Автор: Павел Евдокимов

НАВЕЧНО В СТРОЮ

Чтобы рассказывать о генерале Карпухине, нужно понимать, чем являлся в Советском Союзе Комитет государственный безопасности. Это был уникальный инструмент, позволявший решать сложнейшие задачи, однако — и это главное! — этим инструментом нужно было уметь пользоваться.

Подобно тому, как высокоточное оружие в руках непрофессионала всего лишь железо, так и КГБ мог обеспечить результат только в опытных, грамотных и волевых руках.

Вообще советскую эпоху еще не оценили по достоинству, пройдут годы, прежде чем такая оценка состоится. И эпоха эта уходит. В том числе с людьми, которые были ее олицетворением. Карпухин из их числа. Его отставка в августе 1991 го совпала с крушением страны и системы, оставив на сердце глубокий, так и не заживший рубец. Он пережил Союз почти на двенадцать лет.

В объяснительной записке В.Ф. Карпухина на имя С. В. Степашина сказано: «Была поставлена конкретная задача. С приданными частями Советской Армии осуществить штурм Белого дома и интернировать правительство России. Задавались вопросы по нашей вооруженности и каждому, из присутствующих, ставились конкретные задачи».

Только… было уже поздно. Психологическая атака не удалась, танки перед Белым домом были остановлены, время — безвозвратно упущено. ГКЧП запаздывал на сутки. Но эти сутки решили все, кардинальным образом изменив расклад сил.

«С этой минуты, — сухим языком констатирует Виктор Фёдорович, — для меня стало ясно, что это политическая авантюра, могущая привести к большим человеческим жертвам и непредсказуемым последствиям», — и далее, давая вдруг прорваться эмоциям, он пишет уже в ином ключе: «Свои душевные сомнения мне сложно переложить на бумаге, но в этом отношении я четко для себя сделал вывод, что сделаю все, чтобы этого не допустить».

«Считаю, что в данной ситуации, мной было сделано все возможное для решения этой проблемы мирным путем. Последовательные действия тт. Корсака, Ионова, Бескова, командиров Группы «А», привели к единственно правильному решению и остановили побоище.

Готов за свои действия нести ответственность. Считаю, что специальные подразделения, войска должны быть законодательно избавлены от выполнения таких авантюрных решений.

В настоящее время я от командования группой отстранен. Прошу Вас оказать содействие в решении моей судьбы — либо уволить из органов КГБ, либо предоставить работу на другом участке, где я смогу приносить пользу».

После провала ГКЧП Виктора Фёдоровича вызвал в Кремль временщик Бакатин — новый руководитель, пришедший на Лубянку, чтобы «исполнить волю президента» по уничтожению КГБ.

— Об этих событиях, — с горечью вспоминал Карпухин, — меня заслушивал Степашин, возглавивший в КГБ соответствующую комиссию. Довольно долго я отчитывался, часов восемь, наверное. Мои действия никакой политической подоплеки не носили. В смутные времена всегда что то подобное происходит. На следующий день мне позвонили из секретариата Бакатина и сказали, что я приглашен в Кремль. Я пришел в приемную. Прождал минут сорок. Потом из бакатинского кабинета вышел Шебаршин и «успокоил»: «До выяснения обстоятельств тебя отстранили от должности командира «Альфы». Но ты не расстраивайся — меня тоже сняли».

А Бакатин меня даже не принял. Не посчитал нужным даже разговаривать со мной, несмотря на то, что я все таки генерал, Герой Советского Союза, и награды свои заработал не в кабинете.

…Я вернулся в группу. Состояние, конечно, было несколько подавленное. Взял личные вещи, опрокинул стакан водки и уехал к отцу на дачу. Меня вывели за штат, в резерв управления кадров. Был в резерве довольно долгое время, смехотворные должности предлагали. Однажды какой то капитан, мне совершенно неизвестный, начал меня учить, как жить. Я сказал, что в его советах не нуждаюсь, и написал рапорт: «В связи с сокращением кадров и выслугой лет прошу уволить в запас». Рапорт удовлетворили за 24 часа и потом еще полгода не могли решить, какую же мне пенсию платить.

ПО БОЕВОМУ УСТАВУ ПЕХОТЫ

О том, что захват дворца Амина был авантюрой, говорить как то не принято. Однако провал операции «Шторм-333» мог привести к тяжким для Кремля международным последствиям.

…Карпухинская БМП, преодолев крутой серпантин дороги вокруг холма, на котором был выстроен дворец Амина, первой прорвалась к Тадж-Беку, где в тот день шел прием по случаю помолвки одной из дочерей диктатора с начальником президентской гвардии майором Джандадом. Тем самым, который предал своего шефа, президента Тараки, а затем руководил расправой над ним.

— Я заставил механика-водителя подъехать поближе к дворцу, — вспоминал Виктор Фёдорович. — Под таким плотным огнем не то что десантироваться, а высунуться — и то было просто безрассудно. Стрельба была такая, что на БМП разнесло все триплексы, а фальшборт выглядел как дуршлаг. Механик-водитель испугался, пришлось взбодрить его крепким русским словом. Он подогнал БМП почти к главному входу. Благодаря этому в моем экипаже ранило только двоих, ребята из боя не вышли. Все остальные подгруппы пострадали гораздо серьезнее.

Все участники того штурма сходятся в оценке роли, которую сыграл в общем успехе Карпухин. По словам ветерана Группы «А» Николая Берлева, у него был характер бойца. Железный характер.

— Окажись я на его месте, как бы повел себя? Сообразил бы, как Виктор? Не знаю. А он руководил машиной и довел ее до мертвой зоны возле парадного подъезда Тадж-Бека. Одна только БМП дошла, все остальные остановились, оказавшись в поле видимости защитников дворца, и были поражены огнем противника.

Вот как описывал тот бой сам Карпухин:

— Я спешился первым, рядом со мной оказался Саша Плюснин. Открыли прицельный огонь по афганцам, чьи силуэты хорошо виднелись в оконных проемах. Тем самым дали возможность остальным бойцам нашей подгруппы десантироваться. Они сумели быстро проскочить под стены и прорваться на первый этаж.

Успех атаки и всей операции висел на волоске. Нет, все таки под счастливой звездой родилась Группа «А», если даже малым числом удавалось одерживать победы в сложных и тяжелых ситуациях.

— По лестнице я не бежал, я туда заползал, как и все остальные, — усмехался Карпухин. — Бежать там было просто невозможно. Там каждая ступенька завоевывалась… примерно как в Рейхстаге. Сравнить, наверное, можно. Мы перемещались от одного укрытия к другому, простреливали все пространство вокруг, и потом — к следующему укрытию.

Штурм Тадж-Бека длился сорок минут. Спецназ КГБ потерял убитыми пять человек. Во время сражения, когда почти все бойцы «Зенита» и «Грома» были ранены, Виктор Фёдорович, оказавшийся в самом пекле, не получил ни одной царапины.

По приезде в Москву его отозвали в сторону: «Карпухин, крепись. У тебя брат умер…»

ТЯЖЕЛЫЙ, КАК ТАНК

Виктор Фёдорович Карпухин родился 27 октября 1947 года в городе Луцке Волынской области. Его отец тридцать пять лет служил в Вооруженных силах. Имел звание подполковника. Участвовал в финской кампании, затем прошел всю Отечественную войну и закончил ее командиром артиллерийской батареи. Был трижды ранен.

Переезжая из гарнизона в гарнизон, Виктор с детства «пристрастился» к оружию; умел водить мотоцикл и, по собственному признанию, иной профессии, чем военная, для себя и не мыслил.

— Я с младенческих лет видел, что такое жизнь офицера со всеми трудностями, которые ей сопутствуют. За время учебы мне пришлось сменить двенадцать школ, а это, как вы понимаете, было совсем непросто.

В 1966 году Виктор поступил в Ташкентское Высшее танковое училище, которое в 1969 году окончил с отличием и, имея свободный выбор, попросился в КГБ — в техническую часть. Направление получил в Московское пограничное училище имени Моссовета. Прошел путь от курсового офицера до командира роты учебно-боевых машин.

Плотный, крепко сбитый — он сам походил на тяжелый танк.

Хотя Карпухин и не был в первом составе Группы «А», но имел к подразделению самое непосредственное отношение — на полигоне в Ярославской области обучал его личный состав вождению танков и стрельбе из вооружения, установленного на бронетехнике. А в 1979 году приложил максимум усилий, чтобы попасть в подразделение, — куда в августе и был зачислен на должность заместителя командира 4 го отделения.

Как вспоминает «дед Берлев», они с Виктором быстро сошлись характерами и проводили вместе почти все свободное время:

- Виктора приняли в качестве инструктора по вождению боевой техники, - рассказывает Николай Берлев. - Мастера лучше Карпухина по этой части я не встречал, хотя со многими приходилось соприкасаться на сборах в учебных центрах. Витя показывал чудеса вождения машин всех типов! В любую он садился как в «Жигули». Высочайшего класса мастер. Не просто водитель, а настоящий ас вождения!

В подразделении В.Ф. Карпухин проводил занятия, и все сотрудники Группы «А» прошли через его руки.

— На Викторе Фёдоровиче лежала ответственность за технику, которая находилась тогда в подразделении, — рассказывал ветеран Группы «А» Игорь Орехов, — машины, бронетранспортер. Он четко подходил к тому, кто будет сидеть за рулем в каждом отделении, и не допускал, чтобы техника простаивала. Выходим на дежурство — Карпухин на месте? — значит, сегодня будет выезд! Хотя это было проблематично — гонять по Москве на БТРе. Мы выезжали на МКАД и делали по ней кружочек.

«ЧТО, РЕБЯТА, ПОШЛИ!»

Среди операций, в которых принимал участие Карпухин, освобождение пассажирского самолета Ту-134, захваченного 18 ноября 1983 года бандой особо опасных террористов в воздушном пространстве Грузии, убивших несколько человек — членов экипажа и пассажиров. В Тбилиси экстренно вылетели сотрудники «Альфы».

В.Ф. Карпухин осуществляя связь со штабом и координацию действий всех групп в месте проведения специальной операции. Естественно, он рвался к самолету, но был остановлен Г.Н. Зайцевым: «Герой Советского Союза у нас в группе один. Надо тебя поберечь!». Но дело, в первую очередь, заключалось в его крупных габаритах. Он и в обычную дверь проходил с трудом, а где тут ему, настоящему богатырю, по люкам нырять.

Вспоминая операцию, И. В. Орехов отмечал:

— Когда снайпера докладывали, что они видят в проеме двери самолета террористов, Виктор Фёдорович не просто это ретранслировал, но сопровождал своими комментариями: «Ребята на крыльях, не переживайте! Если надо, то мы сейчас его уложим. Наша задача — та же, все в порядке!». Это звучало и как указание, и одновременно успокаивало, придавая уверенность: операция идет по плану.

С рассветом 19 ноября трагедии был положен конец. По окончании операции сотрудники «Альфы» выстроились перед самолетом. Карпухин доложил своему командиру, что потерь среди личного состава нет, оружие против преступников в самолете не применялось и все пассажиры эвакуированы.

За Тбилиси Виктор Фёдорович был награжден знаком «Почетный сотрудник госбезопасности».

В 1984 году Карпухин стал заместителем командира Группы «А», а в ноябре 1988 го, будучи полковником, принял от Геннадия Николаевича Зайцева, ушедшего на повышение, командование «Альфой».

— Не каждому дано было прожить такую жизнь, — говорит «альфовец» Владимир Елисеев. — Жесткой, непреодолимой границы — он начальник, а мы подчиненные — не существовало. Отношения его были с кем-то дружеские, с молодыми бойцами — отеческие. Впервые я встретился с ним в 1986 году, когда в составе подразделения мы проходили воздушно-десантную подготовку под городом Чеховым. Карпухин приехал на «Волге», вышел из машины — в джинсах, рубашке. Спросил парашют, надел его и «сиганул» с Ан-2. Ощущение было такое, что приехал человек, уверенный в себе и в тех, с кем работает, доверяющий ребятам на укладке. Взял первый попавшийся парашют и без страха шагнул за борт.

Под руководством В.Ф. Карпухина бойцы «Альфы» освобождали заложников в разных городах страны, в том числе в Саратове, где террористы, взяв заложников, будоражили город и местную милицию. И только появление «Альфы» смогло довести ситуацию до логического конца.

Среди других операций «карпухинского» периода особое место занимает штурм в Сухуми изолятора временного содержания МВД Абхазской АССР, где в августе 1990 года «альфовцам» вместе с бойцами «Витязя» удалось обезвредить большую группу уголовников.

Вокруг ИВС собралась огромная толпа. Не исключался вариант вооруженного прорыва заключенных. И тогда инициативу взял на себя В.Ф. Карпухин. Из кабинета Председателя КГБ Абхазии он связался по ВЧ с Крючковым и, доложив ситуацию, изложил план операции и заключил: «В любой момент обстановка может выйти из под контроля. Вокруг изолятора находится много людей. Мы должны идти на штурм, иначе возможны массовые беспорядки».

Глава Комитета незамедлительно созвонился с Горбачёвым, и вскоре из Москвы пришел вполне характерный для Михаила Сергеевича уклончивый ответ по поводу штурма: «На Ваше усмотрение».

Вспоминая те дни и часы, полковник Александр Михайлов высказался четко и определенно:

— Кто знает, если бы в Сухуми Виктор Фёдорович (в который раз!) не взял всю ответственность за последствия штурма на себя, состоялась бы вообще эта операция? Лично для меня «Фёдорыч» был настоящим мужиком по жизни — всегда. Не любил ехидства, наушничества, сомнительных полунамеков в разговоре, хитрецы во взаимоотношениях. Его уважали, ценили и любили за искренность, чуткость к сослуживцам, за помощь, которую он предлагал по всем вопросам. Будучи руководителем Группы «А», при проведении спецоперации поощрял инициативу, смекалку, давал свободу мышлению и, конечно же, доверял. Рисковый, где то бесшабашный, он для меня был настоящим Героем, Героем Советского Союза.

СЕРДЦЕ ОСТАНОВИЛОСЬ

После отставки Карпухин просидел несколько дней на квартире вместе с «дедом Берлевым». Тогда же первый раз в своей жизни он попробовал, что такое валидол. В голове вертелись слова Шебаршина: «Крепись, Виктор, ты снят с должности…»

Корреспондент газеты «Экспресс-хроника» так описывал еще недавно секретного командира Группы «А»: «Я видел его одетым «по гражданке». Чуть выше среднего роста. Джинсовый костюм. Крепкие, сухие, спортивные ноги. Мощный, массивный корпус. Атлетическая шея, круглая голова, короткая прическа. Четкая, командная манера разговора. Открытый жесткий взгляд. Слегка несимметричные, запоминающиеся глаза, чуть навыкате, но посаженные глубоко. Цвет, как у рыси, желтоватый. Глаза, не выражающие ничего, кроме острого внимания и моментальной реакции. Сразу возник образ — «танк».

Этот танк оказался не нужен.

— Я не боюсь… Не пропаду: могу шоферить, слесарничать… Обидно… Не жалости я ищу и не оправдываюсь ни перед кем. Хочу одного: чтоб люди знали — я человек честный.

27 декабря В.Ф. Карпухин написал рапорт и через день был отправлен на пенсию. В самом начале 1992 года его пригласил к себе президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, советником по вопросам безопасности.

После работы в Алма-Ате, где В.Ф. Карпухин провел почти весь 1992 год, он вернулся в Москву и создал крупное транспортное предприятие, возглавил структуру под названием «Росфонд». Помимо бизнеса занимался общественной деятельностью.

События на Дубровке он воспринимал живо и предельно обостренно. Весьма эмоционально он комментировал их в прессе, на страницах газеты «Известия», убеждая, что штурм Театрального комплекса, захваченного террористами, — единственный выход из сложившейся ситуации. Это был как раз тот случай, когда руководство страны, поставленное перед исключительно тяжелым моральным выбором, не побоялось использовать эффективный инструмент — спецназ ФСБ.

…Уже перед самым отъездом из Минска Карпухин пожаловался, что у него «что то в груди колет». Белорусские товарищи предложили вызвать врачей, но он отказался, сославшись на «остаточные явления после недавней простуды».

Врач «Скорой помощи» станции Орша, прибывший по срочному вызову в купе № 9 пятого вагона поезда Минск-Москва, запишет в своем заключении: «Гражданин РФ Виктор Фёдорович Карпухин, 55 лет, скончался предположительно от ишемической болезни сердца…»

Отпевали командира в Елоховском кафедральном соборе. Он был похоронен днем 27 марта 2003 года на Николо-Архангельском кладбище, на аллее, где обрели вечный покой погибшие воины спецназа ФСБ.

Ослепительное солнце отражалось на поверхности кадила в руке священника и наградах, покоящихся на алых подушечках. Пахло ладаном, весной и еловыми ветками. Свежая могила напоминала настоящий окоп полного профиля — с той лишь разницей, что бруствер был выложен свежим лапником.

Чтобы понять значение личности генерала Карпухина, нужно было в тот день быть на кладбище и видеть людей — элиту силовых подразделений, пришедших отдать дань уважения этому легендарному человеку.