Автор: Владимир Семиряга

ТОВАРИЩИ ПО ОРУЖИЮ

Москвичи и гости столицы наверняка обратили внимание, что в дни праздников или больших спортивных мероприятий улицы города патрулируют милицейские наряды с собаками. Псы в намордниках послушно следуют за своими наставниками, не производя устрашающего впечатления. И окружающие даже не могут представить себе, на что способная служебная собака. О том, как создавалась кинологическая служба Группы «Альфа», нашему корреспонденту рассказывает человек, который стоял у ее истоков, подполковник запаса Михаил Ананков.

— Михаил Павлович, когда было принято решение о создании в Группе «А» кинологической службы?

— История появления собак в «Альфе» началась в 1988 году, когда в центральном подразделении, а затем и в каждом региональном отделении, была организована такая служба. Итого было семь групп.

— Почему создание кинологической службы было поручено именно Вам?

— В 1982 году я попал по набору в Группу «А» и с 1982‑го по 1987 год был сотрудником одного из ее отделений. До этого я отслужил на советско-финской границе два года в качестве инструктора служебных собак, окончив Сортавальскую кинологическую школу Погранвойск. Знания давали нам фундаментальные. Образно говоря, учили даже понимать, о чем собака думает. Да и нравилось мне работать с собаками. Очевидно, учитывая все эти факторы, и было принято решение привлечь меня к созданию кинологической службы.

— Какие задачи ставились перед новой службой? Была ли в них своя специфика?

— Безусловно. Задачи перед службой были поставлены специфические, поскольку одно дело собаке работать на границе или по поиску наркотиков, и совершенно другое — в операциях по захвату террористов. Было сформулировано, что собака является средством усиления сотрудников Группы «А», таким, как, например, спецсредства. Поэтому необходимо было подобрать собак не просто с хорошими данными, но и с определенной «внешностью», которая бы наглядно демонстрировала всем, что шутки с ней плохи. В сегменте, в котором мы работаем, доброй собакой преступников не напугаешь.

Методику подготовки таких собак нам приходилось создавать с нуля. Пришлось внимательно изучить зарубежный опыт, поскольку к тому времени собаки уже были и в американской специальной службе «Дельта», в немецкой группе GSG-9, австрийской «Кобре» или английской САС. Но мне помогло то, что я уже пять лет работал сотрудником и знал по какому пути нужно идти, чтобы правильно подготовить собаку. Прежде всего, мы готовили физически крепких собак. На тренировках они преодолевали те же полосы препятствий, что и сотрудники Группы «А». Кроме того, задача состояла в том, чтобы подготовить собаку для работы в условиях применения нами спецсредств. Это взрывы, стрельба в неограниченном количестве, шумовые эффекты и т. д. И, самое главное, собака должна была уметь в толпе людей распознать террориста и произвести его задержание.

— Какая порода собак наиболее удовлетворяла поставленным задачам?

— Немецкая овчарка. Это самая универсальная собака. Мы долго искали нужную нам собаку по разным питомникам, подбирали нужный нам типаж. Просмотрели не одну сотню кандидатов. В питомнике «Красная звезда» наблюдали за поведением различных собак. И нашли то, что было нужно. Правда, с отобранными собаками предстояло еще основательно потрудиться.

— Вы говорите — немецкая овчарка. А чем плох, к примеру, ротвейлер?

— Собака замечательная. Но я расскажу вам одну историю. Однажды мы ехали на мероприятие, и собаке место оказалось только в багажнике «Жигулей» среди бронежилетов, одежды и оружия. Она всю дорогу (а это было около 12 часов) там пролежала, не выражая никакого неудовольствия, а на месте, когда мы сделали закладку, мигом ее нашла. В условиях, в которых работает спецназ, нужны такие выносливые во всех отношениях собаки как овчарки. Ротвейлер хорош на задержании. А вот если поиск оружия или взрывчатого вещества…

Другой случай. Поступило сообщение, что в гостинице заложена бомба. Не всякая собака сможет около пяти часов работать, бегая по этажам. А наши смогли! Мы перепробовали многие породы: ризеншнауцеров, черных терьеров… Но в итоге остановились на немецкой овчарке. По типу психики и характеру овчарки оказались наиболее подходящими для нашей службы.

— Вы сказали, что отобрали нужных собак. Это — каких?

— Прежде всего, это должны быть собаки с очень сильной психикой, потенциальные вожаки. Только такие собаки способны показывать стабильно высокие результаты в работе. Дрессировщики знают, что этот тип животных встречается довольно редко. В повседневной жизни потенциальные вожаки могут быть неудобны и даже опасны.

Мы имели определенные методики, которые позволяли достаточно точно определять тип нервной системы животного. Например, собаку сажали в закрытый кузов автомобиля с незнакомым человеком и возили по городу. Ускорения и торможения, повороты, отсутствие видимости, неизвестный попутчик — все это создавало довольно сильное давление на психику животного. Зато по поведению собаки во время и после поездки мы могли с высокой степенью вероятности предсказать ее возможности при действиях в стрессовой ситуации.

Вторым непременным тестом, который проходили собаки‑кандидаты, были шумы. Ясно, что боевая собака, которая боится выстрела или взрыва — это не «товарищ по оружию». Для проверки мы использовали звукоимитаторы, которые создавали широкий спектр шумов и по характеру звука, и по уровню громкости. Такая техника могла «изобразить» даже разрыв тяжелого снаряда. Надо сказать, что спокойное восприятие выстрелов и взрывов воспитывалось и поддерживалось у собак в течение всего срока их службы. Для поддержания формы мы ездили с ними на полигон во время стрельб.

Очень важное требование — собака должна была выглядеть опасной. Устрашающий внешний вид является одним из факторов оказания психологического давления на террориста. Поэтому предпочтение отдавалось крупным собакам.

— Чем подготовка собак в Группе «А» отличалась от подготовки в других силовых структурах?

— Мы, например, тренировались в самолете, причем не только на земле, но и в воздухе. Мы ездили с собаками в метро и в городском транспорте, стремились привить им навыки работы среди людей. Одним из примеров ситуации, в которых мы проводили тренировки, может служить хоккейный матч в Лужниках. Пребывание среди нескольких тысяч возбужденных болельщиков дает большую нагрузку на психику собаки, однако она должна действовать и в такой обстановке. Мы никогда не проводили стереотипных действий: каждый раз было что‑то новое.

Опасность возникновения у собаки стереотипов показывает такой пример. Однажды мы проводили съемку учебного фильма по задержанию. Сценарий таков — «преступник» находится в домике, собака запрыгивала туда через окно и производила захват. Провели репетицию, после маленького перерыва должны были снимать. Во время перерыва помощник (он же «преступник») вышел из домика через дверь. Началась съемка, собака подбежала к окну, а потом вдруг переместилась к двери и стала ждать выхода помощника. Вторая попытка закончилась так же. Лишь с третьей попытки с помощью дополнительной команды «Барьер!» собаку удалось послать в окно. Мы не сразу догадались, что собака зафиксировала у себя в голове ситуацию иначе, чем мы планировали: зачем прыгать в окно, если «противник» выйдет из двери?

Мы старались выработать у собаки единственный стереотип-образ террориста. Для нее террорист — человек, вооруженный ножом или огнестрельным оружием. Если человек взял в руки оружие, то это автоматически превращает его в объект для атаки. Я, конечно, не имею в виду наших сотрудников, которые носят военную форму, и собака к ней привыкла. В процессе тренировок накладывалось одно важное ограничение: женщины и дети неприкосновенны. К счастью, женщины-террористки встречаются редко, а представить себе в этой роли ребенка и вовсе сложно. А вот истеричное поведение ребенка в стрессовой обстановке и агрессивная реакция собаки на такое поведение — это вещь реальная, но недопустимая. Поэтому каждая собака знала: женщины и дети являются «табу».

— Как проходили тренировки собак?

— Надо сказать, что мы имели неограниченные возможности для тренировок собак. Получали из оперативного гардероба списанную одежду: куртки, плащи, пальто… Одевали помощников в разную форму одежды. Поскольку собака привыкает к так называемому дресс-костюму, и создается видимость работы. В нашем случае как бы человек не был одет, если у него нет оружия, то он не является террористом.

Помогало разнообразить тренировки и то, что все сотрудники «Альфы» были обязаны иметь опыт борьбы с собаками, и регулярно приходили к нам на подготовку. Поэтому на занятиях наши четвероногие сотрудники имели перед собой разных спарринг-партнеров, отличающихся по манере борьбы. Каждый раз помощники надевали различную одежду, и это создавало широкий спектр обликов «противника» по очертаниям, цвету, фактуре материала, запаху.

По нашему заказу были сделаны специальные защитные рукава. Ведь для развития устойчивого навыка задержания собака должна ощущать, что она держит противника, она должна иметь возможность повисеть на рукаве. Наше снаряжение позволяло проводить тренировки в условиях, максимально приближенных к реальности. При подготовке у собак отрабатывался четкий захват за предплечье, причем без перехватов. Это не граница, где собака может на сотню метров оторваться от инструктора и вынуждена вести бой в одиночку. Наши собаки работали без поддержки несколько секунд, до подхода группы захвата.

— Но ведь удержание за предплечье сильно ограничивало для противника маневр оружием?

— Верно. Ведь собаки были обучены захватывать именно вооруженную руку. Независимо от того, был ли нож в левой или правой руке, собака шла на руку с ножом. Если противник пытался прикрыться невооруженной рукой, собака проскальзывала под ней и все равно захватывала вооруженную руку. Такую же реакцию вызывало огнестрельное оружие.

Разнообразили мы и места тренировок. Например, брали автобусы, которые приезжают с рейса. В его салоне масса запахов. Мы делали закладки, и собака понимала, что надо искать. Работали в камерах хранения в условиях бешеного количества запахов: колбасы, сыра, бутербродов, парфюмерии, и большого количества отвлекающих факторов; масса людей, хлопанье дверей, движение машин и т. д. Минно-розыскная собака работает в совершенно иных, почти идеальных, условиях. То есть у нас не было стереотипных помещений, в которых собака уже была и знает, что и где искать.

Особые сложности возникали на тренировках в зданиях с мраморными полами. Лапы скользят, скорость падает, толчок для прыжка слабеет. Пришлось потратить много времени и сил, пока отработали хорошие действия собак в таких непростых условиях.

У нас была очень солидная материальная база для отработки поиска самодельных взрывных устройств (СВУ). По нашему заказу один из институтов изготовил несколько десятков макетов СВУ. Собственно, они ничем не отличались от реальных устройств, кроме отсутствия детонатора. В конструкции этих макетов использовались всевозможные типы взрывчатки: боевой, промышленной, самодельной. Сами макеты также были различными и представляли собой аналоги реальных устройств, которые применяют террористы. Таким образом, собака привыкала искать не просто кусок взрывчатки, а агрегат с комплексом запахов ВВ, металла, пластика.

Очень серьезно мы подходили и к организации таких тренировок. Макеты СВУ хранились в плотно закрытых контейнерах, причем пакеты, в которые макеты были упакованы, регулярно меняли на новые. Закладку выполняли в предварительно «проветренных» резиновых перчатках и пинцетом, перед закладкой макет оборачивали в ткань, чтобы на нем не осталась слюны собаки (это облегчило бы ей поиск в следующий раз). Время, которое проходило с момента закладки макета СВУ до поиска, обычно составляло 12‑15 часов.

— Наверняка по вашим заказам изготавливалось необходимое снаряжение?

— Иногда уникальное. Например, мы отрабатывали управление собакой по радио. Собака с помощью специальной «сбруи» несет радиоприемник, который принимает команды инструктора и транслирует их в ухо животного. Такое управление мы отрабатывали, постепенно увеличивая дистанцию. Сначала собака работала рядом с инструктором в привычной обстановке, почти не ощущая разницы. Постепенно дистанция между человеком и животным увеличивалась, пока не достигалось устойчивое управление вне зоны прямой видимости. Мы получили и другие виды снаряжения, которые отвечали специфике применения собаки в антитеррористическом подразделении. Например, снаряжение, которое позволяет собаке опуститься на тросе с вертолета.

Четкое взаимодействие пары «человек‑собака» в реальных боевых условиях имеет огромное значение. Поэтому у нас такие пары строились в основном в зависимости от «специальности» собаки. Розыскные собаки могли работать с любым инструктором. А вот что касается собак, работающих на задержании, то они, за исключением крайних ситуаций, всегда действовали со «своим» постоянным наставником.

— Правильно ли я понимаю, что многое из наработанного Вами было сделано у нас вообще впервые?

— В известной мере да. Основная сложность в тренировке собак в группе «А» заключалась в том, что никто ничего подобного не делал. Не было опыта. Каких‑либо методик и рекомендаций по дрессировке собак для антитеррористических действий в то время не существовало. Но со временем основные методы и приемы подготовки собак были отработаны. Выработанная нами методика была уникальной и давала поразительные результаты.

Однажды мы проводили тренировку задержания на стадионе. Наш сотрудник переоделся террористом и среди людей стал покидать спортивную арену. Мы пускаем собаку. Она вначале преследовала террориста между рядами, затем остановилась и бросилась не за ним, а через ряды, наперерез ему. Мы были откровенно удивлены тем, что собака сообразила срезать путь, а не бежать за преследуемым по его пути.

Хочу подчеркнуть, что собака является только вспомогательным средством. Точно так же, как во время операции мы применяли различное снаряжение и оборудование, так применяют и собак. Невозможно создать подразделение только из собак с проводниками. Но не следует и недооценивать возможности кинологической службы. Если, например, стоит задача освободить заложников, находящихся в автобусе, то ясно, что собаке попасть в автобус гораздо легче, чем бойцу. А уж там она может создать отвлекающий фактор, который облегчит выполнение задачи людям. Или, допустим, в лесу. Конечно, сотруднику, облаченному в бронежилет, в каске, с оружием труднее догнать террориста, чем собаке.

В то время нам не приходилось вести таких активных розыскных мероприятий, как в ходе боевых действий в Чечне, где собаки часто использовались в качестве отвлекающего фактора. Они не были основным фактором, но их участие в ликвидации террористов, конечно, принижать нельзя.

Другой аспект применения собаки в наших операциях — фактор внезапности. Преступник, замышляя преступление, психологически готовится к тому, что ему будут противостоять сотрудники правоохранительных органов. К борьбе с собакой преступник, как правило, не готов, и применение собаки облегчает его задержание.

Что касается практического применения собак в операциях «Альфы», то по вполне понятным причинам я не могу об этом говорить. Могу только сказать, что во всех ситуациях собаки свое дело сделали. Иногда достаточно было просто их присутствия, чтобы повлиять на ситуацию.

— Что происходит с собаками, когда они уходят на заслуженную пенсию?

— Служебные собаки уходят на пенсию очень рано — для спецподразделений это примерно в 7‑8 лет максимум. Ее хорошая активная работа длится 4‑5 лет. Судьба после окончания службы складывается по‑разному. Скажу только, что таких ветеранов с удовольствием берут. Ни один кинолог не откажет себе в удовольствии взять собаку с такой подготовкой. Отдают тем людям, которые имеют опыт работы с ними.

— Ну и как служебный пес воспринимает смену хозяина?

— Вполне адекватно. Ведь она воспитывается как солдат. Это не домашняя собака, которой свойственна привязанность к хозяину. Наша собака воспитана на работе, а работа рассчитана на послушание, без заигрывания. Да и работают наши собаки в солдатских условиях.

Что касается меня, то после ухода в отставку своего «напарника» по службе — овчарку Лейка, я взял с собой. Кстати, когда Лейка взяли к нам, то он сразу стал демонстрировать свой характер. Показывал зубы, не подпускал к себе, когда я его заставлял что‑то делать, он поворачивался и уходил. Очень оказался сложный характер. Но в итоге мы с ним поладили. На каком‑то этапе нашли общий язык. Несмотря на преклонный возраст, Лейк прекрасно помнит все, чему мы его обучили.

…Лично для себя я выявил безграничные возможности для спецподразделений в использовании собаки, когда она может дополнить арсенал любой группы. Сможет прыгнуть с парашютом, ее можно запустить туда, где не пройдет человек. Часто это приводит к гибели собаки, но жизнь людей все же дороже. Использование собак было значимым элементом в деятельности «Альфы», и каждый, кто там работал в то время, это прекрасно понимал.

Из досье «Спецназа России»

В 1998 году, в связи с объединением Управлений «А», «В» и Службы специальных операций в Центр специального назначения, группа кинологов была преобразована в отделение кинологического обеспечения ЦСН ФСБ России. С этого момента и по настоящее время сотрудники отделения выполняют задачи по кинологическому обеспечению боевых операций, проводимых всеми подразделениями Центра. Это тот же поиск взрывчатых веществ, оружия и боеприпасов и нейтрализация вооруженного противника.

С началом второй «чеченской» кампании возникла необходимость в служебных собаках, обученных на поиск людей в невидимых укрытиях (подвалы, схроны и др.). За основу была взята методика подготовки поисково‑спасательных собак МЧС.

Розыскная служба внесла большой вклад в борьбу с терроризмом. В 2001 году, при проведении спецоперации в одном из селений Чеченской Республики, служебная собака по кличке «Чен» обнаружил в досматриваемом доме схрон, в котором прятался известный террорист иорданец Абу Умар. Благодаря нюху четвероногого спецназовца одним международным террористом стало меньше.

В 2005 году при проведении спецоперации по уничтожению лидера бандформирований Чечни Аслана Масхадова служебная собака по кличке «Мурат» в досматриваемом доме обозначила место, где впоследствии и был обнаружен схрон с бандитами.

В 2006 году при проведении спецоперации в городе Хасавюрт служебная собака по кличке «Гранд» при досмотре одного из дворов обнаружила засаду из пяти боевиков, среди которых оказался представитель «Аль‑Кайды» на Северном Кавказе Абу Хавс. По удачному стечению обстоятельств и собака, и вожатый Максим остались живы, а бандиты уничтожены.

В период с 1998 года и по настоящее время минно-розыскные собаки принимали участие в более ста оперативно-боевых мероприятиях Центра, в том числе и в обеспечении безопасности руководителей страны во время их пребывания в «горячих точках».

Служебные собаки за свои заслуги не получают боевых наград, лишь только удостаиваются почета и уважения. В настоящее время подразделение кинологов входит в состав службы боевого применения вооружения Центра специального назначения ФСБ России.