Автор: Павел Евдокимов

ПО ПРИКАЗУ АНДРОПОВА

Тридцать пять лет назад офицеру-пограничнику из Никельского отряда зеленых фуражек выпал исторический жребий возглавить первое в стране антитеррористическое подразделение – Группу «А». Выбор Председателя КГБ Ю.В. Андропова был не случаен. В историю нашей страны Виталий Бубенин попал уже до того, отличившись во время кровавых событий на острове Даманском.

БУБЕНИН Виталий Дмитриевич. Родился 11 июля 1939 года в городе Николаевск-на-Амуре. Образование получил в профессионально-техническом училище № 2 при заводе «Энергомаш» в Хабаровске. Два года работал слесарем по ремонту промышленного оборудования, после чего поступил в Алма-Атинское Высшее командное пограничное училище (1961 1965 годы).

Служил на Дальнем Востоке. Первая должность — заместитель начальника заставы «Нижне-Михайловка» 57 го Иманского пограничного отряда. 2 марта 1969 года, когда подразделения НОАК вторглись на советскую территорию в районе острова Даманский, на помощь погибавшей заставе Ивана Стрельникова подоспел старший лейтенант Бубенин со своими людьми. Он принял на себя командование боевым участком и, организовав контратаку, вышиб нарушителей обратно, нанеся им большой урон. Будучи тяжело ранен и контужен, не вышел из боя.

За проявленные мужество и героизм начальник пограничной заставы «Кулебякины сопки» 21 марта 1969 года был награждён «Золотой Звездой» Героя Советского Союза. После госпиталя поступил в Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. После её окончания в 1973 году служил в Выборге, затем в Заполярье в должности заместителя начальника политотдела Никельского пограничного округа.

НАЗНАЧЕНИЕ

— Виталий Дмитриевич, коллеги отзываются о Вас как о мягком и интеллигентном человеке. Андропов наверняка долго изучал Вашу кандидатуру, прежде чем принять решение о назначении. Как Вы считаете, почему все таки свой выбор он остановил именно на Вас?

— Насколько мне известно, Юрий Владимирович с самого начала был уверен в том, что Группой «А» должен командовать пограничник. Кстати, я давно заметил, что на мне как то не сразу акцентируют внимание. Наверное, внешне не произвожу должного впечатления. Но проходит какое то время, и я нахожу общий язык практически с любым человеком.

— Вы жесткий командир?

— Я никогда в жизни ни на кого не давил и старался быть на равных с людьми. Тем более, что любой человек, как известно, проявляется в реальном деле. Отсутствие воли, трусоватость — как я могу это определить, пока не увижу офицера или солдата в боевой ситуации. И героизм может проявиться отнюдь не в дружеском застолье. К мужественному поступку человек должен быть готов. Прежде всего психологически, а не только профессионально. Ведь поступок с большой буквы — это соединение природных и приобретённых качеств, которые мобилизуются в опредёленной ситуации.

— У каждого пограничника есть своя географическая карта. Список назначений иногда занимает в личном деле не одну страницу? Вам где довелось служить?

— Моя карта включает практически все климатические зоны, национальные культуры и религии СССР. Камчатка, Чукотка, Магадан, Приморье, Хабаровский край, Заполярье, Эстония, Латвия, Литва, Калининградская область, Туркмения, Таджикистан, Узбекистан…

— Расскажите, как проходило Ваше назначение на должность командира Группы «А»?

— Мне пришла телеграмма, в которой рекомендовалось в гражданской форме прибыть в Москву.

— В гражданской?..

— Именно так. Это мне показалось неожиданным. Военную форму в то время любили, уважали и носили с гордостью. Я звоню в штаб округа, в Ленинград, спрашиваю: «В чем дело?» Мне отвечают: «Ничего не знаем. Собирай вещи». С женой и маленьким сыном полетел в Москву. Приземлился самолет. Заходят в салон два крепких симпатичных парня, подходят к месту, где я сижу. Поздоровались, улыбнулись — пригласили к выходу. Мы вышли, сели в машину. На меня надели плащ, нацепили очки. Привезли на конспиративную квартиру, там поселили и оставили.

На следующий день пригласили в КГБ и начали водить по кабинетам Лубянки. Водят день, второй, третий… Приводят к одному начальнику… тот посмотрит, поговорит, спросит, как жизнь, как дела, потом — к другому.

— Трудно не волноваться в такой ситуации!

— Конечно. Я чувствовал, что происходит что то явно необычное. Чем больше я это понимал, тем сильнее волновался, хотя и было ощущение: всё будет нормально. Наконец спрашиваю ребят из управления кадров, с которыми познакомился: «Скажите хоть, к кому меня водят?» — «По членам Коллегии КГБ».

Через некоторое время меня принял Семён Цвигун, и только потом мы отправились к Андропову. Заходим в кабинет. Вижу, на столе у него материалы лежат… Юрий Владимирович долго расспрашивал о службе и семье. «Вы нам подходите, мы вас берём», — сказал он. И пожелал успехов. Детали предстоящей работы я обсуждал уже с командующим Погранвойсками КГБ генералом армии Вадимом Александровичем Матросовым.

— Ваше первое впечатление от Андропова?

— Сильное. Очень сильное впечатление, и не только от первой встречи.

— Говоря о нём, какие его личные качества руководителя КГБ Вы бы особенно выделили?

— Я общался с Андроповым семь раз. Первый раз чувствовал себя довольно скованно — Юрий Владимирович был очень значительной фигурой. Одной встречи было достаточно, чтобы я понял: если приходишь к председателю с конкретным делом, то твоя проблема будет решена быстро и исчерпывающим образом. Всегда обращало на себя внимание то, что у Андропова не было комплекса большого начальника. Он вёл себя с достоинством, говорил, как офицер с офицером, умел размышлять, убеждать и всегда предлагал другие варианты, если не соглашался с твоим.

НАЧАЛЬНИК ИЗ МУРА

— Придя в группу, Вы начинали работу с Робертом Петровичем Ивоном.

— Он до моего прихода исполнял обязанности руководителя группы и уже ребят посмотрел. Я обратил внимание на то, что Роберт Петрович пограничник, окончил Калининградское Багратионовское пограничное училище. (Я сам на первом курсе там учился.) Потом уехал в Алма-Ату, оканчивать Высшее пограничное. У него был солидный офицерский стаж в Кремлёвском полку.

— Какие задачи были поставлены руководством КГБ перед новым подразделением?

— Борьба с терроризмом. Но что через некоторое время я понял, что это… побочное, второстепенное дело. Можно сказать, тренировочная задача. Главная же цель, для которой создавалась Группа «А», была более сложная. И о ней открыто не говорилось.

— И что это за цель?

— Если появляется элитное подразделение, тем более, секретное, то это означает, что функции его будут значительно шире. Можно всю жизнь готовиться к войне, а она не случится. Так и Группа «А», на мой взгляд, в советский период выполнила единственный раз ту задачу, к которой готовилась. Это — Кабул, смена правительства. В дальнейшем функции группы видоизменились, ведь менялась политическая обстановка, ситуация в стране.

— Вы первый, кто открыто сказал об этом.

— Сегодня у «Альфы» есть громкое имя, исключительно позитивный имидж. Но многие, не имеющие отношения к группе, к сожалению, пользуются её именем. В 1990 х годах политики старались подчинить себе и положить в карман элитный спецназ — пригодится! Сколько раз они втягивали Группу «А» в решение своих политических задач! Тем не менее, подразделение стоит на позициях защиты государственных интересов, а не отдельных людей в политике. Так было и так будет.

…Мы не имели никакого опыта и начинали работу с чистого листа. С Робертом Петровичем начали нарабатывать базовые принципы. Помогало материалами Первое Главное управление КГБ. Сама секретность накладывала отпечаток. Мы не имели права объяснять, куда и зачем берём ребят. Вот и начинали перед кандидатом «мудрить», но те с ходу понимали, что к чему. Все они, естественно, являлись кадровыми сотрудниками КГБ и хорошо представляли специфику своей работы. Серьезно относился к формированию группы начальник Седьмого управления генерал Бесчастнов Алексей Дмитриевич.

При отборе мы обращали внимание на интеллект, физическое развитие, спортивные данные будущих сотрудников спецназа КГБ. Программа включала в себя все виды подготовки — и чекистскую, и боевую, и спортивную. Были у нас перворазрядники, мастера спорта, кандидаты в мастера. Большинство ребят с высшим образованием и Высшей школой КГБ за плечами.

— Где проходила подготовка?

— На базе Тульской десантной дивизии, пограничных училищ, в разных воинских частях. Своей базы тогда ещё не было. Кстати, одновременно, начиная с первых дней, сотрудники Группы «А» несли круглосуточное боевое дежурство. Естественно, что почти сразу возникла насущная потребность в своей специальной технике. В исследовательские институты были направлены технические задания, и через короткое время уникальные изделия уже находились в работе, а потом поступали к нам.

— Вы прослужили в «Альфе» три года? Как они прошли для Вас?

— Без сна, без отдыха. Круглые сутки с тобой телефон… Я понимал и значимость группы, и чувствовал ответственность за людей, которых потом должен послать на важное задание. Знал, что каждый из моих ребят должен быть сильнее, тренированнее десяти человек, вместе взятых.

— У Вас были документы прикрытия? Представьтесь, пожалуйста.

— Начальника отдела Московского уголовного розыска. Ходил в гражданском. В общем то, никогда и нигде не показывался. Даже мои друзья не знали, где я работаю. Я ни разу не засветился. Такова была особенность работы в Комитете государственной безопасности. Сейчас на лицах «альфовцев» маски. Ведь это тоже не просто так. Это необходимо, чтобы сохранить жизнь человеку, который рискует собой во имя Отечества.

В НАЧАЛЕ СЛАВНЫХ ДЕЛ

— Какие специальные операции группы Вы провели за время своего командования подразделением?

— В то время терроризм в нашей стране ещё только набирал обороты, впрочем, как и во всем мире. Угоны самолетов, захваты людей… В Москве нам приходилось освобождать заложников в нескольких африканских посольствах. Однако на том этапе самой главной была учеба, учеба и учеба. Ежедневная боевая подготовка, тренировки. Мы разрабатывали учения по освобождению воздушных судов, зданий и наземных транспортных средств. Создавали ситуации, расписывали их, а потом приступали к тренировкам. Подыгрывали нам сотрудники других управлений, которые тоже были хорошо подготовлены.

На каждом занятии присутствовал ответственный офицер, рангом не ниже, чем зампред КГБ. И каждый раз мы получали отличную оценку. Многие из тех, кто подыгрывал нам в освобождении заложников, наши комитетчики, были искренне удивлены: их моментально хватали и вязали. Они потом делились своими ощущениями: мол, не успели понять, каким образом «альфовцы» оказались в самолете.

…Это был высокий профессионализм. Сложилось так, что Группа «А» на третьем году подготовки была способна выполнить любую задачу, в том числе и политическую. Когда «Альфа» вошла во дворец Амина — она сделала то, что от неё требовалось.— Одной из крупных операций Группы «Альфа» того периода явился обмен в Цюрихе диссидента Владимира Буковского на генерального секретаря компартии Чили Луиса Корвалана.

— Задача была сложная, ответственная и деликатная. Главное было привезти Корвалана в Москву живым и здоровым. В Цюрих вылетело несколько человек во главе с Робертом Петровичем. Как известно, всё было сделано как надо.

— Вы сами ушли из Группы «А» или Вам предложили это сделать?

— Я был на хорошем счету и со мной считались. Ушёл сам. К тому моменту, как я уже говорил, подразделение было готово выполнить любую задачу. Оно сложилось в уникальный коллектив, а я захотел вернуться к своей прежней профессии пограничника. Дважды в год я приходил к Андропову на доклад по итогам полугодия. И вот, будучи у него, говорю: «Хотел бы вернуться в погранвойска». Он: «Подумай ещё. Если что, пиши рапорт». Я подумал и написал рапорт. Юрий Владимирович меня понял и документ подписал.

ПОСЛЕ «АЛЬФЫ»

— Как дальше сложилась Ваша жизнь?

— Поначалу не слишком весело. Вернулся я на должность начальника политотдела пограничного округа. И всё пришлось начинать сызнова.

— С Камчатки?

— Ближе места не нашлось (Смеется). Прошло четыре года. Я попросил отправить меня в Академию Генерального штаба. Каждый год обещали, потом сказали, что моя должность не проходная для академии. Можно получить должность заместителя начальника политотдела округа, вот с неё берут в академию. Направили меня в Среднеазиатский пограничный округ. Таджикистан. Стал я заместителем начальника оперативно-войскового отдела. Два года в афганских событиях участвовал…

— И чем Вы занимались?

— Перед нами была поставлена задача: защищать южные рубежи от нападений «моджахедов». Однако отдел планировал и боевые операции в Афганистане. Особенно памятна одна — Куфабская, по уничтожению в 1983 году крупного главаря «духов». Ею руководил непосредственно генерал Матросов. Целый год перед этим наши армейцы пытались уничтожить банду в несколько тысяч «штыков», понеся при этом серьёзные потери.

Мы сосредоточили 1,5 тысячи человек — можно сказать, весь цвет погранвойск. Оперативно высадили сразу в нескольких местах десанты, при огневой поддержке «Грачей» — Су-25 и «Летающих танков» — Ми-24 нанесли сокрушительный удар по «моджахедам». 45 суток длилась операция. В итоге вся банда была уничтожена, хотя самому главарю удалось скрыться.

Конечно, будучи полковником, я с автоматом по горам уже не бегал. Всякие бывали ситуации, в том числе и с риском для жизни. Но мне казалось, раз я прошёл Даманский и остался в живых, то смерть от вражеской пули мне не грозит.

НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ

— А как же Академия Генерального штаба?

— «Улыбнулась». Зато меня направили в Академию наук при ЦК КПСС. После её окончания я работал начальником отдела агитации и пропаганды политуправления Погранвойск КГБ СССР. Потом стал членом Военного совета Прибалтийского военного округа в Риге. За год до ликвидации политорганов подал рапорт с просьбой перевести меня на командную должность. Был направлен заместителем командующего Восточного погранокруга.

— Опять на Камчатку?

— Туда. Пробыл там три года и попросился домой. Служба моя заканчивалась, годы вышли. В Риге я оставил квартиру, которую потом власть нового Латвийского государства с удовольствием отобрала. Решил ехать в Хабаровск, там все таки все свои, может, помогут. А там меня назначили командующим Дальневосточного пограничного округа. Это была боевая работа, и она нравилась мне.

Чем занимались? Боевой подготовкой личного состава отрядов, застав, мотоманёвренных групп, морских бригад и особенно подразделений разведки. Естественно, что пригодился опыт, накопленный в Приморье, «Альфе», Афганистане и Таджикистане. Нюансы ведения боевых действий в различных условиях и на различных театрах военных действий я передавал новому поколению, так же как и рассказывал об особенностях борьбы с террористами. Молодым пограничникам наверняка это пригодилось. Ведь многие из них затем отправлялись на Северный Кавказ и в другие горячие точки.

— Ну а потом Вам предложили сформировать Хабаровский пограничный институт.

— Верно. Это была давняя мечта всех, кто служил на Дальнем Востоке. Потому что офицер или курсант, проучившийся в Москве, не хотел возвращаться обратно. Мы начали работать с нуля, но дело это было настолько важное и интересное, что трудности как то остались незамеченными.

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

Виталий Дмитриевич Бубенин вышел в отставку в 1995 году в звании генерал-майора. Его личный вклад в обеспечение безопасности страны отмечен «Золотой Звездой» Героя Советского Союза и орденами Ленина, Красного Знамени и «За службу Родине в Вооруженных Силах» 3 й степени, многочисленными медалями, в том числе иностранными. Почётный сотрудник госбезопасности.

В 1994 1997 годах он являлся депутатом Хабаровской краевой Думы 1 го созыва. В сентябре 1999 года удостоен звания «Почётный гражданин города Хабаровска». В мае 2008 года его имя присвоено школе № 11 Петропавловска Камчатского.

Автор автобиографической книги «Кровавый снег Даманского». Лауреат престижной Литературной премии «Золотое перо границы» (2005 год). Почётный председатель Международного клуба рукопашного боя. Член Общественной палаты города Сочи.

Женат. Имеет двоих сыновей. Оба — офицеры-пограничники. Увлекается водным туризмом и горными лыжами. Проживает в посёлке Красная Поляна города Сочи Краснодарского края.

«ВЫ НУЖНЫ РОССИИ!»

— Вам никогда не было обидно, что после командования Группой «А» судьба сложилась таким образом?

— В общем, по человечески, наверное, да. Мне не раз говорили — да я и сам знаю, что хорошо бы иметь побольше честолюбия. Но я пограничник, солдат своей страны. И по большому счёту мне было всё равно, где служить России. Главное — достойно. Разве я мало сделал? Формировал погранзаставу на Дальнем Востоке. С нуля создавал «Альфу», командовал пограничным округом. Был в числе тех, кто ставил на крыло пограничный институт. Да бывает ли военная карьера удачнее?

У нас, выпускников Алма-Атинского высшего погранучилища, была заветная мечта — закончить свою доблестную службу на границе в звании майора и непременно начальником заставы. Дальше предел мечтаний и не распространялся…

— Вы следите за жизнью «Альфы»? Ведь это одна из самых ярких страниц Вашей биографии.

— Конечно! Я горжусь подразделением, которое прошло не только достойный боевой путь, но и гражданский, стало воплощением офицерской чести России. События 1991 го и 1993 го это показали. Очень переживаю за каждую боевую операцию. За Вильнюс, за Кавказские дела. Больше всего меня потрясла смерть Толи Савельева (начальник штаба Группы «Альфа» полковник А. Н. Савельев погиб у здания шведского посольства в Москве, обменяв себя на иностранного дипломата. — П. Е.). Он был из моих ребят, из первых. Полтора года не дожил до 25 летия Группы «А».

— Как Вы думаете, нужен ли нам позитивный миф о несокрушимой «Альфе»?

— Миф — это мыльный пузырь. И когда он лопается, ничего не остается. «Альфа» в легендах не нуждается. О ней нужна постоянная, но правдивая информация. О том, как существует группа, которая направляет свои силы на стабилизацию общества. Группа, созданная для спокойствия и безопасности людей. Тогда у каждого из нас будет уверенность в завтрашнем дне.

— По Вашему мнению, что сегодня заставляет этих ребят, пришедших в подразделение за последние несколько лет, становиться под бандитские пули?

— Наше поколение было идеологически защищено. Мы формировались в обществе, в основе идеологии которого лежала преданность — Отечеству, партии, народу. Сейчас сотрудник подразделения получает не больше, чем мы раньше. Так что же заставляет «альфовцев» тренироваться до изнеможения, а потом бросаться под пули? Что? В этом и есть секрет нашего менталитета. И это уже неизлечимо. (Улыбается).

— Что бы Вы хотели сказать нынешнему поколению сотрудников «Альфы»?

— Очень трудно подыскать подходящие слова, чтобы объяснить, что такое патриотизм. Ведь патриотизм — это, прежде всего, чувство. И оно формируется не день и не год. И даже не сто лет. Это всё то, что составляет гордость и страдания, великие победы и свершения твоего государства. Это то, что поднимало в атаку солдат Великой Отечественной и то, что поднимало сотрудников «Альфы» на пулемёты в Будённовске, Первомайском и Беслане. Это и есть «простой» секрет русского солдата и офицера.

Здоровья вам и веры. Ребята, вы нужны России!