранеными.

Шведские войска стремительно двинулись к Варшаве. Вступив на территорию собственно Польши, Карл XII издал два манифеста. В первом из них он разъяснял, что спешит на защиту вольностей и прав Речи Посполитой, а также желает вернуть ей провинции, отошедшие к России согласно «вечному миру» 1686 года. В другом манифесте шведский король доказывал, что Август II нарушил основные законы Речи Посполитой и объявлял, что хочет помочь Польше избрать более достойного монарха. 11 (22) мая 1702 года шведская армия без боя вошла в Варшаву.

8 (19) июля 1702 года произошло сражение у городка Клишов, между Краковом и Варшавой. Саксонская армия (включая полк польской пешей гвардии) насчитывала 14,5 тысячи человек с 48 орудиями, польское коронное войско с посполитым рушением (ополчением)— 12 тысяч человек с 5 орудиями. Им противостояли около 13 тысяч шведов, не имевших артиллерии.

Карл вновь одержал блестящую победу. Польско саксонская армия потеряла около 2000 человек убитыми, около 1700 ранеными, пленными и дезертировавшими и почти всю артиллерию, тогда как потери шведов составили 300 убитых и 800 раненых. Среди прочих трофеев шведы захватили польские парадные литавры. Недолго думая, Карл XII пожаловал их своей конной лейб-гвардии. После победы при Полтаве литавры достались русским и были переданы Петром I лейб-шквадрону князя А.?Д. Меншикова, который впоследствии стал лейб-гвардии Конным полком. Ныне они хранятся в музее А.?В. Суворова в Санкт-Петербурге.

Главным виновником поражения стал великий коронный гетман князь Иероним Любомирский. После двух вялых атак на шведские позиции он приказал отступать, и вскоре отход превратился в паническое бегство. При этом между Любомирским и командовавшим польской пехотой генералом Марцином Контским состоялся весьма примечательный диалог:

—Ваша милость, вы что, не знаете королевского приказа держать оборону и приказываете отступить?

—Королевский приказ! Не нам, пан генерал, воевать за короля-немца. Я его не выбирал, я за него не голосовал и приказов его слушать не буду (Беспалов А.?В. Битвы Великой Северной войны. М., 2005. С.42).

Разгромив кичливую шляхту, шведский монарх посадил на варшавский трон свою марионетку познанского воеводу Станислава Лещинского. Сама процедура «выборов» состоялась 1 (12) июля 1704 года. За ходом голосования, как и полагается в демократической Европе, бдительно следили иностранные наблюдатели— под предлогом охраны избирательное поле было окружено 800 шведскими солдатами под командованием представителя Карла XII генерал-лейтенанта Арвида Горна. Часть делегатов представила протест. Поначалу отважные шляхтичи «на угрозы Горна отвечали решительно, что они готовы умереть за народные вольности», (Шмитт Г.?История польского народа. Т.3.?/?Пер. с польского и примеч. Ю.?О. Шрейера. СПб., 1866. С.170 171). Однако затем вовремя сообразили, что если они и вправду умрут, то «народные вольности» останутся без защиты, и Станислав был единодушно провозглашён королём.

Тем временем, оправившись от нарвского поражения, русская армия начала бить шведов. Выполняя волю царя Петра, русский главнокомандующий Борис Петрович Шереметев начал посылать конные отряды в занятые шведами области, уничтожая продовольствие и фураж и приучая свои войска к борьбе с сильным врагом. В подобных набегах прошёл весь 1701 год, а 29 декабря 1701 года (9 января 1702 года) возле мызы Эрестфер 18 тысячный корпус Шереметева наголову разгромил отряд Шлиппенбаха, потерявший убитыми, пленными и пропавшими без вести примерно 2 тыс. человек из 3,8 тысяч.

18 (29) июля 1702 года Шереметев вновь разгромил Шлиппенбаха, на этот раз возле мызы Гуммельсгоф. В ходе долгого и упорного боя шведы, имевшие к началу сражения 7,3 тысячи человек, потеряли 2400 убитыми, 1200 дезертировавшими и 315 пленными, а также 16 орудий— всю имевшуюся у них артиллерию. Наши потери составили от 1 до 1,5 тысячи убитых и раненых. Остатки шведской армии укрылись в Пернове.

В результате Шереметев получил возможность беспрепятственно пройти через всю южную Лифляндию, забирая запасы продовольствия, разрушая укрепления и захватывая пленных, однако удерживать территорию не стал и 9 (20) сентября вернулся в Псков. Армия осталась на зимних квартирах, а сам фельдмаршал поспешил на другой участок театра военных действий, где 11 (22) октября 1702 года был взят Нотебург (бывшая русская крепость Орешек).

Возобновившиеся весной военные действия принесли русской армии новые успехи. 1 (12) мая 1703 года после ожесточённого и кровопролитного штурма сдалась крепость Ниеншанц, стоявшая при впадении в Неву реки Охты. Вскоре после этого на очищенной от шведов территории был заложен Санкт-Петербург, ставший позже новой российской столицей. 14 (25) мая был взят Ям (Ямбург), 27 мая (7 июня)— Копорье. К лету 1703 года вся Ижорская земля оказалась освобождённой от шведской оккупации.

Летом 1704 года русское наступление возобновилось. 13 (24) июля был взят штурмом Дерпт. 9 (20) августа настала очередь Нарвы. 16 (27) августа капитулировал Ивангород. 19 (30) августа 1704 года в только что взятой крепости был подписан Нарвский союзный договор между Россией и Речью Посполитой.

Согласно его условиям, Пётр должен был направить в помощь Августу 12 тысячный корпус и выдать 200 тысяч рублей на содержание польской армии. Такую же сумму царь обещал выплачивать Польше ежегодно до окончания войны, однако при условии, если войско Речи Посполитой будет находиться в полном своём составе— собственно польская армия 36 тысяч, и литовское войско 12 тысяч бойцов.

ТРОЙНОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Подписав Нарвский договор, Речь Посполитая наконец то официально вступила в Северную войну. Впрочем, к этому времени в ней имелось два короля, каждый из которых состоял в союзе с одной из воюющих сторон. Конечно, благодаря пресловутой «шляхетской демократии» состояние вялотекущей гражданской войны было для польского государства вполне привычным и даже в какой то степени естественным. Однако теперь разрушительные последствия междоусобицы многократно усугублялись присутствием на территории страны противоборствующих вражеских армий.

2 (13) февраля 1706 года состоялось сражение при Фрауштадте. Саксонская армия под командованием генерала от инфантерии графа Иоганна Матиаса фон Шуленбурга, в состав которой входил и 6 тысячный русский вспомогательный корпус, насчитывала свыше 18 тыс. человек при 32 орудиях. Ей противостоял отряд генерала от кавалерии барона Карла Густава Рёншёльда— приблизительно 8,5 тысяч человек, оставленный Карлом XII в Великой Польше с целью обеспечения тыловых коммуникаций.

Несмотря на отсутствие артиллерии и вдвое меньшую численность, шведы стремительно атаковали неприятеля. При этом против 10 пехотных батальонов центра армии Шуленбурга было брошено всего лишь 4 шведских батальона. Тем не менее, стоявшие там французские и швейцарские наёмники, как и положено «профессионалам», поспешили сдаться в плен. Развернув 12 трофейных орудий, шведы обрушили лавину огня на русский вспомогательный корпус и вторую линию саксонцев. Не выдержав, саксонская пехота обратилась в беспорядочное бегство, преследуемая шведской кавалерией. Из-за лавины беглецов сохранявшие порядок русские батальоны не могли вести огонь по противнику.

Небезызвестный «просветитель» Вольтер в своей «Истории Карла XII, короля Швеции» утверждает, будто во время Фрауштадтской битвы «московиты при виде шведов сразу же побросали оружие» (Вольтер Ф.-М. История Карла XII, короля Швеции, и Петра Великого, императора России?/?Пер. и коммент. Д.?Соловьёва. СПб., 1999. С.89 90). Это наглая ложь, впрочем, вполне типичная для западных авторов, пишущих о России и русских. На самом деле в то время как большая часть саксонской армии сдалась на милость победителей, русские солдаты в течение четырёх часов стойко отражали атаки противника. Сумев продержаться до сумерек, остатки корпуса в количестве 1920 человек пробились штыками через вражеские ряды.

По шведским данным, потери армии Шуленбурга составили свыше 7 тыс. убитыми и 7633 сдавшихся в плен. Шведы потеряли 452 человека убитыми и 1077 ранеными, главным образом за счёт ожесточённого сопротивления русского вспомогательного корпуса.

Во время боя Август II, имея при себе около 15 тыс. человек, находился всего лишь в 10 милях от поля битвы. Однако вместо того, чтобы помочь своей армии, отважный король предпочёл побыстрее отступить к Кракову.

В сражении при Фрауштадте наглядно проявилось отношение цивилизованных европейцев к «русским варварам». Армия Шуленбурга была поистине многонациональна: саксонцы, поляки, французские и швейцарские наёмники. После победы шведы брали в плен всех, за исключением русских. По приказу Рёншёльда вопреки обычаям войны около 500 русских пленных солдат были перебиты.

«Без сомнения, можно предположить особую жгучую неприязнь, направленную именно против русских, неприязнь, которая уже в те времена имела исторические корни,— признаёт шведский историк Петер Энглунд.— И все же, по всей вероятности, зверский приказ Рёншёльда не был отдан в состоянии аффекта, а был, напротив, глубоко продуман. Таким образом он избавлялся от толпы обременительных пленных, которые, в отличие от саксонцев, имели мало цены как перевербованные ратники в собственном войске. В то же время Рёншёльд хотел на судьбе этих несчастных русских преподать урок другим, сделать её устрашающим примером» (Энглунд П.?Полтава. Рассказ о гибели одной армии. М., 1995. С.76).

Так же вели себя шведы после сражений под Головчином 3 (14) июля и при Добром 30 августа (10 сентября) 1708 года. К сожалению, когда после битвы под Полтавой Рёншёльд в числе прочих шведских генералов попал в русский плен, царь Пётр проявил совершенно неуместное великодушие.

В августе 1706 года шведские войска вторглись в Саксонию. Единственной силой, оказавшей им сопротивление, стали остатки русского корпуса, в то время как саксонская армия без боя отступила в Австрию, где и была интернирована. Оккупировав страну, шведы заняли Лейпциг и Дрезден. 13 (24) сентября представители саксонского курфюрста, опасавшегося лишиться своего наследственного владения, подписали с Карлом XII унизительный Альтранштедтский мирный договор. Согласно его условиям Август II должен был отречься от польского престола в пользу Станислава Лещинского, отказаться от союза с Россией, а также от всех других союзов, направленных против Швеции, сдать шведам Краков и другие крепости. Шведская армия временно оставалась в Саксонии, где содержалась за счёт местной казны.

Чтобы угодить шведскому королю, Август был готов на любые унижения. По его требованию он написал Станиславу Лещинскому поздравление с вступлением на престол. В 1698 году, во время встречи в Раве-Русской царь Пётр в знак дружбы подарил саксонскому курфюрсту свою шпагу. Теперь, пресмыкаясь перед победителем, тот не постеснялся вручить эту самую шпагу Карлу XII в знак покорности.

Альтранштедтский договор имел чрезвычайно важное значение для Швеции. Наконец то шведская армия могла выступить в поход против России, не опасаясь удара с тыла. Однако произошло это не сразу, а год спустя. Всё это время Карл XII оставался в Саксонии, пополняя и приводя в порядок свои войска.

Немаловажными были и материальные последствия капитуляции Августа. Пётр I не зря опасался, что его противник «Саксонию выграбит… и когда многие миллионы в сей богатой земле достанет и войско зело умножит» (Тарле Е.?В. Северная война и шведское нашествие на Россию?/??/?Избранные сочинения академика Е.?В. Тарле в 4 томах. Т.?III. Ростов на-Дону, 1994. С.136). Достаточно сказать, что после Полтавской битвы русские кавалеристы обнаружили в личном помещении бежавшего с поля боя шведского короля два миллиона саксонских золотых ефимков.

Будучи напрочь лишённым и чести, и мужества Август совершил череду позорных поступков, предав всех, кого только можно. Сперва русских союзников, а также своих польских приверженцев, видевших в нём короля Речи Посполитой. Затем шведов: в то время, когда его уполномоченные Имгоф и Пфингстейн подписывали Альтранштедтский договор, сам курфюрст находился в Пиотркове при русской армии Меншикова. Опасаясь превратиться в заложника, он скрыл заключение мира и чтобы отвести подозрения, вместе со своими саксонскими войсками 18 (29) октября 1706 года принял участие в битве при Калише против корпуса генерала от инфантерии барона Арвида Акселя Мардефельда, оставленного Карлом XII для прикрытия Польши. В довершение всего накануне сражения Август тайно предостерёг шведского полководца, чтобы тот не принимал боя, однако последний не внял предупреждению, решив, что это провокация.

В распоряжении Мардефельда имелись 4 тысячи шведской пехоты и конницы при 16 орудиях, а также около 20 тысяч поляков Лещинского. Им противостояли 4 тысячи саксонских и 8700 русских кавалеристов, а также 16 тысяч польской конницы под общим командованием Меншикова.

Хотя в каждой из противоборствующих армий большинство составляли поляки, явить миру чудеса шляхетской доблести им не довелось. Хоругви Августа в бой так и не вступили, а их соплеменники на шведской стороне, не нарушая сложившейся к этому времени традиции, после первого же удара русских драгун обратились в бегство.

Шведы сражались стойко, но были наголову разбиты, потеряв около 700 человек убитыми и 2598 пленными, включая самого Мардефельда. Их польские союзники, оставив на поле боя около 1000 убитых, на следующий день благоразумно сдались на милость победителей. Русские потери составили 84 убитых и 324 раненых, саксонцы лишились 120 человек.

Среди шведских пленных оказались и 493 француза. Взятые в плен саксонцами в ходе войны за испанское наследство, они, как это водится в цивилизованной Европе, были завербованы в армию курфюрста. Затем при Фрауштадте сдались шведам, после чего вновь поступили на службу к победителям. Теперь месье попали в плен к русским. Впрочем, их пребывание в неволе у московитов оказалось недолгим. Август уговорил Меншикова отдать всех пленных ему, пообещав, причём в письменной форме, обменять их на русских, находящихся у шведов. Однако это оказалось наглой ложью. Шведские пленные понадобились вероломному монарху, чтобы освободив их в одностороннем порядке, искупить тем самым вину перед Карлом XII за вынужденное содействие русским в сражении при Калише.

Прибыв 6 (17) декабря 1706 года в Лейпциг, Август наконец то объявил о заключённом им позорном мире. Тем не менее, невзирая на капитуляцию малодушного и трусливого союзника, Пётр I вовсе не собирался отдавать Польшу в руки шведов. Русские войска продолжали оставаться на территории Речи Посполитой. 28 декабря 1706 (8 января 1707) года царь прибыл в Жолкву (ныне Нестеров Львовской области), где встретился с лидерами Сандомирской конфедерации.

НОВАЯ САБЛЯ КОРОЛЯ

Несмотря на очевидные успехи в установлении господства над Речью Посполитой, особой пользы шведскому монарху это не принесло. Власть Лещинского оставалась неустойчивой, а боеспособность польских вооружённых формирований крайне низкой. В результате, выступив весной 1708 года в поход против России, Карл XII не только не смог использовать польские войска, но и был вынужден оставить в Польше для защиты своего ставленника 10 тысячный корпус генерала Крассау.

Существенную помощь противникам Лещинского оказал и направленный в Польшу в декабре 1708 года русский отряд в составе трёх пехотных и двух драгунских полков под командованием фельдмаршал-лейтенанта барона Генриха фон дер Гольца. 13 (24) мая он нанёс сокрушительное поражение войскам будущего российского фельдмаршала и генерал-губернатора Петербурга Яна Казимежа Сапеги. В бою было уничтожено до 2 тысяч поляков, во время преследования— ещё 500. Потери русских составили 16 убитых и 42 раненых.

Ещё сокрушительнее было поражение поляков Лещинского при Подкамне. 10 тысячный русский корпус князя Голицына наголову разгромил шляхтичей и поддержавший их шведский отряд. План наступления Лещинского на Киев с последующим соединением с главными силами шведов был сорван, а Карл XII окончательно отрезан от Польши.

27 июня (8 июля) 1709 года навсегда вошло в историю как день славы русского оружия. Ещё утром Карл XII располагал пускай и сильно потрёпанным, но всё ещё мощным войском— около 27 тысяч шведских солдат и около 10 тысяч украинских холуёв из числа сторонников Мазепы, а также 41 орудие. Три дня спустя в его распоряжении осталась лишь горстка людей— после сражения под Полтавой и последовавшей за ним капитуляции 30 июня (11 июля) у Переволочной шведская армия прекратила существование. Это означало не только поражение в войне, но и конец Швеции как великой державы.

После полтавского разгрома внутриполитическая ситуация в Речи Посполитой коренным образом изменилась. На её территорию вновь вошли русские войска во главе с Меншиковым. Корпус генерала Крассау не принимая боя поспешно отступил в шведскую Померанию. С ним бежал и Станислав Лещинский. Тем временем Август II поспешил издать манифест о возвращении на польский престол. Объявив как своё отречение, так и весь Альтранштедтский договор недействительными и свалив вину за подписание последнего на происки недобросовестных советников, саксонский курфюрст двинул в Польшу 14 тысячную армию.

Вскоре Пётр и Август встретились в Торне (Торуни), подписав там 9 (20) октября 1709 года два договора. Первый из них возобновлял союз против Швеции. Второй («Особливый секретный артикул») устанавливал, что в результате войны Август II получит лишь Лифляндию, а Эстляндия отойдёт к России. Это изменение первоначальной договорённости отражало решающую роль русской армии в деле разгрома противника.

Как мы помним, пресмыкаясь перед Карлом XII, Август вручил ему подаренную русским царём шпагу. По этому поводу во время торунской встречи между Петром I и его малодушным союзником состоялся следующий диалог:

—Где же мой подарок, сабля?

—Забыл её в Дрездене!

—Ну, так вот я тебе дарю новую саблю!

С этими словами Пётр вновь вручил Августу злополучный клинок, обнаруженный после Полтавской битвы в захваченном шведском обозе (Тарле Е.?В. Северная война и шведское нашествие на Россию… С.515).

4 (15) июля 1710 года русские войска вступили в Ригу. 29 сентября (10 октября) того же года капитулировал Ревель. С падением этого последнего опорного пункта вся Прибалтика оказалась очищена от шведов. Не отличившись на полях сражений, кичливая шляхта поспешила заявить претензии на свою долю добычи, требуя передать Речи Посполитой Ригу вместе со всей Лифляндией. Однако поляков ожидало жестокое разочарование. Пётр I вовсе не собирался раздавать кому попало земли, завоёванные русской кровью.

КУКИШ ДЛЯ ПАНСТВА

В начале 1711 года в Москву прибыло посольство Речи Посполитой во главе с Воловичем, потребовавшее среди прочего отдать Польше Лифляндию, а также доплатить все деньги, обещанные по союзному договору. В ответ послам было заявлено, что теперь, после вступления в войну Турции, Ригу отдать никак нельзя, поскольку поляки не в состоянии содержать в ней достаточного гарнизона, по окончании же войны Лифляндия будет им передана. Что же касается денег, то они будут выплачены в том случае, если Речь Посполитая выставит войско в размере, определённом договором. Платить же вперёд никто не собирается, чтобы не повторилась история гетмана Вишневецкого, получившего русские деньги на содержание литовского войска и перешедшего на сторону шведов.

Разумеется, поляки продолжали настаивать на своём, угрожая гневом «мирового сообщества»: «Если царское величество скоро не отдаст Риги королю с провинциею, то Англия, Голландия и прусский король примут свои меры», на что русский резидент в Варшаве стольник Алексей Иванович Дашков с достоинством ответил: «Мы таких страхов не боимся; не из страха, но для исполнения договора царское величество удовлетворит в этом короля» (Соловьёв С. М. Сочинения. В 18 кн. Кн. VIII. Т.15 16. История России с древнейших времён. М., 1993. С.406).

Докладывая о ходе переговоров в Москву, Дашков предложил сыграть на противоречиях между Речью Посполитой и лично Августом как саксонским курфюрстом: «Если надобно, чтоб Рига несколько времени осталась за нами, то нужно здесь тайком подучить поляков, чтоб требовали у короля посылки уполномоченного от Речи Посполитой к царскому величеству относительно отдачи Риги с провинциею; король отнюдь не захочет, чтоб в Риге был польский гарнизон, и потому не пошлёт польского уполномоченного; и таким образом в их прекословии можно Ригу и не отдавать скоро. Королевские министры всеми мерами стараются, чтоб Рига была в руках королевских, и слышать не хотят о том, чтоб была в руках польских» (Там же. С.406 407).

В 1715 году русский посол в Англии князь Борис Иванович Куракин вёл переговоры с местными министрами о возможном посредничестве в заключении мира со Швецией. В данных ему инструкциях предписывалось объяснить англичанам русскую позицию следующим образом:

«Какая польза будет королю великобританскому и обеим морским державам принуждать царское величество Ригу и Ливонию уступить польскому королю и Речи Посполитой? Потому что эта корона непостоянная и беспрестанным переменам подлежащая, легко может их опять потерять; да хотя бы за нею и остались, то от непостоянства поляков купечеству будет всякое утеснение и тягость; тогда как царское величество обяжется заключить с морскими державами торговый договор для всех областей своего государства, договор на таких выгодных условиях, каких никогда прежде не было» (Соловьёв С. М. Сочинения. В 18 кн. Кн. IX. Т.17 18. История России с древнейших времён. М., 1993).

Наконец, когда король Август отправил в 1719 году в Петербург в качестве полномочного посла мазовецкого воеводу Хоментовского с требованием выплатить обещанные субсидии и отдать Ливонию. На первое требование ему отвечали, что субсидии царь обязался давать на действующие против общего неприятеля войска, а где войска королевские действуют против шведов? На второе же требование было цинично сказано, что царское величество никогда не отречётся от своего обязательства уступить Ливонию Речи Посполитой, если последняя твёрдо и нерушимо пребудет в союзе с Россией. Поскольку подобное требование было явно фантастическим, фактически это был недвусмысленный отказ.

Наконец, подписанный 30 августа (10 сентября) 1721 года Ништадтский мирный договор между Россией и Швецией окончательно закрепил Прибалтику в вечное владение за нашей страной. Оскорблённое в лучших чувствах ясновельможное панство регулярно поднимало вопрос насчёт Лифляндии и невыплаченных денег, однако ничего добиться не смогло. Соотношение сил коренным образом изменилось. Россия превратилась в мощную державу, в то время как раздираемая внутренними распрями и противоречиями Польша фактически утратила дееспособность.

Присоединив Лифляндию и Эстляндию к России, Пётр I оставил с носом и саксонцев, и поляков. Именно так и должен вести себя государственный деятель, радеющий об интересах своей страны, а не о соблюдении неких абстрактных моральных принципов. Во времена «перестройки» и в 1990 е годы правители нашей страны назаключали кучу неравноправных договоров. Если Россия хочет снова стать великой державой, она неизбежно должна будет отказаться от этого наследия.