Автор: Анна Ширяева

«РУССКИЙ МУЛЛА»

ПРОТОИЕРЕЙ ПЁТР СУХОНОСОВ ПРЕДВИДЕЛ, ЧТО БУДЕТ ЗАМУЧЕН БАНДИТАМИ

Семидесятилетний отец Пётр был зверски замучен боевиками в 1999 году. До этого страшного события он жил в Ингушетии по заповеди «возлюби ближнего своего, как самого себя», отдавал силы и сердце свое людям. Да, святые среди нас, и порой мы этого даже не осознаем — до тех пор, пока их подвиг не прервется.

Служение настоятеля Свято-Покровской церкви с годами стало твердой опорой, на ней возродилась и окрепла духовная жизнь в сунженских казачьих станицах. Само имя, которое он носил, напоминало слова Христа: «Я говорю тебе: ты — Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее».

КАЗАЧЬЕГО РОДА

Протоиерей Пётр Сухоносов родился 7 июля (24 июня по старому стилю) 1929 года в станице Ипатово, что на Ставрополье. Он был младшим ребенком: кроме него в семье было еще двое детей — сестра Татьяна и брат Сережа.

Своего младшего сына родители нарекли Петром в честь святого благоверного князя и чудотворца Петра, память которого Церковь совершает 8 июля по новому стилю.

О родителях батюшки сохранились довольно скудные сведения. Мама — Мария Прокопьевна — родом из казачьего села Вознесенского (ныне Апанасинковский район Ставропольского края). По всей видимости, из тех же краев был и отец — Пётр Сергеевич.

Семья много поколесила по матушке-России в поисках лучшей доли. Как знать, возвратились бы они из далекой Сибири, куда занесла их судьба, если бы суровый климат не оказал пагубного влияния на здоровье малолетних детей. Так после долгих скитаний они снова приехали в родное Ставрополье и поселились в Ипатово, в 45 километрах от Вознесенского.

Известно, что оба они — и отец и мать будущего батюшки — были людьми малограмотными, жили бедно, добывая себе на пропитание от трудами рук своих и того, что посылал им Господь через сердобольных людей.

Глава семейства Сухоносовых умер в 1943 году, в самый разгар войны, семья осталась без своего главного кормильца, вследствие чего крайне бедствовала. Закончив пять классов начальной школы, юный Петя Сухоносов вынужден был бросить дальнейшую учебу и идти самостоятельно зарабатывать на хлеб насущный.

Во всей полноте сведения о жизни мученика нашего времени собраны в замечательной и сильной по своему эмоциональному воздействию книге А. К. Горшкова «Кавказская Голгофа. Жизнь протоиерея Петра Сухоносова и его мученическая кончина от рук чеченских террористов».

«Уже с детских лет обнаружилась любовь Пети к чтению, — сообщает ее автор. — Читал он, как говорят, запоем все, что попадалось под руки: книжки из местной библиотеки, газеты, журналы, отдельные листочки и даже бумажки, которые подбирал на улице». Первой религиозной книгой в те годы жестоких гонений на веру стала для юного Петра «Моя жизнь во Христе» святого праведного Иоанна Кронштадтского. Встреча с этой книгой, вероятно, и определила всю его будущую жизнь. Она вошла не только в души, но и в дом богобоязненного семейства Сухоносовых. По свидетельству Марии Прокопьевны — мамы будущего батюшки-мученика — после этой книги юный Петя словно переродился, и вся его последующая жизнь была озарена светом проповеди этого широко почитаемого святого.

СТАНИЦА

По окончании в 1952 году Ставропольской духовной семинарии молодой священник отец Пётр навсегда осознал, что его место в храме. Начало службы ознаменовалось переездами. Кроткого батюшку любили прихожане, но терпеть не могли атеистически настроенные власти. Так в 1959 году священника «выслали» из станицы Малые Ягуры на Ставрополье за «самоуправство» — якобы, он открыл новую церковь.

Несколько лет батюшка был настоятелем Покровской церкви в соседнем селе Дивное. Затем получил архиерейский указ ехать почти на самую окраину Ставропольского края, к калмыцким степям — в село Рагули, чтобы сменить там настоятеля местного Михайловского храма.

Его служение там оказалось недолгим из за директора местной школы, который написал донос, где сообщал, что настоятель храма болен туберкулезом и заражает людей. В 1960 году отцу Петру пришлось покинуть приход. Кстати, директор вскоре сам заболел туберкулезом и был отстранен от должности. А священника направили за пределы Ставрополья — в станицу Орджоникидзевскую.

Станица эта находится на административной границе Чечни и Ингушетии. Граница эта сама по себе очень условная: русские, чеченцы, ингуши, украинцы, осетины, армяне, дагестанцы — десятки наций и народностей с давних времен смешались тут в большую многонациональную семью. Жить же в ней всегда было непросто. Время от времени хрупкий мир взрывался межнациональными конфликтами, находившими подпитку в старых обидах, взаимных территориальных претензиях и просто бытовом национализме. В начале 1990 х годов этот край полыхнет огнем настоящей братоубийственной войны.

Значительную часть местного населения станицы когда то составляли коренные казаки: они прочно поселились вдоль Терека и Сунжи еще с середины прошлого столетия — с тех времен, когда царская православная империя закончила войну на Северном Кавказе.

…Свято-Покровская церковь, куда прибыл священник, была единственным приходом на пять больших казачьих станиц. Прихожане встретили отца Петра настороженно. За последние годы ни один из священников здесь не задерживался. Но вот молодой настоятель совершил литургию, и народ облегченно вздохнул: Бог послал ревностного пастыря.

Когда настоятель входил в храм и приступал к богослужению, все прихожане бывали уже в сборе. Благочестивые православные казаки старались придерживаться дедовских традиций: мужчины стояли по правую сторону, в рубашках с длинными рукавами, все пуговицы до подбородка застегнуты, сама ж рубашка навыпуск, ремень поверх ее; женщины стояли слева, платья и кофточки тоже с длинными рукавами, все — от девочек до старушек — в белых косыночках или платочках. Центральный проход всегда свободен.

Сама атмосфера, царившая на богослужениях в этой небольшой сельской церквушке, была поистине неземной — об этом вспоминают все, кто лично знал протоиерея Петра Сухоносова и постоянно посещал Покровский храм. Прослышав о том, что в «Слепцовке» появился новый настоятель — ревностный в служении, всегда готовый откликнуться на любую беду, люди потянулись в храм.

Отец Пётр ездил и по соседним станицам, крестил, отпевал, венчал, соборовал, причащал. Не брал денег за требы. И каждый раз служил так, как будто все делал впервые: с трепетом и благоговением. На его службы люди шли потоком; литургия начиналась в 5 часов утра, но прихожане собирались в храме на час раньше.

Исповедаться у него приезжали за много километров не только миряне, но и священники. Как то во время службы пришла заплаканная женщина, умоляя немедленно встретиться с батюшкой. Отец Пётр вышел к ней, и она рассказала, что умирает ее младший сын. Перед смертью он, никогда ранее не посещавший церковь, захотел очистить душу.

Батюшка поручил псаломщику читать, чтобы люди не отвлекались от литургии, а сам тут же поехал с женщиной. Причастив умирающего, он возвратился в храм и продолжил службу.

СРЕДИ ЛЮДЕЙ

В молодости Пётр Сухоносов был очень хорош собой: высокий, стройный, с темными кудрями, правильными чертами лица и обаятельной улыбкой. Молодые девушки съезжались посмотреть на привлекательного священника, мечтая создать с ним семью (не монах же!). Но, как оказалось, семейная жизнь не была уделом отца Петра. Своё духовное подвижничество он всю жизнь совершал в одиночестве.

С годами болезни и частые молитвенные поклоны сделали его сутулым, но время не изменило внутреннего обаяния отца Петра, его удивительно выразительные глаза остались прежними. Говорят, что батюшка встречал каждого мягкой улыбкой и теплым взглядом, и от этого взгляда исчезали страхи, лукавые мысли, а на душе воцарялся мир.

Отец Пётр был аскетичен. Последнюю неделю Великого поста питался лишь просфорою и водой. Рассказывают, что один пост он провел вообще без еды.

Не все разделяли некоторые из привычек отца Петра. Например, он собирал по желобу дождевую воду с церковной крыши в специально оборудованные подземные резервуары: на этой воде батюшка просил варить ему еду, и этой же водой он мылся.

Себя он никогда не жалел, и от работы в своей переплетной мастерской у него развилась двусторонняя грыжа. Чтобы хоть как то уменьшить боль, отец Петр всегда носил бандаж. Здоровьем священник никогда не отличался: постоянно страдал гриппом, воспалением легких.

В 1979 году отец Пётр очутился в больнице Пятигорска. После двух тяжелых операций он возвратился домой с одной почкой. Служить становилось все труднее. Он стал ненадолго прерывать литургию в моменты, когда его изможденный организм отказывался подчиняться.

Свой дом батюшка отдавал нуждающимся в приюте. Сам он обитал в небольшой комнате в церковном дворе. Самодельный шкаф, металлическая кровать с деревянным настилом, печка у левой стены, большой круглый стол, стулья и лавки — вот и вся меблировка.

Рядом с отцом Петром постоянно находились люди, которые нуждались в помощи и утешении. Так, соседи семьи пятилетней Ангелины вырвали девочку из рук пьяных родителей, грозивших убить ребенка, и привели к батюшке. Несмотря на обещания расправы «с попом», отец Петр не отдавал ребенка, а вскоре суд лишил алкоголиков родительских прав. Ангелина осталась жить при храме.

Еще одной важной миссией слепцовского настоятеля была благотворительность — деньги, которые люди жертвовали на церковь, он посылал бедным монастырям, психиатрическим лечебницам, малоимущим, заключенным. Когда началась война в Чечне, храм стал домом милосердия, где находили утешение молодые солдаты и родители, приехавшие на поиски своих сыновей.

«ГОСПОДЬ НЕ ОСТАВИТ НАС…»

Партийным властям бывшей Чечено-Ингушетии давно «мозолил» глаза единственный в Грозном православный храм, уцелевший от разрушения в 1920 1930 е годы. Стоял он на центральной улице города. Облик «светлого коммунистического города» никак не сочетался с церковью, двери которой всегда, даже в годы страшной войны с фашистскими оккупантами, были открыты для прихожан. Но в Грозном располагалось благочиние республики, и ликвидировать или даже «временно» закрыть здешний Михайло-Архангельский храм означало вызвать бурю негодования со стороны верующих.

Поэтому власти решили для начала расправиться с храмом в «Слепцовке», чтобы тем самым существенно ограничить влияние Церкви на население края. Для этого они стали искать подходящий повод, применив проверенную тактику стравливания людей, сплетен, доносов и клеветы. Расчет был очень прост: настоятель, по мысли организаторов беззакония, не сможет угодить всем, рано или поздно он обязательно займет позицию одной из конфликтующих сторон и тем самым станет неугодным другой. Но батюшка занял иную позицию — Правды, всецело предав себя в руки милосердия Божьего. Полагаться на чью либо иную помощь — простых людей или власть имущих — означало погубить себя и свою паству. Отец Пётр это хорошо осознавал.

Священника стали вызывать в государственные учреждения. Он вынужден был покидать свой храм, преодолевать огромные расстояния, чтобы выслушивать нелепые обвинения в свой адрес, а затем, ввиду их безосновательности, возвращаться в «Слепцовку».

«Но даже тогда, когда батюшке открыто угрожали расправой, — рассказывает А. К. Горшков, — он старался найти оправдание обидчикам, покрыть их своей любовью, привести к раскаянью и примирению. Отец Пётр твердо уповал на Господа, веря в то, что все эти испытания Он посылал ему для укрепления веры и любви к людям.

Весь этот страшный период он жил в своей келье: встал на подвиг безропотного терпения скорбей и молитвы. Никто не может припомнить, когда он ложился отдыхать — всю ночь до утра в его комнатке горел свет.

Выходя из кельи навстречу ожидавшим прихожанам, отец Петр поражал всех своим спокойствием, молитвенным настроем, внутренней собранностью. Это его духовное состояние передавалось и людям. «Будем терпеть и молиться, — успокаивал их батюшка, — Господь не оставит нас…»

Кто то посоветовал прихожанам ехать в Москву и добиваться справедливости там. Группа верующих отправилась на прием к Святейшему Патриарху Алексию I, чтобы заступиться за своего настоятеля. Поехали зимой, в январе, когда на дворе стояли лютые морозы и стужа.

Прошло много томительных дней, прежде чем получили долгожданное разрешение на встречу. Да и произошло это совершенно случайно, когда уже, казалось, не было никакой надежды — Патриарх заметил группу продрогших на морозе, голодных людей, каждый день стоявших с раннего утра до позднего вечера под окнами его канцелярии, и сжалился над ними. Пригласив их в канцелярию и выслушав их объяснение, он немедленно обратился с личным письмом к местным властям дать разрешение на возобновление богослужений в закрытом храме.

Отметим, что окончательное восстановление отца Петра Сухоносова в служении связано с именем Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, бывшего в те годы в сане митрополита и занимавшего должность Управляющего делами Московской Патриархии. Именно он добился от местных властей полной справедливости, сняв с батюшки все обвинения…

18 апреля 1965 года Ставропольским архиепископом Михаилом отец Пётр был поставлен в сан протоиерея. Почти через тридцать лет после этого — ко дню Пасхи 1993 года от Рождества Христова — новый архиерей наградил его святой митрой, а в 1998 году, незадолго до смерти — орденом святого равноапостольного князя Владимира III степени.

Интересно, что распоряжением Святейшего Патриарха батюшке повелевалось служить настоятелем Покровского храма в «Слепцовке» пожизненно. Промысел Божий оставил отца Петра в станице до последней литургии, которую он совершит, прежде чем кротко предаст себя в руки палачей.

ПЁТР СЛЕПЦОВСКИЙ

Храм был тесноват — достался он православной общине «Слепцовки» еще от старообрядцев. Раньше здание было еще теснее и скорее напоминало обычный жилой дом: только крест над крышей свидетельствовал о его церковном назначении.

У отца Петра часто спрашивали, почему он не хочет построить более вместительный храм, деньги собрали бы. Вероятно, отец Петр предчувствовал, что начнется необратимый отток верующего православного населения из Чечено-Ингушетии, и скоро в храмы просто некому будет ходить. Уже в 1992 году под покровом ночи группа вооруженных чеченских бандитов ворвется в новый храм Святителя Николая Чудотворца в станице Ассиновской и откроет стрельбу из автоматов по алтарю и святым образам, а молодой настоятель чудом останется жив.

Протоиерей Пётр Сухоносов как опытный и прозорливый пастырь сознавал, что перед лицом надвигавшихся грозных испытаний важно было уберечь оставшуюся в станице паству, укрепить ее духовно. Возможно, знал он и то, что на строительство нового храма у него просто не хватит ни сил, ни здоровья, ни времени… Поэтому продолжал служить в своем стареньком «соборике», в тихом проулке недалеко от центра станицы.

Местные ингуши с почтением относились к отцу Петру. Некоторые из них между собой называли его «русским муллой», но сами обращались к нему так же, как и казаки: «батюшка» или «отец Пётр».

Президент Ингушетии Руслан Аушев часто приглашал его к себе, прося совета и помощи в решении вопросов, касающихся межконфессиональных отношений в республике. Ни одно совещание духовных лидеров края не обходилось без участия в них отца Петра.

Весной 1996 года на реконструкции церкви трудилась бригада ингушей. На фоне гремевшей рядом войны и ненависти к русским молодые мусульмане работали в ограде православного храма. Все работы, как уже было сказано, осуществлялись на средства, выделенные специальным распоряжением Президента Ингушетии, и это было знаком уважения главы национальной республики к христианскому населению и лично настоятелю Покровского храма протоиерею Петру Сухоносову.

А. К. Горшков не удержался от вопроса, с которым подошел к бригадиру: «А как же смотрит на то, что вы помогаете русской церкви, ваш мулла?» — «Хорошо, нормально смотрит, — улыбнулся бригадир. — Я, конечно, советовался с ним, прежде чем прийти сюда. И он считает, что нет никакого греха в том, чтобы помочь русским верующим. Тем более отцу Петру».

«СКОРЕЕ ВСЕ СПАСАЙТЕСЬ! ЗЕМЛЯ В ОГНЕ!»

В 1991 году в Грозном — столице бывшей Чечено-Ингушетии — мирно уходил из жизни архимандрит Меркурий. Это был известный в то время старец, монах и большой подвижник. Умирал он в полной памяти, осознавая, что отходит к Богу. Перед смертью старец вдруг произнес страшные и до конца непостижимые слова: «Спасайтесь! Скорее все спасайтесь! Земля в огне! Все горит!»

Некоторые из духовных чад архимандрита Меркурия пытались истолковать эти слова как предсказание близкого конца света. Но теперь, когда задумываешься над сокровенным смыслом предсмертных слов старца с высоты трагедии, которую Господь Своим непостижимым Промыслом попустил на кавказскую землю, станет понятным, какой огонь отец Меркурий имел в виду.

Несомненно, это было пророчество близкой войны, пожар которой опустошит огромный город, превратив его в сплошное пепелище, разорит села, унесет с собой десятки тысяч жизней…

Изгоями объявлялись не только русские, но и украинцы, армяне, евреи, дагестанцы — все, кто не хотел признавать диктаторского режима генерала Дудаева. На центральной площади Грозного болталась тряпка-призыв: «Русские — в Рязань, армяне — в Еревань, ингуши — в Назрань!»

Чувствуя надвигавшуюся войну, люди потянулись к Богу. Грозненский храм святого Архистратига Михаила был забит до отказа. Все больше народу стало приезжать в Слепцовку — просить благословения на переезд. Уезжали и станичники. Звали и отца Петра с собой, на что он неизменно отвечал: «Мне нельзя! Капитан покидает свое тонущее судно последним». И благословлял на переезд других, оставаясь в своем «соборике» на великий подвиг.

Духовная связь с паствой, оказавшейся в вынужденной эмиграции, с этого момента продолжилась в письмах отца Петра. К тому же, несмотря на опасность передвижения по территории Ингушетии, народ всё равно ехал в родной храм. Никакая война и кордоны не могли остановить прихожан отца Петра.

А за станичной околицей, на пустыре, появились городки беженцев из Чечни: в холодных дощатых вагончиках, домиках и брезентовых палатках ютились тысячи людей разных национальностей. Они вымещали злобу на оставшейся части русских. На христианском кладбище устраивали погромы. Памятники и кресты валялись на земле с надписями: «То же самое ждет и вас».

По распоряжению Руслана Аушева возле церкви поставили охрану. Пост усиливался в дни больших христианских праздников. Вооруженные милиционеры в бронежилетах плотным кольцом оцепляли храм. А в головы православных все равно летели камни.

С началом боевых действий у отца Петра появились новые заботы. В 1994 году его назначили благочинным православных церквей Ингушетии.

«В Ингушетии по милости Божией сносно, тихо, — рассказывает батюшка в письме о своей жизни. — В Грозном — сами знаете по телевидению. Ассиновская так и страдает, неопределенная между Ингушетией и Чечней… В Ассиновке больших боев не было, неделю назад проехал я треть села, разрушений не видел… в Грозный пока нет дороги от нас».

Батюшка мучительно пытался осмыслить логику новой кавказской войны. Он видел, как ее пожар, начавшись с небольших локальных конфликтов в Закавказье, уже перекинулся через Большой Кавказский хребет и с каждым днем угрожал охватить весь кавказский регион. Станица Орджоникидзевская превратилась в транзитный пункт на пути следования не только российских войск, но и многочисленных миротворческих миссий, международных наблюдателей, представителей пацифистских организаций, журналистов, обозревателей, народных депутатов, политологов, а также посредников, занимавшихся обменом военнопленных.

1994 1996 гг. превзошли по своей трагичности десять лет войны в Афганистане. Бодрые обещания «лучшего министра обороны» Павла Грачёва решить чеченскую проблему «силами одного парашютно десантного полка» никак не вязались с огромными потерями российских войск, которые превзошли самые мрачные прогнозы и скорбную статистику всех утрат России на чужбине.

КРЕЩЕНИЕ И СМЕРТЬ

В Слепцовку зачастили военные: они обращались с просьбой приехать в расположение дислоцированных на границе с Чечней подразделений и блокпостов окрестить молодых солдат, отслужить молебен о спасении. И батюшка ехал, он вез в часть гостинцы и все, что приносили люди в храм на панихидный стол.

Монахиня Анастасия поведала об одной из таких поездок летом 1995 года. «Батюшка вдруг говорит, что завтра надо ехать на далекую пограничную заставу крестить солдат. В это время у него было много разных дел, и отлучиться из храма просто не имел возможности. Все, что можно перенести на другой день, он переносил. Казалось, можно перенести и эту поездку. «Нет, — категорически сказал отец Пётр, — мы отложим все остальное, но завтра поедем к пограничникам».

По приезде священника всех солдат собрали на площадке перед палатками, и батюшка обратился к пограничникам с пастырским словом. Желающих принять крещение оказалось очень много.

Крестили прямо на берегу горной реки Ассы, в ущелье. Солдаты заходили в бурлящую реку, и батюшка совершил таинство святого крещения. Затем он отслужил молебен о спасении.

Домой отец Пётр приехал очень печальным и почти всю дорогу молчал, был задумчив. А через несколько дней стало известно, что вся пограничная застава погибла во время нападения чеченских боевиков. Видимо, батюшка все знал, потому и спешил к ним».

Поездки священника к военным вызывали недовольство среди чеченцев: дескать, тот одобряет войну. Говорили о готовящейся расправе над ним. Но батюшка по прежнему открыто выходил в станицу, общался с людьми разных национальностей. Его просили прийти причастить тяжелобольного, и он выходил из храма со Святыми Дарами, порой, когда на дворе было темно. Даже милиция вечером не всегда выезжала на патрулирование, опасаясь бандитов. А старый священник шел темными улицами. Шел и молился.

«МОИ КОСТОЧКИ ПТИЦЫ РАЗНЕСУТ…»

Летом 1997 года было совершено первое покушение на отца Петра.

Однажды, когда священник вышел за церковную ограду, неожиданно подъехала легковая машина. Оттуда выскочили два бандита, схватили настоятеля и поволокли за собой. Батюшку спасла девушка, которая вцепилась в него обеими руками и закричала.

Тут же прибежали два прихожанина и бросились навстречу бандитам, стали вытаскивать отца Петра из машины, куда его почти затолкали похитители. На крик из соседних дворов выскочили женщины-ингушки, выручать из беды «русского муллу».

«Знал ли протоиерей Пётр Сухоносов о готовящейся над ним расправе и ожидавшей его мученической смерти? — пишет А. К. Горшков. — Чувствовал ли он надвигающуюся беду? Если судить по воспоминаниям людей, бывших рядом с батюшкой в последнее время, если вспомнить отдельные слова, как бы невзначай оброненные самим батюшкой, то станет понятно: он все знал и все чувствовал».

Рассказывают, что за несколько дней до похищения, во время отпевания одной из своих стареньких прихожанок, отец Пётр неожиданно печально обронил: «Счастливые люди, что их отпевают. А мои косточки птицы разнесут…»

Незадолго до трагедии он успел написать и отправить письма, поздравительные открытки почти всем своим духовным чадам, никого не забыв напутствовать добрым отеческим словом и лаской.

За день до нападения на слепцовского настоятеля, в ночь с 26 на 27 марта 1999 года, бандитами будет похищен протоиерей Пётр Макаров — настоятель храма в станице Троицкой. Прибывший ему на смену из Пятигорска священник Сергий Потапов также будет выкраден похитителями через два дня после своего прибытия к месту служения. Оба священника пробыли в чеченском плену два месяца и были освобождены в результате совместной операции российских спецслужб.

25 марта в гости к отцу Петру из Ставрополя приехала Мария М.: она привезла батюшке письма, газеты, гостинцы и подарок из Киева — новенькие хромовые сапоги. Сразу две пары! Батюшка примерил, сапоги пришлись в самый раз. Не скрывая удовольствия, все же заметил: «Неужели там думают, что я буду две жизни жить?»

«На другое утро я стала просить благословения ехать домой, — рассказывает Мария М., — Но батюшка благословил меня ехать лишь в понедельник. При этом добавил: «Поедете, когда все свершится…» Пишу текст телеграммы домой: «Приеду в понедельник». Батюшка поправляет: «Ждите понедельник». Я ему попыталась было возразить, что, дескать, дома испугаются такой телеграммы. Батюшка молчит. Тогда так и пишу: «Ждите понедельник».

«ВЕРНЕМ МЫ ВАШЕГО БАТЮШКУ…»

Вся пятница 26 марта прошла в заботах. Батюшка писал письма, несколько раз выходя из своей кельи, чтобы уточнить некоторые вопросы. Ближе к вечеру приехали новые гости — духовные чада из соседнего Владикавказа, побыли сутки и в субботу уехали. Оставшимся гостям отец Петр поручил свою любимую работу: обклеивать книги.

«27 марта, в субботу, — вспоминает Мария М. далее, — служба шла своим чередом, молящихся было много. И вот отец Пётр вышел из алтаря прямо на середину храма и сказал, что трудно поверить в то, что ему только что сообщили, но в ночь на 27 е похищен священник Пётр Макаров. Все стали плакать, но батюшка внешне был спокоен. Он говорил, что все, кто принимает страдания за православную веру, сразу попадают под защиту — Покров Пресвятой Богородицы».

Говорил он в тот день о смирении и о том, что христианское мученичество — это удел избранников Божиих. При этом батюшка сказал, что отец Пётр Макаров останется жив, что похитители будут вынуждены вернуть его. После литургии он ушел к себе в келию, и до вечера его почти никто не видел. Наступал воскресный день 28 марта.

Вспоминает живой свидетель трагедии Татьяна Гапотченко: «Батюшка только что закончил службу и разоблачился. На нем был только подрясник с крестом. Один милиционер, что охранял церковь, уехал с прихожанами, второй милиционер ушел на воскресный базар. Остался лишь один охранник, да и тот читал газету. Все как то расслабились в этот день, даже церковную калитку забыли закрыть. Мужчин тоже никого не было в храме. Никто не видел, как ворвались «хищники»: так батюшка всегда называл бандитов, которые крали людей в рабство. Ворвались сразу несколько человек. Один из них быстро справился с охранником и забрал у него автомат. Остальные бегали по двору и всюду искали батюшку. Не найдя нигде, они ринулись в алтарь. В этот момент в церкви было лишь несколько женщин и бабушек.

Бандиты ворвались в алтарь прямо через царские врата, и через них же поволокли нашего батюшку по полу. При этом они били его ногами и прикладами автоматов. Тетя Надя упала на батюшку, обхватила его ноги и стала кричать и плакать: «Не отдам! Не отдам батюшку родненького!» Бандиты стали и ее избивать, но она все кричала: «Батюшка родненький, куда они вас увозят!..»

До машины они тащили его и беспощадно избивали. Когда я выбежала, то увидала, как один из них надел на голову маску-чулок и запрыгнул в кузов, где уже лежал наш батюшка. Мама, тетя Надя и другие женщины бежали за машиной и кричали, просили бандитов пожалеть и вернуть отца Петра. Один из бандитов с ухмылкой ответил: «Вернем мы вашего батюшку…» Несколько раз они из автомата выстрелили в тетю Надю, но не попали. Действовали бандиты нагло, средь белого дня, никого не боялись и лишь угрожали перестрелять всех, кто будет им мешать».

Для задержания похитителей и освобождения отца Петра по тревоге в воздух был немедленно поднят боевой вертолет. Операцию взял под контроль лично Руслан Аушев. У въезда в Серноводск на обочине дороги стоял брошенный «бобик» бандитов: его кузов был залит кровью. Самого отца Петра там уже не было. О его спасении молились тысячи людей: в Слепцовке, Москве, Киеве на святой Почаевской горе, в Иерусалиме и на Афоне. Тщетно.

«ОН ДЕЛАЛ РУССКИХ СИЛЬНЫМИ»

Через полгода, 23 октября в вечернем информационном выпуске «Вестей» показали репортаж, в котором телезрители впервые увидели фрагменты видеозаписи, сделанной, судя по всему, самими похитителями. Было видно бездыханное, изможденное тело отца Петра. Правая нога батюшки была прикована стальной цепью к полу. Неизвестно, сколько времени пролежал мученик: неделю, месяц или больше. Среди сырости и грязи тело его лежало нетленным.

Как писала потом в своем письме Светлана М.: «Он делал русских сильными. Само его существование раздражало, бесило бандитов. Они даже выкупа за него не требовали. Для них его смерть была важнее денег. Можно только догадываться, какими методами они пытались заставить его отречься от веры. Зная отца Петра, мы уверены, что он не отрекся. И простил перед смертью своих мучителей».

Вскоре чеченские города и села одно за другим перейдут под контроль российских войск, начнется тщательная «зачистка» населенных пунктов. Из бандитских подвалов и мест пыток удастся вырвать многих пленников, чудом оставшихся в живых. Протоиерей Пётр Сухоносов так и не будет найден. Его не отыщут ни среди живых, ни среди мертвых…

И все же в конце 2000 года, в канун праздника апостола Андрея Первозванного, был совершен чин погребения. Земле были преданы лишь некоторые личные вещи батюшки и его священнические ризы.

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II вместе с отцoм Петром был погребен еще один мученик, тоже принявший смерть от рук бандитов, настоятель Грозненского Михайло-Архангельского храма протоиерей Анатолий Чистоусов (в прошлом офицер-воспитатель в одном из военных училищ города Ставрополя).

Более ста клириков в присутствии огромного числа верующих совершили прощальную службу в кафедральном Свято-Андреевском соборе Ставрополя — том самом храме, из которого начался священнический путь отца Петра. Оттуда гроб кавказского страстотерпца был привезен в станицу Рагули, где имя батюшки близко и дорого сотням людей, и все вышли проститься с ним…