Автор: Андрей Борцов

СОЦИАЛИЗМ БЕЗ ЯРЛЫКОВ: КИТАЙ

«Каждый народ имеет свой собственный социализм».
«Там, где кончается марксизм, начинается социализм».
Артур Мюллер ван ден Брук

В предыдущих номерах были рассмотрены Советский Союз и Третий Рейх. Разумеется, не исчерпывающе — для этого необходимо писать многотомные монографии, однако для нашей цели: «понять многообразие социализма» достаточно.

На этот раз мы займемся Китаем. Для кого то это самоочевидно: нет сейчас более национал социалистического государства, чем Китай; а у кого то возникнет удивление: а какое отношение к социализму, кроме декларации строя, имеет Китай? Мол, там давно уже не социализм, а непонятно что!

Вот в этом, в частности, и попробуем разобраться.

Забегая вперед, скажу, почему так много пересудов на тему Китая. Все просто: именно Китай сейчас развивается такими темпами, что претендентам на однополярный мир становится явно не по себе. Они прекрасно понимают, что такие темпы — это именно результат национальной и социалистической политики.

История же сохранила сведения о невиданных для капитализма темпах развития в национал социалистическом Рейхе и социалистическом Советском Союзе, поэтому понятно: кто отнюдь не хочет, чтобы возникло четкое понимание «социализм — путь к развитию и процветанию». Именно поэтому успехи Китая пытаются принизить, зашельмовать, объявить мифами…

Для начала рассмотрим именно мифы.

Воспользуюсь материалами Александра Николаевича Анисимова, выдающегося экономиста еще советской закалки, доктора экономических наук, специалиста по сравнительным оценкам статистических моделей различных стран мира, который в своих публикациях уделяет Китаю значительное место. В частности, рекомендую работу «Китайский противовес США: мифы и реальность (Китайская мощь сегодня и завтра)».

МИФ ПЕРВЫЙ: ИМПОРТ КАПИТАЛА

Миф крайне незатейлив: мол, сами китайцы не смогли бы развиться никогда и ни за что, все — исключительно следствие иностранных капиталовложений.

Обратите внимание: параллельно с мемом «Китай на самом деле не крут» проталкивается мем «берите у нас кредиты, и вы тоже будете в шоколаде».

Но давайте посмотрим на действительность: сделали иностранные капиталисты КНР великой экономической державой или же нет?

Смотрим данные на 2005 г. согласно сообщению ГСУ КНР об итогах экономического и социального развития страны — «Жэньминь жибао», 28 / 02 / 2006 г.

Прямые зарубежные инвестиции в экономику КНР в 2005 г. составляют 60,3 млрд. долларов, что составляет по курсу около 500 млрд. юаней. А капиталовложения в основные фонды экономики КНР в целом в 2005 г. — 8860 млрд. юаней, из которых 4005 млрд. юаней инвестиции в госсектор.

Причём важно учитывать несоответствие официального курса и реальной покупательной способности юаня. Дело в том, что в 1994 году китайские власти законсервировали курс на уровне $ 1 / 8,28 юаня. А еще в 2003 году по оценке Мирового банка покупательная способность юаня составляла приблизительно $ 1 / 1,8 юаня (приношу извинения — более свежие данные не нашел, но, если учесть, что экономика Китая стабильно развивается, то сейчас все еще лучше — для китайцев). Между прочим, 21 июля 2005 Китай отказался от привязки юаня к доллару и поднял курс национальной валюты на 2 %. Курс юаня теперь определяется исходя из его отношения к корзине из нескольких валют.

По данным Анисимова, если оценивать размеры капиталовложений в экономику КНР не по курсу, а по паритету покупательной способности юаня, который составляет примерно 55 центов, получается ещё интереснее.

Все капиталовложения в экономику КНР в 2005 г. составляют 5 трлн. долларов США, в том числе капиталовложения в госсектор — 2,2 трлн. долларов, а прямые зарубежные инвестиции — только 60 млрд. долларов. 1.2 % — впечатляет, да?

При этом не будем забывать, что все капиталовложения так называемых развитых стран в собственную экономику в 2005 г. — это немногим более 4 трлн. долларов.

Всякие дутые показатели типа ВВП и проч. не дают реальной картины состояния экономики — мировой банковский кризис сейчас это наглядно демонстрирует. Представьте, что все бумажные деньги, акции и прочие ценные бумаги исчезли по щучьему велению — осталось лишь материальное: заводы, природные ресурсы, товары и т. д.

Объем капиталовложений в экономику любой страны прямо и непосредственно отражается показателями потребления цемента («хлеба» строительства) и металлопроката. Это требуется везде — от жилья и до заводов.

Так вот, в 2000 г. экономика КНР потребила, по прямым данным ГСУ КНР, 400 млн. т проката и 1050 млн. т цемента. А экономика развитых стран вместе взятых потребила в 2005 г. около 350 млн. т проката и меньше 400 млн. т цемента. Наглядная демонстрация «преимущества» высоколиберализованной экономики перед экономикой смешанного типа (не забываем, что социализм — это отнюдь не «переходная стадия к коммунизму», а отдельная социальная система).

Между прочим, иностранные капиталовложения в КНР на 40 % — это капиталовложения инвесторов из Гонконга, причем примерно на 80 % — капиталовложения этнических китайцев.

Вот такой национальный социализм — наглядно и поучительно.

МИФ ВТОРОЙ: ЭКСПОРТНО-ОРИЕНТИРОВАННАЯ ЭКОНОМИКА

Тезис прост: всем известно, что китайские товары продаются повсеместно; что будут делать китайцы, если не будет экспортного рынка сбыта?

Да ничего особенного не будет. Да, верно, китайский экспорт огромен. В 2005 г. — 762 млрд. долларов при импорте в 660 млрд. долларов.

Сальдо экспорта и импорта в 2005 г. — 100 млрд. долларов, и уже сейчас китайский импорт высокотехнологичных продукции уравновешивается ее экспортом.

Капиталовложения в экономику КНР в долларовом исчислении, считая по паритету покупательной способности юаня, в 2005 г. почти в 7 раз превышали экспорт.

На данный момент Китай, — крупнейший мировой экспортер (в первой тройке уж точно), но из этого вовсе не следует, что его экономика экспортно-ориентированнная. Она характеризуется высоким уровнем развития практически всех отраслей промышленности и самообеспечивается продовольствием и потребительскими товарами.

Куда интереснее представить, что будет с теми же США, если они перестанут покупать товары Китая — производство то большей частью вывезено.

Так что России нужно срочно учиться у Китая — потому как у нас именно что нормальная экономика превращена в экспортно-ориентированную, да еще и сырьевую.

МИФ ТРЕТИЙ: ЗАВИСИМОСТЬ ОТ ИМПОРТА НЕФТИ

Что, мол, произойдет с экономикой КНР, если начнется война в заливе?

Ответ прост — ничего существенного. На сырую нефть и импортированные нефтепродукты в 2004 г. приходилось лишь 22,7 % всего энергопотребления КНР, из которых около половины обеспечивалась за счет импорта нефти и нефтепродуктов.

Кроме того, еще в 1977 г., согласно заявлению тогдашнего министра нефтяной и химической промышленности Кан Шиэня, предполагалось «перегнать США в недалеком будущем по уровню развития нефтяной промышленности».

И, хотя статистика скромно молчит, фактическое потребление электроэнергиии нефтегазодобывающей промышленностью КНР в 2003 г. (35 млрд. кВт*ч) соответствует уровню нефтедобычи минимум в 500 млн. т., при официальном уровне 170 млн. т.

Любопытно, не так ли?

De facto фактическая добыча нефти в КНР в несколько раз превышает заявленную официально. Китайцы — они хитрые.

Кроме того, зависимость от нефти — это шаблон. Для экономики КНР важно не то, сколько конкретно нефти добывает китайская нефтепромышленность, а то, что экономика Китая является единственной в мире крупной экономикой, энергетика которой базируется на угле, а в области добычи угля лимит у КНР практически отсутствует.

Так что в области энергоносителей у Китая всегда есть автаркия в запасе.

МИФ ЧЕТВЕРТЫЙ: ВВП КАК ПОКАЗАТЕЛЬ

ВВП — вообще показатель, отражающий больше виртуальную, а не реальную экономику. Не может быть безразлично, потреблено ли услуг на некую сумму или же на эту сумму выпущены танки.

Очень наглядно это иллюстрируется именно на примере Китая.

Те, кто при сопоставлении экономических возможностей КНР и США базируется на данных о ВВП КНР, пересчитанных в доллары по курсу, радуется превосходству США.

Фактически же экономика КНР потребляет в 3 с лишним раза больше проката, в 8 раз цемента и производит в 2 раза больше мяса. Промышленность США превосходит промышленность КНР лишь по очень ограниченному числу позиций — производство пиломатериалов, нефтепродуктов, нефтехимической продукции, автомобилей и самолетов и вертолетов гражданского назначения.

По производству электронной продукции КНР уже обошла США (производство микрокомпьютеров в КНР в 2005 г. достигло в Китае 80 млн. ед. и в несколько раз превысило уровень США). Зато, если делить официальный юаневый ВВП (в 2005 г. 18,23 трлн. юаней) на курс юаня, то получается, что ВВП юаня около 2,3 трлн. долл., а у США он в 5 раз больше. Вот, мол, и доказали экономическое превосходство США.

А если учитывать паритет покупательной способности юаня, что при сопоставлениях ВВП принято давно уже во всем мире (регулярно такие данные публикуются и Российской статистической службой), то для КНР этот паритет составляет 50 55 центов за юань (2005 г).

Так что долларовый эквивалент официального ВВП КНР в 2005 г. 9 10 трлн. долларов, что почти соответствует ВВП США. Причем речь идет об официальном ВВП. Реальный же ВВП КНР, с учетом теневых компонент различного происхождения, много больше номинального. Экономика китайцев — отнюдь не «прозрачна».

СЛАБОСТИ КНР

Не буду запугивать читателя. Разумеется, у Китая есть и слабые места.

Реформа была вызвана в Китае стремлением элиты потреблять — стандартное, кстати говоря, начало конца для государства. Но в данном случае есть компенсация национальными особенностями.

Поскольку инвестиционная перегрузка экономики сохранилась, увеличение потребления элитой было достигнуто за счет уменьшения доли массы рядовых членов общества и, в конечном счете, за счет возникновение феномена (как выражаются некоторые специалисты в Китае) «расколотого общества». Развернулся процесс вторичного классообразования. Общество оказалось расщепленным по вертикали.

Ничего нового — то же самое характерно и для РФ. Но, в отличие от «россиянской» ситуации есть и различие.

Экономика Китая имеет ярко выраженный многоукладный характер, причем имеется тенденция привязки конкретных укладных систем к определенному территориальному базису.

Сначала, в момент выдвижения принципа «одна страна — две системы» предполагалось, что он будет реализован после воссоединения Тайваня: таковой в основном сохранит свою социально-экономическую систему, континентальный же Китай — свою.

На практике же принцип системного социального полиморфизма реализовался в Китае до воссоединения с Тайванем. Фактически еще 6 лет назад, по состоянию на конец минувшего столетия, в пределах государственной территории КНР сформировалось не две, а несколько укладных систем с выраженным социально-экономическим своеобразием. А именно:

1) Гонконг;

2) система в виде 14 «открытых» приморских городов и свободных экономических зон;

3) система приморских провинций с значительной степенью экономической либерализованности и повышенным удельным весом в экономике иностранного капитала;

4) система внутренних провинций с пониженной степенью либерализованности экономики.

Китай раскололся на «капиталистические», «полукапиталистические», «полусоциалистические» провинции и им эквивалентные административно-территориальные образования.

Впрочем, это не значит, что у Китая есть тенденции к распаду, что в аналогичном случае было бы верно для европейского государства.

А. Н. Анисимов отмечает: «Первичной социально-экономической единицей в Китае является не провинция и не более крупное экономическое образование типа районов экономического кооперирования, как то Северо-Восточный или Восточный Китай, а округ с центром в виде крупного или среднего города. В 2005 г. такого рода парцелл имелось 283 ед. из общего числа округов в 333 ед. Именно такова традиционная китайская форма организации социально-экономического и политического пространства.

В Сунском Китае, в период, предшествовавший его завоеванию монголами, имелось, согласно запискам Марко Поло, 1200 таких парцелл, включающих город и прилегающие к нему сельские районы.

В известном смысле Китай сегодня представляет собой федерацию 283 территориально-экономических парцелл с центрами в виде крупных и средних городов. Численность населения, в каждой такой парцелле в среднем в 2 3 раза больше, чем в российском регионе и примерно такова, какой она была в американских штатах в 30 е годы.

Китай не распадается и не распадется при более или менее искусном руководстве именно потому, что экономическая и политическая власть распределена сразу между провинциями и округами, а в округах — также между уездами и волостями. На каждом уровне имеется свой ресурс власти. Отделенческие тенденции на уровне провинций при такого рода системе могут представлять реальную опасность только тогда, когда провинциальное руководство пользуется полной поддержкой окружных руководителей. А это практически исключено, так как каждая территориальная парцелла окружного уровня в китайских условиях располагает характеризующимся существенной независимостью от внешних связей аграрно-промышленным комплексом и значительными ресурсами экономического суверенитета.

Общий принцип функционирования такого рода системы — устойчивость в условиях нестабильности или благодаря нестабильности».

Дополнительно к аргументам Анисимова добавлю: многовековой государственный национализм китайцев — стремление к единению нации в одно государство имелось всегда.

Конечно, мощные социальные движения в состоянии взорвать устойчивость этой конструкции. Поскольку «либерализация без берегов» в условиях ограниченных затрат на социальные нужды (здравоохранение, образование, пенсионное обеспечение) и напряженной ситуации на рынке труда в состоянии создать такие движения, но она, в условиях современной КНР, имеет свои естественные пределы. Чем меньше социальные затраты, тем меньше оптимальный уровень либерализованности и, соответственно, приватизированности экономики.

Еще один аспект ситуации — население Китая характеризуется очень высокой способностью к самоорганизации и потенциальная его способность реагировать на неблагоприятные жизненные условия и даже просто на феномен расщепления общества по горизонтали очень велика.

С другой стороны, азиаты без гуманистической трепетности относятся к силовым методам подавления недовольных, даже в оптовых масштабах.

Кроме того, речь идет лишь о том, что в такой ситуации углубление степени экономической либерализации без крупного увеличения затрат социального характера (что само по себе являлось бы фактом компенсационной делиберализации) невозможно, и либерализация экономики и общества в Китае имеет свои пределы. Пожалуй, уже достигнутые, что означает именно сохранение социализма!

Конечно, вступление Китая в ВТО было рискованным шагом. Этот шаг отвечает интересам элиты Шанхая и второго центра экономического либерализма в КНР — Гуандуна (столица Гуанчжоу), но не интересам большей части китайских экономических и политических элит и, тем более, рядового населения.

Условием членства в ВТО, естественно, является открытый рынок: никаких препятствий для перемещения товаров и услуг.

Но для Китая характерно наличие местного протекционизма на любом уровне. Составляющие экономическую конструкцию Китая парцеллы провинциального, окружного и даже уездного масштаба проявляют тенденцию защищать свои рынки и своих производителей от конкурентов из других провинций и округов Китая. Что уж тут говорить о конкурентах из других стран?

Китайцы — не законопослушные до идиотизма европейцы и не антирусская администрация РФ. Извлекая пользу от ВТО, они будут улыбчиво кивать, как китайские болванчики, на требования привести законодательство в соответствие с ВТО — и по «объективным», так сказать, причинам процесс затянется на столько, на сколько правительство КНР сочтет нужным.

КИТАЙСКАЯ «ОТКРЫТОСТЬ РЫНКА»

Некогда, по другому поводу, я уже цитировал Андрея Девятова («финансовый ключ к успеху Китая»), — теперь же разберем вопрос подробнее. (Цитаты Девятова не проставляю явно, т. к. привожу их вперемешку со своими комментариями).

Специфика китайской «открытости» удивительно проста. Она лучше всего видна на примере финансовой политики реформ. Суть ее в том, что в китайской экономической модели доминирует исключительно национальный интерес. Уступки требованиям извне — вынужденные, а отнюдь не вызванные стремлением к рыночному хозяйству западного образца. Китайская открытость — дверь, ведущая только вовнутрь. По сути — это закрытость китайского рынка от западного «рынка без границ».

Обратите внимание: социализм как таковой не отрицает рынок, — это относится лишь к марксизму. Я уже рассматривал вопрос «Рынок и национализм» в одноименной статье. Как вы помните, истинный национализм не может существовать без социализма.

В Китае поощряется конвертация доллара в юань, конвертировать юань в доллар куда сложнее. Полной конвертируемости юаня нет (это важно), — государством обеспечивается лишь обратимость юаня по текущим счетам.

Сравните с ситуацией начала «реформ» в России. В общем виде: национальное государство не должно иметь в качестве второй (а то и основной) валюты иностранную. И сейчас радует то, что в РФ поднимается вопрос о ведении торговли нефтью за рубли.

Ввоз валюты и капитала (налоговые льготы) в Китай не ограничен, а вывоз валюты за границу частными физическими и юридическими лицами затруднен многоступенчатой процедурой разрешений и строго контролируется банками и таможней.

Во внешней торговле поддерживается полный контроль за коммерческой и банковской тайной, что осуществляется через структуру квотирования и лицензирования Министерством внешнеэкономических связей и управлением валютного регулирования. Разрешается оплата валютой только планового импорта.

Опять же — приснопамятный социалистический контроль в действии.

Китайские внешнеторговые компании должны перекрывать разрешенный им валютный импорт экспортом китайских товаров. Где только удается — в оплату импорта иностранцам зачисляется не валюта, а неконвертируемые юани, на которые те по своему выбору закупают и вывозят китайский товар.

Национализм подразумевает протекционизм для своих, в том числе и на рынке. Так, в Китае фондовый рынок разграничен на две части, на главную из которых иностранные инвесторы не допускаются. По объему капитализации соотношение между двумя рынками акций — только для китайских инвесторов и только для иностранных инвесторов — составляет 9:1.

Для России одной из важнейших проблем является утечка капитала за границу. В Китае подобное исключено. Даже иностранный инвестор, вложивший в производство деньги, машины, оборудование, технологии, возврат капитала и прибыль может иметь только в виде произведенного товара. Причем по закону о предприятиях с участием иностранного капитала 70 % товаров должны обязательно вывозиться из Китая и только 30 % можно продать за юани на внутреннем китайском рынке.

Таким образом, за рубеж отправляется в основном возобновляемый ресурс овеществленного труда нынешнего поколения китайских рабочих, а факторы стоимости производства — производственный капитал, возмещение его убыли от амортизации и накопление — остаются в Китае. Мудро, не так ли?

Глядя на вывески магазинов и торговые марки международных компаний, написанные по английски, может показаться, что в Китае много импортных иностранных товаров и функционируют многочисленные иностранные предприятия и банки.

На деле же подавляющее большинство товара сделано на месте китайцами — на китайских предприятиях с участием иностранного капитала или без оного, беззастенчивым копированием иностранных моделей и зачастую «пиратским» использованием иностранных торговых марок.

В то время как иностранные банки имеют в Китае только свои представительства для ускорения и отслеживания операций по платежам международной торговли и внешнеэкономических связей. Все же расчеты и платежи в Китае проводятся исключительно в китайских юанях (народных деньгах, в отличие от тех конвертируемых китайских юаней, которые ходят на Тайване).

Юридических и физических лиц в КНР обслуживают только китайские банки, при этом 70 % банковской системы Китая контролируют четыре государственных банка, а финансовая сфера в целом, наверное, на 90 % остается сегодня в руках государства.

Социализм с китайской спецификой осуществляет не только полное валютное регулирование в стране, но и обеспечивает через него полную гарантию валютных и юаневых вкладов населения. За 20 лет реформ власть народ пока ни разу не обманула.

Защитив сбережения населения от обесценивания, китайское государство сумело тем самым создать условия для накопления финансовых средств, необходимых для зарождения и развития частного бизнеса. Из сбережений граждан, то есть из внутренних ресурсов, осуществлялось и кредитование реформ (при этом государство брало на себя возмещение рисков безвозвратных кредитов, достигающих в Китае 20 25 %, при критической норме западного рынка 8 %).

Граждане КНР имеют полное право свободно получать доллары из за границы (или доставать их, где получится), хранить валюту на личных банковских счетах, а при надобности отдавать ее насовсем государству, обменивая на народные юани. А вот свободно менять юани на доллары китайское государство не разрешает, и тем самым многие годы оберегает свою экономику и жизненный уровень граждан от бурной инфляции.

Таким путем социализм с китайской спецификой не позволяет США сливать свою американскую инфляцию в Китай в форме виртуальной стоимости портретов на зеленых бумажках, но собирает эти зеленые бумажки у граждан и компаний и возвращает их обратно за границу в форме платежей за реальные импортируемые товары. Подрабатывающие в Китае иностранцы (кроме сотрудников иностранных представительств, денежное содержание которых в валюте поступает из за рубежа), как и китайцы, получают вознаграждение в юанях. Тащить заработанные народные юани на Родину не имеет смысла, поэтому они должны либо легально потратить их в Китае и вывозить товары, либо менять значительную часть юаней на черном рынке на доллары, рискуя получить «куклу» — официальных пунктов свободного обмена валюты нет.

Приведу для наглядности пример работы национального и социалистического недогматического подхода — причём, с достаточно высокой эффективностью.

Гонконг — седьмой в мире по грузообороту морской порт и крупнейший финансовый центр Азии. Еще с 1951 года, когда ООН из за войны в Корее наложило эмбарго на торговлю с Китаем, выполняет функцию «уполномоченного посредника» КНР в торговле, инвестировании и обмене технологиями с заграницей. Около половины китайского внешнеторгового товарооборота и валютных платежей проходят через Гонконг.

На секунду отвлечемся: это, кстати, к вопросу о стандартном жупеле «а если США и т. п. объявит России эмбарго».

Так вот, китайские власти перед возвращением Гонконга Китаю в плановом порядке долгие годы (чуть ли не десять лет) медленно и плавно снижали курс юаня к доллару США почти ровно до курса обмена гонконгского доллара на американский доллар. Начиная с 1995 года, за 100 гонконгских долларов китайцы дают 106 108 народных юаней.

Финансовая связка континентального Китая и его особого административного района — Гонконга — за счет национально-патриотической (а не конъюнктурно рыночной) поддержки друг друга, сообщаясь, но не перемешиваясь, успешно и стабильно удерживает почти одинаковый уровень котировки и огромной неконвертируемой массы народного юаня и весьма ограниченной массы полностью конвертируемого гонконгского доллара под самыми жесткими ударами мирового рынка, финансовых спекулянтов и т. д.

Внутренний, неконвертируемый юань, в котором исчисляется стоимость всей огромной массы реальных китайских экспортных товаров, проходящих через Гонконг, опирается на монолит всего достояния народной республики. А гонконгский доллар, обслуживающий «город-государство», непоколебимо держится на плаву в мировой валютной системе, так как жестко привязан к доллару США, на котором она основана и в котором исчислены громадные активы мировых банков, квартирующих в Гонконге (в 2000 году валютные резервы Гонконга составляли порядка 100 млрд. долл. США).

Тем не менее, какими бы дутыми в условиях постоянной инфляции в КНР и все большего пузыря виртуальных активов мировых банков в Гонконге на самом деле не были бы эти котировки, обрушить их извне очень трудно, ибо для этого нужно, чтобы расшатались одновременно сразу оба устоя финансовой связки, что маловероятно.

Результат китайской «открытости только вовнутрь» Китая выражается в накоплении государством валютных резервов, экономической независимости страны, возможности регулировать внутренние цены и сдерживать инфляцию (что весьма непросто, так как с реформами идет неизбежный рост городского населения, стоимость жизни которого в городах приходится дотировать).

Китайскую специфику в финансах можно было бы с пользой реализовать и в России — в ней нет ничего уникально китайского, нужно лишь российскую дверь в мировой рынок, открытую сегодня «в обе стороны», свободно открывать только «вовнутрь». Просто, не так ли?

Кремль с успехом мог бы применить часть китайского опыта. Пользуясь обстоятельством значительного превышения российского экспорта (главным образом — промышленного сырья и энергоносителей) над импортом, не объявляя рубль свободно-конвертируемым, весь российский экспорт можно перевести в расчет на рубли. Для этого достаточно цену товара, вывозимого из России, в паспорте сделки исчислять не в долларах США, а в рублях.

То есть экспортные сделки исчислять в российской национальной валюте, заставляя иностранного покупателя российского сырья расплачиваться с российскими компаниями рублями, а для этого за свою иностранную валюту сначала покупать в российских банках рубли.

Покупку сделать двухступенчатой. На первой — под конкретный товар продать «деревянные» рубли, эмиссия которых плановая (государство всегда способно поддерживать и регулировать дефицит рублей для иностранных покупателей), на второй — за рубли продать товар, предложение и спрос на который могут определяться и свободным рынком.

Приток валюты в Россию при этом не уменьшится, а курс рубля будет расти до его реальной рыночной котировки. Соответственно, с ростом рубля повысится покупательная способность зарплаты трудящихся России, да и бегство капитала из России станет невыгодным. Российские банки станут оборачивать рубль и накапливать иностранную валюту, появится внутренний источник кредитования модернизации российского производства. И это только минимальное использование китайского опыта, практически лежащего в рамках либерализма.

Между прочим, А. Девятов на эту тему писал еще в 2000 году, но актуально это до сих пор. И будет актуально далее — пока правительство не станет заботиться о стране, а не просто ее администрировать на благо заокеанских хозяев тамошних марионеток.

КИТАЙСКИЙ СОЦИАЛИЗМ

Очевидные успехи китайского национального социализма, понятно, вызывают стремление заявить, что де в Китае вовсе не социализм. Социализм не должен быть привлекательным, нельзя сознаваться, что капитализму и либерализму существует реальная альтернатива! Над этим стоит задуматься.

Рассуждая о социализме в Китае, нельзя забывать, что существует очень много, скажем так, влиятельных людей, которым критически важно, чтобы все думали, будто в Китае нет социализма. Что в реальном мире у рабочих нет надежды и иной альтернативы, кроме как приспособиться к существующему капиталистическому обществу и добиться персонального успеха в рамках существующей социально-экономической системы. Что характерно — людей, материально заинтересованных в обратном, — нет.

Так что «черный пиар» китайского социализма выгоден, сами знаете кому.

Однако давайте рассмотрим обвинения.

Скажем, Гэс Холл, председатель Коммунистической партии США, изложил свою позицию в статье «Марксизм-ленинизм — наука нашего времени». Статья опубликована в теоретическом журнале КП США «Политикал Афферс».

В своей статье Гэс Холл обращается не только к американским коммунистам, но и ко всем соратникам по международному коммунистическому движению с предупреждением о чрезвычайной опасности очередного перерождения коммунистического движения — на этот раз в Китае.

Помните, когда начались первые крики о «перерождении»? Правильно, когда троцкисты требовали «мировой пролетарской революции» за счет русского народа, а Сталин стоял на государственнической позиции построения социализма в отдельно взятой стране.

Гэс Холл пишет:

«Китай также ощущает на себе влияние мирового кризиса. Кризисы в других азиатских странах оказывают влияние на Китай. Мы должны теперь сказать о том, что Китай, кажется, попадает, в ту же ловушку. Китайский, так называемый «рыночный социализм», является только прикрытием для перехода на капиталистический путь. В какой мере Китай пошел на уступки приватизации и капитализму и насколько он еще остается социалистическим — неясно».

«Можно вспомнить известное выражение отца китайских экономических преобразований Дэн Сяопина про то, что не важно, какого цвета кошка: главное, чтобы она хорошо ловила мышей… Китай, однозначно, строит капитализм. Но под руководством коммунистической партии».

Строительство капитализма под руководством коммунистической партии?

Оригинальное такое обвинение: мол, этот мужик такой гад, такой гад — во первых, «голубой»; во вторых, импотент; а в третьих, переспал со всеми бабами в подъезде.

Пока не будем обсуждать коммунизм — обсудим именно социализм. Противоречит ли социализму реформы китайской экономики?

Вводя рыночные элементы, руководство КНР стремится не допустить рыночного произвола.

Так как развитие рыночных отношений порождает известные злоупотребления, в КПК внимательно за этим следят и — принимают меры. Суровые, вплоть до высшей меры социальной защиты.

Еще в речи Цзян Цзэмина на торжественном собрании 1 июля 2001 года по случаю 80 й годовщины со дня создания КПК тезисы многоукладной экономики нашли свое дальнейшее развитие и углубление.

Китайцы не стесняются заявлять о своем специфическом пути, они не равняются на догматические авторитеты — того же Маркса.

В основе всех нынешних преобразований в КНР лежит теория Дэн Сяопина о строительстве социализма с китайской спецификой, принятая XV съездом КПК в качестве официальной руководящей идеологии партии.

В основе китайских экономических реформ лежат два принципа:

1) все реформы должны проводиться в интересах абсолютного большинства населения, которое должно иметь очевидную выгоду от этого;

2) для абсолютного большинства населения цена реформ должна быть приемлемой.

Обратите внимание — принципы именно что социалистические, а не капиталистические и либеральные.

Так что говорить о «перерождении» могут лишь догматики-марксисты и современные троцкисты, которые давно уже работают именно на капитал, агитируя народные социалистические движения в сторону неизбежного самоуничтожения.

Китайцы не боятся прямо отрицать антагонизм между социализмом и рынком в своей стране, также отрицаются противоречия между формами собственности, между трудом и капиталом. Частная собственность уравнена в правах с государственной, которая может определенной частью включаться в состав коллективной и акционерной.

Опять же, не вижу никакого «перерождения».

Ну и как всегда — qui prodest? Кому выгодно, чтобы социализм в современном мире понимался лишь догматически и не мог содержать рыночные отношения в некоей пропорции?

Мол, социализм — это СССР (вместе с сателлитами) и Рейх, которые проиграли, а вы же не хотите проиграть? А в Китае — вы слышите только мой голос — не социализм, ни в коем случае не социализм, не может быть социализм, социализм нельзя допустить…

Правящая партия Китая выдвигает лозунг: «собственность, которая помогает развитию Китая, — это собственность, а та, которая мешает, — не собственность». Все, что содействует развитию производительных сил, — это хорошо, а все, что мешает, — плохо.

Ничего не напоминает?

«Когда Штрассер задал Гитлеру вопрос, национализирует ли он, придя к власти, заводы Круппа, вождь ответил:

— Вы думаете, что я сошел с ума и что я собираюсь разрушить германскую промышленность? Мы должны будем вмешаться в управление крупными предприятиями лишь в том случае, если их владельцы откажутся действовать в интересах национального государства. Но для этого вовсе не надо конфисковать предприятия или делать государство участником в их управлении.

Сильное государство может обойтись без подобных мероприятий. Предприниматель, ответственный за производство, дает заработок рабочим. На чем вы основываетесь, требуя, чтобы он делал рабочих участниками в своих прибылях и в руководстве предприятиями? Вы хотите посадить ему на шею чиновника или заводской комитет, ничего не смыслящие в производстве? Ни один предприниматель не подчинится подобной мере.

Когда же Штрассер возразил, что в таком случае название партии «национал социалистическая» может ввести в заблуждение народные массы, Гитлер заметил:

— Название «социалистическая» неудачно. Во всяком случае, оно означает не то, что мы должны социализировать предприятие, а только то, что мы можем это сделать, если их владельцы будут действовать во вред интересам нации. В настоящее время они этого не делают, а потому было бы преступлением разрушать народное хозяйство».

Вся разница в том, что в Рейхе изначально были капиталистические предприятия, и надо было национализировать те из них, чьи хозяева не поддерживали государственную политику, а в Китае — наоборот, изначально были государственные предприятия и были разрешены частные. При условии их работы на благо Китая.

Актуальный лозунг КПК: «все лучшее из социализма и капитализма — в экономику страны».

Капиталист, частник — тоже строитель социализма (с китайской спецификой), а поэтому имеют равные права с другими гражданами, а так же быть членами правящей Компартии Китая.

Национальной идеей Китая провозглашено величие страны и нации — возражения есть? Это и есть национальный социализм!

Лозунг классовой борьбы был снят как потерявший актуальность. Именно так и должно быть: нет «классовых противоречий» внутри нации, есть противоречия между, условно говоря, трудящимися и спекулянтами, причем эти страты не соответствуют классическим «классам». Предприниматель вполне может быть тружеником, если он ставит прибыль не самоцелью, а средством (упрощенно).

Дэн Сяопин, который начал долгий марш к рыночному социализму, в 1985 году говорил:

«Материк будет поддерживать социалистическую систему и не свернет на ложный путь — путь к капитализму. Одна из особенностей, отличающих социализм от капитализма — то, что социализм, означает общее процветание, а не поляризацию доходов. Созданное богатство принадлежит сначала государству, а затем людям; поэтому появление новой буржуазии невозможно. Прибыль, поступающая государству, будет потрачена на благо людей, малая часть на укрепление национальной обороны, а остальное — на развитие экономики, образования и науки и подъем жизненного и культурного уровня людей». (Ден Сяопин, Избранное, т. III)

Ортодоксы могут возмущаться, что де китайское правительство никогда не защищало капитализм, только «свободный рынок» — мол, стремятся вывернуться!

Но рынок то, как уже показано — отнюдь не свободный, а социалистический.

Конечно, сейчас есть поляризация доходов; но вполне себе в рамках, под надзором, и при этом стратегически работает именно на общее китайское процветание.

Еще цитаты из Дэна Сяопина (Избранное, т. III):

«В ходе реформы для нас очень важно поддерживать нашу социалистическую ориентацию. Мы пробуем достигнуть модернизации в промышленности, сельском хозяйстве, национальной обороне, науке и технике, (но перед словом „модернизация» уточним: „социалистическая»), — совершить „четыре социалистических модернизации». Политика подбадривания нашей внутренней экономики и открытости внешнему миру выполняется в соответствии с принципами социализма. Социализм имеет два главных требования. Во-первых, его экономика должна быть в государственной собственности, и, во вторых, не должно быть никакой поляризации».

«Относительно требования отсутствия поляризации, мы серьезно обдумали этот вопрос в ходе формулировки и осуществления нашей политики. Если есть поляризация, реформа будет неудачна. Возможно ли, что появится новая буржуазия? Горстка буржуазных элементов может появиться, но они не создадут класса».

«Короче говоря, наша реформа требует, чтобы мы сохраняли преобладание государственной собственности и принимали меры против поляризации. За прошлые четыре года мы сохраняли этот курс. Значит, мы сохраняли социализм».

На мой взгляд — четко и ясно.

ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ УПРАВЛЕНИЯ

Если еще подробнее, то заслушаем разъяснения самого Китая.

Чжоу Синьчэн, директор Института Восточной Европы и Средней Азии Народного университета Китая (Пекин):

Цель реформы — создание социалистической рыночной экономической системы с китайской спецификой

Перенеся центр тяжести на косвенные рычаги, государство не должно ослаблять макроэкономическое регулирование

При многоукладности хозяйства общественная форма собственности остается господствующей

Механизм рыночной экономики в КНР будет в основном создан к концу XX в».

Тезисы относятся к 97 му году. Я цитирую столь давний документ именно потому, что все объяснения давались сразу же. Китайцы маскируют свои экономические ресурсы и достижения, но идеологическую основу всегда поясняют «наружу».

Заметим: объяснения даны давно, а обвинения (не контраргументы!) слышатся до сих пор. Наглядно: идеологических противников китайского пути развития интересуют не факты и эффективность пути Китая, а лишь стремление недопустить восприятия Китая как примера для подражания — в этом случае гегемонии капитала (во главе с Америкой) наступит конец.

«Чтобы понять суть китайской реформы, надо усвоить, что социалистический строй и социалистическая экономическая система — разные вещи. Реформа требует коренного изменения не социалистического строя, а старой экономической системы. Это значит, что, во первых, нельзя ставить целью преобразований ликвидацию социалистического строя, во вторых, объектом реформы должна стать высокоцентрализованная плановая экономическая система.

При этом нельзя ограничиваться ее чисто внешними изменениями и дополнениями, необходимо радикально преобразовать саму модель экономической системы и базисный механизм хозяйствования, т. е. осуществить определенный переход от плановой экономики к рыночной.

Долгое время в Китае видели в рыночной экономике отличительную черту капитализма, а в плановой — главную характеристику социализма. Практика, однако, показала, что план и рынок — лишь средства для экономического регулирования, что рыночная экономика подходит и социализму».

«Рыночное регулирование носит двойственный характер: с одной стороны, рынок реагирует на экономические сигналы быстрее, чем план, что полезно для своевременной ориентации производства, с другой — рыночное регулирование отличается стихийностью и может принести негативный эффект. Поэтому нельзя ослаблять макроэкономический контроль государства, необходимо его всемерно совершенствовать. Государству следует создавать все условия для укрепления единого рынка внутри страны и его здорового развития.

Социалистическая рыночная экономическая система неотделима от социалистического строя. В структуре собственности общественная ее форма, включающая общенародную и коллективную, должна занимать господствующее место. Частная же, в том числе с иностранным участием, должна иметь дополнительный статус. Государственным предприятиям предстоит выйти на рынок через равноправную конкуренцию и защищать свое доминирующее положение в экономике.

Принцип распределения по труду останется главной формой распределения. В то же время допускаются и другие формы, дополняющие его. В распределении, прежде всего, следует руководствоваться принципами эффективности и справедливости. Доходы должны быть дифференцированы с целью поощрения наиболее активных работников и стимулирования роста эффективности. Вместе с тем необходимо сдерживать тенденцию к социальному расслоению общества и стремиться к всеобщему благосостоянию.

При макроэкономическом контроле следует своевременно учитывать интересы текущие и перспективные, локальные и общенародные. Нужно одновременно использовать различные экономические и административные методы регулирования. Проводить реформу необходимо постепенно, поэтапно, планомерно и комплексно. Нельзя надеяться на быстрый результат и опережать исторический ход развития. Прежде чем воплотить какую то идею в жизнь, нужно разработать комплексный план, внедрить его на небольшой территории и проверить на практике. Только при положительных результатах возможно его широкое распространение».

Как видите — концепция обоснована, стройна и осторожна. Никаких россиянских метаний, именно что постепенно пробовать — и внедрять реально работающее.

РОЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

По этому вопросу ознакомимся с тезисами Ли Цзиньвэня, заведующего отделением Секции экономики Академии общественных наук КНР, иностранного члена Российской академии наук.

В условиях социалистической рыночной системы хозяйственные функции государства воплощаются в политике макроэкономического регулирования. Для этого существует ряд важных причин.

Во-первых, необходимость компенсировать изъяны и слабости рынка. Как в условиях капитализма, так и при социализме рынок никогда не бывает всесильным в решении многих жизненно важных вопросов. В частности, касающихся экологии, социальной справедливости, образования и всестороннего развития личности. Опора исключительно на рынок может привести к негативным результатам в этих сферах. Ведь успехи здесь служат интересам общества в целом. Это далеко не всегда могут обеспечить индивидуум или предприятие.

Кроме того, рыночное регулирование темпов роста и структуры экономики через цены обычно происходит замедленно и стихийно. К тому же предприятие и индивидуум обычно не владеют полной информацией, в результате чего микроэкономическая политика отличается определенной бесплановостью. Это особенно заметно в отраслях с растянутым циклом производства (сельское хозяйство, горнодобывающие отрасли и т. д.). Поэтому наряду с более эффективным распределением богатства, затруднено поддержание баланса спроса и предложения и обеспечение стабильного роста.

Опираясь только на рыночный механизм, невозможно осуществить справедливое распределение доходов. Хотя рыночный обмен и ведется по принципу эквивалентности, возможности у людей различны и доходы их вследствие этого заметно разнятся. Неограниченное действие рыночных механизмов неизбежно ведет к социальной поляризации, безработице и социальной напряженности.

Во-вторых, потребность в урегулировании отношений между макро- и микроэкономикой, целым и частным, центром и местами. Экономическая деятельность отдельно взятого предприятия, отрасли или региона ведется по принципу рассредоточения ответственности, самостоятельного хозяйствования и самоокупаемости.

Каждое предприятие, отрасль и регион преследуют свои конкретные интересы, из за чего их деятельность носит в определенной степени стихийный и эгоистичный характер и ориентирована на достижение краткосрочного результата. Наряду с этим предприятия находятся в отношениях конкуренции, а между предприятием и государством существуют противоречия интересов целого и частного.

Национальная экономика представляет собой многоуровневый, многоцелевой и многофункциональный организм, в котором различные отрасли, регионы и предприятия имеют свои особенности. При опоре лишь на рынок невозможно направить их развитие к общей цели.

В-третьих, потребность усиления макроэкономического контроля в экономике переходного типа. При переходе от планового хозяйства к рыночному в экономике Китая обнаружились следующие черты:

сосуществование новой и старой экономических систем. Хотя каркас новой уже обрел первичную форму, рыночная система еще несовершенна, по прежнему велико влияние плановой;

быстрый рост сопровождается инфляцией. Эта ситуация отличается как от положения в прошлом, когда в условиях плановой экономики рост не был стабильным, но отсутствовала инфляция, так и от явления депрессии, характерной для Запада;

продолжаются циклические колебания;

темпы развития ускорены, однако экономическая эффективность сравнительно низка;

роль рыночных отношений и степень интернационализации хозяйственной деятельности повышаются, а уровень подготовки руководящих работников предприятий к управлению в макро- и микрообластях отстает от развития макроэкономической ситуации.

Государственное управление, включающее создание и укрепление системы макроэкономического регулирования, определение его целей, методов и политики, является концентрированным воплощением экономических функций государства, объективной необходимостью на этапе перехода к рынку. Осуществление макрорегулирования параллельно с выявлением роли рынка в распределении ресурсов позволяет сделать функционирование социалистической рыночной экономики более осознанным, согласованным и слаженным, обеспечить продолжительное, ускоренное и нормальное развитие народного хозяйства.

ЕЩЕ ПРЕТЕНЗИИ

Разберем несколько примеров претензий к, якобы, не социалистичности Китая.

Вот, скажем, характерная претензия (выловлено в интернете):

«Основная ошибка состоит в том, что они не понимают роли и значения товарного обращения при социализме, не понимают, что товарное обращение несовместимо с перспективой перехода от социализма к коммунизму. Они, видимо, думают, что можно и при товарном обращении перейти от социализма к коммунизму, что товарное обращение не может помешать этому делу. Это глубокое заблуждение, возникшее на базе непонимания марксизма».

Как видите — речь идет не о социализме, а о марксизме. Что характерно.

«Многие купились на имеющуюся в Китае «государственность». Китай является неотъемлемой частью капиталистического порядка, капиталистического разделения труда, власти финансового капитала. Китай — капиталистическая (хоть и государственно капиталистическая) страна».

Советую ознакомиться с работами А. Н. Севастьянова — он называет государственным капитализмом тот экономический строй, который был при Гитлере. А при Адольфе Алоизыче был именно национал социализм. Вот такая диалектика дефиниций.

Честно говоря, не знаю, из чего следует, что Китай является неотъемлемой частью капиталистического порядка. Может, речь про ВТО? Об этом уже написано выше. Впрочем, я давно привык, что недалекие догматики предъявляют претензии без обоснования.

На самом же деле все донельзя просто.

Разница между социализмом и капитализмом — в направленности, в цели систем.

Цель капитализма — максимизация прибыли. «Нет такого преступления, на которое не пошел бы капитал, если он будет иметь 300 процентов прибыли» — здесь я согласен с Марксом.

Важно: для капитализма прибыль — это именно что самоцель. Нет ничего важнее, чем максимум прибыли с минимумом затрат и в максимально кратчайшие сроки.

Цель же социализма — решение социальных проблем. Патернализм по отношению к своей нации. Оптимальная с точки зрения справедливости (см. самое начало этого цикла статей) организация социума. Для достижения этой цели социализм может — и должен, — использовать все достижения капитализма. Еще Овидий говорил, что у врага тоже нужно учиться.

Итак — решаются ли в Китае социальные проблемы? Да, решаются. Сводится на нет многолетняя безработица. Сейчас, имея профессиональную подготовку, в Китае работу получаешь гарантированно. Устраняются ли различия в уровне жизни между быстро развивающимися приморскими и слабо развитыми глубинными районами? Да, внутренние районы сегодня получают массированные инвестиции, и рост уровня жизни, занятости, обустроенности там впечатляющий.

Осуществляется ли общественное регулирование экономики? Да, безусловно — и в Китае нет частной собственности как таковой, то есть никакой управленец, владелец, пользователь предприятия не в состоянии им распоряжаться по своему усмотрению. Более того: прием крупных менеджеров в КПК дает обществу еще один дополнительный рычаг по воздействию на них, по управлению экономикой: предпринимателями можно управлять и через партийную дисциплину (в СССР некогда прекрасно работал аналогичный механизм).

Подробнее о достижениях и недостатках социальной политики Китая мы поговорим чуть позже, сейчас же важно главное: в Китае не нарушены базовые принципы социализма, базовый же принцип капитализма на государственном уровне отсутствует.

Не надо заниматься софистикой, заявляя, что есть только марксистское понимание социализма (а почему не Томаса Мора или Сен Симона?). Что социализм и коммунизм — это две фазы одной и той же коммунистической формации и никак иначе.

В конце концов, даже в «Манифесте коммунистической партии», в том самом, где бродит призрак, говорится о нескольких видах социализма! Конечно, там «не те» разновидности критикуются, но в то время о китайском варианте, как вы понимаете, известно еще не было.

Если уж обращать внимание на взвизги ортодоксальных марксистов на тему частной собственности, эксплуатации человека человеком (а при социализме, как известно, должно быть наоборот), и проч., то необходимо уяснить, что в Китае не существует частной собственности в том смысле, в каком понимал ее Маркс.

Ну нет в КНР сосредоточения права владения, распоряжения и пользования средствами производства в руках отдельных индивидов. Никто в Китае не имеет возможности бесконтрольного распоряжения производственными объектами, не может их произвольно закрыть, продать, ликвидировать и т. д. Никто, в том числе и иностранные инвесторы.

Весьма ограничено там также и право пользования — тем, например, что в Китае существует плановая система для всех производственных структур, будь то госсектор, муниципальные поселковые предприятия или предприятия, находящиеся в частном управлении. Всем им в той или иной форме предписывается вид деятельности, объемы и качество продукции, распоряжение полученной прибылью.

Так что это — капитализм или же все же социализм, а?

СТАЛИН ЗА КИТАЙСКИЙ ПУТЬ

Нет, к сожалению, Иосиф Виссарионович не воскрес. Но в его работах можно прочесть тезисы, которые актуальны для обсуждаемого вопроса.

В частности, в работе «Экономические проблемы социализма в СССР» (цит. по изд. Сталин И. В. Cочинения. — Т. 16. — М.: Издательство «Писатель», 1997) написано:

«Не является ли закон стоимости основным экономическим законом капитализма? Нет. Закон стоимости есть, прежде всего, закон товарного производства. Он существовал до капитализма и продолжает существовать, как и товарное производство, после свержения капитализма, например, в нашей стране, правда с ограниченной сферой действия. Конечно, закон стоимости, имеющий широкую сферу действия в условиях капитализма, играет большую роль в деле развития капиталистического производства, но он не только не определяет существа капиталистического производства и основ капиталистической прибыли, но даже не ставит таких проблем. Поэтому он не может быть основным экономическим законом современного капитализма.

По тем же соображениям не может быть основным экономическим законом капитализма закон конкуренции и анархии производства, или закон неравномерного развития капитализма в различных странах.

Говорят, что закон средней нормы прибыли является основным экономическим законом современного капитализма. Это неверно. Современный капитализм, монополистический капитализм, не может удовлетворяться средней прибылью, которая к тому же имеет тенденцию к снижению ввиду повышения органического состава капитала. Современный монополистический капитализм требует не средней прибыли, а максимума прибыли, необходимого для того, чтобы осуществлять более или менее регулярно расширенное воспроизводство.

Более всего подходит к понятию основного экономического закона капитализма закон прибавочной стоимости, закон рождения и возрастания капиталистической прибыли. Он действительно предопределяет основные черты капиталистического производства.

Но закон прибавочной стоимости является слишком общим законом, не затрагивающим проблемы высшей нормы прибыли, обеспечение которой является условием развития монополистического капитализма. Чтобы восполнить этот пробел, нужно конкретизировать закон прибавочной стоимости и развить его дальше применительно к условиям монополистического капитализма, учтя при этом, что монополистический капитализм требует не всякой прибыли, а именно максимальной прибыли. Это и будет основной экономический закон современного капитализма.

Главные черты и требования основного экономического закона современного капитализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимальной капиталистической прибыли путем эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны, путем закабаления и систематического ограбления народов других стран, особенно отсталых стран. Наконец, путем войн и милитаризации народного хозяйства, используемых для обеспечения наивысших прибылей».

Четко и ясно: капитализмом — это экономическая система, основной целью которой является максимизация прибыли. Ни товарное производство, ни рыночность сама по себе, ни даже форма собственности не являются определяющим показателем при определении системности — определяющим показателем является цель, достигаемая в рамках действующей системы.

О чем, собственно говоря, я уже писал, но не столь развернуто.

Но ведь этот текст относится к дискуссии 1951 года! Так что же, критикующие Китай марксисты не читали этот документ?

Здесь мы окончательно выясняем интересный момент: вся критика Китая со стороны коммунистов (по крайней мере, та, на которую я наталкивался), идет со стороны именно троцкистов. Вплоть до того, что в некоторых опусах заодно ругаются «сталинисты». Кому выгодно проталкивать в современности идеи Лейбы Бронштейна — думайте сами.

Читаем Сталина далее:

«Существует ли основной экономический закон социализма? Да, существует. В чем состоят существенные черты и требования этого закона? Существенные черты и требования основного экономического закона социализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники.

Следовательно: вместо обеспечения максимальных прибылей, — обеспечение максимального удовлетворения материальных и культурных потребностей общества; вместо развития производства с перерывами от подъема к кризису и от кризиса к подъему, — непрерывный рост производства; вместо периодических перерывов в развитии техники, сопровождающихся разрушением производительных сил общества, — непрерывное совершенствование производства на базе высшей техники».

Итак, социализмом мы считаем планово развивающееся общество, в котором основной целью является не максимизация прибыли, а решение тех или иных социальных задач.

Китай вполне попадает под сталинсткое понимание социализма.

Комментарий М. Е. Кулехова:

«Итак, капитализм — это максимизация прибыли. В этом его цель, что и следует из самого термина: господство капитала требует его развития именно как капитала, то есть роста капитала как такового. Поскольку наиболее концентрированным выражением капитала является его денежная форма, то развитие капитализма неизбежно приводит к приоритету финансового капитала, к замене руководящей роли промышленного капитала — финансовым, к переходу руководящей роли от промышленников — к финансистам, банкирам, ростовщикам. Капитализм, следовательно, неизбежно приходит к господству финансовой олигархии — впрочем, Ленин об этом писал еще в 1916 году («Империализм, как высшая стадия капитализма»).

Сегодня мы наблюдаем это в невероятно развившемся, сравнимо с временами и Ленина и Сталина, виде. Они на эту тему больше теоретизировали, а, начиная с 80 х годов, это уже реальная практика. Так, в сегодняшнем мировом финансовом обороте лишь 2 процента занимает реализация всех товаров и всех услуг — от продажи зерна, штанов, комбайнов, самолетов, до алкоголя и наркотиков, от услуг адвокатов, чистильщиков обуви, рубщиков мяса на базаре, до услуг астрологов, проституток и киллеров. Остальные 98 процентов мирового оборота занимает рынок ценных бумаг — виртуальный «финансовый мыльный пузырь». Капитализм, таким образом, давно ушел из производственной сферы в сферу финансовую — там достигается максимальная прибыль с минимальными начальными затратами в минимальные сроки.

То есть капитализм развивается вполне в соответствии со своими целями, задачами и законами. Естественно, оставляя в своих руках господство над финансовым ресурсом, капитализм сохраняет и политическое господство. Используя же финансовые рычаги, он легко обеспечивает себе господство и над производственной сферой — независимо от формальной собственности на конкретные заводы, фермы, газеты, пароходы».

Тут самое место вспомнить текущий кризис, но не будем отвлекаться.

«Демократическая (либерально демократическая) политическая система в условиях капитализма — господства финансовой олигархии — ведет к неизбежному сращиванию чиновного госаппарата с финансовой олигархией. Об этом также писал Ленин в 1916 году. Таким образом, современный капитализм невозможно определить как «господство частной собственности», так как в нем чрезвычайно глубоко участвует и госаппарат. Иными словами, можно определить современный капитализм как приватизацию госаппарата финансовой олигархией. Но при этом нельзя забывать основной закон капитализма, его основную цель — максимизацию прибыли ради прибыли, прибыли как таковой».

Социализм есть система управляемого общества. Кем? Это важно, но вторично.

Первично — ЗАЧЕМ, с какой целью. Если с целью получения прибыли — то это капитализм. Если с целью решения общественных задач — то это социализм.

Все остальное — софистика и демагогия.

КОММУНИЗМ

Замечу для справедливости, что именно с коммунизмом существует сложность.

Устав Коммунистической партии Китая, принятый 21 октября 2007 года на 17 м съезде КПК, гласит:

«Коммунистическая партия Китая является авангардом китайского рабочего класса и одновременно авангардом китайского народа и китайской нации, руководящим ядром дела социализма с китайской спецификой и представляет требования развития передовых производительных сил Китая, прогрессивное направление китайской передовой культуры, коренные интересы самых широких слоев китайского народа. Высший идеал и конечная цель партии — осуществление коммунизма.

Коммунистическая партия Китая руководствуется в своей деятельности марксизмом-ленинизмом, идеями Мао Цзэдуна, теорией Дэн Сяопина и важными идеями тройного представительства».

Да, честно написано «конечная цель — коммунизм».

Я не буду рассуждать, имеется ли в виду здесь какой либо «особый китайский коммунизм», либо классический, по Марксу-Энгельсу. В любом случае, принятие как руководящей какой либо теории не означает ее догматического восприятия.

Ну и, кроме того, я — [национал-]социалист, а не коммунист, и мне безразличны эти неувязочки. Китайского Брежнева, обещающего коммунизм в ближайшем будущем, все равно не наблюдается.

Главное — наличие в Китае национального социализма.

(Окончание следует).