Автор: Андрей Борцов

СОЦИАЛИЗМ БЕЗ ЯРЛЫКОВ: КИТАЙ

Поскольку мы обсуждаем вопрос «есть ли в Китае национал социализм», логично ознакомится с национальным составом Китая.

Обычно о Китае пишется, что он — единое многонациональное государство, в котором проживают 56 национальностей.

Однако, если ознакомиться с ситуацией, многонациональность — это лишь дань коммунистической риторике и весьма условна на деле.

Разумеется, в Китае есть национальные меньшинства. Полный список я не искал, не вижу смысла. Важно другое: согласно данным всекитайской переписи 1995 г., ханьцы составили 1099,32 млн. человек, или 91,02 процента всего населения; их численность увеличилась на 56,84 млн. человек, по сравнению с периодом 4 й всекитайской переписи населения (1990 г.). Остальные же 55 национальностей насчитывают 108,46 млн. человек суммарно (прирост, в сравнении с 1990 г., достиг 17,26 млн. человек), составляя 8,98 процента населения Китая. Наиболее многочисленной этнической группой являются чжуаны — 15,556 млн. человек, а самой малочисленной — лоба (2322 человека).

Ханьцы расселены повсеместно, национальные меньшинства живут преимущественно в окраинных и слабо заселенных районах Северо-Востока, Северного Китая, Северо-Запада и Юго-Запада.

Стандартное смешение относительного и абсолютного. Да, в абсолютном смысле Китай многонационален. Нация то не одна, не так ли? Но, в таком случае, — многонациональной является любая страна, так как достаточно одного гражданина национальности, отличной от большинства, чтобы заявить о не-абсолютности совпадения гражданства и нации. Как понимание — подобный подход попросту не имеет смысла.

Международных законов, позволяющих разделить мононациональные страны от этнически смешанных, не существует. Некогда на сайте организации Freedom House (в опекунах которой состоят такие знаменитости, как Збигнев Бжежинский, Билл Ричардсон, Кеннет Адельман, и другие идеологи т. н. Нового Мирового Порядка) была статья, в который прямо утверждалось, что мононациональным считается общество, в котором более 2 / 3 населения принадлежат к одной нации. Затем статья пропала с сайта — на нее стали часто ссылаться националисты.

Цитирую сохраненный текст:

«Just as there are important regional variations in basic freedoms and political systems, there are also noteworthy distinctions between monoethnic and multiethnic countries with regard to freedom and democracy. Indeed, democracy is as a rule significantly more successful in mono-ethnic societies (i. e., societies in which there is a single dominant majority ethnic group representing over two-thirds the population) than in ethnically divided and multiethnic societies».

«Так же, как важны региональные изменения в основных свободах и политических системах, важны различия между моноэтническими и полиэтническими странами в связи с отношением к свободе и демократии. Действительно, демократия, как правило, значительно более успешна в моноэтнических обществах (то есть, общества, в которых есть единственное доминирующее большинство, этнически представленное группой в две трети население), чем в этнически разделенных и полиэтнических обществах».

На мой взгляд, критерий несколько занижен и вообще должен выражаться не отношением количества принадлежащих к государствообразующей нации к суммарному количеству всех остальных, а к отдельным малым нациям. Так, если некой нации 2 / 3 от граждан, а 1 / 3 состоит из граждан другой, но тоже единой национальности, то государство надо считать многонациональным (где «много» равно двум), поскольку обе нации имеют значительное влияние на происходящее в стране. А вот если означенная треть состоит из сотни мелких национальностей, каждой понемногу, то страну смело можно считать мононациональной, так как на государство влияет лишь «главная» нация, а влияние каждой из мелких — пренебрежимо мало. Объединиться же они не смогут (могут «дружить против» государствообразующей нации, но все равно будут грызться между собой).

Впрочем, не будем уходить в теоретизирование: в любом случае ханьцы составляют более 90 % населения Китая и вполне логично считать Китай мононациональным государством, в котором, понятно, есть национальные меньшинства (как и Россию с >80 % русских).

Более того, — важно отношение к малочисленным народностям. Если, скажем, в СССР их холили и лелеяли, давали преференции, содержали за русский счет, образовывали и так далее — то ханьцы особо не сюсюкают.

А. Н. Севастьянов в работе «НОРНА: Нищета национал-анархизма» касается вопроса Китая и резонно пишет на тему государствообразующей нации и прочих:

«За полторы тысячи лет немецкая государственность в разных обличиях весьма, как видим, радикально решила проблему своих «этнических маргиналов». А последних представителей некогда столь многочисленного славянства в Германии — лужицких сорбов (лужичан) немецкая государственная (!) машина планомерно перемалывает уже на наших глазах, онемечивая год за годом. Не далее, как пару лет тому назад был сделан очередной важный шаг в этом направлении: лужичанам запретили образование на своем родном языке.

Аналогичным образом действует Китай, неуклонно и сознательно повышающий удельный вес государствообразующего народа хань (за последние 20 лет он вырос с 94 до 97 % за счет переделывания и переписывания в ханьцев этнически пестрого населения страны). Это делается разными способами, в том числе методом этноцида, т. е. бескровного культурного геноцида, — в Синцьзяно-Уйгурском районе, в частности, а также в Тибете и других регионах. Властители Китая отлично понимают простую истину: чем монолитнее государствообразующий этнос, тем крепче и сильнее государство. И не жалеют усилий в нужном направлении».

Ханьцы традиционно считали всех некитайцев отсталыми народами. По мере расширения территории ханьцев за пределы изначальных районов проживания они ассимилировали некоторые некитайские этнические группы. Другие этносы отступили в отдаленные, менее удобные для жизни районы, где многим из них удалось сохранить свои национальные особенности.

В настоящее время национальные меньшинства пользуются ограниченной территориальной автономией и достигли значительного прогресса в социальной и экономической сфере. Однако их взаимоотношения с этническими китайцами в большинстве случаев остаются напряженными. Причинами являются местный национализм, недоброжелательное отношение к китайцам, а также традиционная антипатия китайских переселенцев к местным представителям национальных меньшинств, т. н. «великоханьский шовинизм».

Не будем здесь обсуждать вопросы этики. А вот с точки зрения государственности все логично: если Х несет Y культуру, цивилизацию и проч., то Y должен их перенимать и становиться псевдо-Х.

Для этнографов или, скажем, культурологов исчезновение какой нибудь самобытной культуры недопустимо. Но с государственной точки зрения куда более недопустимо, когда Y, используя достижения Х, пытаются навязать свои порядки и обычаи.

Наглядный пример — та же Франция, где негры и арабы сидят на пособиях, выплачиваемых им французами, но отнюдь не хотят становиться французами в культурном плане.

Еще нагляднее пример Англии: в августе 2008 года Верховный судья Великобритании лорд Филлипс одобрил применение в судах норм шариата в случае рассмотрения дел с участием мусульман. Причем ранее глава Англиканской церкви архиепископ Кентерберийский заявил о неизбежности введения норм шариата в британское законодательство: он считал, что это поможет сохранить единство общества.

Китайцы (хань) — отнюдь не толерантные болванчики, как «цивилизованные европейцы». Язык ханьцев является официальным языком в стране. Хуэйцы и маньчжуры также употребляют китайский язык, остальные 53 нацменьшинства пользуются родными языками. 23 национальности имеют свою письменность.

Обратите внимание — если 23 национальности из 53 имеют свою письменность, то 30 — ее не имеют. Ханьцы как то не стремятся к «бремени белого человека» по Киплингу, им более по нраву Путь белого человека по Джеку Лондону. Разумеется, с китайской спецификой — как и все в Китае.

«… примером для нас может служить Китай, где компартия сумела объединить идеалы социализма с традиционным для китайцев конфуцианством и направить реформы и преобразования не на цели разрушения государства и общественных устоев, а на созидание. В отличие от Л. Д. Троцкого, который любил подчеркивать, что он — интернационалист, член КПК всегда помнит, что сначала он — китаец, а уже потом — коммунист». — Е. Н. Комисарчук.

ТИБЕТ

Нередко можно услышать мнение о том, что де нехорошие китайцы захватили мирный Тибет и это очень, очень некультурно и нецивилизованно.

Ничего подобного: Тибет должен быть китайским.

Историкам известен период Ярлунгской династии тибетских царей — приблизительно в начале VII-го века. Между туфаньскими правителями и танским двором были заключены царственные браки, благодаря им, а также благодаря неофициальным обменам между населением Китая и Тибета политические, хозяйственные и культурные связи внутреннего Китая с Тибетом получили дальнейшее развитие. Но во второй половине IX-го века царство Туфань пришло в упадок и после времен смуты, в середине XIII-го века, Тибет официально вошел в состав Китайской империи. Центральное правительство Китая (Династия Юань) объявило Тибет районом, непосредственно ему подчинявшимся. В период династии Мин был установлен порядок назначения высших тибетских религиозных вождей и районной администрации.

Таким образом, Тибет как минимум с XIII века не был самостоятельным государством, а был лишь территорией с незначительным населением, которая была труднодоступна, да и, к тому же, не представляла собой ценности (ресурсы и проч.).

Однако в современности Тибет не может никому не принадлежать — территория обладает самоценностью. Стало быть, если Тибет не будет китайским, то он будет чей либо еще.

Собственно говоря, та же история, что и с Прибалтикой, которая всегда ходила под кем то. Только в Прибалтике с ресурсами получше (да и выход к морю важен).

Андрей Раковский метко заметил:

«Разделяя взгляды сторонников отделения Тибета от Китая, я требую отделения папской области от Италии. Ну что за жизнь без информации, как войска Далай-лам Папы выбивают из региона войска Панчен-лам какого-нибуть герцога. Даешь теократию не на территории какого то храмового комплекса, а региона в целом».

Тем не менее, сейчас нередко возникают беспорядки.

Скажем, весной 2008 года сторонники отделения Тибета от Китая устроили массовые беспорядки в Лхасе. В ходе беспорядков погибли, по официальным данным, 18 человек, а по неофициальным — около 100. После этого акции протеста сторонников Тибета по всему миру привлекли к проблеме внимание журналистов и политиков.

Верховный суд Испании (вот при чем тут Испания, а?) приняла от тибетских правозащитных организаций расширенный иск против властей Китая: правозащитники обвинили Китай в геноциде.

Причина понятна. Тактика США сейчас четко видна: надо создавать проблемы всем вокруг, в первую очередь — возможным претендентам на «второй полюс» и делать при этом очень уверенное выражение лица, ожидая окончания кризиса.

А ведь Китай — вполне вероятный кандидат на роль «второго полюса». Проведение Олимпиады — знак международного статуса.

И вот по всем новостным каналам — какой то там независимый Тибет. «Свобода, независимость, самоопределение» — старая либеральная песня. Причем организовались независимые тибетцы не просто неожиданно, а еще и по всему миру. То в Париже пара десятков человек объявится, то на олимпийский огонь кто то кинется…

В. Н. Тетекин пишет: «Нет, западники все таки большие мастера устраивать политические кризисы. В Париже чуть ли не уличные бои случились по совершенно безобидному поводу проноса по улице олимпийского огня.

Подготовка к Олимпийским играм в Пекине шла без сучка и без задоринки. Вот это то и пугало наших лучших друзей на Западе. И так китайская экономика прет вверх как на дрожжах. Но об этом знают лишь экономисты. Рядовой западный обыватель думает, что они по прежнему ходят в ватниках и питаются саранчой. А тут миллиарды людей увидят, что в Китае все классно. Нехорошо!

Сказано — сделано. Вдруг забушевал мятеж в Тибете. 40 лет там ничего не происходило. А тут вдруг у тибетцев возникла острая потребность восстать. Именно сейчас, за полгода до Олимпиады.

Конечно же, восстание было совершенно спонтанное. Ни ЦРУ, ни другие благотворительные агентства никакого отношению к нему не имеют. Как они не имеют ровным счетом никакого отношения к поддержке международного терроризма. Ну, ни малейшего!

Однако тут же, тоже совершенно спонтанно, начались выступления общественности в Лондоне и Париже и куче других столиц. Если кто будет утверждать, что это проделки указанных благотворительных агентств (типа ЦРУ) плюньте ему в глаза.

На самом деле сытой Европе абсолютно по барабану права человека, за исключением их собственного права набивать пузо за счет грабежа «третьего мира». Ни одна сволочь на Западе не возмутилась по поводу того, что в Косове и Албании много лет резали живых сербов на донорские органы. В Косове с 1999 года, когда туда пришли «миротворцы» НАТО и албаны получили полную возможность резать сербов, бесследно исчезли более тысячи молодых сербов. Большинство пошли на органы.

Тем не менее, сегодня, когда это стало известно, ни одна падла в Париже не вышла на демонстрацию, требуя отставки министра иностранных дел Франции Бернара Кушнера. А ведь именно Кушнер в 1999 году возглавлял Миссию ООН в Косове. Он обладал полной информацией о том, что творили косовские албаны. Кушнер, по сути дела, пособник тех албанских негодяев, которые резали сербских ребят «на органы».

Я встречался с Кушнером в октябре 1999 года. Этот гад, не моргнув глазом, заявил, что уровень преступлений против сербов резко уменьшился. Он был прав. К этому времени четверть миллиона сербов бежали из Косова, чтобы их не вырезали.

Но кого волнуют преступления Кушнера, закрывавшего глаза на убийства и похищения тысяч сербов? Их волнует свобода Тибета. Как их сильно волнует свобода Чечни. Потому что Запад ненавидит и боится китайцев. Как он боится и ненавидит русских!

Да здравствует свобода Тибета!

Имеется в виду свобода от западного колониализма, который ждет и нас и китайцев, если западникам не обломать рога».

Еще интересный вопрос: а что, кто то всерьёз считает, что теократия даст тибетцам счастье?

И вот тут перейдем к следующему вопросу.

РЕЛИГИЯ

Китай — страна, где соседствуют различные религии: даосизм, буддизм, ислам, католицизм и протестантство. Число верующих превышает 100 млн. Разные национальности и люди исповедуют различные религии. 10 национальностей — хуэйцы, уйгуры, казахи, киргизы, татары, узбеки, таджики, дунсяны, салары и баоаньцы — исповедуют ислам. Религией тибетцев, монголов, лобайцев, мэньбайцев, туйцев и юйгуров является ламаизм (одно из направлений буддизма). Дайцы, буланы, дэане — приверженцы хинаяны (ортодоксального направления буддизма). Среди народностей мяо, яо, и — немало членов католической и протестантской общин. Среди ханьцев есть приверженцы разных религий: буддизма, протестантства, католицизма, даосизма.

По официальным данным, в Китае насчитывается 100 млн. буддистов, 30 млн. даосов, 20 млн. мусульман (преимущественно в западных регионах), ок.10 млн. протестантов, 4 млн. католиков, 1,3 млн. приверженцев тибетского ламаизма и др.

Религии — именно исторические, не «привозные».

Буддизм проник в Китай в 1 в. до н. э. После IV в. начинается его повсеместное распространение и постепенно он становится самой влиятельной религией в стране. Ламаизм зародился как одно из ответвлений буддизма, получив распространение в Тибете и Внутренней Монголии.

Ислам проник в Китай примерно в середине VII в.

Католицизм и протестантство проникли в Китай значительно позднее, и влияние их слабее по сравнению с буддизмом и исламом. Католические и протестантские общины сосредоточены главным образом в Шанхае, Пекине и некоторых других больших городах. Небольшое число приверженцев этих двух религий имеется и среди крестьян.

Даосизм зародился непосредственно в Китае во II в. Знаменитыми даосскими храмами являются Байюньгуань (Пекин), Цинъянгун (Чэнду), Тайцингун (Шэньян).

В Китае граждане могут исповедовать любую религию или быть атеистами, любая нормальная религиозная деятельность охраняется Конституцией.

При этом все главные религии — буддизм, ислам, протестантство, католицизм и даосизм имеют свои общенациональные и местные организации и автономно управляют делами своих общин.

Очень важно, что китайские религиозные организации и их деятельность находятся вне сферы контроля со стороны зарубежных клерикальных сил.

Кроме того, обратите внимание: допускаются только религии коренного населения. В настоящее время в Китае официально признаны пять религий: протестантизм, католицизм, ислам, даоизм и буддизм.

А вот, скажем, иудаизм государством не признается, несмотря на то, что потомки евреев, прибывших в страну в период нацизма, продолжают исповедовать веру отцов.

Главный сефардский раввин Израиля Шломо Амар в ходе своего визита в Шанхай (2006 г.) поблагодарил шанхайцев за то, что в период 30 40 гг. прошлого столетия они дали приют 30.000 еврейских беженцев, особо отметив тот факт, что в Китае никогда не было антисемитизма. А заодно призвал китайские власти официально признать иудаизм, на что китайцы вежливо промолчали.

Такое отношение к религии — именно национальное и социалистическое: не должно быть государственной религии, так как она разъединяет население; допускаются религии, традиционные для социума; деятельность религиозных деятелей чуждых религий не допускается.

Все просто: неразумно запрещать религии декларативно, а еще более неразумно допускать к власти (равно как и давать «делать бизнес») представителям религий — которые всегда тянут одеяло на себя, считая свою позицию единственно верной. Причем при этом никогда не забывают о себе.

«Если вы хотите сделать священнику больно, — ударьте его по карману», — давно известный афоризм.

Поэтому единственно разумным выходом является контроль над религией — так поступил Петр Великий, учредив Синод, и Сталин, взяв под контроль РПЦ.

Понятно, что иностранных проповедников при этом допускать не рекомендуется: даже если они не работают напрямую на другое государство, то работают против своего государства, внося религиозный раскол в нацию (да еще с учетом рвения неофитов).

Так что и по вопросу религии в Китае с точки зрения национал социализма все правильно.

СОЦИАЛЬНЫЙ ВОПРОС

Когда я высказал в интернете намерение писать на тему «национал социализм и Китай», получил в ответ несколько удивленных реплик.

Мол, в чем там НС? «В многонациональности? В Китае несколько десятков разнообразных наций, причём некоторые неистово ненавидят друг друга». Этот вопрос уже разобрали, добавлю лишь то, что в подобных случаях всегда желательно заодно писать предложения по делу. А то непонятно, что имеется в виду — то ли предлагается геноцид всех не-ханьцев, то ли прививание любви друг к другу, то ли что еще.

На мой взгляд — все просто: есть ситуация (несколько десятков наций, недолюбливающих друг друга) и она решается достаточно эффективно: для «выпуска пара» у национальных меньшинств есть автономии и т. п., но при этом им не развивают культуру за счет государства и государствообразующей нации, чье главенство не оспаривается.

Более острое возражение.

(В чем заключается НС в Китае). «В громадной социальной расслоенности? Когда бульшая часть людей получают копейки: строители мечтают уехать в Россию на заработки, толпы продавцов там в буквальном смысле понапиханы за прилавками (шаг КНР с целью снизить безработицу) и т. д. А, с другой стороны, существует прослойка, ездящая на наглухо затонированных лексусах по какому нибудь Бадэйхе и сорящая деньгами».

Да, это — проблема. Хотя социализм не подразумевает уравниловки (см. «Социализм без ярлыков: СССР»), — но и ярко выраженного расслоения он не подразумевает тоже.

Впрочем, с другой стороны, вспомните — а сколько лет назад по Китаю толпами бегали хунвенбины и каково жилось тогда?

Сравнивать надо настоящее и прошлое одного объекта, если мы говорим о развитии, а не настоящее двух объектов.

То, что государство работает над тем, чтобы не было бедных, а не о том, чтобы не было богатых я записываю в плюс Китаю.

Национал социализм — это не когда «уже все хорошо», а стремление, тенденция развития, курс на благополучие нации и величие страны.

Еще возражение: «активное привлечение иностранного капитала — разве такое решение приняли национал социалисты Германии?».

Во-первых, национал социалисты Германии — это, образно говоря, первопроходцы, а вовсе не идеал, который надо копировать один-в один и во всем.

Во-вторых, цель оправдывает средства — надо лишь не подменять одно другим, к чему люди очень склонны. Но тут, по крайней мере на текущий момент, все в порядке.

В-третьих, сначала надо изучить тему, а уже потом предъявлять претензии. Иностранные инвестиции — не самоцель. Тот же уважаемый Гитлером Шахт, став президентом рейхсбанка в 1923 году, очень даже их использовал — тогда это было необходимо, а при Гитлере — уже нет.

О социальной жизни Китая давайте заслушаем Александра Лукина, директора Центра исследований Восточной Азии и ШОС МГИМО. Работа «Курс Китая: высокие технологии и социализм»:

«По мнению китайского руководства, экономика должна постепенно отходить от сформировавшейся в 1990 е годы экспортно-ориентированной модели, направленной на увеличение вывоза дешевых товаров из КНР и привлечение иностранных инвестиций в развитие производства сравнительно дешевой рабочей силой. Вместо этого в докладе ставится задача «увеличивать капиталовложения в инновации и сделать упор на совершение прорыва в области ключевых технологий». Фактически речь идет о том, чтобы почти полностью устранить зависимость Китая от импорта передовых технологий. Для этого Ху Цзиньтао предложил увеличить финансирование фундаментальных исследований, а также ускорить доведение их результатов до производства путем создания цепочек, объединяющих вузы, НИИ и предприятия.

Что касается построения «гармоничного общества», то в переводе на привычный для нас язык это означает усиление социальной политики, направленное на смягчение противоречий, обострившихся в период ускоренных реформ предшествующего периода.

Китайское руководство крайне беспокоит серьезный разрыв в доходах между богатыми и бедными, городскими и сельскими жителями, а также жителями успешно развивающихся прибрежных провинций и более отсталых западных и северо-восточных регионов страны. Пренебрежение социальной политикой, принесенной в жертву ускоренному экономическому росту, привело к тому, что в стране была свернута большая часть социальных программ, образование и медицина стали платными, работники частного сектора лишены пенсий. В общем, в социалистическом Китае от социализма осталась одна власть Компартии.

Как следствие — начало расти недовольство, участились выступления против местных властей, забастовки.

В результате с приходом к власти Ху Цзиньтао политика была изменена. Впервые китайские коммунисты стали проводить более «социалистическую линию» в ее современном понимании: был отменен налог на крестьянские хозяйства, увеличилось финансирование медицины и образования, приняты государственные программы ускоренного развития западных регионов страны и восстановления старой промышленной базы Северо-Востока.

По мнению нынешних властей, такие меры должны стабилизировать ситуацию в стране, расширить социальную базу режима. На это расширение направлена и принятая еще руководством Цзян Цзэминя концепция трех представительств, согласно которой коммунисты выражают интересы не отдельных классов, а всех слоев общества. Практический вывод — разрешение вступать в КПК предпринимателям капиталистам».

Рассмотрим ситуацию на примере медицины.

МЕДИЦИНА: ТРАДИЦИОННАЯ ВМЕСТО СОВРЕМЕННОЙ

Красочное описание китайской действительности в области здравоохранения: Малевич И. А. «Азиатский треугольник драконов», — М.: АСТ; Мн.: Харвест, 2006.

Примечание: раздел про Китай — это, по сути, второе издание книги «Внимание, Китай», которая вышла в 2001 году. Издание хотя и дополненное, но не исправленное (многие цифры за 5 лет изменились, но в книге это не нашло отражения). Для обсуждаемой темы это неважно.

Европейское мнение о выдающейся китайской медицине соответствует действительности лишь отчасти.

Несомненно, китайские партийные лидеры и бизнесмены имеют возможность пользоваться всеми достижениями традиционной китайской медицины с ее лекарствами из змей, мозга обезьян, скорпионов, тигров, черепах, буйволов, акул и другой живности, равно как и современными технологиями стволовых клеток. Но простому китайцу все это не только не доступно, но и, в соответствии с существующей идеологией, противопоказано.

В современном Китае медицина не ставит своей целью лечить человека. Ее главная цель в том, чтобы «помочь китайцу правильно болеть». А это, как известно, «две большие разницы».

Китайская пресса полна сообщений о том, что простейшая диагностика в клинике с измерением температуры, давления и анализом крови стоит до 120 долларов США, а это половина годового дохода средней китайской семьи, живущей в городе, и две трети годового дохода сельской семьи. Медицинское обслуживание, особенно в маленьких городках и деревнях, превратилось в гигантскую проблему китайской семьи.

Только после одного простейшего посещения врача семья опускается на самый низкий уровень бедности. Если нужно лечение среднего уровня, то китайская семья просто становится нищей.

А страдают, в первую очередь, девочки и женщины, так как в силу китайских традиций помощь оказывают только мальчикам и мужчинам.

Несмотря на очень низкий уровень современной бесплатной государственной медицины Китая, ее отмирание уже привело к массовым трагедиям. По официальным данным, 90 % детей в сельских районах Китая имеют серьезные инфекционные заболевания и не подвергаются защитным вакцинациям.

Всемирный банк только на лечение китайских детей от массовых заболеваний дизентерией, туберкулезом и чумой постоянно выделяет огромные валютные транши.

Всемирная организация здравоохранения использует для оценки генетического потенциала нации и ее здоровья критерий уровня здоровья детей младше 5 летнего возраста. Один из ее экспертов, профессор Вильям Хсиао, после изучения уровня физического состояния детей во многих районах Китая официально обнародовал следующий вывод: «Абсолютно уверен, что коллапс государственной системы здоровья уже имеет эффект необратимого бедствия для сельского населения Китая».

Отказ от государственной системы здравоохранения Китая расценивается в международных институтах развития как главнейший, фундаментальный и абсолютно достоверный показатель отказа Китая от принципа коммунистической идеологии.

По самым скромным оценкам ВОЗ, более 700 млн. китайцев сегодня серьезно больны или имеют физические недостатки из за отсутствия медицинского обслуживания. Хорошо, чтобы все приверженцы китайского пути задумались над этой цифрой. Несомненно, простые китайцы сполна заплатят за свой «новый путь» в свободный рынок.

Но мудрость китайского народа воистину безгранична. Здесь вспомнили времена «культурной революции» 1966 1976 годов, когда тысячи образованных и обученных в СССР медицинских работников были сосланы партией и ее верными сынами «хунвэйбинами» в деревню на перевоспитание.

Не имея ни простейших медикаментов, ни даже градусников, эти люди, в первую очередь с целью собственного выживания, начали в обмен на пищу обучать и в силу возможностей лечить крестьян и их детей своему искусству.

Они же создали в глубинном сельском Китае сотни «народных» лечебниц кооперативного типа. В Китае появились тысячи «сельских докторов» без медицинского образования, но с практической школой «народных» лечебниц «культурной революции».

Сегодня это снова массовое явление. Сельский «доктор» — единственно доступный доктор для китайской семьи, и особенно для женщин.

Таких «деревенских работников здоровья» в Китае за полтора последних года зарегистрировано более 1,3 млн. человек. Государство требует от них покупки лицензии и уплаты налогов. Тот из них, кто лечит бесплатно, лишь за пищу, освобождается местными властями от многих налогов. Но это требует предоставления ряда своеобразных доказательств. Живут такие «сельские работники здоровья» в основном за счет перепродажи своим пациентам простейших лекарств.

Способ очень надежный, ибо вопреки легенде о «великой китайской медицине» коммунистическая распределительная система приучила китайцев к тому, что в медицинских пунктах доктор должен дать какое либо лекарство, чтобы «легче болелось». Сельская община иногда выплачивает своим деревенским работникам здоровья «зарплату», но она не превышает 5 7 долларов в месяц.

Известная во всем Китае «лучшая по профессии» сельская врачевательница, знакомая даже международному движению «Доктора без границ» Янг Гуандин из деревни Даоуянг, по ее словам, изучала медицину по книгам Мао и Дэна и медицинскому справочнику. Позже, став известной, она окончила трехмесячные летние курсы движения «Доктора без границ» и сегодня в среднем в месяц в своей двухкомнатной «клинике» делает до тридцати абортов и принимает 15 18 новорожденных. И это кроме ежедневного приема больных детей и женщин. Она объясняет свою популярность тем, что всем больным, даже тем, кому абсолютно нечем платить, она всегда, кроме инъекции собственной настойки, дает таблетку или две очень хорошего лекарства — аспирина или витаминов.

Разрушение государственной системы медицинской помощи, по мнению экспертов Всемирного банка, будет одной из главных внутренних проблем Китая начала XXI века. Уже сегодня резко возросла смертность новорожденных. По официальным данным, представленным ВОЗ, смертность новорожденных за последнее время увеличилась на 75 % и составляет 173 на тысячу человек. Для сравнения — в Японии этот показатель равен 3.

Одним из партийных решений в Китае установлено, что «реформа государственной системы охраны здоровья будет одной из пяти главных программ и приоритетов рыночных реформ».

Отсюда и особая популярность в народе таких докторов, как Янг. Они искренне стараются помочь людям.

Доктор Янг покупает свои лекарства у ворот государственной фармацевтической фирмы в соседнем городке и затем перепродает их своим пациентам с 15 процентной надбавкой. По ее словам, она никогда не покупает дорогие лекарства и антибиотики, чтобы не навредить своим больным. Она считает свою «частную клинику» хорошо оборудованной, так как в ней есть термометр, стетоскоп и тонометр, а свой метод лечения — понятным и народным.

Мне самому довелось «лечиться» у такого традиционного доктора в Пекине. Одновременно с выслушиванием моих жалоб он горстями из огромных мешков насыпал мне кучу различных сухих трав, листьев и кореньев, приговаривая при этом, что очень быстро все будет «хао», т. е. хорошо. А если будет плохо, «бухао», то нужно снова прийти к нему на прием и он даст новые «очень лечебные» травы.

Так что выбор средств практически неограничен. Эти лекарства мне очень нравятся, так как они от всех болезней сразу. Ну а если завелись лишние деньги, то такой лечитель с удовольствием даст тебе и бутылочку «тигровой или змеиной» настойки — тоже от всех болячек скопом.

Впечатляет, не так ли?

Какой тут социализм — даже с учетом «раньше было еще хуже».

Но это, как говорилось, 2001 год. А что дальше?

МЕДИЦИНА: СОВРЕМЕННОСТЬ

Ф. Бергстен, «Китай. Что следует знать о новой сверхдержаве», — М.: Институт комплексных стратегических исследований, 2007. — 256 с. Цитирую.

За последние 50 лет состояние здоровья китайцев значительно улучшилось. Согласно статистике Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), средняя продолжительность жизни в Китае выросла с 35 лет в 1950 х годах до 71 года в 2003 году. Коэффициент детской смертности в Китае сократился с 20 процентов в некоторые годы XX века до 2,5 процента в настоящее время. В основном улучшение ситуации в здравоохранении произошло за счет быстрого экономического развития и финансируемой государством программы профилактики болезней.

Несмотря на позитивные перемены, сектор здравоохранения Китая сталкивается с рядом проблем.

Согласно докладу 2005 года, опубликованному Исследовательским центром при Госсовете Китая, система медицинского страхования в стране на данный момент покрывает менее половины городского (примерно 100 млн. человек) и только 10 процентов сельского населения. В этом же докладе сказано, что «реформа системы здравоохранения в Китае была неудачной, потому что медицина стала непомерно дорогой для пациентов и многие теперь не могут позволить себе появиться в больнице в случае болезни».

В дополнение к этому неравномерность затрат государства на здравоохранение в городах и сельских районах очень велика и постоянно растет. По официальной статистике, сегодня в Китае более 900 млн. крестьян. Насколько «более», официальная статистика не сообщает. Данные Организации Объединенных Наций показывают, что средний уровень расходов на медицину на душу населения в городах более чем в два раза превышает средний по стране и в 3,5 раза — средний по сельским районам. Медицинские ресурсы Китая распределяются в основном в пользу городов, тогда как недостаточное финансирование сельских районов означает ухудшение качества здравоохранения в будущем.

При отсутствии развитой системы здравоохранения Китай все больше становится подвержен распространению инфекционных болезней. Каждый день в Китае появляются 200 новых ВИЧ-инфицированных, а их общее число на конец 2005 года составило 650 000 человек. Развитие секс торговли, рост числа добрачных и внебрачных сексуальных связей, а также опасное поведение «мигрирующего народонаселения» могут служить каналом, по которому эпидемии проникают в остальные группы населения. В некоторых провинциях, таких, как Юньнань, Хэнань и Синьцзян, коэффициент распространенности ВИЧ превосходит 1 процент среди беременных женщин и среди тех, кто прошел добрачное и клиническое ВИЧ-тестирование, а это, по критериям ООН, соответствует уровню «общей эпидемии».

Хронические и незаразные болезни тоже являются серьезной проблемой. Согласно перспективной оценке ВОЗ 2005 года, в следующем десятилетии от хронических болезней в Китае умрут более 80 млн. человек, что на 19 процентов больше, чем в прошлом десятилетии. Также рассчитано, что потери Китая, связанные с преждевременными смертями, которые вызваны болезнями сердца, инсультами и диабетом, составят за десять лет 559 млрд. долл.

Существуют и другие запаздывающие факторы, связанные с состоянием здоровья, которые приводят к таким потерям. Например, согласно Программе развития Организации Объединенных Наций, в 2002 году всего 44 процента населения Китая проживало «в хороших санитарных условиях», а 23 процента в этом же году не имели «постоянного доступа к качественным источникам воды».

Итак: дела с медициной в Китае действительно обстоят неважно. Улучшаются, да; но сказать, что в Китае есть социальная медицина — нельзя.

Тем не менее, даже если принять за постулат, что Китай по доступности медицины для населения не дотягивает до национал социалистического государства, то можно заявлять, что его политика не соответствует НС в целом? Думаю, что нельзя: доводов «за» гораздо больше, а тенденции к улучшению ситуации — наличествуют, хотя и слабые.

Кроме того, заботу о здоровье нельзя сводить к одному параметру. Давайте ознакомимся с другим параметром.

(Продолжение в следующем номере).