Автор: Егор Холмогоров

ГРАНЬ ЭПОХ

НАСЛЕДНИКИ ЕЛЬЦИНА

В Москве открыт памятник Борису Ельцину. Точнее — ельцинской эпохе, «ельцинизму как феномену», что тревожит больше всего. Был бы памятник человеку, который в переломное десятилетие худо-бедно руководил страной и довел ее до конца этого десятилетия живой, — вопроса бы не было. Но памятник намеренно деперсонализован — у него просто нет лица, а есть только огромный трехцветный флаг, символизирующий эпоху бело сине-красных надежд, сменившихся красно-коричневыми разочарованиями, — а это уже совсем другой разговор.

Возможно историческое примирение с Ельциным, как с политиком, отдельные действия которого могли привести не только к плохому, но и к хорошему. Можно будет выделить в деятельности Ельцина исторические тренды, которые позднее начали приносить добрые плоды (хотя бы то, что Ельцин поддерживал, а не торпедировал возрождение Православия в России).

Но для меня и миллионов, таких как я, не может быть примирения с ельцинизмом. Не может быть двусмысленности в оценке эпохи.

О чем идет речь? Прежде всего, не может быть примирения с тем духом, которым была пропитана элита 90 х и который многие хотели бы возродить. Духом тотальной безответственности. Духом «последнего самолета». Соколы приватизации и олигархи семибанкирщины, может быть, и не имели тех капиталов, которыми владеют нынешние частные и государственные менеджеры. Возможно они даже «крали» меньше (при всей размытости понятия «кражи» сейчас).

Но было у них одно качество, полностью исчезнувшее сегодня — уверенность в том, что «этой Рашке» долго не протянуть, что её можно и нужно ободрать до нитки и по быстрому, а потом, если что, свалить.

Опасаюсь, что то бесстрашие, та смелость, которые были сегодня упомянуты как «положительные качества людей девяностых» — это именно отсутствие такого страха перед возмездием, помноженное на недоверие к истине, что «Суда Божия не избегнуть». Бесстрашен ли был Саня Белый и его Бригада? Конечно, бесстрашен — под пули, в огонь, в воду, в бизнес, в политику, в кокаин… Что он принес в этот мир, кроме смерти, боли и разрушения, кроме голой пустыни вокруг? Ничего.

Однажды камердинер сказал Константину Леонтьеву, что баре от радости Бога забыли. Люди ельцинской эпохи точно так же забыли Бога от свободы. От совершенно мнимой, надо сказать, свободы разбойника с большой дороги, который, доедая последний кусок черствого хлеба, отбирает то тугой кошелек у барина, то последнюю овчину у нищего мужика и насилует идущую «в кусочки» бабу на глазах её детей. Это была «свобода» за наш с вами счет.

Впрочем, те, кто хотел бы выпустить дух Ельцина побродить по России, сейчас меньше всего хотят и обещают свободу. Они обещают… порядок. Я не раз и не два слышал слова о том, что нужен «порядок как при дедушке», а то «распустились».

Кто «распустился»? Да «быдло», которое расхотело дохнуть и решило жить. Которому надоело слушать русофобские завывания Шендеровича и оно сменило его на просто глупого Петросяна. Которое решило, что лучше кричать «Слава России!», чем «Да-Да-Нет-Да».

Так что те, кто ждет от этой публики поблажек и либерализации, буде она прорвется к влиянию на власть — серьезно заблуждаются. Она займется именно наведением «порядка», травлей неугодных по «списку Варфоломеева», зачисткой тех, кто несогласен с несогласными, запретами на слово и профессии…

Без фигуры Ельцина, безусловно, не будет полноты русской истории — мы просто не можем позволить себе в нашей истории дыру в 9 лет. Но ельцинизм должен быть похоронен там, на кладбище, под могильной плитой. Либо он похоронит Россию.

Именно поэтому я обращаюсь к правительству нашему с просьбой — удвоить, утроить у этой плиты караул.

26 АПРЕЛЯ.

ХУДОЖНИК НА ВЕСАХ ВЕЧНОСТИ

В субботу Господь судил мне оказаться в Манеже на выставке Павла Рыженко, проходящей в рамках выставки «Московская семья: традиции и современность». Узнал я о ней за неделю до того в Свято-Даниловом монастыре, где можно приобрести репродукции многих картин этого замечательного художника.

Хотелось «вживую» увидеть его «Куликовский» и «Царский» циклы, портреты Иоанна Грозного и Алексея Михайловича, великолепную картину-икону «Выбор Веры. Мученичество святого Георгия» и его легендарный первый шедевр — «Битву на Калке»…

Павел Рыженко — потрясающий исторический живописец. Его отличает умение рисовать (в наше безумное время это нормальное для живописца умение есть далеко не у всех, называющих себя художниками), исключительное мастерство в выстраивании сюжета, идеи, мета смысла картины. Поражает его умение выписывать детали, любовь к вещам и умение именно через вещь охарактеризовать ситуацию. Вызывает улыбку тонкий юмор, построенный на игре человека с природой («Муравейник», кот в ногах Алексея Михайловича, ежик под рукой Пересвета накануне Куликовской битвы)… Кто то сказал, что Рыженко — это Семирадский, Суриков, Васнецов и Нестеров «в одном флаконе». Действительно, уже того, что было создано художником в предшествующие годы достаточно, чтобы обеспечить ему место в первом ряду гениев русской живописи…

Место это было бы тем более выдающимся, что Рыженко — редкий искренне православный и патриотичный из русских исторических реалистов. Многие из них некогда употребили свой талант скорее для разрушения и уничижения русской истории, чем для её созидания. Так что ожидания от этой встречи с искусством замечательного живописца были большими…

Однако то, что я увидел, меня совершенно потрясло и перевернуло. Я знал о Рыженко как о мастере портрета, исторической и духовной картины, но не о Рыженко как об идеологическом иконописце. Его «Страшный Суд» — это настоящий переворот в русском искусстве. Он поразил ещё и тем, что выразил и мои мысли тоже — о Боге и России, — и тем, как смело и мастерски это сделано.

«Страшный Суд» — это роспись западной стены для кафедрального собора Якутска, написанная по благословению епископа Якутского и Ленского Зосимы. Рыженко рассказывает, что сразу предупредил, что не сможет написать «каноническую» в смысле воспроизведения древних образцов работу. Но владыка сказал, чтобы художник не сомневался — современному человеку важнее увидеть икону в актуальных формах, главное, чтобы был сохранен святоотеческий дух. Радостно слышать сегодня о таких архиереях, которые избирают путь подлинного актуального консерватизма — консерватизма и патриотизма в духе со смелостью формы, способа донесения до людей Истины.

Рыженко блестяще исполнил благословение, хотя и пережил немало искушений, в том числе и едва не унесшую его в могилу болезнь. Диаволу было против чего воевать. Неверию, русофобии во всех ее формах — от либеральной до гитлеристской, теплохладности и «христианству широкого профиля» нанесен ощутимый удар.

«Страшный Суд» — картина в традиции таких произведений русской иконописи, как «Церковь Воинствующая» — вечное содержание, облеченное в злободневную политическую форму, которая благодаря именно этому становится не просто политической. В этой иконе прекрасная формула, как то встретившаяся мне в Интернете: «проведение Страшного Суда в интересах русского народа» отлилась в великолепный иконический образ.

Господь и апостолы судят мир. Перед Господом умоляют Божия Матерь и Иоанн Креститель. Справа и слева от Него — воинство небесное. Слева от Христа — легионы Константина, древние мученики и древнерусские витязи. Справа — Христолюбивое Воинство России, где нашлось место и солдатам Первой Мировой и десантникам Второй Чеченской.

В центре композиции — грешник, в образе которого Рыженко изобразил себя. Он в ужасе смотрит на весы в руках ангела, на которых чаша бесовская явно перевешивает чашу ангельскую, бесы крючьями тянут её вниз. Но он не видит, что над его головой ангел поднимает свой свиток, который может перевесить все бесовские.

Одесную Господа (то есть слева от зрителя), происходит всеобщее воскресение мертвых, торжествует Святая Русь, осеняемая шатровой церковью. Из могил встают русские люди разных эпох и радостно приветствуют друг друга — большим потоком они направляются в рай, предводительствуемые Царственными Мучениками и батюшкой Серафимом. В этом потоке можно увидеть и Суворова, и молодого моряка с «Курска». Чуть ниже — ребенок молится у могилы со звездой… могилы не атеиста и безбожника, но воина погибшего за Родину в Великой Отечественной Войне. Поднимает свой крест мученик Евгений Родионов. На его горле следы убийства его врагами Божьми. Рядом из могилы встает, осеняя себя крестным знамением заслуженный ветеран, имеющий некоторые черты сходства с И. В. Курчатовым, отцом русской бомбы. Ангел указывает на идущего ко Христу Царя Мученика некоему бритоголовому длиннобородому человеку восточной внешности, который присутствует и на картинах царского цикла Рыженко.

Ошую Господа (то есть справа от нас), спускается древний змий, канонический для православной иконографии Страшного Суда (канон, в смысле наличия обязательных образов и фигур, соблюдается Рыженко достаточно точно). Там полыхают развалины нового Вавилона — небоскребы Америки, вместе с её Статуей Свободы, её Арлингтонским кладбищем и вертолетом «Апач», который бессильно пытается сопротивляться Ангелу с Монограммой Христовой на щите. Внизу воскресают только для того, чтобы оказаться в Геенне ренессансный алхимик, горделивый фарисей, самоубийца, гламурный педераст с баксами на груди, другие враги Божии. Если Одесную люди встают из могил с крестом, то ошую — из разных «светских» могил.

Особенно потрясает образ блудницы, грудь которой вымазана в крови от прикосновений убитых ею во чреве детей. Тут художник нашел тонкую деталь (повторюсь — Рыженко мастер очень глубокой детали), чтобы выразить не просто абстрактную идею блуда, а идею предельно актуальную — блудница одета в деловой костюм и на груди у нее бейджик, то есть это карьеристка, делавшая аборты, чтобы дети не мешали её преуспеянию…

В картине нет никакой «глазуновщины» в том смысле, в каком это выражение было запущено, чтобы хаять всю русскую патриотическую живопись. Рыженко — ученик Глазунова, но идет дальше учителя в синтезе блестящей живописной техники и глубокого истинно русского содержания. Тут не глянцевый набор склеенных вместе картинок «анфас», а строго выверенная, целостная, согласованная композиция, подчиненная одной общей идее, каждая часть исполнена с присущим Рыженко фантастическим живописным мастерством, но все вместе они «собираются», не распадаются на обрывки. В этом смысле «Страшный Суд» Рыженко прочитывается нашим современником как целое даже лучше, чем древние иконы, язык которых большинству непонятен.

Рыженко умеет делать непонятное понятным, не роняя уровня и не теряя глубины. В двух довольно толстых книгах отзывов восторженные благодарности не только от пенсионеров и «профессиональных патриотов». «Круто», «клёво», «аффтар жжошь!», «панравилась» -расписываются, ставя смайлики «Кати из 6 Б» и даже «Коли из 3 класса». Побывавшие здесь школьники, на которых, казалось бы, нет никакой надежды, отнюдь не глухи к такому настоящему, несентиментальному и нелукавому искусству. Искусству, которое, кстати сказать, не боится быть «красивым».

Это вообще удивительное стратегическое преимущество современной России. Мы еще умеем делать вещи, которые уже совершенно разрушены на Западе. Епископ Венский Иларион (Алфеев) потряс музыкальный мир, создав великолепные «Страсти по Матфею», стоящие на уровне лучших образцов классической музыкальной традиции. Рыженко своими работами не только восстанавливает, но и «переустанавливает» великую русскую живопись, исцеляя ее от интеллигентской фиги в кармане.

Православие, Самодержавие и Народность — тема его картин без двусмысленности и двоемыслия. Но при этом Рыженко — не художник «субкультуры», считающий, что благие намерения вполне искупят художественную неряшливость — это именно Художник. По какому угодно гамбургскому счету. И мы можем поздравить Россию с рождением Художника.

5 МАЯ.

ПОЖНЕШЬ СМУТУ

По всей видимости — либеральная часть нашей будущей политической элиты уже ушла в глубокий отрыв. А ведь странно — она еще и к власти то не успела придти, а народ про нее уже неприличные частушки сочиняет, склоняя на все лады фамилию руководителя центра социальной политики одного из институтов РАН.

Видимо соответствующая «партия» уже настолько уверена и в том, что после 7 мая власть попадет в её руки, и в том, что политика будет соответствующей, что совсем перестала стеснять себя приличиями.

Например, Александр Архангельский, которого трудно заподозрить в неблагоразумии, разразился на сайте РИА «Новости» колонкой в которой призывает немедленно прекратить нагнетать военную истерику вокруг Абхазии. По его мнению, нагнетает эту истерику путинское окружение. Это оно, оказывается, устроило Медведеву «прощальную гастроль — прежде, чем полуотдать ему бразды правления». Недобро, господин Архангельский, о будущем президенте. Недобро…

Я, в конечном счете, тоже имею полное право думать и писать о том, что американский сателлит Саакашвили решил нанести удар по находящимся под протекторатом России государствам в тот момент, когда у нас в стране происходит пересменка власти… И есть маленький, малюсенький шанс, что, в результате, реакция будет не столь оперативной, сколь должна быть. Я думаю, что тут Саакашвили ждет разочарование.

К тому же нельзя не отметить проявляемую Архангельским похвальную готовность продолжить традиции российской разночинно-революционной интеллигенции — бить своей стране в спину в минуту военной опасности. Однако immo vero etiam — если бы только это, как говаривал Цицерон.

Архангельский сходу вываливается из некоего общенационального консенсуса, который сформировался вокруг событий 1999 года и из которого да недавнего времени выходили только уже покойный Литвиненко и еще живой Березовский.

Он, фактически, обвиняет Путина и его окружение не больше не меньше, чем в провоцировании чеченского вторжения в Дагестан, взрывах домов в Москве и попытке их взрыва в Рязани.

«Часть олигархического окружения позднего Ельцина, в содружестве с чекистами, военными и оплаченными вождями чеченского сопротивления, на излете весны 1999 го начала провоцировать дагестанский конфликт. Чтобы обнажить все слабости и проявить недостаток воли у чересчур уклончивого переговорщика Степашина. А затем испытать на излом молодого, начинающего Путина. И Дагестаном. И взрывами домов. И гексогенно модифицированным сахаром в есенинской Рязани».

Обвинение, конечно, сформулировано витиевато. Мол, Путин тут ни причем, он только жертва неких темных сил… Однако именно эти силы вместе с чекистами и военными, оказывается, и контролировали «оплаченного» Басаева, и взрывали дома… Маскировка неуклюжая, — все прекрасно помнят, к какому политическому исходу привели тогдашние события, и такое обвинение — это обвинение именно Путину лично.

Причем Архангельский заходит в своих обвинениях гораздо дальше, чем заходил даже Березовский. О том, что летом 1999 года Россия сама проплатила нападение на себя и войну, унесшую тысячи жизней, и не вполне утихшую и сегодня, никто, кроме совсем уж сумасшедших не заявлял.

А теперь, оказалось, можно…

Если не убоялись и этого, хотя Путин — президент еще два полных дня, то что же начнется едва он перекочует хотя бы в кресло премьера? Контуры нового «московского процесса», на котором либеральные Вышинские будут требовать казни кровавым убийцам и поджигателям войны уже начинают сгущаться в воздухе.

Позволю себе процитировать свою же статью «Айсберг Депутинизации», опубликованную еще в сентябре 2007 года:

«В политическом уничтожении путинского строя заинтересованы сейчас только группы маргиналов либо либерального, с переходом в демшизовость, либо националистического, с переходом в русофобию и преклонением перед «белым сахибом» свойства. Сегодня эти силы настолько маргинальны, что почти смешно. Но это лишь улучшает их сделочную позицию в качестве идейных лидеров «депутинизации», если она будет востребована. И здесь мы можем стать свидетелями колоссального по масштабам реванша либералов за поражение, нанесенное им в «нулевые».

Причем этот реванш будет осуществляться не столько за счет власти, сколько за счет русской нации, за счет отбора у нее тех немногих позитивных результатов, которые были даны путинской бюрократией по линиям «сытость стабильность», «суверенность державность», полулегализация русского вопроса и т. д. Есть опасность того, что мы будем наблюдать беспощадную месть «птенцов гнезда гайдарова», выживших в недрах аппарата 1990 х».

Кое в чем мой прогноз оказался ошибочным. Очевидно, что «депутинизация» представляется уже настолько решенным делом, что даже вполне умеренные и респектабельные либеральные авторы готовы бросаться в Путина почти неприкрытыми обвинениями самого убийственного свойства.

Надо понимать, что, преуспев в навешивании этих обвинений, они на одном Путине и его ближайших соратниках не остановятся. Самый беспощадный разгром ждет и госаппарат, и спецслужбы, и бизнес, и всю не-несогласную часть политического спектра, от Максима Соколова до Александра Проханова, несмотря на заслуги последнего в мифологизации образа гексогена. Некоторые, конечно, постараются «вписаться» и с удовольствием пойдут в услужение и к этим.

Но это, в конечном счете, внутриэлитные разборки, которые большинству страны могут и не быть интересны.

Интересно другое: демонстрируемая уже сегодня чаятелями либерального реванша хватка показывает — они много чего забыли и совсем ничему не научились. Ужимки и приемы достойны худших образцов начала 90 х. А это значит, что им не хватит дальновидности ограничиться захватом политической власти. Дело пойдет дальше, к очередному туру экономического ограбления едва успевшей встать на ноги нации.

Конечно, такая, с позволения сказать, «реставрация» может закончиться только виселицей для реставраторов. Однако у современной России нет времени ни на реставрации, ни на баррикады.

Вообще нынешняя ситуация больше всего напоминает мне мудрый фильм Акиры Куросавы «Ран» [Смута], снятый по мотивам «Короля Лира». Старый князь отходит от власти, оставляя её сыновьям, а сам оставляет за собой титул и башню в главном замке. Однако вскоре между отцом и старшим сыном разгорается конфликт из за того, чья челядь чьей должна уступать дорогу. Именно челядь и женщины разжигают убийственную и для семьи и для государства распрю.

Нужно быть совсем уж неумными людьми, чтобы дать повториться здесь и сейчас этому сюжету.

Поэтому 7 мая должно стать последним днем надежд челяди спровоцировать конфликт Медведева и Путина и завершить его «депутинизацией»…

9 МАЯ.

ЧАСЫ И КРОВЬ

Накануне 9 мая любимая некоторыми народами игра «наплюй русачку в праздничный бокал» как обычно в полном разгаре. На сей раз — безусловный чемпион немецкий журнал «Шпигель» и достойно репрезентировавший его публикацию Гусинский Интернет-портал «Newsru.com». В результате трогательного содружества двух известных неприязнью к России и русским изданий мы теперь можем узнать, что «Знамя сфальсифицировано, часы спрятаны, облака придуманы», о чем нам сообщит Михаэль Зонтхаймер.

Ваиме-ваиме! Знамени на самом деле не было? Советского солдата на самом деле не было? Или, может быть, рейхстага на самом деле не было? Какие ужасы, да? Оказывается, что дело сводится к тому, что знаменитый снимок Евгения Халдея был, как бы выразились мы сегодня, «отфотошоплен». Фотограф в одном из вариантов убрал часы с руки офицера. В другом, возможно, добавил то, что немецкий журналист называет «темными грозовыми облаками» и что безошибочно распознается нами как дым от пожаров. Наконец, в одном из случаев снимок был отредактирован более основательно — знамя развевалось на ветру. Тем не менее, взяв большинство изданий о войне, нетрудно обнаружить, что этот экспериментальный вариант так и остался экспериментальным — везде используется фотография со свисающим вниз флагом, именно она стала «иконой» победы.

Речь идет, не больше и не меньше, как о еще одном проявлении «нового иконоборчества» — наряду с надругательством над «Бронзовым солдатом», агитацией против георгиевских ленточек и т. д. Ведь не для кого не секрет, что для Советского Союза фотография, признанным мастером которой был Евгений Халдей, была мощнейшим пропагандистским оружием. Таким же важным как плакат и песня, и даже более значимым, чем, например, кино, которое бойцы могли посмотреть не всегда. А вот фотография в газете или журнале била по врагу на каждом фронте.

При этом фотография является искусством и корректировка её, если речь не идет о принципиальном искажении чисто документального снимка, никак не может называться «фальсификацией». Большинство «иконических» снимков советской военной фотографии было именно постановочными, что ничуть не умаляет их смысловую ценность. И говорить о их «фальсификации» из за стертых часов совершенно смешно.

История снимка Халдея рассказана им самим:

«С флагом за пазухой я, крадучись, обошел рейхстаг и пробрался в него со стороны главного входа. В окрестностях еще шел бой. Наткнулся на нескольких солдат и офицеров. Не говоря ни слова, вместо «здрасте» достал свой последний флаг. Они опешили от изумления: «О, старлей, пошли наверх!». Уже не помню, как мы оказались на крыше… Сразу же начал искать удобное место для съемки. Купол горел. Снизу клубами валил дым, полыхало, сыпались искры — подойти вплотную было практически невозможно. И тогда начал искать другое место — чтобы была видна перспектива. Увидел внизу Бранденбургские ворота — где то там и мой флажок… Когда нашел хорошую точку, то сразу же, еле удерживаясь на маленьком парапете, начал снимать. Отснял две кассеты. Делал и горизонтальные, и вертикальные снимки.

Снимая, стоял на самом краю крыши… Конечно, было страшновато. Но когда уже спустился вниз и вновь посмотрел на крышу здания, туда, где находился несколько минут назад и увидел свой флаг над рейхстагом, то понял, что рисковал не зря.

— А кто были эти бойцы, с которыми вы взобрались на крышу рейхстага?

Нас там было четверо, но я хорошо запомнил вашего земляка киевлянина Алексея Ковалева, который привязывал флаг. Я его долго фотографировал. В разных позах. Помню, что мы все очень тогда продрогли… Ему и мне помогали старшина разведроты Гвардейской Краснознаменной, ордена Богдана Хмельницкого, Запорожской стрелковой дивизии Абдулхаким Исмаилов из Дагестана и минчанин Леонид Горычев».

Почему, в таком случае, немецкий журнал и русскоязычный израильский новостной сайт так прицепились к часам. Да потому, что в какой уже раз хочется потоптаться на «зверствах русских в Германии». Эротические приключения «изнасилованных немок» имени Энтони Бивора как то приелись. И вот вновь в ход пошли «украденные часы». Вообще то на другой руке у офицера-разведчика компас. Из каких своих соображений его стирал Халдей — Бог весть. Может быть просто показались лишней деталью. Однако автор «Шпигеля» уверенно рапортует: «Тогда со словами «ури, ури» (от немецкого слова Uhr — часы.) советские солдаты мародерствовали в Берлине». И намекает на то, что «часы» были убраны фотографом, чтобы скрыть от мировой общественности жуткие русские мародерства.

Очаровательна наглость, с которой везде и всюду суют немногочисленные реальные и многочисленные вымышленные «преступления русских» германские спецпропагандисты. Иначе рассматривать немецких журналистов, работающих по Восточной Европе попросту невозможно — еще с тех пор, как они держали первенство по фальсификациям в антисербской кампании в западной прессе во время боснийского, краинского и косовского конфликтов.

Им можно возразить, что насилия по отношению к мирному населению жестоко карались, что военные трибуналы исправно наказывали нарушителей приказа Верховного Главнокомандующего, что с каждым месяцем войны на германской территории ситуация все более выправлялась…

Но сами по себе эти ответы будут только лить воду на мельницу неонацистской демагогии. Ведь, как известно, ничто не стоит и «одной слезинки ребенка», в роли каковой выступают, в данном случае, утащенные для любимой духи жены какого нибудь знатного эсесовца.

Поэтому, не отменяя разборки с немцами по данному случаю, следует поставить вопрос и в более принципиальном ключе.

Несомненны следующие факты:

22 июня 1941 года Германия без объявления войны напала на СССР, война была начата Германией по её инициативе.

Ни политическое руководство Германии, ни главнокомандование вермахта не ставили своим войскам никаких ограничений в применении насилия и не требовали ни «точечных» бомбардировок, ни дружелюбия по отношению к мирному населению. Напротив, приказ командования вермахта от 13 мая 1941 года гласил:

«За действия, совершенные служащими вермахта и его сторонниками против вражеских лиц, не существует необходимости преследования даже тогда, когда их действия являются одновременно военным преступлением…».

Аналогичную позицию в отношении культурных ценностей и обращения с мирным населением формулировал и приказ Рейхенау:

«Солдат на Востоке не только воин по правилам военного искусства, но и носитель беспощадной народной идеи, мститель за все жестокости, причиненные немцам и родственным им народам… Войска заинтересованы в ликвидации пожаров только тех зданий, которые должны быть использованы для стоянок воинских частей. Все остальное, являющееся символом бывшего господства большевиков, в том числе и здания, должно быть уничтожено. Никакие исторические и художественные ценности на Востоке не имеют значения…».

Грабеж, военная «добыча», приобретение трофеев рассматривались и руководством вермахта, и его солдатами, и «мирным населением» Германии как нечто вполне обычное и само собой разумеющееся. Листая книгу «Сталинградская эпопея: Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ», (Москва. «Звонница-МГ», 2000), можно практически наугад набрать достаточно примеров.

Солдату Рихарду Краузе от брата (23 / V.42 г.): «Мне рассказал один солдат, который лежал здесь в госпитале, что они обычно забирают у пленных русских сапоги. Эти сапоги очень хорошего качества. Не сможешь ли ты мне выслать хотя бы пару сапог» (с. 55).

Старшему ефрейтору Гансу Воллерусу от Августа Малькуша (10 / V-42 г.): «… Когда мы продвигались, нам удавалось «организовывать» неплохое питание. Однажды, во время пятидневного отдыха мы с приятелем сожрали 45 кур…» (с.55).

Из письма Кинцлер из Рид от 22 июля 1942 г. Оберфельдфебелю Гансу Кинцлеру, полевая почта № 31672: «… Скажи, есть ли там каракуль или другие меха. Я так хотела бы сделать для детей белые меховые пальто, а если меха не так хороши, то их можно применить вместо одеял. Пожалуйста, поищи там что нибудь подходящее» (с. 70).

Из письма от 11 июля 1942 г. И. Гельмут из Герцфельда, Хауптштрассе 45 старшему солдату Гарри Грассе, полевая почта № 31672: «… Достань мне подарок из России — все равно, что бы это ни было» (с. 70).

Докладная записка ОО НКВД СТФ в УОО НКВД СССР «О положении в оккупированной немцами части гор. Сталинграда». 8 октября 1942 г.: «Наши агенты…, вернувшиеся из Сталинграда 4 октября с. г., сообщили, что специально выделенные группы немцев ходят по городу, забирая в пустых и заселенных квартирах мебель, домашнюю утварь, продукты питания, а если заметят во дворе рыхлую землю — раскапывают спрятанное жителями перед приходом оккупантов имущество.

Агент… сообщает о своей беседе с жительницей г. Сталинграда Пивоваровой, которая рассказала, что сразу после занятия пригородного района, где она проживает, немцы стали ходить по дворам. Придя к ней, забрали корову, одежду, 14 кусков мыла, 17 коробок спичек, ничего не оставив в доме.

Перешедший линию фронта житель Сталинграда Пелихов Георгий Яковлевич, проживавший в гор. Сталинграда по ул. Ангарская, д. 62 (недалеко от завода «Красный Металлист»), рассказал, что немцы лично у него забрали 10 кг муки, последний кусочек сахара, диван, 4 стула. У соседки — Дурыщиковой Ольги, забрали все продукты и мебель, примус…» (с. 98).

Далее, нам известно, что в ходе боевых действий, которые с первого и до последнего дня войны шли на территории СССР (часть советской территории не была освобождена даже на момент безоговорочной капитуляции) погибло около 26 миллионов советских граждан. Из них примерно 10 миллионов составляют боевые потери Красной Армии. Остальные 16 миллионов, в большинстве своем, были непосредственно уничтоженным германским вермахтом мирным населением — тут и погибшие при террористических бомбежках Сталинграда, и умершие от голода в Ленинградскую блокаду, и расстрелянные в Бабьем Яру, и сожженные в Хатыни. Миллионы известных и безымянных жертв. 16 миллионов, это примерно 8,5 процентов довоенного населения СССР.

Из всех вышеизложенных фактов, начиная с первого, и с учетом того, что творилось на нашей территории и с нашими людьми в течение 4 лет войны следует, что со стороны Красной армии не было бы погрешением против справедливости (формально атеистический СССР ведь не обязан был, по логике вещей, следовать заповедям евангельской любви) сделать следующее:

— Отсчитать каждого десятого немца, если считать по «процентам населения» и каждого пятого, если считать в абсолютных цифрах и расстрелять. Просто так. Для уравнивания демографического ущерба.

— Сжечь и разграбить подчистую несколько десятков немецких городов и несколько тысяч немецких деревень.

— Террористическая бомбежка Дрездена была проведена и без советского участия, но Красная Армия вполне могла бы взять в блокаду, к примеру, город Киль и два года морить его население голодом.

Как известно, ничего этого сделано не было. На тех, кто своевольничал по отношению к немцам, грабил и убивал, немедленно обрушились особые отделы и военные трибуналы, мародеры и насильники отправлялись в штрафные роты, а в особо злостных случаях расстреливались. Отбор материальных ценностей носил организованный характер, осуществлялся трофейными командами, которые распределяли трофеи в зависимости от военных заслуг военнослужащих. Ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего тот «новый порядок», который воцарился на оккупированных территориях СССР, в советской зоне оккупации Германии не было и установиться не могло.

Когда в одной из дискуссий о Второй мировой войне российские «ревизионисты» истории Второй Мировой начали нападать на меня за соответствующие размышления о трофеях в статье о Сталине и Победе, я не стал спорить с немецкими лакеями, а задал самим немцам только один вопрос. Что бы они предпочли — отдать часы, графин и велосипед, или же уничтожение в Германии того же числа мирного населения, какое было уничтожено вермахтом, СС и их прислужниками в России? Ни одного голоса в пользу принципа «кровь за кровь» я не услышал.

Так почему же, раз за разом, в атаку на нашу и европейскую память о Победе бросаются то «миллионы изнасилованных», то «часы на каждой руке», то еще какие то порождения больного бюргерского сознания европейцев, уже забывших о тех войнах, когда при взятии любого города его не грабили, а вырезали.

По сути, каждая такая фраза, каждая такая статья, — не просто проявление антисоветизма и русофобии, не просто реваншизм и неонацизм. Она — манифестация именно самой дремучей части нацистского учения, глубоко сидящего и по сей день в большинстве европейцев. Манифестация уверенности в бесконечности своего «расового» и «цивилизационного» превосходства, исключающее возможность одинаковых стандартов и для европейских агрессоров и для их жертв.

Каждая большая и маленькая история про «часы» — это свидетельство уверенности авторов и читателей «Шпигеля» и их израильских коллег, что то, что позволено им — не позволено по отношению к ним. Им можно убивать, грабить насиловать — их нельзя. Ведение войны не по придуманным европейцами рыцарским правилам, фундаментальное нарушение этики войны — всё это привилегия только европейцев и приравненных к ним народов. Так что история с «часами» в некотором роде знаковая.

Самим русским, пожалуй, придется сделать из этой истории с часами соответствующие выводы. Часы найдутся. Осадок — останется. Такой, что в следующий раз брать часы нельзя, — следует брать кровью.

12 МАЯ.

В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ — В СЕВАСТОПОЛЕ!

Служба безопасности Украины запретила въезд в страну мэру Москвы Юрию Лужкову в связи с его заявлениями, сделанными в минувшее воскресенье в Севастополе на праздновании 225 летия Черноморского флота РФ. «В связи с тем, что гражданин России Юрий Лужков не придерживался условий предупреждения Службой безопасности Украины о недопустимости совершения действий, наносящим ущерб национальным интересам Украины и ее территориальной целостности, 12 мая Лужкову запрещен въезд на Украину», — заявила «Интерфаксу» руководитель пресс-центра СБУ Марина Остапенко.

Напомню, Лужков сказал, что Россия будет решать вопрос государственной принадлежности Севастополя в пользу своего «государственного права». «Этот вопрос остался нерешенным и мы его будем решать. Мы его будем решать в пользу тех государственных позиций и того государственного права, которое имеет Россия по отношению к своей военно-морской базе — Севастополю».

Севастополь — русский город. Он всегда был, есть и будет русским. Через Херсонес пришла на Русскую равнину цивилизация. Из Херсонеса пришел Днепром, чтобы благословить Русь апостол Андрей. В Херсонесе принял крещение отец Руси — Святой Владимир.

Это то общее наследие, которое объединяет нас с Украиной, но от которого оранжевые власти стремительно отказываются. В частности, — вылизывая папскую туфлю, сдавая мать городов русских на откуп сектантам, пытаясь произвести раскол канонического Православия.

Но это предыстория. А история состоит в том, что Крым был освобожден для Христианства и для русских людей Россией. Севастополь основан русскими генералами и адмиралами — Суворовым, Потемкиным, Мекензи и Сенявиным. В течение более чем двух столетий в этом городе билось русское сердце, он был таким же южным форпостом России, как северным был Санкт-Петербург, и только по исторической случайности не воплотился замысел Екатерины II об основании там еще одной столицы России. Пока, добавлю, не воплотился.

Две великих обороны — 1854 55 гг. и 1941 42 гг. оросили эту землю таким количеством русской крови, так пропитали эту воду, горы и холмы энергией русского духа, что Севастополь был и останется метафизически русским на тысячелетия и тысячелетия. Он в миллионы раз более русский, чем иные города из регионов РФ.

Не буду подробно обсуждать юридических аспектов проблемы. В самом деле, в 1948 году Севастополь стал городом «союзного подчинения» в составе СССР — и каким образом, к началу 1970 х, он превратился в город «республиканского подчинения» в составе УССР понять совершенно невозможно. Каким образом Украина сначала оттяпала себе общесоюзную собственность, а затем еще и отделила её от Союза — большой вопрос.

Но… Даже если бы оформление документов УССР на Севастополь имело бы место и произошло безупречно, все равно никакого права на отделение Севастополя от России Украина не имела. Если у меня есть брат и я дам брату в пользование свою машину в рамках совместного ведения хозяйства, это еще не наделяет его правом считать машину своей собственностью, продавать её и ощущать себя хозяином. Да еще и с намеком, что я никто и зовут меня никак. Если брат это сделает, то не по суду, так по правде получит звиздюлей между глаз.

Собственно так обстоит дело и с Севастополем. На Украине отчетливо понимают, что речь идет о ворованном суверенитете. Понимают, что абсолютное большинство жителей города воспринимали и воспринимают украинский суверенитет как недоразумение — в лучшем случае, или как оккупацию — в худшем. К тому же показатель неприятия здесь гораздо выше, чем даже в целом по Крыму.

Очевидно, что именно в этом корень столь истерической реакции на заявления Лужкова, которому следует отдать должное за принципиальность и последовательность — он уже полтора десятилетия говорит одно и то же и реально много делает для Севастополя и флота. Заяви Лужков, что Россия вернет себе Львов — его слова были бы встречены ироничным смехом. С Севастополем ситуация другая — он был, есть и будет русским.

Всей черной магии украинской квазигосударственности, всех натовских денег на создание «кабинетов НАТО» не хватит на то, чтобы выветрить из этого места русский дух — даже из Москвы, наверное, его можно выветрить скорее.

Столько, сколько существует Россия, столько будет существовать и севастопольский вопрос. Даже если государство Украина просуществует до 2017 года и сумеет изгнать оттуда Черноморский флот, это, по сути, ничего не изменит.

Но в том, что натовская «крыша» все так же будет защищать любые находящиеся за гранью безумия эксперименты Ющенко и его СБУ — можно усомниться. Уже сейчас, на замысленной Грузией агрессии в отношении Абхазии, натовские политические возможности дали сбой, оказались небеспредельны. То ли будет дальше.

Поэтому, если украинские власти не хотят, чтобы русский Севастополь стал тем камнем, о который споткнется украинская государственность, то им не высылать надо Лужкова, а напротив, предложить ему после оставления поста мэра Москвы возглавить Севастополь, сделать Севастополь и Крым зоной совместного развития России и Украины и общих инвестиций.

Чем дальше и враждебней Украина от России, чем агрессивней попытки вывести русский дух из Севастополя, из Крыма, — тем более принципиальным для русских становится этот исторический вопрос. Тем больше становится вероятность, что вопросы единства будут решаться не речами и постановлениями большинства, а железом и кровью, и лозунг «в следующем году в Севастополе!» станет объединяющим для миллионов русских людей и в России, и на Украине.