Автор: Игорь Пыхалов

В ПРЕДДВЕРИИ КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ

Кавказские события конца XVIII — начала XIX века в очередной раз доказали, что большинство населяющих регион племён понимает только силу, а любое снисхождение рассматривается как слабость и повод для очередных разбойничьих набегов.

Первое по-настоящему серьёзное выступление чеченцев против Российской Империи произошло в 1785 году. Уроженец чеченского селения Алды, молодой пастух Ушурма объявивший себя имамом под именем шейха Мансура (то есть «Победоносного»), развернул антирусскую агитацию, призывая своих соплеменников к священной войне против неверных. Проповедь имела успех. Чтобы пресечь нежелательные настроения среди горцев, русское командование решило захватить самозванного имама и вывезти его в Россию.

Как часто случалось и в дальнейшем, боевые действия против чеченских повстанцев начались с сокрушительного поражения. Командовавший операцией полковник Пиери недооценил противника. Не желая уступать славу победителя старшему по званию, честолюбивый полковник не стал дожидаться высланных ему в помощь частей бригадира Апраксина и выступил в поход с явно недостаточными силами. Отряд Пиери насчитывал всего около 2 тысяч человек с 2 орудиями.

Застать горцев врасплох не удалось. Хотя аул Алды был взят и сожжён, шейх Мансур успел бежать. На обратном пути 6 июля 1785 года русский отряд попал в засаду и был разгромлен, потеряв 584 человека только убитыми, в том числе 8 офицеров, включая самого незадачливого полковника. Среди попавших в чеченский плен оказался и адъютант Пиери, унтер-офицер П.И.Багратион, однако вскоре будущий герой Отечественной войны 1812 года был выкуплен русскими властями.

Авторитет Мансура вознёсся на небывалую высоту. Со всей Чечни к нему стекались толпы мусульманских фанатиков и просто желающих пограбить. 15 июля 1785 года отряды имама подступили к Кизляру, но были отбиты. Попытка овладеть небольшой крепостью Григориополисом, совершённая 29 июля, также окончилась неудачей. 19–20 августа чеченцы вновь попытались взять Кизляр, однако сильным артиллерийским огнём и контратаками кизлярского гарнизона атака была отражена.

После этих неудач число сторонников имама стало стремительно таять. Помня традиционную снисходительность русской власти, изрядно ощипанные горные орлы бросились униженно вымаливать прощение. Старшины и владельцы большинства чеченских аулов, включая Алды, прислали письма с просьбами о помиловании и с предложениями дать заложников. Вот какую присягу принесли командующему Кавказским корпусом генерал-поручику Потёмкину старшины селения Атаги:

«Проклинаем заблуждение своё и слепоту, проклинаем виновника нашего смятения, алдинского жителя Ушурме, который, ложно приняв на себя звание Имама, соблазнил нас, падших, на все чинимые нами беззакония. Клянём сами в чистоте сердца нашего и вину свою, и его самого, отрекаемся навсегда от него, сознавая и чувствуя, что не есть он богоугодный учитель, но разбойник и бунтовщик, оказавшийся на наше разорение и погибель, от которой избавлены мы по единой кротости и милостию Всеавгустейшей нашей Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны. Чувствуя превысшее милосердие Её, не престанем молить о Её дражайшем здравии и благополучии всего Императорского дому, а ежели кто-либо из нас покусится на новое преступление, да поразит гнев божий того дом и исчадие, и да погибнет на веки всякий из нас, кто нарушит сию нашу присягу» (Бирюков А.В. Российско-чеченские отношения в XVIII — середине XIX века // Вопросы истории. 1998. №2. С.48).

Как я уже писал в предыдущей части данной статьи, всего лишь за два года до этих событий, в 1783 году старшины этих аулов уже приносили присягу на верность России. Остаётся лишь посетовать на совершенно неуместную «кротость и милость» в отношении чеченских клятвопреступников. Действуй русские власти жёстче, усмирение Кавказа не растянулось бы на десятилетия и не стоило бы России стольких жертв.

Что же касается шейха Мансура, то оставленный соплеменниками, он перенёс свою агитацию в Кабарду и Дагестан. Впрочем, тамошние владетели не проявили от этого особого энтузиазма, благоразумно не желая ссориться с Россией. Зато среди проживавших за Кубанью черкесов и ногаев проповедь имама нашла горячий отклик, и вскоре число его приверженцев резко возросло. При этом бывший пастух рассчитывал на поддержку Османской империи, объявившей 13 августа 1787 года войну России. Однако надежды на турецкую помощь не оправдались. Потерпев ряд поражений, имам укрылся в занятой турками Анапе. 22 июня 1791 года, во время штурма и взятия русскими войсками Анапы, Мансур был ранен и взят в плен. Три года спустя бывший имам умер в заключении в Шлиссельбургской крепости.

Романтическая история шейха явно вдохновила некоторых предшественников европейских борцов за права отдельных человеков. Попав на Соловки итальянский авантюрист Джованни Боэтти даже стал подписывать именем Мансура свои письма из-за решётки. Впрочем, поскольку до этого начинавший как фанатичный католик Боэтти выдавал себя за пророка Мухаммеда, очевидно, что он, как и многие нынешние правозащитники, был не совсем нормальным.

«И В СЕЧЕ, С ДЕРЗОСТНЫМ ЧЕЛОМ, ЯВИЛСЯ ПЫЛКИЙ ЦИЦИАНОВ»

Продолжая рассказ о покорении Кавказа, следует упомянуть такую выдающуюся личность, как генерал Павел Цицианов. Происходил Павел Дмитриевич из грузинского княжеского рода, переселившегося в Россию в конце царствования Петра I. Будущий наместник Кавказа сражался под командованием Суворова в русско-турецкой войне 1787–1791 гг. и во время подавления польского восстания 1794 года, где особенно отличился. В самом начале выступления поляков Цицианов удержал важный в военном отношении город Гродно. Как известно, в Варшаве мятежникам удалось застать русский гарнизон врасплох и нанести ему большие потери. То же самое произошло и в Вильно. В Гродно же этот номер не прошёл. Не веря «польским льстивым речам», князь Цицианов внимательно следил за настроениями горожан, не допускал наплыва в город праздного люда и держал свой полк в постоянной готовности. Как только в городе начался мятеж, он вывел своих гренадер за стены и под угрозой штурма заставил гродненский магистрат выдать главных зачинщиков, а на жителей наложил контрибуцию в сто тысяч рублей, дав для её сбора однодневный срок.

Именно такой человек и был нужен на Кавказе — решительный, энергичный, способный проявить твёрдость, хорошо знающий край и населяющие его народы. 11 сентября 1802 года Цицианов был назначен наместником и главнокомандующим войсками на Кавказе. Одновременно на него были возложены обязанности инспектора Кавказской линии, астраханского генерал-губернатора и главноуправляющего Грузией.

1 февраля 1803 года генерал прибыл в Тифлис. К этому времени там сложилась сложная обстановка. Не желая смириться с присоединением к России, родственники последнего царя Восточной Грузии Георгия XII активно занимались интригами и междоусобными разборками. В сложившейся ситуации Цицианов принял совершенно верное решение: вывезти царскую семью на почётное жительство в Россию. Что и сделал, получив разрешение из Петербурга.

Дольше всех противилась требованию оставить Грузию вдова Георгия XII и двоюродная сестра Цицианова царица Мария Георгиевна. 18 апреля 1803 года генерал-майор Лазарев получил известие, что царица решила бежать из Тифлиса. Явившись к ней лично, он долго уговаривал её образумиться. Наконец царица заявила, что якобы согласна ехать в Россию и подозвала к себе Лазарева, чтобы проститься — и в тот же момент заколола его кинжалом.

Увы, к этому времени потакание инородцам фактически было возведено в ранг российской государственной политики. Поэтому предательское убийство русского генерала сошло вдовствующей царице с рук. Отделавшись 7 годами ссылки в воронежском Белогорском женском монастыре, она затем спокойно доживала свой век в Москве, где и умерла в 1850 году 80 лет от роду.

Тем временем Цицианов продолжал расширять зону российского влияния. В 1803 году правитель Мингрелии Георгий Дадиани подписал «просительные пункты» о вхождении в состав Российской Империи. В апреле 1804 года их подписали также царь Имеретии Соломон II и правитель Гурии князь Вахтанг Гуриели. Одновременно шло присоединение мелких азербайджанских ханств и султанатов.

Прекрасно зная психологию местных жителей, признающих лишь грубую силу и принимающих мягкое обращение за слабость, князь Цицианов обращался с местными властителями на понятном им языке. Если до него российское правительство старалось их задобрить подарками и высоким жалованьем, то Цицианов стал облагать их данью. Так, в послании элисуйскому султану наместник Кавказа писал, что у того «собачья душа и ослиный ум» и пообещал, что если султан не станет верным данником России, то Цицианов вымоет его кровью свои сапоги (Шишов А.В. «На негодующий Кавказ подъялся наш орёл...» // Военно-исторический журнал. 1997. №3. С.66).

«Я воспою тот славный час, // Когда, почуя бой кровавый, // На негодующий Кавказ // Подъялся наш орел двуглавый; // Когда на Тереке седом // Впервые грянул битвы гром // И грохот русских барабанов, // И в сече, с дерзостным челом, // Явился пылкий Цицианов», с восторгом писал о подвигах Павла Дмитриевича, не понаслышке знавший положение дел на Кавказе Пушкин. Представляется, что опыт Цицианова не мешало бы вспомнить и сегодня.

Кстати о беспокойных вайнахах воспетый Пушкиным военачальник никогда не забывал. В 1805 году по его приказу была проведена рекогносцировка берегов Сунжи с целью отыскания пунктов для постройки укреплений. При этом отряд, её проводивший, был несколько раз атакован конными чеченцами, но не отступил и завершил съёмку местности. Павел Дмитриевич представил офицеров отряда к наградам. Однако укрепления на Сунже были построены лишь 13 лет спустя, уже при Ермолове, поскольку в феврале 1806 года Цицианов был предательски убит во время церемонии передачи ключей от крепости Баку местным ханом.

«ЛАСКОВОЕ СНИСХОЖДЕНИЕ» ДЛЯ ЧЕЧЕНСКИХ РАЗБОЙНИКОВ

Как и обычно, получив хорошую трёпку от русских войск, чеченцы на некоторое время притихли. После подавления восстания Шейх-Мансура в течение десяти лет в Чечне царило относительное спокойствие, затем всё началось по старому.В 1799 году в наказание за набеги отряд казаков во главе с майором Гребенского казачьего войска Зачотовым отогнал скот, принадлежавший жителям селения Горячевского, а также «поймал ... двух человек чеченцев с бывшими при них лошадьми» (Бирюков А.В. Российско-чеченские отношения в XVIII — середине XIX века // Вопросы истории. 1998. №2. С.49).

Летом 1803 года в отместку за пленение чеченцами майора Дельпоццо была организована большая карательная экспедиция. Русский отряд в 1200 человек скрытно переправился ночью через Терек. Выследив чеченские табуны, часть отряда напала на чеченские селения, другая же отбила скот и быстро погнала его к Тереку, не давая горцам времени собраться со значительными силами. Скот, а затем и весь отряд в тот же день переправились на левый берег.

В 1806 году командующий войсками Кавказской линии генерал-лейтенант Глазенап отправился с отрядом «для наказания чеченцев», чем вызвал неудовольствие нового командира Кавказского корпуса генерала Гудовича.

1807 год был ознаменован крупными военными действиями. Против чеченцев действовало три отряда регулярных войск и казаков. В результате Гудович пришёл к легкомысленному выводу, что «чеченцы совершенно покорены силою оружия и приведены к присяге на вечную верность подданства Е.И.В.» (Бирюков А.В. Российско-чеченские отношения... С.49).

Разумеется, эта присяга оказалась столь же лживой, как и предыдущие. Уже летом 1810 года большой отряд чеченцев попытался овладеть Владикавказской крепостью, однако был отбит и преследуем русскими войсками при деятельной помощи ингушей.

В 1810–1811 гг. набеги чеченцев, угоны скота и захваты людей, а также ответные меры с российской стороны следовали почти непрерывной чередой. На этом фоне полной неожиданностью для местного военного начальства было выражение высочайшего неудовольствия в ответ на очередной рапорт командующего войсками Кавказской линии генерал-лейтенанта Ртищева о карательном походе отряда полковника Эристова. В особом рескрипте Александр I требовал «водворять спокойствие на Кавказской линии с помощью ласкового снисхождения и дружелюбия» (Бирюков А.В. Российско-чеченские отношения... С.49). Прекращению враждебных отношений, по мысли венценосного идеалиста, должно было способствовать и «учреждение с горскими народами, граничащими с Линиею Кавказскою, меновых торгов» (Там же).

Было очевидно, что подобная политика лишь поощряла горцев к разбою, и 6 апреля 1816 года Александр I издал указ о назначении нового командиром отдельного Грузинского (с 1820 года — Кавказского) корпуса, который одновременно являлся управляющим по гражданской части на Кавказе, в Грузии и в Астраханской губернии. Главой военной и гражданской власти региона стал герой войн с Франций, Польшей и Персией, бывший командующий артиллерией русской армии 39-летний генерал-лейтенант Алексей Петрович Ермолов.

(Продолжение следует)