Автор: Федор Бармин

МЯТЕЖНЫЙ КРАЙ

Всё ближе дата, отделяющая нас от 35 летия ввода советских войск в Афганистан. Как известно, этой военно-политической акции предшествовал штурм дворца Амина в Кабуле, осуществленный нештатными отрядами спецназа КГБ — «Громом» и «Зенитом».
Однако мало кто знает, что сотрудники Группы «А» еще с весны 1979 года работали в Афганистане — в Кабуле и в крупнейших провинциях страны. Одним из находившихся в этой группе был полковник Александр Лопанов — будущий первый командир минской «Альфы». В сентябре 2009 года ему исполнилось шестьдесят лет.

С 1968 го по 1970 й год А. М. Лопанов проходил срочную службу в дивизии имени Ф. Э. Дзержинского. После демобилизации был зачислен в штат Седьмого управления КГБ СССР.

В «Альфе» прослужил с 1974 го по 1993 год, выйдя в запас с должности начальника отделения. Весной 1979 года в составе группы О. А. Балашова он был командирован в Афганистан, где занимался обеспечением физической безопасности советских военных советников в провинции Джелалабад.

«В начале марта, — вспоминает Александр Михайлович, — опергруппа, в состав которой вошли офицер ПГУ полковник Фёдор Давыдович Кудашкин (руководитель), подполковник Аксёнов (военная контрразведка), майор Жук (погранвойска) и старший лейтенант Каримов (переводчик ПГУ) была направлена в Джелалабад. Уже в Кабуле к ней присоединили меня и Женю Мазаева. Группа имела штатное вооружение, спецсредства и автомобиль «Жигули».

По прибытии в Джелалабад разместились в офицерском общежитии при штабе 20 й афганской пехотной дивизии, которой командовал в то время 35 летний генерал-майор Бахрамутдин. Член НДПА, скромный, порядочный человек. Он пользовался уважением и авторитетом среди сослуживцев.

Нашими партнерами по линии Афганской службы государственной безопасности были начальник провинциального управления пуштун Саид Вали и начальник военной контрразведки 20 й дивизии майор Фируз Ахмад, оказавший наиболее действенную помощь в работе группы. До ввода советских войск оставалось десять месяцев.

Тем временем оперативная обстановка заметно ухудшилась. Наиболее мятежным районом в Афганистане при всех режимах считалась соседняя провинция Кунар. Уже к марту в ущелье Дарей-о-Пир в окружении «моджахедов» оказались три роты 20 й афганской дивизии, — они через некоторое время сложили оружие и перешли на сторону противника.

Местные власти своими непродуманными действиями смогли настроить против себя практически все население. Особенно это касалось влиятельных пуштунских племен муманд и шинвари, проживавших на востоке провинции Джелалабад, а в Кунаре за оружие взялись нуристанцы.

В результате к марту 1979 года под контролем правительственных сил оставались центры провинции — Кунар и Лагман, а в Джелалабаде — лишь крупные районы страны. В этот же период заметно укрепил свои позиции в зоне Машраки один из лидеров «моджахедов» Гульбеддин Хекматияр.

Благодаря активной работе нашей опергруппы, которую возглавлял опытный чекист-разведчик Фёдор Давыдович Кудашкин, прошедший школу Великой Отечественной войны и кризисных ситуаций в «горячих точках» мира, провинциальное управление АСГИ и военная контрразведка 20 й афганской дивизии смогли быстро наладить агентурную работу. Появились свои источники информации.

Виктор Жук для организации информационной работы сумел использовать возможности афганских пограничников. Мы, в свою очередь, надежно прикрывали оперативную группу, организовав боевое охранение места дислокации, а также физическую защиту ее руководителя на маршрутах передвижения в городе и во время выездов в Кабул.

Нам удалось получить упреждающую информацию о замыслах противника, намеревавшегося отделить от Афганистана зону Машраки, а также первичные данные непосредственно в штабе дивизии о подготовке мятежа. Тем не менее, временной фактор сыграл на руку «моджахедам», которые сумели захватить штаб дивизии и уничтожить всех его офицеров, включая генерала Бахрамутдина.

День 20 апреля был выбран мятежниками не случайно. В пятницу весь мусульманский мир отдыхает и проводит время в молитвах. Через неделю ожидались торжества по случаю первой годовщины Апрельской революции.

Ближе к 9 часам утра все находились на рабочих местах. Федор Давыдович вместе со мной и Каримовым — в управлении провинциальной контрразведки, где убеждал Саида Вали в необходимости усиления агентурной и информационной работы, в особенности накануне праздника.

Военный контрразведчик Аксенов и пограничник Жук занимались практически тем же в подведомственных подразделениях. Женя Мазаев объяснял летчикам-афганцам, проживавшим на первом этаже общежития, как эксплуатировать приданный нам БТР.

После обеда опергруппа в полном составе посетила Джелалабадский военный аэродром. Все эти перемещения и беседы были не случайны. От наших источников стала поступать информация о подготовке мятежа, цель которого — нейтрализовать штаб дивизии, склонить офицеров к измене, что в итоге могло привести к захвату власти «моджахедами» и отделению Машраки от Кабула.

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

Во время событий декабря 1979 го (операция «Байкал-79») Александр Михайлович Лопанов находился в Кабуле в составе группы «Гром» и участвовал в захвате здания Царандоя — афганского МВД. В дальнейшем, будучи в группе В. И. Шергина, он обеспечивал личную безопасность руководителей ДРА и НДПА (декабрь 1979 — июль 1980 года).

В 1985 году Лопанов в качестве командира нештатной боевой группы прошел боевую стажировку в Афганистане. В 1989 году, в Саратове, он участвовал в освобождении заложников, которые были захвачены и удерживались бандой вооруженных рецидивистов.

С 1990 го по 1993 й год полковник Лопанов являлся первым командиром 11 й группы в Белоруссии — минской «Альфы». Его личный вклад в обеспечение безопасности отмечен орденами Красной Звезды, Мужества (награда Республики Беларусь), медалями.

В 18 часов 45 минут наша группа въезжала в расположение штаба дивизии. Нас удивило то, что у шлагбаума стояли незнакомые часовые, — в их поведении была заметна некоторая суетливость. Зашли к дежурному военному советнику Тиунову и командиру дивизии для уточнения обстановки и ознакомления с оперативной сводкой за день.

Явных признаков обострения обстановки афганскими контрразведчиками не отмечалось. Однако Аксенов для проведения краткого анализа агентурных сообщений решил задержаться у своего коллеги Фируза Ахмада. Остальная часть группы выехала из штаба и через несколько минут добралась до гостиницы, располагавшейся неподалеку, в пятистах метрах. Опять нам бросилась суетливость часовых у ворот.

Ровно в 19 часов в расположении штаба прозвучали первые выстрелы, были слышны разрывы гранат и очереди из крупнокалиберных пулеметов. Телефонная связь со штабом прервалась. Группа срочно собралась у Кудашкина для выработки плана действий. Фёдор Давыдович спокойно распределили обязанности. Мазаев и я — организация обороны здания. При необходимости вместе с Каримовым нам предстояло захватить БТР, чтобы прорваться из расположения штаба.

Одновременно Каримову было поручено связаться с Кабулом: найти возможность, в том числе через узел связи, чтобы дозвониться до нашего посольства, сообщив о мятеже. Также мы попытались подключить к организации обороны здания афганских летчиков.

Каримов через АТС дивизии сумел выйти на Кабул, но связь была очень плохая. Как оказалось, «моджахеды» не взяли под контроль телеграф и телефон.

Через полчаса Фёдор Давыдович выдал на дари номер телефона посольства, и Каримов вдалбливал его местной телефонистке. Причина отсутствия связи с посольством — пятница, у всех выходной.

Тем временем бой на территории штаба не затихал. Больше всего мы переживали за судьбу Аксёнова и Тиунова, оставшихся там. Радиостанция в БТРе молчала, также как и телефон в посольстве. При этом связь с Кабулом могла отключиться в любой момент.

Вариантов выхода из ситуации было несколько. Самым простым оказался «звонок другу» — сотруднику кабульской резидентуры Шабанову. Тот проживал в городе на частной квартире. К телефону подошла его жена Лена — через час она сумела найти в Кабуле нужных людей и передать информацию о мятеже.

Ночь прошла тревожно. Из штаба доносились победные крики «моджахедов» и отдельные выстрелы. В сторону гостиницы несколько раз палили из КПВТ, но на штурм мятежники почему то не решались. Видимо, откладывали «удовольствие» на утро.

Внезапно перед рассветом послышался лязг гусениц танка, хотя мы знали точно, что танков в штабном городке у афганцев не было. Подготовились к худшему, поскольку пара выстрелов из пушки — и нашей обороне пришел бы конец.

Танк остановился против гостиницы и начал медленно поворачивать башню в нашу сторону. Из люка показалась рука с белой тряпкой, ее хозяин на ломаном русском языке попросил нас не стрелять. Затем появилось лицо нашего знакомого — командира танковой роты Самима, сумевшего вовремя улыбнуться и показать, что он не вооружен.

Самим сообщил, что в настоящее время силами 444 й афганской десантной бригады завершается окружение штаба. Два батальона высадились на Джелалабадском аэродроме — «моджахеды» оставили его без прикрытия.

Мятеж, в конечном счете, был подавлен.

Вскоре прибыл Фируз Ахмад, он сообщил подробности того, что же произошло прошлым днем. По его словам, ровно в 19 часов оба входа в штаб дивизии были заблокированы солдатами комендантской роты, — они открыли огонь из автоматов и КПВТ, установленных на БТРах. В своих кабинетах погибли командир дивизии и офицеры штаба. О судьбе Аксёнова и Тиунова информации в тот момент не было.

По оценке Фируза мятеж удалось подавить и предотвратить захват власти в зоне Машраки только благодаря своевременной информации, поступившей в Кабул от нашей опергруппы.

Около 10 часов утра в подсобном помещении разведроты были обнаружены Аксенов и Тиунов — связанные, но живые. После начала мятежа офицеры успели выскочить из комнаты и по крышам добраться до стены. Прыжок с 6 метровой высоты в полной темноте стоил Тиунову открытого перелома голени, Аксёнову — вывиха ноги.

После приземления Аксёнов как то доковылял до дежурного помещения роты, будучи уверен в лояльности погибшему комдиву ее офицеров, попросил оказать помощь Тиунову. В результате дважды обоих беглецов подталкивали к стенке с намерением расстрелять, но их спасло заступничество молодого офицера, убедившего отложить казнь до утра. Тогда обоих связали и бросили в конюшню, где они и были обнаружены афганскими контрразведчиками.

Офицер-пограничник Виктор Жук, оставшись советником в Джелалабаде, через месяц после отъезда нашей группы в Москву погиб на границе с Пакистаном. Он находился в вертолете, сбитом «моджахедами».

Генерал Кудашкин Фёдор Давыдович, став со временем первым заместителем Председателя КГБ Азербайджана, умер на боевом посту от сердечного приступа.

Внезапная смерть вырвала Евгения Мазаева…

Рашид Каримов продолжает службу», — заканчивает полковник А. М. Лопанов свой рассказ, посвященный малоизвестной странице в истории Афганистана и нашей страны.