Автор: Андрей Борцов

СОЦИАЛИЗМ БЕЗ ЯРЛЫКОВ: ПРОТИВ КАПИТАЛИЗМА

(Продолжение, начало в № 11)

Как уже говорилось, примеры я буду приводить в основном из СССР — как то мне это ближе, знаете ли.

И тут возникает проблема. То, что о СССР любят «вспоминать» те, кто его живьем не застал (или же застал именно «перестройку» со всей ее спецификой) — это полбеды. Беда в том, что об одном и том же говорят совершенно разное.

Для наглядности — ставший уже классическим текст (автора уже и не найти).

Много лет я спорил — в жизни, в сети — с людьми, которые рассказывали мне про мою страну какие то странные вещи.

Я пытался что то доказывать, обосновывать, приводить цифры, свои воспоминания, воспоминания и впечатления друзей и знакомых — но они стояли на своем. Было так — а не иначе.

«В 1981 на центральном рынке города Новосибирска на единственном мясном прилавке рубили что то вроде дохлой лошади», — говорил мне Петр Багмет, известный в ФИДО как «пан аптекарь».

— Помилуйте, пан аптекарь! — но я жил в двух кварталах от этого рынка — и он был весьма богат! Я же там был! Так и он там был…

И меня вдруг осенило! Мы жили в разных странах! Да что там, в разных странах — в разных реальностях! И не только пан аптекарь — но и немало других.

Мне даже стало жалко их — в такой страшной и неприглядной реальности они жили. Уже в детском саду их били воспитатели, ненавидели и изводили другие дети, их кормили насильно мерзкой липкой кашей.

В моем садике были замечательные желтые цыплята, выложенные кирпичом желтым по силикатному, воспитатели читали нам замечательные книжки, к нам приходили шефы с кукольными спектаклями. Были огромные кубики, с полметра, из которых можно было строить корабли и замки. Настольные игры, игрушки куклы — все было. А на праздники мы устраивали замечательные утренники, вылезая из кожи, чтобы порадовать родителей. Мы рассказывали стихи, танцевали, пели. Даже помню, на ложках играли. А с какой гордостью мы показывали моряцкий танец в родительском НИИ! А какой матросский воротник и бескозырку сшила для меня мама!

А их с самых детских лет их посылали с шести утра стоять в очередях, за молоком. И даже в новый год в подарках им давали маленькие сморщенные, кислые мандарины! Но я то помню, что мои мандарины были очень-очень вкусные!

И даже дома их кормили какими то ужасными синими курами, серой лапшой. И сахар был у них серый, мокрый и несладкий. И в школе им было тяжело. Над ними издевались тупые учителя. От них в библиотеках прятали книги.

А в моей реальности — мне приносили новинки с еще не просохшими штампами. Учителя у меня по большей части были замечательные люди.

А еще их, почти всех, насильно загоняли. Сначала в октябрята, потом в пионеры. И всю дальнейшую жизнь загоняли. Куда только не загоняли.

Да, их реальность можно было только стойко переносить.

Летом я один сезон проводил в пионерском лагере, другой — с бабушкой в городке отдыха «Радуга», и минимум раз в два года мы ездили всей семьей в Крым, в Анапу. Море, ракушки, крабы, арбуз, закопанный глубоко в мокрый песок — это Анапа. Это здорово!

Им — путевок не давали, их лагеря больше напоминали концентрационные, чем пионерские, городков отдыха не было.

Да, потом их загоняли в комсомол. В их комсомоле надо было молчать на собраниях и выполнять приказы. И были злые партийные кураторы. Если ты не слушал злого куратора — то могло случиться что то страшное. Такое страшное, что они даже сказать не могут, что именно.

Я же перевернул первое же отчетно-выборное, после чего сам оказался в комитете комсомола. И партийным куратором у нас была Лидия Аркадьевна — милейший человек.

Их с самого детства отрезали от заграницы. Им не давали встречаться с иностранцами, а если вдруг такое случалось — то забирали все, что иностранец давал бедному ребенку.

Ужас, правда?

А в моей замечательной стране — были клубы интернациональной дружбы. Мы общались с американцами, англичанами, немцами. И с западными — тоже. Переписывались даже. Чехи и словаки вообще были как родные. Французов, правда, не помню.

А когда с транзитного самолета сняли пожилого шотландца с сердечным приступом — его не спрятали от народа в спецлечебнице, как это произошло бы в их мире — а положили в ветеранскую палату к деду. И сестра бегала к ним переводить. И потом даже бандероль с какими то сувенирами пришла. И ее никто не отобрал. Ведь это была не их — НАША страна.

А еще мне жалко их родителей. Они были такие хорошие — но их всегда затирали злые начальники. Денег всегда не хватало, и они искали какие то шабашки, а злые начальники им запрещали эти шабашки искать. И работали с ними всегда плохие люди — они все время завидовали. Их родителей тоже загоняли — в партию.

Один из них почему то очень гордился, что комбайны, которые изобретал его папа, очень плохо работали. Хотя папа был очень талантливый.

И моя мама была очень талантливая. но ее «изделия» почему то работали. И я гордился именно этим. Наверное, потому, что это было в другой стране. А начальник у нее был «жук», но почему то это было скорее похвалой. Он был чернявый и очень хитрый — я хорошо его помню.

А еще мама была изобретателем. И статьи писала. И ее за это не наказывали, а наоборот — платили деньги. И почему то в партию ее никто не загонял.

А еще им врали. Все. Газеты, радио, телевизор, учителя. Даже родители. Одна девочка спросила папу, почему он слушает Аркадия Северного — ведь это враг? А папа ответил: «потому что врага надо знать в лицо». А сам просто его любил, этого Северного. Еще этот папа рассказывал, что заставляли его прислушиваться во время олимпиады к разговорам с иностранцами — и докладывать куда надо, а при возможности разговоры сводить к правильным. Но ведь ему уже не было веры, правда?

Став старше, я заметил, что реальности разошлись не в момент моего рождения.

Они жили в какой то странной «верхней вольте с ракетами» — а мы в великой мировой державе.

Даже Великая Отечественная Война у нас оказалась разной.

В их реальности — врага «завалили мясом», воевал некий странный субъект под названием «простой мужик». Коммунисты — отсиживались в тылах

Все.

Поголовно.

На одного убитого немца приходилось четыре, а то и пять убитых «простых мужиков», но «простой мужик» таки победил. Вопреки всем. И коммунистам в тылу, и Жукову, который спал и видел, как побольше «простого мужика» извести. И командирам, которые только с ППЖ развлекаться могли и пить трофейный шнапс, добытый «простым мужиком».

А особенно — вопреки лично тов. Сталину.

Танки у нас были плохие.

Автоматы плохие.

Самолеты плохие.

Но только те, которые наши. Союзники поставляли нам хорошие. Вот именно хорошими танками «простой мужик» и победил. Но злой Сталин забрал у «простого мужика» все плоды победы, а самого «простого мужика» посадил в Гулаг.

Такой он был нехороший.

В моей реальности — тоже была война. Но в ней воевали все. И партийные и беспартийные. Все советские люди — кому позволяло здоровье и возраст. И даже кому не позволял — шли воевать тоже.

Коммунист дед Иван Данилович, до войны — сельский учитель, погиб при прорыве у местечка Мясной бор.

Коммунист дед Федор Михайлович Гаврилов, до войны — директор школы, прошел всю войну, был ранен, награжден орденами и медалями.

Потери на той войне были страшными, но именно потому, что враг не щадил гражданское население. А солдат погибло почти столько же, сколько у врага и его союзников вместе на восточном фронте. Потому, что воевали хорошо — и быстро учились. И была техника, которую производила наша, советская промышленность. Отличная боевая техника. Было тяжело — но моя страна победила.

Мы — жили, строили, думали о будущем, учились. Нас волновали мировые проблемы.

А они — думали, как свалить эту мерзостную систему.

И самое страшное — свалили. И тут реальности на короткое время пересеклись — потому что исчезла и моя страна.

Мы, те кто был в ней счастлив — даже не подозревали, что свое счастье нужно защищать, держаться за него зубами и ногтями.

Вот и не защитили.

А дальше миры вновь разошлись. У них настало счастье — ведь появились бананы, колбаса и свобода.

А у нас началась полоса трагедий — разваливалась наука, производство, вчерашние союзные республики охватил огонь войны, в котором бывшие советские граждане убивали бывших же советских. Старики остались без защиты и гарантий.

Но это уже совсем другая история.

***

Вот такие разные миры — причем оба имеют своих свидетелей. Которые не врут, просто они так видят.

При этом, кстати, встречаются странные абберации сознания (это не к тебе, просто вспомнилось стандартное) — скажем, приснопамятные «колбасные электрички». Мол, колбаса была только в Москве.

Ничего подобного — в 80 е колбасу и т. п. можно было совершенно свободно купить на рынке. Просто люди хотели купить по государственной, а не рыночной цене — вот и все. Имелся свободный выбор: подороже и рядом или подешевле, но подальше. Странный такой выверт: был рынок (вполне себе типа капитализм), но вещающие сейчас против социализма за капитализм предъявляют это как недостаток.

Заодно замалчивая, во сколько раз возросла цена транспорта.

Поэтому придется все аспекты разбирать с особой тщательностью, показывая, что относится к системе социализма, а что нет — и что противопоставляется в системе капитализма.

СИСТЕМЫ И ЛЮДИ

Напоминаю.

Цель капитализма как системы — максимизация прибыли.

Цель социализма как системы — справедливость для всего социума (нации).

Капитализм и социализм — не [только] экономические, но в первую очередь идеологические системы. Два тезиса выше — это именно суть, в отличие от словарных определений, которые всегда политически ангажированы.

Из этого следует все остальное.

Что именно остальное? «Все», соглашусь, выглядит расплывчато. К тому же — слишком долго обсуждать. Так что придется выбрать некоторые категории и рассматривать системы в приложении к ним.

При этом важно — и опять я повторяюсь, но очень уж важно — не путать локальные реализации и системы как таковые, а также четко представлять, что именно входит в систему.

К примеру, капитализм часто представляют как «царство изобилия».

Но одно дело — капитализм какой нибудь Швейцарии, тут, понятно, «совок» обзавидуется, ибо Колбасы Сто Сортов, а ракеты его не интересуют. Ни космические, ни баллистические.

Но ведь где нибудь в Зимбабве — тоже капитализм!

И как то странно, что те, кому очень не нравится социализм, сравнивает СССР именно с «золотым миллиардом», а не с Зимбабве.

Надо сравнивать именно системы социализма / капитализма — что следует из них, а что является частной локализацией.

Скажем, при капитализме надо поддерживать безработицу как угрозу оказаться «за бортом», из социализма же следует отсутствие безработицы, но при этом санкции по отношению к тем, кто не желает трудиться. Или — произвол работодателя против больших сложностей увольнения бездельника (и то, и то — относительно, разумеется).

Вот такие вопросы и имеет смысл обсуждать в сравнении.

То, что капитализм «золотого миллиарда» нравится общечеловекам своим материальным уровнем — это понятно. Вот только уровень этот невозможен без жизни за счет других стран («третьего мира»).

СССР был вполне самостоятелен — даже наоборот, занимался дотациями всяких негров, чего делать — по крайней мере так, как делалось — явно не стоило.

«Золотой миллиард» же наоборот, выкачивал ресурсы из «третьего мира» — и некорректно рассматривать его в отрыве от такового.

Таким образом, возникает подмена тезиса: мы собирались сравнивать социализм и капитализм, а вовсе не сравнивать уровень жизни труженика и вора / бандита международного уровня. У второго жизнь шоколаднее, кто спорит то?

Причем даже в этом случае идет сравнение не «для каждого», а по так называемому «среднему классу». Достаточно часто также признается, что современный капитализм имеет недостатки, например: «Не нравится же мне современный капитализм своей антилиберальной идеологической направленностью в виде принуждения к политкорректности и прочими диктаторскими вещами». Но ведь из капитализма это и следует — необходимо для глобализма!

Таким образом, часто в рассуждениях используют капитализм «идеальный», а социализм берут как конкретную реализацию с соответствующими недостатками (хорошо, если не выдуманными).

По такой «логике» можно, скажем, заявить, что народу в РФ живется куда лучше, чем в СССР, если посмотреть на Рублевку и прочие скопления богачей и не смотреть на мелкие города и тем более деревни.

Важно: я вовсе не заявляю, что де «эксплуатировать кого то антиморально и нехорошо». Дело не в морали, а именно в том, что для того, чтобы жить также шоколадно, надо также грабить окружающих, как это делал Запад.

Ну а поскольку рынки / ресурсы давно поделены, то для этого надо вести войну — которая без тоталитаризма невозможна, как и без лишений в области быта. Таким образом, как ни крути — то ракеты хотя и не гарантируют Сто Сортов колбасы, но по крайней мере не дадут отобрать имеющиеся. А вот без ракет — и новой колбасы не будет, и ту, что была — отберут.

Так что позиция «хочу жить как на Западе» (точнее — «как мне кажется, живут на западе некоторые, чья жизнь мне нравится») напоминает что то религиозное: «Боженька, сделай так, как мне хочется, и пофиг на действительность, которая делает это невозможным».

Просто хочется жить богато — И ВСЕ. На одной мысли мышление заканчивается. Перегруз, видимо.

С другой стороны, надо понимать, что капитализм также не появился сразу в готовом виде. Давайте вспомним про такого известного капиталиста, как Генри Форд. Из его книги «Моя жизнь, мои достижения» (My Life and Work), 1922:

«Работу на общую пользу ставь выше выгоды. Без прибыли не может держаться ни одно дело. По существу в прибыли нет ничего дурного. Хорошо поставленное предприятие, принося большую пользу, должно приносить большой доход и будет приносить таковой. Но доходность должна получиться в итоге полезной работы, а не лежать в ее основании».

«Производить не значит дешево покупать и дорого продавать. Это, скорее, значит покупать сырые материалы, по сходным ценам и обращать их с возможно незначительными дополнительными издержками в доброкачественный продукт, распределяемый затем среди потребителей. Вести азартную игру, спекулировать и поступать нечестно — это значит затруднять только указанный процесс».

«Иметь деньги совершенно необходимо. Но нельзя забывать, что цель денег — не безделье, а приумножение средств для служения людям. Я считаю, что нет ничего отвратительнее праздной жизни. Никто из нас не имеет на нее права. В цивилизации нет места тунеядцам».

«Польза капитала не в увеличении количества денег, а в том, чтобы делать деньги для улучшения жизни».

«Каждого следовало бы поставить так, чтобы масштаб его жизни находился в должном соотношении с услугами, которые он оказывает обществу».

«Спекуляция с готовыми продуктами не имеет ничего общего с делами — она означает не больше и не меньше, как более пристойный вид воровства, не поддающийся искоренению путем законодательства».

Сравните с современностью (конец прошлого века, «реформы» в России): «Рабочим платить зарплату желательно». © Е. Т. Гайдар

Вероятно, некоторые скажут, что, мол, у Форда был «правильный» капитализм, а в РФ — «дикий», отсюда и разница.

Нет, суть в другом. Генри Форд пролетарием, разумеется, не был, но он не был и капиталистом! Основатель автомобильного промышленного производства был предпринимателем. Человеком с выдающимися организационными способностями, который мог обустроить новаторское производство, выпускать — все дешевле и дешевле! — нужный людям товар, устанавливать для своих рабочих высокую заработную плату и так далее. Капиталист никогда не скажет, что надо именно производить, а перепродажа — это лишь пристойный вид воровства.

«Если мы не в состоянии производить, мы не в состоянии и обладать. Капиталисты, ставшие таковыми благодаря торговле деньгами, являются временным, неизбежным злом. Они могут даже оказаться не злом, если их деньги вновь вливаются в производство. Но если их деньги обращаются на то, чтобы затруднять распределение, воздвигать барьеры между потребителем и производителем — тогда они в самом деле вредители, чье существование прекратится, как только деньги окажутся лучше приспособленными к трудовым отношениям. А это произойдет тогда, когда все придут к сознанию, что только работа, одна работа выводит на верную дорогу к здоровью, богатству и счастью».

Это разве капиталист пишет?

Еще:

«В действительности ведь не работодатель платит жалованье. Он только управляет деньгами. Жалованье платит нам продукт, а управление организует производство так, чтобы продукт был в состоянии это делать».

«Мне хотелось бы здесь же заметить, что я считаю неправильным извлекать из наших автомобилей чрезмерные прибыли. Умеренная прибыль справедлива, слишком высокая — нет. Поэтому с давних пор моим принципом было понижать цены так быстро, как только позволяет производство, и предоставлять выгоду от этого потребителям и рабочим — правда, с прямо поразительно огромными выгодами для нас самих».

«В один год наша прибыль настолько превысила наши ожидания, что мы добровольно вернули каждому купившему автомобиль по 50 долларов. Мы чувствовали, что невольно взяли с нашего покупателя дороже на эту сумму».

Представляете себе, чтобы капиталист такое сделал?! Для справки: автомобиль тогда у Форда стоил $ 350-$ 500.

Интересный факт: после внедрения конвейерного производства Генри Форд счёл возможным внедрить на своём предприятии шестидневную рабочую неделю, то есть стал человеком, который придумал выходной день.

Я очень удивился, прочтя у Форда на тему денег как средства учета, а не «специфического товара»:

«В действительности, деньги очень простая вещь. Они являются частью нашей общественной организации. Они обозначают самый непосредственный и простой способ передавать ценности от одного человека к другому. Деньги как таковые — превосходная, даже необходимая вещь. По природе в них нет ничего дурного; это одно из полезнейших изобретений человечества, и когда они исполняют свое назначение, они не приносят никакого ущерба, а только помощь.

Но деньги должны были бы всегда оставаться деньгами. Метр имеет сто сантиметров, но когда же доллар бывает долларом? Если бы угольный торговец стал менять вес центнера или молочник вместимость литра, а метр был бы сегодня 110, а завтра 80 сантиметров длиной (оккультное явление, которое объясняется многими, как «биржевая необходимость»), то народ мгновенно позаботился бы об устранении этого. Какой же смысл вопиять о «дешевых деньгах» или об «обесцененных деньгах», если 100 центовый доллар сегодня превращается в 65 центовый, завтра в 50 центовый, а послезавтра в 47 центовый, как это случилось с добрыми старыми американскими золотыми и серебряными долларами. Нужно, чтобы доллар всегда оставался 100 центовым; это столь же необходимо, как то, чтобы кило имел постоянно тысячу граммов, а метр — 100 сантиметров».

И никакой валютной биржи и проч. — все для нормального планирования. Социалистического, можно сказать.

Ну и про банки:

«Банкиры играют в промышленности слишком большую роль. Тайно это признало большинство деловых людей. Открыто это признается редко из страха перед банкирами. Легче заработать состояние денежными комбинациями, чем производственной работой. Удачливый банкир, в среднем, менее умен и дальнозорок, чем удачливый предприниматель, и все таки банкир практически господствует в обществе над предпринимателем посредством господства над кредитом».

«Банкир, в силу своей подготовки, и, прежде всего, по своему положению совершенно не способен играть руководящую роль в промышленности. Поэтому не является ли тот факт, что владыки кредита достигли за последнее время огромной власти, симптомом, что в нашей финансовой системе что то сгнило?».

Думаю, ни для кого из читателей не секрет, что сейчас деньги в мире делаются отнюдь не в области производства — это и есть современный капитализм. Который, что также не секрет, развился в глобализм.

Важно: глобализм — это не случайная флуктуация, а именно что последствия системных свойств капитализма. Все просто: для увеличения прибыли нужно весь мир превратить в единый рынок, в общество потребления, в котором нивелированы национальные и другие различия. Поэтому и насаждают политкорректность, извращают демократию до «власти меньшинств» и т. д.

Таким образом, рассматривая капитализм как систему, требуется анализировать именно глобализм — «честный предпринимательский капитализм» Генри Форда давно в прошлом и не вернется. Да и в те времена далеко не все считали, что деньги надо честно зарабатывать, а не спекулировать.

ОТСУТСТВИЕ СИСТЕМНОСТИ МЫШЛЕНИЯ

Продолжим описание стандартных ошибок при обсуждении темы.

Еще одним методом демагогии от сторонников капитализма является то, что Л. Кравецкий назвал «статистическим мышлением»: «Статистическое мышление — это метод анализа множества объектов. Каждый отдельный объект из множества вполне может анализироваться в отрыве от остальных, однако этот метод анализа в применении к множеству объектов методологически неверен».

На мой взгляд, термин неудачен. Речь идет именно о том, что имярек рассматривает некий феномен (тезис или еще что) в отрыве от системы, и поэтому смысл теряется напрочь.

Давайте рассмотрим на примере, который привел Л. Кравецкий.

Есть ситуация: тонет корабль во время шторма. Чтобы пассажирам спастись, им надо воспользоваться спасательными кругами. При этом пассажиров на корабле сто человек, а спасательных кругов только девяносто. Многие мыслят так: каждый пассажир может схватить круг и прыгнуть с ним за борт, поэтому все отлично. Никаких проблем. Просто каждому пассажиру надо схватить спасательный круг первым.

С кораблём идиотизм подобного рода рассуждений очевиден. Пассажиры могут как угодно прокачивать свою ловкость и конкурентоспособность по захвату спасательных кругов, но всё равно десятерым из них персональных кругов не достанется. Поэтому десять человек либо утонут, либо будут делить спасательный круг с кем то ещё.

Это и есть отсутствие понимания системы: каждый пассажир рассматривается отдельно, а не в системе.

Так вот, капиталистическое / либеральное мышление оставляет главный вывод «за кадром». Вместо решения конкретной проблемы в целом, вместо рекомендаций найти способ поделить круги на сто человек, а не выдать их персонально счастливчикам, в буквальном смысле выбросив за борт остальных, выдаются «оправдания ситуации». «А этим десятерым надо было тренироваться хорошо — в отъеме круга у соседа. Тогда бы они спаслись. А так сами виноваты». Или, например, «нет никаких проблем спастись каждому — ведь каждый может получить спасательный круг». Или даже «Невидимая Рука Рынка сама предоставит пассажирам круги».

Абсурд, не так ли? Как не упражняйся в демагогии, но девяносто — меньше ста.

Но абсурдное на примере тонущего корабля при анализе экономики почему то не выглядит абсурдным с точки зрения некоторых. В частности, при сокращении десяти миллионов рабочих мест проблема безработицы как бы не видна. «Каждый уволенный может просто повысить свою конкурентоспособность и получить тем самым работу». Всё нормально, ага. Если смотреть на каждого, а не на систему.

А если взглянуть не на уволенных, а на соотношение рабочих мест и трудящихся? Очевидно же: как бы трудящиеся не старались, десять миллионов из них всё равно будут безработными. Независимо от квалификации каждого конкретного трудящегося и каких либо других факторов. Девяносто меньше ста.

Рецепт «повышай конкурентоспособность» подходит только каждому отдельному гражданину. Для всех граждан вместе он не подходит. Даже если каждый гражданин последует рецепту, проблема для всей совокупности граждан всё равно не решится. Чтобы решить проблему, надо эти десять миллионов рабочих мест создать.

Это, собственно говоря, все к чему?

Много раз натыкался на рассуждения вида «пусть каждый бедный откроет собственное дело и обогатится». И тогда, мол, все будут богатые и будет всем счастье.

В подтверждение рекомендации даже приводят аргументы «а вон, Вася Пупкин дело открыл и теперь богат». Тут нюанс ровно тот же: возможность личного успеха гражданина в рамках некоторой системы ничего не говорит о возможности успеха всей совокупности граждан в рамках той же системы. Грубо говоря, при броске монеты могут выпасть и орёл и решка, но из этого не следует, что при единичном броске орёл и решка могут выпасть одновременно. И вполне может сложиться так (точнее, уже сложилось), что, несмотря на наличие предпринимателей, всё общество не может одновременно заняться предпринимательской деятельностью. То есть, такая деятельность — спасательный круг для избранных.

За рассуждениями про личный успех, который «дело рук лично каждого», обычно скрывается довольно неприглядная мысль: «мне плевать на десятерых обречённых, и даже на десять миллионов обречённых плевать, я надеюсь спастись сам лично и мне этого достаточно». Жаль, эту мысль далеко не всегда высказывают настолько явно — рекомендации по «личному успеху» преимущественно преподносятся как забота обо всех. Однако статистическое мышление без проблем даёт понять, что скрывается за этими рекомендациями.

Зато апологет личного успеха очень занимательно выглядит, когда именно ему спасательного круга не достаётся. В такой ситуации «личный успех» куда то сразу пропадает, но появляются обильные тирады про «неотъемлемые права человека» и всё такое прочее.

Таким образом, капитализм всегда работает против народа. Точнее, за одну его часть против другой. И в действительности отношение даже не «девяносто из ста», а хорошо, если «десять из ста» — если смотреть по критерию безбедной жизни, а не просто наличия работы. А далее все известно: богатые богатеют, бедные беднеют, социальный разрыв увеличивается.

(Окончание в следующем номере).