Автор: Павел Евдокимов

ОН ВЧЕРА НЕ ВЕРНУЛСЯ ИЗ БОЯ

Не стало ветерана Группы «Альфа» подполковника Игоря Орехова — одного из наиболее ярких и авторитетных представителей призыва 1980 х годов, скончавшегося после тяжелой и продолжительной болезни на 54 м году жизни. Ветераны и действующие сотрудники «Альфы» простились с ним 10 сентября 2008 года.

Юрий Горкин (сотрудник Группы «А» в 1982 1992 годах): Я был зачислен в подразделение в 1982 году. Попал в отделение, которым командовал Виктор Николаевич Зорькин. Игорь Орехов пришел в третью оперативную группу, квалификация — «снайпер». Первое впечатление о нем: человек жизнерадостный, заводной, компанейский. С большим внешним и внутренним обаянием. В процессе профессиональной учебы в подразделении он поражал нас своими знаниями. Не знаю, откуда он их черпал: или из «вышки», или это являлось следствием его самообразования. Например, мы занимались подготовкой к различным операциям. Так вот на тренировках он импровизировал: то больничные халаты одевали, то униформу ремонтников. Общаться с Игорем было очень интересно не только в личном, но и профессиональном плане.

Василий Леонов (сотрудник Группы «А» в 1982 1992 годах): Я хорошо помню оценку, которую дал Игорю Зорькин. Сидя однажды в бане после напряженного дня, Виктор Николаевич произнес такую фразу: «Игорь Орехов для меня воплощает интеллигента Москвы». Она, эта фраза, очень хорошо характеризует Игоря. Очень общительный, добропорядочный. Он никогда не вступал в конфликты. Если возникала какая то напряженность, пытался найти мягкий выход из ситуации, чтобы не обидеть ни одну из сторон. И помирить их. И это у него всегда получалось.

Александр Михайлов (сотрудник Группы «А» в 1982 2005 годах): Игорь, как уже отмечалось ранее, был по квалификации снайпер. Что для снайпера нужно в первую очередь — хорошая маскировка, удобно выбранная позиция: крыша, чердак или подвал, чтобы произвести по террористу выстрел. Василий сказал «интеллигент». Но этот интеллигент никогда не боялся грязи и крови во время учебного процесса. Лучше пот и грязь на тренировках, чем кровь — во время проведения боевых операций.

Валерий Бирюков (сотрудник Группы «А» в 1984 1992 годах): Я пришел в подразделение несколько позже, чем ребята, в январе 1984 года. Попал в третью десятку, и Игорь в ней был лидер. Хотя он не занимал никакого руководящего поста. На момент моего прихода — рядовой сотрудник, оперуполномоченный. Хорошо помню свой первый день, Игорь заступает помощником дежурного офицера. Ждешь всегда в таких ситуациях каких то команд, действий. Ничего такого не было. Мы вышли во двор — нужно было мыть машины, Игорь совершено спокойно вышел вместе со всеми. Это было мое первое впечатление о Группе «А». И о том, как в ней строятся взаимоотношения. (До этого я служил в 15 м управлении, там другие были порядки.) Потом это стало совершенно привычным, банальным. Никто черновой работы не чурался, работали вместе. У Игоря были потрясающие интеллектуальные задатки. С ним интересно было общаться практически на любую тему. Не зря его выбрали секретарем нашей партийной организации первого отделения.

Александр Михайлов: Игорь был в числе тех, кто не боялся критиковать, говорить правду о человеке. Сказали человеку на партийном собрании о его недостатках, и мы опять нормально общаемся. Игорь, как секретарь парткома, не только критиковал, но и показывал пути выхода.

Валерий Бирюков: Игорь входил в костяк наиболее авторитетных людей первого отделения, это абсолютно точно. Он задавал тон, был застрельщиком. Стержневой человек. И таким он оставался везде. Его интеллект, нежелание конфликтовать… хотя при определенных обстоятельствах он действовал решительно и жестко. Его жесткость не была показной.

МАСТЕР ИМПРОВИЗАЦИИ

Александр Михайлов: Первая боевая операция, в которой принимал участие Игорь — освобождение в аэропорту Тбилиси пассажиров самолета Ту-134, захваченного 18 ноября 1983 года бандой вооруженных террористов. Когда наши сотрудники ворвались в салон, там было уже жуткое задымление. В принципе, все наработано: кто и куда бежит. Насколько я знаю, первым внутрь проник Игорь Орехов. Группа Зайцева (В. Н. Зайцев — Авт.) шла через кабину пилотов, но застряла — там лежал труп террориста, мешавший открыть дверь. При всей мощи Володи Зайцева им потребовались лишние секунды, чтобы расчистить себе проход… Вот тоже парадокс. У Орехова квалификации — «снайпер», но он оказывается в боевой единице, непосредственно осуществляющей захват. В этом заключалась специфика 1980 х годов: сотрудник, обладая квалификацией снайпера, проходил подготовку рядового бойцы, чтобы при необходимости слаженно работать в группе захвата.

Юрий Горкин: По поводу взаимозаменяемости, присущей сотрудникам Группы «А». Мы ездили в ПУТЦ — Полевой учебный центр Погранвойск, в Ярославле. Во время тренировок снайпера входили в условную группу захвата, а «боевики» осваивали навыки снайперского искусства. Не знаю, как у других, но подобное являлось практикой и нормой первого отделения в 1980 х. Мы старались делать не только то, что положено по программе, но и сверх того. Во время «военных игр на свежем воздухе» Игорь предлагал разные штуки, чтобы было интересно, в развитии профессионального мастерства.

Василий Леонов: Помните, как мы на Беговой проводили «задержание»? Переоделись в униформу ремонтной службы, каски достали… Короче говоря, действовали на виду у всех на троллейбусной остановке.

Александр Михайлов: Учебная работа. Проигрывается ситуация: «агент» садится в автобус, машины ведут его. Где брать? В троллейбусе тебя расколют, поскольку знают в лицо, т. к. «агента» изображает наш же сотрудник из Группы «А». И вот тогда кто то, в том числе и Игорь, предложили переодеться в строителей или ремонтников. В Москве копай, долби асфальт — и тебе никто слова не скажет. Когда «агент» сошел на остановке, он был тут же задержан. На лицах у прохожих и случайных очевидцев читалось изумление: что происходит?..

Валерий Бирюков: Действительно, «агенты» нас всех в лицо очень хорошо знали. Этим то ситуация всегда и была сложна. Нужно было найти такое решение, чтобы задержание стало для «агента» полной неожиданностью. Помню, нас нарядили в медицинские халаты — это, насколько я помню, была идея Виктора Александровича Лутцева и Орехова. Причем нарядили не маленького Шеногина — метр девяносто ростом, косая сажень в плечах. Навстречу нам шел сотрудник «Альфы» Витя Мочалкин. Объект. Когда в подъезде его «арестовали», от неожиданности он даже говорить не мог какое то время. Шок.

Юрий Горкин: У Игоря вообще проявлялся живой интерес ко всему. Не помню моментов в деятельности группы или коллектива, где Игоря не было бы. Заводила, душа коллектива.

Александр Михайлов: Каждому отделению давалась задача — разработать операцию по тому или иному виду штурму, первое отделение работало по воздушному судну. «Разложили» самолет, все вроде бы нарисовали — как зайти в него, что открывается, что блокируется. Игорек, по моему, вдруг предлагает: «А давайте вводные проиграем, создадим модель захвата самолета. Начнем с самого простого. Где они будут располагаться? Если в этом месте, то как мы будем действовать?». Ни один Игорь, конечно, — все думали, все предлагали свои варианты.

«БОЕВЫЕ СЛОНЫ»

Из рассказа Игоря Орехова: «Мы не испытывали иллюзий по поводу того, что ожидало нас в этой командировке. Мы были далеко не новобранцами. Побывавшие в Афганистане до нас сотрудники делились опытом. Обучали всему, начиная от тактических примеров и заканчивая тем, как правильно сшить «разгрузку» для автоматных магазинов.

Своей супруге Наталье я, как обычно, сказал что то успокаивающее, нечто вроде «не волнуйся, мы едем на горную подготовку». Но, как «чекистская» жена, она обо всем догадалась. Помню, впервые попытался ее успокоить после возвращения из Тбилиси. Сказал, что был в Полевом учебном центре. Во время штурма самолета получил ожоги и порезы: «Не беспокойся, это в Центре на колючую проволоку случайно напоролся». А у жены была подруга, муж которой работал в наградном отделе. И когда пришли документы на мое награждение, все стало известно. Всякий раз, отправляясь в подобную командировку, я придумывал очередную легенду. Тем более, что писать из Афганистана нам запрещалось — как и фотографироваться.

Базировалась группа в Керкинском отряде. Действовать предстояло совместно с десантно-штурмовой группой этого отряда, а также с Мардианской и Шиберданской мотоманевренными группами. Наши предшественники отлично зарекомендовали себя. Офицеры-пограничники знали, кто мы такие, на что способны. Тем не менее, перед заходом на афганскую территорию провели для нас стрелковые тренировки. В Керкинском отряде было отличное стрельбище протяженностью в несколько километров. Приходилось много бегать, но мы были отлично подготовлены. Помню, пограничников удивило то, что все учебные упражнения мы выполняли в бронежилетах и шлемах. За выносливость они прозвали нас «боевыми слонами».

Помимо обычных задач, группе предстояло участвовать в проведении так называемых чекистско-войсковых операций. Во время одной из них мне впервые довелось поучаствовать в общевойсковом ночном бою. Это случилось в районе кишлака Бармазиет, где была блокирована банда. В операции помимо пограничников и нас участвовали армейские подразделения. Бандиты были обложены плотным кольцом, но тем ни менее продолжали сопротивление. То и дело они прощупывали нашу оборону, выискивая стыки, пытаясь прорваться.

Погода была отвратительная: зима, холод, ветер с песком. Где то срабатывала «сигналка» и тут же завязывалась перестрелка. В темноте мельтешили сполохи, проносились трассеры. Как человек военный, скажу: ничего более красивого зрелища, чем ночной бой, я не видел. Поначалу, конечно, было чувство повышенной опасности, трудно было ориентироваться, хотя рядом находились боевые товарищи, пограничники. Но, разумеется, мы, «альфовцы», не сидели с раскрытыми от ужаса глазами, — действовали, как положено.

Большинство заданий были связаны с контролем дорог и ниток газопровода, который духи то и дело норовили подорвать. При этом группа обычно действовала автономно, в отрыве от основных сил. Обычно в заданный район выдвигались пятнадцать бойцов «Альфы» и столько же пограничников на трех БТРах. Иногда в состав разведывательно-боевых групп включались афганские военные — царандоевцы или ХАДовцы, выполнявшие роль проводников и переводчиков.

Внешне от пограничников мы ничем не отличались, разве только шлемами немецкого производства. Никто не должен был даже подозревать о нашем пребывании здесь. С собой брали до 50 килограмм снаряжения: боеприпасы, вода, продовольствие, даже валенки, ибо ночи в Афганистане очень холодные. Это особенно ощутимо, когда приходилось действовать в пешем порядке. Тогда бойцы самого элитного спецподразделения страны ничем не отличались от матушки-пехоты. На технику особой надежды не было — старенькие БТРы были совершенно разбиты и могли выйти из строя в любой момент.

Во время поиска каравана с оружием приходилось часто перемещаться, не давая возможности засечь свое расположение. Это походило на игру в кошки-мышки, но скрытность была залогом успеха. Днем группа находилась в засаде, а на ночь подыскивала подходящее укрытие. Обычно это была полуразрушенная кошара, коих здесь было не мало. В укрытии занималась оборона: БТРы выставлялись «звездочкой», а в центре размещался миномет. Всю ночь посменно велось дежурство: наблюдатели с НСПУ (ночными прицелами), на броне, остальные — у бойниц. За ночь удавалось поспать не больше двух часов.

Война — тяжкий труд. Здесь выпадает много испытаний не только для души, но и для тела. Нам довелось пройти в Афганистане подлинную школу выживания. Приходилось находиться в сложнейших условиях: жара, холод, всепроникающая пыль и грязь, отсутствие пищи и воды. Помню, как при блокировании одного поселка духи отрезали нам воду. Банда засела в кишлаке. Наши подразделения обложили его кольцом. Вода по единственному арыку текла из кишлака, его то они и перекрыли. Пришлось довольствоваться оставшимися лужами. Нам досталась лужа в том месте, где мы умывались. Оттуда брали воду и тщательно ее кипятили. Но у чая, приготовленного на этой воде, все равно оставался привкус зубной пасты «Арбат».

Меня всегда поражала стойкость и выносливость русского солдата в этих немыслимых условиях. Несмотря ни на что, он был способен выжить, приспособиться и победить. Как то раз, на одном из постов, пограничники угостили нас пирожками, приготовленными на костре из консервированного конфитюра. Сколько же полезного и необходимого мы, представители одного из самых элитных подразделений в мире, переняли от простых солдат, тружеников войны! Это касалось даже бытовых мелочей. Позже мне приходилось встречаться с представителями иностранных армий и спецслужб. Так вот, с нашими солдатами им не сравниться!

Я не жалею, что прошел через Афганистан. Наша группа получила бесценный опыт, который нам пригодился в дальнейшем. Впереди «Альфу» ждали Сухуми, Баку, Ереван, Вильнюс и т. д.»

ШТУРМ В САРАТОВЕ

Василий Леонов: Мы — это третье поколение Группы «А», призыв начала 1980 х. Мы составляли азбуку, по которой нынешние ребята, внося все новое, продолжают работать. Как мы смотрели учебные фильмы и боевики? Все отвлеченные сцены — побоку, а вот то, что могло пригодиться в нашем деле, изучали по множеству раз: как поставлен удар, как водитель сидит за рулем, как стрелок изготовился к бою.

Александр Михайлов: Это был фильм про SAS, который мы раскрутили буквально по кадрам, чтобы понять, как работает британский спецназ.

Василий Леонов: У Игоря теоретический опыт был побогаче, и он вот эту практику, которую мы разрабатывали, компоновал в теорию. Не он один, конечно. В «Альфе» все были примерно равные. И естественно, что в равном коллективе всегда находится человек, который чуть выделяется. В первом отделе таковым был Игорь Орехов. Но, выделяясь «чуть чуть» в Группе «А», в другом подразделении КГБ он оказывался уже на порядок выше остальных. Когда после ранения в Сухуми Игорь временно перешел на другое место службы, то там он тоже пользовался большим авторитетом. И не потому, что пришел из Группы «А». И не потому, что был ранен, орденоносец, — а как человек, способный думать, принимать быстрые и правильные решения. Так было в Саратове, где операция разрабатывалась «на пальцах». Игорь, будучи снайпером, опять же находился в группе захвата — на острие атаки.

Александр Михайлов: В чем разница между группой того периода и нынешнего. В той, прежней, на выполнение боевой задачи по освобождению заложников отводилось определенное количество людей. Самолет — 32 35 человека, в зависимости от типа воздушного судна, и так далее. Так вот в Группе «А» советского периода нужно было так зарекомендовать себя, чтобы тебя взяли на операцию. Конкуренция между оперативными группами доходила до того… если футбол, так рубимся «на смерть». Перед вылетом в Саратов Лопанов (А. М. Лопанов, ветеран первого набора Группы «А» — Авт.) нас выстроил в спортзале: «Ты полетишь, ты, ты…» А все хотят! Все готовы! Но приходилось выбирать, и Игорь попал в ту командировку как один из лучших.

Юрий Горкин: Прилетели на место. План предстоящей операции начали обсуждать еще в воздухе. Однако точной информации не было. Мы были готовы к разным вариантам: или блокировать террористов на пути следования, или, что не исключалось, работать по зданию, а также по самолету.

Александр Михайлов: Квартиру за всю историю группы мы еще тогда ни разу не штурмовали. Ни разу!

Юрий Горкин: В Советском Союзе штурм квартиры подобным образом был осуществлен впервые. По прилете поступила уже более конкретная информация: уголовники находятся в квартире, где удерживают заложников — семью Просфириных, включая маленькую девочку. Михаил Васильевич Головатов (начальник Группы «А» в 1991 1992 годах — Авт.) собрал нас в каком то помещении. Стали готовить группы захвата, наблюдателей, обеспечения… ну, как положено. Игорь был зачислен в группу захвата: ему предстояло спуститься с верхнего этажа в окно захваченной квартиры. Нужно понимать, что окно это было с двойными стеклами, а мы работаем в здании, как уже отмечалось, первый раз — рамы не выносили, стекла ногами не выбивали. Конечно, во время тренировок мы проникали в пустые оконные проемы.

Александр Михайлов: Еще один момент. Им предстояло спуститься, бить стекла и делать шумовое оформление из автоматов, отвлекая внимание на себя, пока мы дверь вышибем. А они еще и ворвались в квартиру, пройдя эти стекла. Но не все. Женя Первушин просвистел вниз с пятого этажа, неудачно, по всей видимости, был закреплен фал. После этого к изумлению сотрудников милиции, находившихся внизу, он поднялся на ноги и побежал наверх, чтобы хоть чем то помочь нам.

Александр Михайлов: После окончания операции, как я помню, Игорь оказался сильно порезан — руку и ногу повредил. Тогда мы еще не имели защитных перчаток и необходимых средства защиты. У Игоря был один ЛПС (форма летно-подъемного состава — Авт.). В местной столовой я сидел с ним за одним столом. «Сейчас я отойду», — говорит. Смотрю, а он весь в крови. — «Ты чего?» — «Наверное, о стекло порезался. Представляешь, только сейчас стал чувствовать боль». Мы тут же вызвали медсестру.

Встречали нас в Москве заместитель Председателя КГБ Г. Е. Агеев и руководители нашего Седьмого управления. Но вот что интересно — награды получили не все, кто участвовал в штурме квартиры. Этому дадим, у этого — есть, отдохни, этот подождет, а ты молодой еще. Игорь имел уже орден за Тбилиси. Но Лутцев, Женя Первушин тоже не получили. Конечно, обидно за ребят. Пролетели. Зато опыта поднабрались, а это дорогого стоит.

Валерий Бирюков: Это была практика. Если у тебя уже есть боевая награда, то не жадничай — поделись с товарищем. Мы так и считали.

ЖАРКОЕ ЛЕТО В СУХУМИ

Во время тяжелейшей операции, проведенной летом 1990 года в изоляторе временного содержания (ИВС) на территории Сухуми, капитан Орехов в составе штурмовой группы одним из первых ворвался в микроавтобус «Рафик», где находились террористы и заложники, и, несмотря на полученное огнестрельное ранение в шею, смог обеспечить успех операции на данном участке. В тот день ему исполнилось тридцать пять лет. Лучшего подарка на день рождения трудно и представить.

Александр Михайлов: В Сухуми, по прилете, Виктор Фёдорович (Герой Советского Союза В. Ф. Карпухин, командир Группы «А» — Авт.) сформировал группу штаба, в которую Игоречек, к сожалению, не попал — он, как снайпер, занимался другими проблемами. Было несколько вариантов нейтрализации бандитов. Один — уничтожение главаря во время переговоров, с тридцати метров. Когда мы прорабатывали этот сценарий, то стали думать: а как Игорю сказать, что он не идет в боевых порядках? Орехов считался одним из лучших снайперов. Грамотный, тот, у кого рука действительно не дрогнет, чтобы уничтожить бандита.

Когда с Витей Лутцевым мы пришли к нему в домик на турбазе, чтобы ввести в курс дела, то понимали: просто так он не согласится. Так и получилось. Зашли: «Игорек, на тебя возложена такая вот ответственная задача» — «Нет, ребята, так дело не пойдет. А если этот Прунчак не придет на переговоры, что тогда — так и буду с винтовкой лежать? Я пойду вместе с вами, я не подведу». Мы вняли его доводам, взяв в группу захвата, и нашли замену — Андрея Руденко. А Игорь во время штурма выполнил свою задачу на 120 %.

Нам пришлось бежать за «Рафиком», расстояние далекое уже было. Не сработал взрыв спереди машины, водитель нажал на газ и проехал дальше положенного. Увидев нас, террористы открыли огонь. Но они не ожидали, что их будут атаковать и сбоку. Игорек первым ворвался в микроавтобус и накрыл собой двух преступников, которые вели огонь. В общей сложности по нам было сделано двадцать четыре выстрела, но если бы не Орехов, то кого то могло зацепить.

В материале «Жаркое лето в Сухуми», опубликованном на страницах «Спецназа России» летом 2000 года, Игорь Владимирович так вспоминал этот боевой эпизод: «Я выскочил из двери первым. Смотрю, рядом на расстоянии четырех-пяти метров катится «Рафик». Дверца на переднем сиденье открыта. В этой ситуации мне пришлось прыгнуть на водителя. В руке у него был пистолет. Ногой прижимаю его к двигателю, держу. Поскольку перегородки в салоне нет, то террорист, сидящий тут же, за водительским креслом, стал наводить на меня «ствол». Мне пришлось не только столкнуть этого бандита в проход, к двери, но еще и прыгнуть на него.

Картина такая получается. Водителя держу ногами, а на этого урода навалился всем телом. Он упал, а я не могу дотянуться до его пистолета. У меня самого в одной руке пистолет, в другой молоток. Вот этим молотком то стал я его долбить по руке, пока пальцы не разжались. Наши уже стекла бьют… Стал я подниматься на руках. Вижу, бандит с заднего сиденья целится в меня. Я это вижу, но сделать ничего не могу, т. к. на руке с пистолетом отжимаюсь. Упал. А когда чуть приподнялся, то в меня выстрелил «пассажир» (им оказался рецидивист Дзензария — Авт.), сидевший через двигатель. Он развернулся и выстрелил в упор. Меня спасло то, что в правой руке у него был ТТ, а в левой — мелкокалиберный пистолет «Марголина».

Садануло — будто шпалой по шее. Пуля попала между каской и бронежилетом и, не задев жизненно важных органов, застряла возле позвонка. Но сознание не потерял. Каска тяжелая: и одна мысль — подниму я голову или нет? Потом ребята, когда нейтрализовали бандитов, стали кричать: «Игорь ранен, Игорь ранен!» Меня стали вытаскивать за ноги. А я вижу, что голову могу поднять, и стал отпихиваться: «Я сам!»

Александр Михайлов: Из нашего отделения Орехов получил ранение — тяжелое, замечу, ранение. Судьба его тогда спасла, пуля из ТТ разнесла бы всю шею. Честно говоря, парень был достоин звания Героя. Или ордена Ленина. Что говорить, в советское время ордена давали очень скупо. Но жизнь есть жизнь, — она на этом не останавливается.

«НЕ БУДЕМ ТЕРЯТЬ КОНТАКТОВ…»

Юрий Горкин: На похоронах Жени Первушина в 1993 году Игорь предложил: «Ребята, давайте не будет терять контактов между собой. И давайте каждый год будем собираться у него на могиле». Все согласились — помянули, выпили… Опять же он предложил на 9 Мая ездить по местам, где нашли свой последний земной приют наши погибшие и умершие товарищи.

Александр Михайлов: Юра, дорогой! Это было чуть раньше — после гибели Вити Шатских. Приехали к нему на могилу: Лутцев, Орехов и Молчанов с женами, вы были, ребята. Постояли, помолчали… Выпили. Так получилось, что мне не довелось быть на похоронах — выполнял «интернациональный долг». Перед майскими праздниками, это было 28 апреля (день рождения Шатских), мы решили: давайте в мае собираемся и поехали. Мотивировка — это день Победы. Да, в этой победе мы не участвовали. Так, с боку припеку. У нас были победы — в Тбилиси, Уфе, Минеральных Водах, Саратове, Сухуми… И мы решили к ветеранам Великой Отечественной пристроится.

Юрий Горкин: На сегодняшний день эта традиция продолжается восемнадцать лет. Сейчас поминальный список в «Альфе» насчитывает сорок восемь имен — погибших, умерших. Тогда было всего несколько человек, и мы умудрялись до обеда все наши кладбища объехать, а сейчас не хватает и всего светового дня. В связи с тем, что на 8 е и 9 е мая кладбища перекрываются сотрудниками милиции и проехать на них не представляется возможным, мы выбрали 7 е число. Народу у нас бывает по 16 18 человек.

Валерий Бирюков: Игорь бы очень обязательный в отношении всего, что касалось Группы «А» и Ассоциации «Альфа». Жил подразделением, оно не являлось для него отрезанным ломтем. Был всегда в курсе последних новостей и событий.

Василий Леонов: В период захвата заложников в «Норд-Осте» он прорвался через оцепление, чтобы помочь ребятам. Об этой ситуации Саша хорошо знает, как все было.

Александр Михайлов: Случилось так. 25 октября я должен был улетать со своим отделом в Чечню. А 23 го, в пятницу, ребята — костяк первого отделения — меня провожали. Вечер, одиннадцатый час. Игорь предложил: «Давай я тебя завезу домой». Около МГУ по пейджеру сыграла боевая тревога. Захожу в подразделение, дежурный доложил: беда случилось, так и так. Перезвонил Орехову: «Буду отдел встречать».

На Дубровке наш командир, Валентин Григорьевич Андреев, поставил задачу, и мы с Серегой Д. пошли на рекогносцировку. Возвращаюсь, смотрю — Орехов уже крутится среди наших сотрудников! Оказывается, как мне потом рассказывал Валера К., он дождался первый отдел и вместе с ним поехал на место проведения операции. Старички то, умудренные жизнью, бутерброды взяли, а молодые бойцы — все пустые. И вот тогда Игорь по просьбе ребят забил полностью капот своей машины продуктами, кофе и прохладительными напитками. А скажи ему тогда «Вперед, на Шепетовку!» — взял бы спокойно оружие, сферу, бронежилет и пошел бы вместе со всеми. Он был патриотом не только России, но патриотом своего подразделения — Группы «А», остававшейся для него родным домом. Чем мог, всегда старался помочь.

ЭПИЛОГ

Василий Леонов: Для меня он живой. Может быть потому, что мне не пришлось его хоронить. Память человеческая со временем притупляется, но для меня Игорь Орехов всегда останется парнем из Группы «А». Его сын Дмитрий пошел по стопам отца — несколько лет отработал в Управлении «А», а сейчас служит в другом закрытом подразделении ФСБ.

Юрий Горкин: Если бы Игорь слышал нас сейчас, все, что мы тут наговорили — улыбнулся бы, махнул рукой: «Да что вы, ребята! Каждый из вас такой же». У меня в мобильном телефоне до сих пор его номер сохранился. Когда набираешь, по инерции думаешь: «Набрать Игорьку, что ли?» Нет у меня такого ощущения, что его нет среди нас, кажется — в очередной командировке. Вернется, и опять мы, по пятницам, в «клубе любителей пива» соберемся и поговорим о наших делах и проблемах. И поедем на очередную рыбалку.

Валерий Бирюков: Он был настоящим патриотом — сначала Советского Союза, а потом и России. Мы с ним спорили: у меня был более критический взгляд на происходившие события, а он говорил, что страна обязательно возродится. Стержень в нем был всегда. Во-первых, глубокая интеллигентность настоящего москвича, во вторых, жесткость в отстаивании своих принципов и, в третьих, осознанный и устойчивый патриотизм. Не оголтелый, когда человек ради неких своих убеждений готов вырезать всех других, кто думает иначе. Впрочем, в Группе «А» все были патриотами. Да и невозможно, как мне кажется, находясь в таком боевом подразделении, исповедовать иные взгляды на общество и государство.

Все его начинания остаются с нами: поездки на 9 Мая и встречи на День чекиста 20 декабря, «клуб любителей пива»… Да сама Ассоциация ветеранов спецподразделения «Альфа». А человек жив в памяти и делах, которые он оставил после себя. Игорь не умер. Он никогда не уйдет. Рюмочка будет всегда стоять на столе. Он нас научил компромиссу во многих вещах, дипломатичности. Уберегал от излишних споров.

Александр Михайлов: Для каждого из нас Игорь дал очень многое: кому то выдержку, кому то — умение снимать агрессию. Я его старше, но всегда старался узнать его мнение, и он всегда давал умные и дельные советы по самым различным рабочим и жизненным ситуациям. Будучи в отставке, Игорь отслеживал, что происходит. Вообще судьба людей в подразделении для каждого ветерана Группы «А» не должна оставаться, на мой взгляд, неким отвлеченным понятием. Отработал — и до свидания! Нет, конечно! Я бы хотел завершить нашу беседу об Игоре Орехове четверостишьем из песни Владимира Высоцкого:

То, что пусто теперь, — не про то разговор,

Вдруг заметил я — нас было двое.

Для меня будто ветром задуло костер,

Когда он не вернулся из боя.

Болезнь дала о себе знать в день празднования 30 летия Группы «А». На протяжении последующих четырех с половиной лет Игорь Владимирович с исключительным мужеством боролся со смертельным недугом, работая в Совете Ассоциации «Альфа». Когда же силы оставили его, то в марте 2008 года на отчетно-перевыборном собрании он взял самоотвод. Под аплодисменты ему был вручен Почетный знак «За вклад в развитие Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа», учрежденный в 2007 году.

Прощание с подполковником Ореховым прошло в Ритуальном зале при Центральном госпитале ФСБ на Пехотной улице. Настоятель храма Софии Премудрой отец Александр отслужил поминальную службу. После чего траурный кортеж отправился на Востряковское кладбище города Москвы. В этот день отдать дань памяти Игорю Владимировичу и искреннего участия его родным и близким прошло очень большое количество людей, включая практически все руководство Управления «А» Центра специального назначения ФСБ и Ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа».

Подполковник Орехов был погребен с соблюдением всех воинских почестей на одной из аллей Востряковского кладбища среди высоких берез. После исполнения государственного гимна и ружейного залпа мимо его могилы, утопавшей в цветах и венках, прошел взвод почетного караула Президентского полка.

Ветераны и действующие сотрудники Группы «Альфа» выражают искренние и самые глубокие соболезнования родным и близким Игоря Владимировича Орехова. Вечная ему память!

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

Родился Игорь Владимирович 15 августа 1955 года в Москве. Срочную службу проходил в 1973 1975 годах в Пограничных войсках. КГБ СССР. После службы поступил в Московский институт электронного машиностроения. С 1980 года — в Комитете госбезопасности СССР. Занимал различные должности в комендантском отделе, оперативно-техническом управлении. В подразделение пришел в мае 1982 года. За его плечами боевая стажировка в Афганистане (1986 год), специальные операции по освобождению заложников и нейтрализации особо опасных преступников, в том числе знаковые — в Тбилиси, Уфе, Саратове и Сухуми.

За мужество и героизм, проявленные за годы службы в группе, Игорь Орехов был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды, медалями. Его отличали профессионализм снайпера и бойца антитеррора, высокие морально-волевые качества, стремление всегда прийти на помощь товарищам, честность, порядочность и огромное личное обаяние.

После полученного в Сухуми ранения он был переведен на другую работу, а в 1992 году вернулся в Группу «Альфа». В 1993 году вышел в запас. В последующем Игорь Орехов состоялся как успешный предприниматель. Он был одним из тех, кто стоял у истоков создания Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» в октябре 1992 года, на протяжении двенадцати лет входил в Совет организации и активно помогал бывшим и действующим сотрудникам.