Автор: Андрей Борцов

ВЕЛИКАЯ ВОЙНА. УРОКИ ПРОШЛОГО – 2

(Продолжение)

«Советское правительство, понимая реальную опасность надвигавшейся войны, более, чем кто либо, стремилось к сохранению мира и готово было принять эффективные меры против агрессии. В качестве основы для переговоров оно выдвинуло 17 апреля 1939 г. следующие положения, обязывавшие СССР, Англию и Францию:

заключить сроком на 5 10 лет соглашение о взаимопомощи, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривавшихся государств;

оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским странам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с Советским Союзом;

в кратчайший срок обсудить и установить размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из трех государств;

не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трех держав согласия».

Но для такого пакта нужно обоюдное желание, а его то и не было— Англия и Франция флиртовала с Гитлером, толсто намекая на восточное направление.

Летом 1939 г. по инициативе советской стороны начались переговоры СССР-Англия -Франция о заключении пакта о взаимопомощи и создании антигерманской коалиции. На этих переговорах Советский Союз выступил с радикальными предложениями для решения вопроса о коллективной безопасности, однако поддержки не встретил— переговоры были чисто формальными, требования выдвигались неприемлемые.

Достаточно сказать, что военные миссии Англии и Франции прибыли в Москву без определенных полномочий и без права подписания какой либо военной конвенции. Больше того, военная миссия Англии прибыла в Москву вообще без всякого мандата, и лишь по требованию нашей военной миссии она, уже перед самым перерывом переговоров, представила свои письменные полномочия. Но и это были полномочия только самого неопределенного характера, то есть не полновесные полномочия. Таковы внутренние противоречия позиции Англии и Франции в переговорах с СССР, приведшие к срыву переговоров.

Некоторые выдержки из строго секретной инструкции, полученной миссиями от Чемберлена и Даладье (Архив внешней политики СССР. Дело англо-франко советских переговоров, 1939 г. (т. III). Переговоры штабов с Россией. Меморандум с изложением директив, данных миссии Соединенного королевства. Цит. по Жилину):

«Вести переговоры весьма медленно. Миссия должна соблюдать наибольшую сдержанность там, где эти соображения раскрывают франко-британские намерения.

Раскрытие русским в начале переговоров технических деталей, касающихся нашего вооружения, представляется невозможным, а обмен мнениями относительно технической подготовки,— если его нельзя будет избежать совсем,— должен быть ограничен общими местами на начальной стадии переговоров.

Если русские потребуют, чтобы французское и британское правительства сделали Польше, Румынии или прибалтийским государствам предложения, которые повлекли бы за собой сотрудничество с Советским правительством или его генеральным штабом, миссия не должна брать на себя каких либо обязательств, а должна доложить об этом в Лондон.

Было бы неправильно, если бы обсуждение экономических проблем заняло важное место в этих переговорах. Во всяком случае переговоры по экономическим вопросам под углом зрения национальной обороны должны быть сведены к общим соображениям, причем следует с самой большой тщательностью избегать раскрытия советским властям действительных размеров экономических трудностей наших союзников, имея в виду, что важные сведения представлены самими этими государствами.

Равным образом рекомендуется не заключать пока никаких соглашений об обмене сведениями по вопросам экономической стратегии в отношении Германии и Италии.

Эти соображения должны рассматриваться как документ, предназначенный только для нас, и не должны передаваться русским».

Памятная записка, врученная народным комиссаром иностранных дел СССР В. М. Молотовым послам Великобритании и Франции в СССР У. Сидсу и П. Наджиару (16 июня 1939 г.):

«По § 2 статьи первой (проект Советского правительства) позиция Советского правительства отвергается английским и французским правительствами.

Последние считают, что Советский Союз должен оказать немедленную помощь Польше, Румынии, Бельгии, Греции и Турции в случае нападения на них агрессора и вовлечения в связи с этим в войну Англии и Франции, между тем как Англия и Франция не берут на себя обязательств по оказанию Советскому Союзу немедленной помощи в случае, если СССР будет вовлечен в войну с агрессором в связи с нападением последнего на граничащие с СССР Латвию, Эстонию и Финляндию.

Советское правительство никак не может согласиться с этим, так как оно не может примириться с унизительным для Советского Союза неравным положением, в которое он при этом попадает.

Отказ от гарантирования Эстонии, Латвии и Финляндии англофранцузские предложения мотивируют нежеланием этих стран принять такую гарантию. Если этот мотив является непреодолимым, а Советское правительство, как уже сказано выше, не может принять участие в помощи Польше, Румынии, Бельгии, Греции, Турции без получения эквивалентной помощи в деле защиты Эстонии, Латвии, Финляндии от агрессора, то Советское правительство вынуждено признать, что весь вопрос о тройственной гарантии всех перечисленных выше восьми государств, равно как вопрос, служащий предметом § 3 статьи первой, должны быть отложены как не назревшие….

По вопросу о том, чтобы не заключать перемирия или мира иначе как с общего согласия, Советское правительство настаивает на своей позиции, так как оно не может представить, чтобы какая либо из договаривающихся сторон в разгаре оборонительных военных действий против агрессора могла иметь право заключать сепаратное соглашение с агрессором за спиной и против своих союзников».

Обратите внимание: Англия и Франция не хотели заключать договор, по которому нельзя было бы договориться о сепаратном мире. И к чему бы это, а?

К 20 августа переговоры зашли в тупик и фактически провалились. Англичане и французы запросили перерыв на неопределенный срок— и это при том, что было прекрасно известно, что Гитлер вот-вот займется Польшей.

Уинстон Черчилль писал: «Мюнхен и многое другое убедили Советское правительство, что ни Англия, ни Франция не станут сражаться, пока на них не нападут, и что, даже в этом случае, от них будет мало проку». (Черчилль У. «Вторая мировая война»)

Вероятнее всего, переговоры с СССР западные державы вели в качестве шантажа, чтобы оказать давление на Германию и заставить ее пойти на уступки.

Чем обуславливается такая политика Великобритании и Франции? Ну думаю, что они просто верили Гитлеру на все 100 % и не осознавали возможной опасности. Но они осознанно шли на риск, стараясь не думать, что будет, если Гитлер победит СССР и получит его территорию и ресурсы. Возможно, надеялись на то, что победа Германии в таком случае будет пирровой и они расправятся с ослабевшими немцами. Но главным для них было все же стремление натравить немцев на русских. Процитирую В. Кожинова («Великая война России»):

«Противостояние Запада (включая США) и России неустранимо.… Запад, начиная с XIV века, выступал всегда в качестве агрессора; между тем Россия двигалась на Запад… либо в порядке контрнаступления, либо в качестве союзника одной из западных стран.

Тойнби датировал начало западного наступления на Россию серединой XIV века, но в действительности оно началось тремя с половиной столетиями ранее: в 1018 году польский князь (с 1025 го— король) Болеслав Великий, вобрав в свое войско германцев саксонцев и венгров, а также вступав в союз с печенегами, вторгся в пределы Руси и захватил Киев,— правда, ненадолго, а в 1031 году Ярослав Мудрый восстановил границу с Польшей по Западному Бугу.

Из этого отнюдь не вытекает, что Запад являл собой хищного волка, а Руст-Россия— добрую овечку. С первых веков своей истории Русь двигалась к востоку, и дойдя в XVII веке до Тихого океана, как бы приняла в свои руки наследство Монгольской империи в целом.…

Вместе с тем, вполне очевидно, что движение России на восток не сочеталось с движением на запад…, хотя в Европе постоянно твердили о русской опасности.

Имевшие место после 1917 года планы военной поддержки европейской и, более того, мировой революции были выражением не русской, а «коминтерновской» идеи и воли.…

Есть все основания полагать, что западный миф о русской опасности сложился в результате ряда безуспешных походов Запада в Россию. В течение столетий страны Запада без особо напряженной борьбы покоряли Африку, Америку, Австралию и преобладающую часть Азии (южнее границ России), то есть все континенты. Что же касается Евразии-России, мощные походы Польши и Швеции в начале XVII в., Франции в начале XIX в. и т. д. терпели полный крах,— хотя Запад был убежден в превосходстве своей цивилизации.

И это порождало в Европе русофобию— своего рода иррациональный страх перед таинственной страной, которая не обладает великими преимуществами западной цивилизации, но в то же время не позволяет себя подчинить. И, как ни странно, на Западе крайне мало людей, которые, подобно Арнольду Тойнби, способны» заметить», что русские войска оказывались в Европе только в двух ситуациях: либо в ответ на поход с Запада (как было и во Вторую мировую войну), либо по призыву самого Запада (например, отправление русского экспедиционного корпуса во Францию в 1916 году).

Те» факты», которые приводят, когда говорят о русской» агрессии» против стран Запада, в действительности представляли собой, как мы видели, военные действия, имевшие целью восстановление исконной, тысячелетней западной границы Руси-России. Тем не менее, наша страна издавна воспринимается на Западе не только как чуждый, но и как враждебный континент. И это— геополитическое— убеждение, несомненно, останется незыблемым— по крайней мере в предвидимом будущем».

Очень хорошо расписано, с моей точки зрения.

Вернемся к возможным вариантам.

Во-вторых, можно было остаться в одиночестве. Перспектива какая то не радостная, не так ли? И что остается? Лишь заключить договор с Германией. Тем более, что Германия сама проявляла инициативу. В начале августа 1939 г. в беседе с советским полпредом в Берлине Астаховым Риббентроп официально заявил, что СССР и Германия могли бы договориться по всем проблемам, имеющим отношение к территории от Черного моря до Балтийского.

Сразу ответ не был получен— ситуация с англо-французскими переговорами была еще не ясной. Впрочем, немцы сами прощупывали запасной вариант, неофициально общаясь с Великобританией.

Ситуация для СССР была очень сложной: переговоры с Англией и Францией еще продолжались, хотя и зашли в тупик. Германия же, напротив, шла на уступки СССР, изъявила готовность учитывать его государственные интересы и даже обещала повлиять на Японию с целью нормализации советско-японских отношений (в это время шли ожесточенные бои между советскими и японскими войсками на реке Халхин-Гол).

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ СССР: ПРОЧИЕ

Теперь давайте посмотрим на менее значимых игроков на политическом поле. Начнем, пожалуй, с Польши.

Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. «Советский Союз и борьба за Европу: 1939 1941 (Документы, факты, суждения)», М.: Вече, 2000.

«Как только завершилась реализация Мюнхенского соглашения, Германия 24 октября 1938 г. предложила Польше урегулировать проблемы Данцига и «польского коридора» на основе сотрудничества в рамках Антикоминтерновского пакта. Тем самым Германия решила бы для себя задачу тылового прикрытия с Востока (в том числе и от СССР) в предвидении окончательной оккупации Чехо Словакии, ревизовала бы германо-польскую границу, установленную в 1919 г., и значительно упрочила бы свои позиции в Восточной Европе.

Тем временем Польша, продолжая свою традиционную политику балансирования между Берлином и Москвой, 21 22 октября начала зондаж СССР на предмет нормализации советско-польских отношений, обострившихся в период чехословацкого кризиса летом 1938 г. 4 ноября Москва предложила подписать коммюнике о нормализации отношений, которое после консультаций и было подписано 27 ноября. На следующий день Польша уведомила Германию, что эта декларация распространяется лишь на двусторонние советско-польские отношения и не направлена на привлечение СССР к решению европейских проблем. Польское руководство опасалось, что слишком тесное сближение с Германией может привести к утрате независимости, поэтому, несмотря на неоднократные обсуждения германских предложений в октябре 1938— январе 1939 г., Берлин так и не получил желаемого ответа.

Хотя при определенных условиях не исключалось создание германо-польско-японского военного союза с антисоветской направленностью, позиция Польши осложнялась наличием германо-польских проблем. Кроме того, сама Германия пока не ставила своей целью войну с СССР, а, готовясь к захвату Чехо Словакии, была заинтересована в нейтрализации Польши и невмешательстве Англии и Франции, для воздействия на которые вновь использовалась антисоветская риторика. Не случайно Берлин санкционировал шумиху в прессе относительно планов создания «Великой Украины» под германским протекторатом, что было с пониманием встречено в Лондоне и Париже. Этой же цели способствовали франко-германская декларация от 6 декабря 1938 г. и предпринятые в январе 1939 г. новые попытки добиться положительного ответа Варшавы на германские предложения. Польское руководство было согласно на определенные уступки в вопросе о Данциге лишь в обмен на ответные шаги Германии. Неуступчивость Польши привела к тому, что германское руководство стало склоняться к мысли о необходимости военного решения польской проблемы в определенных условиях».

Польша, как известно, на всем протяжении своей истории славилась повышенным гонором в ущерб разумности поведения. Вот и здесь, справедливо опасаясь агрессии Германии, она все же не спешит заключить договор о помощи с СССР, ограничиваясь «коммюнике о нормализации отношений».

Но Польша давно играет роль «клоуна Европы», поэтому она по привычке зажигала по полной.

Игорь Пыхалов, «Последняя собака Антанты»:

«… когда Германия 24 октября 1938 года предложила Польше урегулировать проблемы Данцига и «польского коридора», казалось, ничто не предвещает осложнений. Однако ответом неожиданно стал решительный отказ. Как и на последующие аналогичные германские предложения. «Собака была зарыта» в том, что Польша неадекватно оценивала свои силы и возможности. Стремясь получить статус великой державы, он никоим образом не желала становиться младшим партнером Германии. 26 марта 1939 года Польша окончательно отказалась удовлетворить германские претензии. Потерявший терпение Гитлер 28 марта разорвал Пакт о ненападении с Варшавой и отдал приказ о подготовке к войне.

Тем временем, не чувствующее серьезной опасности польское руководство занималось более «актуальными» делами. Например, вопросом приобретения африканских колоний. Да-да, не удивляйтесь— правящие круги Польши на полном серьезе рассчитывали добиться выделения для своей страны колониальных владений.

Так, 12 января 1937 года, выступая в бюджетной комиссии Сейма, Юзеф Бек заявил, что для Польши большое значение имеют вопросы эмиграции населения и получения сырья. Её больше не может удовлетворять прежняя система решения колониальных вопросов. 18 апреля 1938 года был помпезно отмечен так называемый «день колоний», превращенный в шумную демонстрацию с требованием заморских колоний для Польши. Костелы посвящали требованию колоний специальные торжественные службы, а кинотеатры демонстрировали фильмы на колониальные темы.

10 февраля 1939 года генерал Соснковский, выступая в Гдыне по случаю спуска на воду новой подводной лодки «Орел», вновь подчеркнул необходимость предоставления Польше колониальных владений. А 11 марта была опубликована польская программа по колониальному вопросу. В ней было заявлено, что Польша, подобно другим великим европейским державам, должна иметь доступ к колониям.

По мере приближения войны с Германией кичливые ляхи все больше утрачивали представление о реальности. 18 августа 1939 года польский посол в Париже Ю. Лукасевич в беседе с министром иностранных дел Франции Ж. Бонне заносчиво заявил, что «не немцы, а поляки ворвутся вглубь Германии в первые же дни войны!» (Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918 1939 гг. М., 2001. стр.193).

Да, видимо недаром, когда Англия 31 марта 1939 года предоставила Польше гарантии помощи (в реальности оставшиеся на бумаге), известный американский журналист Ширер, изучавший реалии польской жизни в течение 30 лет, прокомментировал это так: «Вполне можно застраховать пороховой завод, если на нем соблюдаются правила безопасности, однако страховать завод, полный сумасшедших, немного опасно» (Фуллер Дж. Ф. Ч. Вторая мировая война 1939 1945 гг. Стратегический и тактический обзор. М., 1956).»

Для полноты картины надо сравнить польские бравурные заявления с тем, что когда наступили эти самые первые дни войны, то президент Польши Мосцицкий удрал из Варшавы незамедлительно, 1 сентября, а в ночь на 7 сентября бежал и главнокомандующий, маршал Рыдз Смиглы, забрав для прикрытия Ставки самолеты варшавской ПВО.

Александр Прозоров, статья «Первая победа»:

«Германия развивалась, бряцала оружием и собирала вокруг себя союзников.

Но намного более опасным врагом для Советского Союза являлась демократическая Польша. Это агрессивное разбойничье государство, в отличие от той же Германии, не удосуживалось соблюдать даже видимость каких то норм морали и законности, нападая на соседей и захватывая их земли.

25 апреля 1920 года— Польша без объявления войны напала на Россию, истекающую кровью в гражданской войне, и по Рижскому договору присвоила часть украинских и белорусских земель.

В октябре 1920 года польские войска захватили Вильно и Виленскую область у Литвы, бесцеремонно нарушив Сувалкский договор.

3 мая 1921 года Польша военным путем начала захват Верхней Силезии. Союзники предупредили Берлин, что вмешательство рейхсвера будет означать войну. В итоге к октябрю 1921 года к Польше отошла значительная часть Верхней Силезии с 80 % всей промышленности и основной частью угольных запасов.

В октябре 1938 года Польша напала на Чехословакию, отхватив у последней Тешинскую область, где проживали 80 тыс. поляков и 120 тыс. чехов. При этом главным приобретением поляков был промышленный потенциал захваченной территории: расположенные там предприятия давали в конце 1938 года почти половину чугуна и стали, производимых в Польше.

В течение всех 20 30 годов Польша не оставляла намерений аннексировать Литву. Особо вдохновили Варшаву захватнические действия Гитлера в Австрии в марте 1938 го. К слову, с фашистским режимом Гитлера польское руководство долгое время находилось в весьма теплых отношениях, заключив пакт о ненападении еще в 1934 году.

Когда Гитлер 11 12 марта 1938 го осуществлял аншлюс Австрии, Варшава попыталась то же проделать с Литвой (которую именовали не иначе как «польская Австрия»). 15 марта 1938 года в Варшаве и Вильно прошли антилитовские демонстрации под общим лозунгом «Вперед на Ковно!» (на Каунас— тогдашнюю столицу Литвы). Литве был предъявлен ультиматум, а на литовской границе сосредоточено свыше 100 тыс. польских войск. Только позиция СССР и Франции удержала Польшу от военного вторжения.

Польша постоянно пыталась захватить вольный город Данциг, устраивала провокации, и только протесты Германии и решительная позиция Англии и Франции не позволили ей осуществить свои планы.

28 декабря 1938 года только что назначенный посланником Польши в Иране Я. Каршо Седлевский сказал в беседе с советником посольства Германии в Польше Р. Шелия: «Политическая перспектива для европейского Востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом… Для Польши лучше до конфликта совершенно определенно встать на сторону Германии, так как территориальные интересы Польши на западе и политические цели Польши на востоке, прежде всего в Украине, могут быть обеспечены лишь путем заранее достигнутого польско-германского соглашения. Он, Каршо Седлевский, подчинит свою деятельность в качестве польского посланника в Тегеране осуществлению этой великой восточной концепции, так как необходимо в конце концов убедить и побудить также персов и афганцев играть активную роль в будущей войне против Советов» («Год кризиса, 1938 1939: Документы и материалы», т.1., М., 1990. стр. 162).

Признание Риббентропа после встречи с министром иностранных дел Польши Беком 26 января 1939 года: «Г-н Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю».

Или вот замминистра иностранных дел Польши граф Шембек 10 декабря 1938 года направляет инструкцию польскому послу в Москве Гржибовскому: «Нам чрезвычайно трудно сохранять равновесие между Россией и Германией. Наши отношения с последней полностью основываются на концепции наиболее ответственных лиц Третьего рейха, которые утверждают, что в будущем конфликте между Германией и Россией Польша явится естественным союзником Германии».

Разумеется, никто не обольщался относительно Германии, всего двадцать лет назад весьма успешно воевавшей против всей Европы. Ее опасались. Поэтому в Европе возник ряд перекрестных соглашений, которыми налаживалась система противостояния немцам. В случае нападения на Францию, Польшу, Англию, Чехословакию или другие страны, объединенные силы Европы немедленно начинали общую войну против агрессора.

Однако СССР в эту систему безопасности не пускали никоим образом. Гитлеру фактически показывали: «Вот этого парня можно бить безнаказанно. А мы с удовольствием поможем». Если какие то переговоры со Сталиным и велись— то без цели заключения соглашения, а только для оказания дипломатического давления на Германию в ходе переговоров с ней.

Об усилиях Советского Союза по сохранению мира в Европе хорошо сказал министр иностранных дел В. М. Молотов на сессии Верховного Совета СССР 31 августа 1939 г.:

«Вы знаете, что англо-франко советские переговоры о заключении пакта взаимопомощи против агрессии в Европе начались еще в апреле месяце. Правда, первые предложения английского правительства были, как известно, совершенно неприемлемы. Они игнорировали основные предпосылки таких переговоров— игнорировали принцип взаимности и равных обязательств. Несмотря на это, Советское правительство не отказалось от переговоров и в свою очередь выдвинуло свои предложения… Но эти переговоры натолкнулись на непреодолимые препятствия… Эти переговоры натолкнулись на то, что Польша, которую должны были совместно гарантировать Англия, Франция и СССР, отказалась от военной помощи со стороны Советского Союза. Преодолеть эти возражения Польши так и не удалось. Больше того, переговоры показали, что Англия и не стремится преодолеть эти возражения Польши, а, наоборот, поддерживает их. Понятно, что при такой позиции польского правительства и его главного союзника к делу оказания военной помощи со стороны Советского Союза на случай агрессии, англо-франко советские переговоры не могли дать хороших результатов. После этого нам стало ясно, что англо-франко советские переговоры обречены на провал”».

Давайте теперь займемся более серьезными странами.

Япония издавна вынашивала экспансионистские планы в отношении Дальневосточных территорий СССР (и до сих пор мечтает об этих территориях). После подписания антикоминтерновского пакта у нее появилась реальная возможность реализовать эти планы.

Велась отрытая антисоветская агитация, публиковались призывы призывом к «маршу до Урала». Генерал С. Хаяси, пришедший к власти в феврале 1937 г., на первом же заседании руководимого им правительства заявил, что «с политикой либерализма в отношении коммунистов будет покончено».

В мае-июне 1938 г. в Японии была развернута агитационная кампания вокруг якобы «спорных территорий» на границе Маньчжоу-Го с российским Приморьем, а утром 29 июля 1938 г. японцы, под прикрытием тумана нарушив государственную границу СССР, атаковала высоту Безымянную. в районе озера Хасан. Через некоторое время, в мае 1939 г. Япония напала на Монголию в районе реки Халхин-Гол, пытаясь завоевать плацдарм для нападения на СССР.

Согласно действующим между Советским Союзом и Монголией соглашениям, в эту страну для защиты ее суверенитета были введены части Красной Армии под руководством Жукова и Япония была разбита.

Неизвестно, продолжались бы попытки прямой агрессии или нет, но после подписания советско-германских договоров Япония не решилась продолжать свою агрессию против СССР.

Другим важным событием является советско-финская война 1939 1940 гг.

Сразу после революции, уже в декабре 1917 г., был подписан декрет о независимости Финляндии— большевики постарались. Граница между СССР и Финляндией была проведена в 32 км. от Петрограда (Ленинграда), т. е. практически город оказался на внешней границе страны. Всем известно, к чему это привело во время Великой Отечественной…

В 1932 г. между с Финляндией был заключен договор о ненападении.

Тем не менее, то, что было хорошо в 32 м, в условиях обострения международной обстановки уже не радовало. Финское правительство было отнюдь не дружественно, а с учетом близости границы к стратегическому, политическому и экономическому центру страны, существовала реальная возможность нападения Гитлера на наше государство с территории Финляндии.

Советский Союз пытался найти выход из создавшейся ситуации мирным путем. Советским руководством был выдвинут ряд предложений по обеспечению безопасности границ, начиная от заключения договора о дружбе и заканчивая предложениями по обмену территориями. Но финское руководство не желало ничего менять.

В ответ на такую политику Финляндии осенью 1939 г. СССР аннулировал договор о ненападении 1932 г. и отозвал своих дипломатов, и в ноябре 1939 г. начались боевые действия между советской и финской сторонами.

В начале декабря 1939 г. финское правительство обратилось в Лигу Наций с просьбой о помощи. Эта организация приняла решение, обязывающее Советский Союз прекратить военные действия и начать переговоры о мире. Сталинское руководство отклонило это предписание, из за чего СССР был исключен из Лиги наций. Впрочем, эта организация к тому времени уже ничего не решала.

А вот создание эмигрантского «Правительства Финляндской народной республики» и отказ Молотова вести переговоры с настоящим правительством Финляндии было ошибкой— сопротивление финнов ужесточилось.

Зимой 1940 г. Красная Армия, продолжая наступление, ценой больших усилий и потерь смогла преодолеть линию финских укреплений на Карельском перешейке— так называемую линию Маннергейма, считавшуюся неприступной.

Англия и Франция вовсю помогали Финляндии: поставлялось оружие, было высказано предложение послать на помощь войска. Оказавшись под угрозой втягивания в войну с крупнейшими странами мира, Советский Союз был вынужден прекратить военные действия и в марте 1940 г. подписать мирный договор. По условиям этого договора СССР Карельский перешеек, полуостров Рыбачий, ряд островов передавались во владение Советского Союза, а также полуостров Ханко передавался в аренду СССР на 30 лет с правом построения на нем советских военно-морских баз.

Таким образом, некоторые положительные результаты были достигнуты. Тем не менее политически война сыграла отрицательную роль: пропаганда о «красной угрозе» получила факты, которыми можно было демонстративно потрясать. Кого волновало, что Финляндия была частью Российской Империи с 1809 года (хотя и сохраняла автономию), и война была de facto вынужденной. Позже, на совещании командования Красной Армии 17 апреля 1940 года Сталин говорил:

«Нельзя ли было обойтись без войны? Мне кажется, что нельзя было… Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо его безопасность— есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30 35 оборонной промышленности, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны. Прорваться к Ленинграду, занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское— это значит дать достаточно серьезную базу для гражданской страны внутри страны против Советской Власти».

Кроме того, очень важно то, что армия «обкаталась» на Финской войне. Ее уроки заставили Сталина задуматься о состоянии всех родов войск Красной Армии.

«Современная война требует массовой артиллерии. В современной войне артиллерия— это бог… Если нужно в день дать 400 500 снарядов, чтобы разбить тыл противника, передовой край противника разбить, артиллерия— первое дело. Второе— авиация, массовая авиация, не сотни, а тысячи самолетов… Дальше танки, третье, тоже решающее: нужны массовые танки— не сотни, а тысячи. Танки, защищенные броней,— это все. Если танки будут толстокожими, они будут чудеса творить при нашей артиллерии, при нашей пехоте… Минометы— четвертое; нет современной войны без минометов… Если хотите, чтобы у нас война была с малой кровью,— не жалейте мин… Дальше— автоматизация ручного оружия.» (цит. по Ю. В. Емельянов, «Сталин. На вершине власти.» М., Вече, 2007).

В 1939 1940 гг. Красная Армия практически не имела автоматов. «Наши солдаты не такие уж трусы, но они бегали от автоматов»,— признавал Сталин. И добавлял: «люди, которые живут традициями Гражданской войны,— дураки, хотя они и хорошие люди, когда они говорят: а зачем нам самозарядная винтовка »

Таким образом, Финская война была очень целесообразной с этой точки зрения— представьте, если бы озвученные недостатки выяснились бы не в 39 м, а в июне 41 го…

Не менее важным событием внешней политики этого периода было развитие отношений с прибалтийскими государствами, результатом которого стало вхождение Прибалтики в состав СССР.

Как известно, по условиям секретных протоколов (скоро дойдем и до них), приложенных к советско-германским договорам, территория прибалтийских государств: Эстонии, Латвии, Литвы была отнесена в сферу интересов Советского Союза, при условии, что экономические соглашения между Германией и этими странами останутся в силе.

В сентябре-октябре 1939 г. СССР заключил с этими прибалтийскими государствами договоры о ненападении и взаимопомощи, по условиям которых на территории этих стран был размещен ограниченный контингент советских войск. При этом СССР демонстративно не «советизировал» Прибалтику.

Мельтюхов М. И. «Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939 1941 (Документы, факты, суждения)» М.: Вече, 2000:

«В прибалтийских странах наблюдались противоречивые настроения: часть правящих и состоятельных кругов была согласна продолжать сближение с Германией, значительная часть населения придерживалась антигерманской ориентации и видела реальную возможность для сохранения национального существования в опоре на СССР, а часть левых кругов не исключала возможности присоединения к Советскому Союзу.

…. известным мнением Сталина, высказанным 25 октября 1939 г. секретарю ИККИ Г. Димитрову: «Мы думаем, что в пактах о взаимопомощи (Эстония, Латвия и Литва) нашли ту форму, которая позволит нам поставить в орбиту влияния Советского Союза ряд стран. Но для этого нам надо выдержать— строго соблюдать их внутренний режим и самостоятельность. Мы не будем добиваться их советизации. Придет время, когда они сами это сделают»…

Заключение договоров с СССР и ввод частей Красной Армии в Прибалтику породили у некоторых слоев местного населения радикальные «советизаторские» настроения, которые в определенной степени нашли отклик у советских дипломатов в Таллине, Риге и Каунасе. Советское руководство, как уже говорилось, всеми силами стремившееся избежать нежелательного впечатления от договоров, прореагировало достаточно быстро и жестко. 14 октября 1939т. Молотов указал полпреду в Каунасе Н. Г. Позднякову: «Всякие заигрывания и общения с левыми кругами прекратите». 21 октября нарком иностранных дел еще раз напомнил, что «малейшая попытка кого либо из вас вмешаться во внутренние дела Литвы повлечет строжайшую кару на виновного… Следует отбросить как провокационную и вредную болтовню о ‘советизации’ Литвы». 20 октября недовольство Москвы вызвала корреспонденция ТАСС из Таллина, и полпред К. Н. Никитин получил указание давать твердый отпор любым действиям, которые можно истолковать как намерение «советизировать» Эстонию. 23 октября Молотов обязал Никитина «пресекать всякие разговоры о ‘советизации’ Эстонии, как выгодные и угодные в данный момент лишь провокаторам и врагам СССР» и не вмешиваться во внутренние дела Эстонии….

Как справедливо отмечают А. Г. Донгаров и Г. Н. Пескова: политика полного невмешательства СССР во внутренние дела прибалтийских стран объяснялась нежеланием обострять отношения с Англией и Францией и неясностью перспектив войны в Европе. Строго придерживаясь своей линии на полное невмешательство во внутренние дела Эстонии, Латвии и Литвы, советское руководство внимательно следило за ситуацией в Европе и Прибалтике.

Вместе с тем, отношения сторон были далеки от идиллических. Советские представители на местах дружно отмечали, что со стороны прибалтийских стран речь шла скорее о формальном выполнении договоров и стремлении нажиться на поставках советским войскам необходимых товаров и услуг. Власти прибалтийских стран стремились свести к минимуму контакты советских военнослужащих с местным населением. Угроза вмешательства Англии и Франции в советско-финскую войну подогревала в правящих кругах стран Прибалтики настроения, направленные на освобождение от навязанных СССР договоров.…

Действия СССР в отношении Прибалтики, в отличие от мер по присоединению других территорий Восточной Европы, считавшихся советской «сферой интересов», дают пример сложной, многоходовой комбинации. Признание Германией Эстонии, Латвии и Литвы зоной советских интересов и война в Европе позволили СССР навязать этим странам договоры о взаимопомощи, что дало Москве легальный рычаг влияния в регионе, признанный Англией и Францией как меньшее зло по сравнению с германской оккупацией.

Сделав первый шаг по пути проникновения в Прибалтику, советское руководство демонстративно не вмешивалось во внутренние дела этих стран, терпеливо ожидая своего часа. Разгром Франции и изгнание английской армии с континента открыли дорогу к присоединению Прибалтики. Дипломатический конфликт, созданный СССР, и угроза военного вторжения поставили прибалтийские правительства перед выбором— борьба или капитуляция.

Учитывая бесперспективность военного сопротивления и незаинтересованность великих держав Европы в делах Прибалтики, было решено капитулировать и советское руководство, нарушив тем самым все свои договоры с Эстонией, Латвией и Литвой, ввело войска и начало целенаправленную советизацию региона. Таким образом, использовав англо-франко-германские противоречия, СССР удалось вернуть контроль над стратегически важным регионом, усилить свои позиции на Балтийском море и создать плацдарм против Восточной Пруссии.

…в начале июня 1940 г. в Литве, Эстонии и Латвии были сделаны заявления советского руководства, которые по форме и существу носили ультимативный характер. Правительство СССР утверждало, что руководства этих государств грубо нарушили договоры о взаимопомощи, готовили нападение на части Красной Армии, размещенные на их территории. Утверждалось, что для координации своих действий против СССР три страны создали антисоветский военно-политический союз «Балтийская Антанта».

В связи с этим, руководство СССР потребовало отставки правительств Латвии, Литвы, Эстонии и сформирования новых, способных, как говорилось в заявлениях, «обеспечить честное проведение в жизнь» пактов о взаимопомощи, а также допуска на территорию трех стран дополнительных крупных частей Красной Армии.

В случае отказа выполнить эти требования Молотов предупредил, что Правительством Советского Союза будут приняты соответствующие меры. На ответ Литовскому правительству было дано десять часов ночного, а эстонскому и латвийскому— десять часов дневного времени. Одновременно дипломатическим представителям трех стран было заявлено, что в формировании новых правительств примут участие советские представители.

Почему вдруг СССР предъявил эти ультиматумы? Никаких враждебных Советскому государству планов у руководства этих стран не было. Когда Молотов готовил эти ультиматумы, у него не было никаких доказательств существования подобных планов. Не были они обнаружены и позже, когда в руки советской стороны попали все архивы прибалтийских правительств.

На наш взгляд, все дело в том, что уже к концу мая стал понятен скорый исход боевых действий в Западной Европе: Франция будет разгромлена, а Великобритания загнана на свой остров. Все эти прогнозы осуществились в начале июня. Из этой кампании Германия вышла еще более сильной в экономическом и военном отношениях, еще более уверенной в себе, а значит, еще более агрессивной. После разгрома Франции Германия потеряла стратегический интерес к сохранению «дружбы» с СССР. Именно в этот период советским правительством было решено довести до конца «территориально-политическое переустройство» прибалтийских стран, «права» на которое Советский Союз получил по секретным протоколам 1939 г.

А что прибалтийские правительства? Они знали, что если откажутся удовлетворить советские требования, вопрос будет решен силовыми средствами. В такой ситуации им мог помочь только протест Германии против подобных действий СССР в Прибалтике. Германское правительство сочло эти действия «отходом Москвы от своих категорических заявлений», однако нашла нецелесообразным раньше времени ссориться с Советским Союзом и поэтому твердо придерживалась политики невмешательства.

В этих условиях прибалтам ничего не оставалось, как принять советский ультиматум. Старые правительства ушли в отставку, в Латвию, Литву и Эстонию были введены значительные силы Красной Армии, в несколько раз превышающие по численности национальные армии этих государств. Для формирования новых правительств и последующего руководства их деятельностью в Литву прибыл замнаркома иностранных дел В. Деканозов, в Латвию— зампредседателя Совнаркома А. Вышинский, в Эстонию секретарь ЦК ВКП (б) А. Жданов. Кризис завершился созданием просоветских правительств, действовавших в отпущенное им историей время на основе директив Москвы и ее представителей на местах, и подписанием в июле 1940 г. со стороны прибалтийских стран деклараций с просьбой о принятии их в состав СССР».

Вывода можно сделать два. Во-первых, присоединение Прибалтики к СССР сыграло положительную роль в деле обеспечении безопасности западных границ и дало возможность отодвинуть предполагаемый рубеж первоначальной обороны от центров страны.

Во-вторых, методы, которыми велась эта политика, были жесткими. Но что вы хотели накануне войны?.

Кроме того, был ли такой нажим «оккупацией»? Разумеется, нет— воевать никто не мешал, если бы захотелось. Но суть в другом— СССР, образно говоря, облагодетельствовал прибалтов. Вспоминает Уно Лахт, член правления Эстонского Союза против неонацизма и межнациональной розни:

«Я родился в 1924 году и хорошо помню, что из себя представляла Эстония тех лет. Мало кто из официальных историков говорит, что не было ни бесплатного среднего, ни высшего образования, число батраков и бедных в фактически рабском услужении достигало больше половины населения, процветал туберкулез и другие болезни из за платной медицины. Эстонцы бежали из Эстонии куда глаза глядят. Всего этого вы не прочтете в современных учебниках по истории».

Но, может быть, у прибалтов все же были причины поддерживать Гитлера? Быть может, нацистская оккупация обещала им свободу, независимость и прочие райские блага— вот они и не могут простить русским, что те лишили их этого блаженства?

Указ Гитлера от 17 июля 1941 года ясно говорит, что Прибалтика и Белоруссия должны быть объединены в единый рейхскомиссариат «Остланд». Первое, что сделали немцы— смешали прибалтов в одну кучу, да еще и объединили с белорусами. Какая уж тут самостоятельность и свобода?

21 июля Розенберг направил рейхскомиссару «Остланда» Генриху Лозе инструкцию об обращении с населением оккупированных областей. В ней, в частности, говорилось:

«… Цель деятельности рейхскомиссариата Эстонии, Латвии, Литвы и Белоруссии заключается в формировании здесь рейхспротектората, а затем в превращении этой территории в часть великогерманского рейха… Рейхскомиссариат Остланда должен препятствовать любым поползновениям на создание эстонского, латышского и литовского государств, независимых от Германии.… Что касается культурной жизни, то необходимо с порога пресекать попытки создания собственных эстонских, латышских, литовских и белорусских университетов и вузов».

Игорь Пыхалов, «Как «порабощали» Прибалтику»:

«Весьма своеобразным было и представление прибалтийских политиков о том, что такое независимость. Похоже, главным для них было не оказаться в одном государстве с русскими, будь то Российская империя или СССР. А вот под немцев они были готовы лечь с большим удовольствием…

Накануне нападения Германии на Польшу министр иностранных дел Эстонии Карл Сельтер, беседуя с польским представителем, заверил его, что лично он «предпочел бы три года немецкой оккупации двум неделям советского господства».…

15 марта 1939 года с политической карты мира исчезает Чехословакия, а уже 22 марта Германия под угрозой применения силы потребовала от правительства Литвы передать ей в течение 48 часов порт Клайпеду и Клайпедскую область. Что и было выполнено— все надежды литовцев на поддержку со стороны западных демократий оказались напрасными.

11 апреля Гитлер утвердил «Директиву о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939 1940 гг.», в которой предусматривалось, что после разгрома Польши Германия должна взять под свой контроль Латвию и Литву. Как было сказано в приложении к директиве: «Позиция лимитрофных государств будет определяться исключительно военными потребностями Германии. С развитием событий может возникнуть необходимость оккупировать лимитрофные государства до границы старой Курляндии и включить эти территории в состав империи»…

Перспектива превращения бывших территорий Российской империи в провинции Третьего рейха советское руководство никак не устраивала: случись такое— и, в случае войны, немецкая группа армий «Север» атаковала бы Ленинград не от Кенигсберга, а от Нарвы, да еще и имея дополнительно в своем составе десяток прибалтийских дивизий.…

Время пришло летом 1940 года. 14 июня СССР предъявил Литве ультиматум, обвинив ее в нарушении договора о взаимопомощи и потребовав сменить правительство на лояльное Москве. 16 июня аналогичные ультиматумы были предъявлены Латвии и Эстонии.…

Каково же было отношение к «оккупации» жителей Прибалтики? Конечно, о том, что вступление в СССР поддержало свыше 90 % населения, речи не идет. Однако настроения в пользу такого шага были достаточно массовыми. Вот свидетельство сторонних наблюдателей— документы английского посольства в Риге.

Для тех, кто сомневается в их объективности, заметим, что англо советские отношения в этот период были весьма натянутыми. Несмотря на прекращение советско-финской войны, Англия и Франция вели практическую подготовку нападения на советское Закавказье— вплоть до 10 мая 1940 года, когда Германия неожиданно перешла в наступление на Западном фронте и у союзников возникли другие, более насущные проблемы. Таким образом, никакого резона кривить душой, подыгрывая большевикам, у английских дипломатов не было.

Итак, вот что сообщал в МИД Великобритании посланник в Латвии К. Орд.

Из шифротелеграммы № 286 от 18 июня 1940 г.:

«Вчера вечером в Риге имели место серьезные беспорядки, когда население, значительная часть которого встречала советские войска приветственными возгласами и цветами, вступило в столкновение с полицией. Сегодня утром все спокойно…».

Из шифротелеграммы № 301 от 21 июня 1940 г.:

«Братание между населением и советскими войсками достигло значительных размеров».

26 июля 1940 года лондонская «Таймс» отмечала:

«Единодушное решение о присоединении к Советской России отражает… не давление со стороны Москвы, а искреннее признание того, что такой выход является лучшей альтернативой, чем включение в новую нацистскую Европу».