Автор: Павел Евдокимов

ЧЕТЫРЕ ГОДА ВОЙНЫ

Он стал начальником Управления «А» в очень сложный период: на Северном Кавказе началась новая полномасштабная война. Однако имевшийся опыт, в том числе полученный в качестве первого командира Службы специальных операций ЦСН ФСБ, позволил генералу Андрееву Валентину Григорьевичу с ходу включиться в работу.

— Вы оказались в «Альфе» в декабре 1999 го, возглавив Управление «А» ЦСН ФСБ России. Как это произошло?

— К тому времени окончательно были решены вопросы по статусу начштаба Центра специального назначения ФСБ России. На эту должность заступил командир «Альфы» Александр Иванович Мирошниченко. Произошла ротация внутри одной структуры — Центра спецназначения. На образовавшуюся вакансию был назначен я, а на моё место — мой первый заместитель по Службе спецопераций ЦСН.

— Вы пришли в «Альфу», когда на Северном Кавказе уже шла полномасштабная война.

— Мы буквально не вылезали оттуда, работая вахтовым методом. Вообще, вторая «чеченская» кампания помогла структурам, входящим в Центр, осуществить боевое слаживание. Бывало, что в республике одновременно находилось сразу три подразделения по линии «Альфы», «Вымпела» и ССО. Часто они привлекались под конкретную задачу и сообща успешно её решали. Работали без оглядки и знали, что друг друга не подведем. Вторая кампания позволила сработаться, понять друг друга. В Чечне старшими поочерёдно оставались то руководитель «Альфы», то «Вымпела» или ССО.

— Сколько времени Вы являлись начальником Управления «А»?

— Около четырёх лет. Если быть точным, то с 18 декабря 1999 го по 19 июня 2003 года.

— Скажите, а как Вы решились на такое стихийное бедствие, как переезд подразделения на новое место? Ведь объект пришлось осваивать с нуля.

— А это было не «стихийное бедствие», а одна из задач, стоявшая перед управлением до этого. Когда я принимал «Альфу», то в ходе одной из первых бесед с руководством Федеральной службы безопасности, мне было чётко сказано: «Готовься переезжать на новый объект». Управление я принял на Н ском переулке, где Группа «А» базировалась с мая 1980 года. Условия были явно стеснённые, они явно не соответствовали уровню новых боевых задач.

Согласно утверждённому графику, мы должны были заезжать на объект четвёртым или пятым подразделением. Однако объект долго стоял никем не освоенный, подразделения под разными предлогами туда не заходили. Когда же прошла жёсткая команда… мы люди военные! Взял я своих заместителей, выехал на место и, посмотрев, высказал свои предложения строителям и эксплуатационникам. Ну и сами, конечно, мы провели определённую работу. Получив отмашку, стали заезжать.

— Но ведь «Альфа» перебазировалась в условиях войны! Нужно было не потерять управление подразделением.

— Конечно. Мы подготовили предельно чёткий график, чтобы, сохраняя боеспособность, перевезти управление. Переехали. Нам повезло — никаких актов террора в то время не произошло. Когда случился захват пассажирского автобуса в Минводах, затем «Норд-Ост», — мы уже действовали с новой обжитой базы.

— О спецоперации в Сочи нечасто говорят, хотя она заслуживает того, чтобы изучаться как классика антитеррора.

— В Лазаревском. За счет длительных переговоров были сняты все проблемы, связанные со стрельбой, взрывами и кровью. Террористов, которые до того бросали гранаты и вели огонь, удалось убедить сдаться. Единственное условие, поставленное ими: «Передайте нас в руки не сочинской милиции, а отвезите в Краснодар». Оно было выполнено. Быть может, пустяк, но преступный мир узнал, что Центр спецназначения своё слово держит.

Следующая спецоперация — освобождение сорока четырёх пассажиров автобуса в Минеральных Водах летом 2001 года. Вроде бы ситуация стандартная, но аналогов ей нет и, пожалуй, не будет. Диспозиция была такова. Подготовленный террорист, в кармане рубашки — стакан с боевой гранатой и какие то провода, идущие к поясу на животе. Вот что хотите, то и делайте.

Прилетели, оценили обстановку. У нас сотрудник — уникальный парень Андрей М. На сегодня у него уже три ордена Мужества, орден «За военные заслуги» и несколько боевых медалей. Когда он из за укрытия пошёл на переговоры, то один милицейский майор, лет за пятьдесят, стал крестить его вслед. Спрашиваю: «Ты чего делаешь, майор?» — «Вы ж не видели, бандит стрелял, ранил одного из наших». Наш сотрудник сразу в автобус зашёл — молча, без предупреждений. «Привет!» — «Привет» — «Я — представитель власти, буду вести переговоры, выполню всё, что требуешь. Деньги везут уже, подельников тоже, только людей не пугай».

Одной женщине стало плохо с сердцем: жара, нервы… И Андрей М. попросил бандита эту женщину с ним отпустить. Террорист уже почти согласился. А в автобусе работало радио, в это самое время начался блок новостей, и диктор передаёт: «Тридцать минут назад в аэропорту Минеральных Вод приземлился самолёт, на котором прилетели бойцы спецподразделения «Альфа».

— Из-за чьего то головотяпства или стремления выдать в эфир горячую новость могли пострадать люди.

— Нечто подобное было в первый день «Норд-Оста». Да… Бандит сорвался: «Какой ты чиновник!» И затвор на автомате передёрнул. Если бы у Андрея М. сдали нервы, хоть один мускул дрогнул на лице — всё. Но он и вида не подал: «Чего ты с оружием играешь? На меня посмотри — какой я «Альфа»?». А он такой «интеллигент в очках». И тут одна женщина подыграла: «Точно, я ж его по телевизору часто видела». Преступник успокоился и разрешил ему выйти с пассажиркой-заложницей.

— Как удалось обезвредить террориста?

— Мы готовились к нескольким вариантам развития событий, а в итоге вышли на другие, позволившие ликвидировать бандита и освободить людей. У рации, которую ему передали для связи, сел аккумулятор. Он потребовал замену. Пока мы с аккумулятором возились, время прошло, бандит занервничал: «Где рация»? И вдруг вылезает из автобуса. Тут же четко сработал снайпер — граната выпала из кармана и закатилась под автобус, там же взорвалась, но пассажиры не пострадали.

— Считаете ли Вы события на Дубровке главными испытаниями своей жизни?

— Что значит главное? Понимаете, любая боевая и специальная операция подразумевает полную отдачу сил. У каждой свои особенности. В той же Чечне мы провели много мероприятий, о которых широкой общественности ничего неизвестно. Например, нам удалось освободить десятки захваченных людей, уничтожить бандитов — подобных тем, что проявили себя на Дубровке или в Беслане.

…По поводу «Норд-Оста». До него имели место захваты в Будённовске и Кизляре, но такого — не было. Почти центр Москвы. На момент акции в Театральном центре находилось около тысячи заложников — зрителей мюзикла, актёров и персонала.

— Имело ли смысл сразу начать штурм в первый же вечер?

— У некоторых отделов были такие предложения. Но мы бы тогда не смогли избежать потерь среди личного состава. Когда прошёл день, второй, и у нас появилось больше информации, в том числе по минированию зала, — тогда мы поняли до конца весь трагизм положения. Кстати, до проведения операции мы вызволили почти пятьдесят человек.

— Благодаря чему?

— Некоторых сняли с крыши здания, кого то вывели через системы коммуникации. Две девушки выпрыгнули из окна. При этом сотрудник «Альфы» получил ранение в плечо, прикрывая беглянок собой. Несмотря на исключительно тяжелые условия, подразделения Центра работали как заведённый часовой механизм. И все были нацелены на победу и успех. Было принято решение, и мы его выполнили.

— Вы действительно выстраивали операцию с учётом времени совершения намаза?

— Да, но не только. Операция разрабатывалась очень тщательно. Требовались большие силы, поэтому было решено: участвовать будут сотрудники двух управлений — «А» и «В».

— Были какие то накладки?

— Несколько, но не по нашей вине. Боевики подняли шум, начали гранаты бросать, стрелять… А штурма всё нет и нет. Ну, они успокоились — время намаза прошло. Наш план, таким образом, был отчасти нарушен, но в итоге всё оказалось нам на руку. Самое для нас страшное было — повторение Будённовска. Руководство страны приняло решение не выпускать преступников из здания, и после этого мы приступили к выполнению задачи.

— А «издержки» — десятки погибших?

— Вы же хорошо знаете, что они не на совести спецназа ФСБ. До начала штурма мы задавали вопрос серьёзным и ответственным руководителям с медицинским образованием: «Как под воздействием спецсредства поведут себя заложники?» — «Ну, они будут как пьяные. А может, и нет». И действительно, некоторые выходили сами, у них даже хватало сил, чтобы ругаться: «Почему нас так долго не освобождали!» А другие не проснулись… Будь иначе организована поддержка и помощь… ну не задача сотрудников Центра осуществлять эвакуацию.

— Уже достаточно времени прошло, но до сих пор трудно однозначно оценивать те события…

— На следующий день, в воскресенье, участников операции на Дубровке принял президент. Владимир Владимирович дал высокую оценку действиям спецназа и поблагодарил за проделанную работу. Это, согласитесь, дорогого стоит.

Кроме этого, одними из первых, кто нас поздравил с успешно проведённой операцией, был израильский «Моссад». Исходя из собственного опыта борьбы с терроризмом, они разработали определённые стандарты. Оказалось, что в Израиле существует показатель: если в операции погибло более 25 % заложников, это плохая операция, если меньше — успешная.

— Наверное, я задам банальный вопрос. И все же: чем была для Вас лично служба в «Альфе»?

— Геннадий Николаевич Зайцев написал книгу, которую назвал лаконично и правильно: «Альфа — моя судьба». Для меня, прослужившего в органах госбезопасности с конца 1969 года и прошедшего целый ряд оперативных подразделений, самым ярким и лучшим временем были годы службы, проведённые в Группе «А». По этому поводу у меня нет никаких сомнений.

Главный ресурс — это люди. Сотрудник, находящийся на службе в «Альфе», очень надёжный и преданный боец. Да, могут быть внутренние нюансы — кто то лучше бегает или стреляет, кто то лучше разбирается в тактике проведения той или иной операции. Но это частности. В целом, это мобильное и дееспособное подразделение. Без желания бойца на операцию мы никого не брали. А когда по средствам массовой информации проходила информация о крупном акте террора, то на работу выходило 100 % личного состава, в том числе из отпусков. И если ты кого то не берёшь — это чуть ли не личная трагедия, настолько человек переживает, что будет лишён возможности действовать в составе своего коллектива.

— Насколько можно судить, руководители Центра стараются особо не подчеркивать роль «Альфы».

— Я неплохо знаю начальника ЦСН Александра Евгеньевича Тихонова, и он, на мой взгляд, правильно делает, что не выделяет «Альфу», «Вымпел» или Управление специальных операций. Нужно давать оценку в комплексе всему Центру. Помимо боевых управлений это и штаб — серьезные, подготовленные люди. Это медицинская служба, это и транспортники, это и тыл с его современным техническим обеспечением. Взять ту же связь. За счёт чего мы выглядели в Чечне очень достойно? Потому что работали со своей связью, и стоило нам, допустим, потерять одну только рацию — тотчас переходили на другие частоты и пароль.

— Это же очевидные элементы безопасности!

— Для нас! Мы их выполняли безукоризненно, избегая, таким образом, неоправданных потерь.

…После ухода из управления я сохранил отношения с коллективом. За это время были Беслан, операции по нейтрализации Масхадова, Басаева… Могу сказать, что сегодняшняя «Альфа» с достоинством выполняет задачи руководства страны и ФСБ. Это по своему уникальные люди. Профессионалы своего дела, на первом месте для них преданность идее, стране. И они действительно готовы жертвовать собой ради того, чтобы освободить заложников и выполнить приказ. Кто то говорит, что нормальные люди на такое не способны. Но где эта грань нормальности? И кто, если не они?