Автор: Павел Евдокимов

РОМАНТИК СПЕЦНАЗА

Ушел из жизни подполковник Исаков Евгений Иванович. Не выдержало сердце — обширный инфаркт… Это был открытый, обаятельный и очень душевный человек. Смелый и решительный, настоящий энтузиаст, романтик спецназа.

Евгений Иванович родился в 1941 году в семье донского казака, капитана кавалериста, служившего у генерала Доватора. Жил в Сибири. Как и все тогда, голодал.

— Трудно, очень трудно жилось сибирской деревеньке в первые послевоенные годы, — рассказывал он. — Как и в войну, по прежнему, все сельскохозяйственные продукты уходили в счет уплаты «оброка», которым государство обложило каждого крестьянина. Сдавали молоко, яйца, мясо, зерно. Народу оставались крохи — лишь бы выжили.

Помню раскисшее весеннее картофельное поле, с которого еще осенью собрали картошку. Помню ватагу парнишек, пытавшихся в грязи и слякоти найти драгоценную картофелину. Ее потом сушили, растирали в муку, добавляли отруби или жмых и пекли лепешки. Сейчас такую еду и скотина есть не будет, а тогда это было лакомство.

Помню свои сапоги отцовского размера, жадно проглоченные картофельным полем и свои тщетные попытки вытащить их из раскисшего чрева. Помню свои слезы. Силенок было маловато и от малолетства, и от недоедания. К началу 1950 х годов жить стало легче.

В 1957 году семья Исаковых переехала в город Гудермес Чечено-Ингушской АССР. Там молодому пареньку пришлось с лихвой оценить стиль поведения вайнахов, которые только что возвратились из казахстанской ссылки.

— Я уже тогда твердо знал, — говорил он, — что не надо бояться упасть от кулака. Страшнее пасть от позора. От такого удара можно и не оправиться. Да и девчонка рядом! В общем, говорю им: «Давай один на один и с любым». Нет, какой там один на один! Сзади удар чем то по голове, сшибают с ног и бьют до тех пор, пока считают, что еще живой. Так смертным боем и скопом били меня дважды. Оба раза первый удар — сзади, оба раза из за девчонок. Я никогда этого не понимал. Лишь величайшая трусость двигает на подобные поступки и, наверное, какие то национальные качества нохчей!

Потом оставшиеся до армии три года бил их я, создав для этих целей из учащихся железнодорожного училища крепкую и мобильную команду. Думаю, Гудермес меня помнит и поныне. Нохчи силу уважают. Против численного перевеса, против хорошо организованной силы они выступают неохотно и крайне редко.

После окончания десятилетки и железнодорожного училища Евгений Иванович был призван в армию. Срочную службу он проходил в Ракетных войсках стратегического назначения. Затем окончил Военную академию связи в Ленинграде. Одновременно серьезно занимался тяжелой атлетикой, стал мастером спорта.

Офицерскую службу Исаков проходил в Подмосковье, в одной из частей Управления правительственной связи КГБ СССР. Занимался освоением радио и спутниковой телефонной правительственной связи. Был награжден знаком «Почетный радист СССР».

С 1976 го по 1982 й Евгений Иванович являлся старшим офицером штаба войск правительственной связи УПС. В декабре 1979 года он был направлен в Афганистан для организации и обеспечения правительственной связи командованию 40 й армии с Москвой. Вместе с колоннами шел через перевал Саланг. В Кабуле был глубокой ночью 28 декабря.

— Нашел я силовую, — рассказывал Евгений Иванович, — собрал воедино станцию космической связи. Выяснил в штабе армии, где ее развернуть под надежной охраной. Быстро развернули, вошли в связь, закрыли канал и сдали в работу. Спасибо моим братьям связистам из Алма-Аты. Спасибо капитану Краснову за его «космический» экипаж. Ребята сработали отменно, хотя в начале этих событий у меня с Красновым не все ладилось. По моим меркам, экипаж был подготовлен слабо, особенно для войны. Думаю, после пройденного нами экипаж этой космической станции стал лучшим во всех войсках правительственной связи КГБ СССР.

А когда рассвело 29 декабря 1979 года, смотрю, расположились мы в небольшой долине меж двух хребтов, уходящих в горы от величественного здания, расположенного на многослойном пироге из камней и земли. Там же за одним из хребтов — недостроенные казармы, в казармах расположился советский батальон, входящий в состав охраны Амина. Все в афганской форме. Командир роты охраны, казах по национальности, рассказал мне, что вчера, т. е. 27 декабря в 19 часов 30 минут по Москве был штурм дворца. Штурмовала дворец Амина московская группа «Гром». Она потеряла один из экипажей БМП, а батальон — 32 человека.

Я видел дворец, ходил и вокруг него, и внутри. В голове вертелась одна и та же мысль: «Господи! Да кто же эти парни, которые сделали такую непосильную простому смертному работу?» И я задался целью попасть в эту группу. Своего я добился лишь в марте 1982 года, когда был зачислен в штат Группы «А» КГБ СССР для дальнейшего прохождения действительной службы. Это было потом.

В феврале 1980 года в Кабуле случился мятеж. Грохот пикирующих истребителей, вой вертолетов, стрельба по всему городу, крики «Аллах акбар!» В это время Евгений Иванович находился среди защитников советской колонии. Вместе с ротой пограничников он оборонял советское посольство. Мятеж был подавлен. В Кабуле опять воцарился относительный, по тем временам, покой.

«УБЕРИТЕ МОСКОВСКИХ ГОЛОВОРЕЗОВ!»

С 1982 го по 1987 й год Евгений Иванович являлся сотрудником Группы «А» 7 го управления КГБ. Он участвовал в разработке и приеме на вооружение многих образцов специального оружия, специальных средств и средств индивидуальной защиты. Примечательно, что некоторые образцы он предварительно опробовал на себе. Например, химическую гранату.

— Незадолго до ее разработки в Швейцарии террористы захватили польское посольство, — рассказывал Исаков. — «Их» подразделение антитеррора применило радиоуправляемый химический боеприпас, начиненный веществом раздражающего действия, которое воздействует на органы зрения и дыхания. Увы, когда коммандос ворвались в помещение, то их взору предстала ужасная картина: террористы и заложники были мертвы…

Поэтому я и вызвался испытать действие химической гранаты, чтобы определить точно, через какой промежуток времени спецназовцы могут врываться в помещение, чтобы не подвергать опасности жизнь заложников. Лабораторные испытания на животном не давали точного ответа на вопрос. Еле уговорил начальника лаборатории дать «добро» на эксперимент. Сотрудники лаборатории смотрели на меня по разному: кто как на больного, кто как на подопытного кота, кто с уважением.

…В специальном помещении взорвали гранату. Я с секундомером переместился в центр концентрации спецвещества и стал ждать. Слезы и острая боль заставили закрыть глаза — остановил один секундомер. Словно удавку набросили на шею — не смог больше дышать — остановил второй.

Увы, ничего в нашей жизни не проходит бесследно. С тех пор мне стало труднее дышать. Конечно, я мог послать туда своего помощника. Но вот только как тогда быть с собственной совестью?

Подполковник Исаков принимал участие в проведении нескольких специальных операций Группы «А». Одна из них была проведена в аэропорту города Уфа, где двое вооруженных дезертиров, убив людей, захватили пассажирский самолет. По прошествии времени Исаков вспоминал:

— Я, Саша Стариков и Сережа Коломеец получили команду от Геннадия Николаевича Зайцева прибыть с радиостанциями и с полной экипировкой к только что севшему самолету ТУ 134Б, аналогичному захваченному. Было решено проверить на практике, успеет ли террорист среагировать и дать очередь из автомата за то время, пока боец группы захвата преодолевает путь от пилотской кабины до первой предсалонной плошадки, откуда ему уже можно открыть огонь. Роли распределили так: Стариков — боец группы захвата. Сережка Коломеец — бандюга террорист, я по радио подаю команды, Геннадий Николаевич — засекает время.

Проход от пилотской кабины очень узкий, львиную долю корпуса самолета занимает багажное отделение. Особо не разбежишься. В таком проходе должны работать не рослые «альфовцы», которые уже сидели в пилотской кабине, а такие как Саша Стариков — небольшие, но таранно-убойные крепыши. Заняли исходные места: Стариков — в кабине, Коломеец с автоматом — у двери первого салона лицом в салон, мы с Геннадием Николаевичем в первом ряду первого салона. Приготовились. Даю команду: «Штурм». Стариков несется во всю прыть, а Коломеец спокойно разворачивается и встречает его дулом автомата. И так несколько раз. Обращаюсь к командиру: «Геннадий Николаевич, а что, если снять бронежилет?»

Все мы прекрасно понимали, что это означает. Это означает, что если наш Александр не успеет первым нажать на спусковой крючок своего автомата, то нас станет на одного меньше и будут прочие «брызги шампанского». Геннадий Николаевич не рискнул задать такой вопрос, наверное, не имел права, а я друг Сашин, я имел такое право и воспользовался им: «Сань, без бронежилета пойдешь?»

«Раздели» мы Александра Евгеньевича, остался он без «доспехов», и вновь вернулся на исходную позицию — в пилотскую кабину. Опять команда «Штурм» и… не успел Сережа Коломеец не то, что развернуться, а даже глазом моргнуть, как Александр был уже рядом с ним! Успевает парень, успевает с запасом! Коломеец то знает, что Александр сейчас побежит, и то не успевает среагировать. А террорист только догадывается, что возможно будет штурм. В одно время даже орал: «Уберите московских головорезов»! Это значит, мы головорезы! А если ввести в действие еще и отвлекающий фактор?

Нам тогда казалось, что найдено верное, но очень рискованное по исполнению решение. Командир Группы «А» включает в состав группы захвата Александра Старикова и именно ему поручает ликвидацию террористов, если будет на то веление Москвы, если нет, группе захвата надлежало пленить обоих террористов, без нанесения им телесных повреждений. Это труднее, но интересней».

На завершающем этапе события развивались стремительно, и собственно, без всякого влияния на них террористов. Сама операция длилась не более шести секунд.

— Группа Зорькина с хвоста самолета бросила во второй салон две светошумовые гранаты, — продолжал рассказ Исаков. — Раздался страшный грохот, сопровождаемый ослепительной вспышкой. Мацнев ринулся на грохот и вспышку наверное инстинктивно, но этого было достаточно, чтобы выскочивший из пилотской кабины наш боец успел дать по террористам «пару-тройку» очередей. Падая, Мацнев все же успел нажать на спусковой крючок своего автомата. Ответные пули веером ушли в потолок.

Мацнев был убит наповал, а Ягмурджи ранен в подьем ступни. Впоследствии его вылечили и по приговору суда расстреляли. Другие члены преступной группы были арестованы и приговорены к различным срокам тюремного заключения. Мацнева вынесли из самолета и уложили рядом на носилки. Его нельзя было узнать. Лицо, в которое влепились пули, распухло и было в крови.

Ягмурджи загрузили в «Скорую помощь». Он сидел, обхватив раненую ногу руками и скулил, как сученок. Жалости к обоим не было. Мы очень хорошо помнили, что полтора десятка часов назад эти подонки хладнокровно застрелили несколько человек. Автомат Мацнева мне передали сразу же, так как я отвечал и за свое оружие и за чужое. А где же «ручник»? И тут, как из под земли, возник Саша Ларин: «Еевгений Иванович, возьмите РПК-47, это их!» Видно успел принять его от Блинова. Проворный парень, молодец, я облегченно вздохнул. Теперь надо собрать всю неиспользованную «спецуху» и можно передохнуть.

…За годы военной службы подполковник был награжден двумя орденами Красной Звезды и медалями. Уволившись в запас, он продолжал делать то, чем привык заниматься всю жизнь — организовал частное охранное предприятие «Альфа-Гарда». И по прежнему оставался романтиком. Когда в 2002 году в столичном музее знаменитого художника Константина Васильева вышел спор между руководителями, — офицер Группы «А», спасая экспозицию, взял её под охрану. Фактически бесплатно. На свои средства.

Ветераны и действующие сотрудники Группы «А» КГБ-ФСБ выражают свои глубокие соболезнования родным и близким Евгения Ивановича Исакова. Светлая ему память!