АГОНИЯ

В августе 2011 года исполняется двадцать лет ГКЧП и всем последующим событиям, приведшим к развалу Союза. Очевидно, будет высказано много разных суждений «за» и «против». В обществе на этот счет не существует консенсуса. Тем ценнее становятся свидетельства очевидцев, один из них — последний Председатель КГБ Украинской ССР Николай Михайлович Голушко, с которым встретился журналист Илья Тарасов.
Читая этот поучительный материал, со всей очевидностью понимаешь: Советский Союз был обречен — будь‑то с ГКЧП или без него. Точно также как была обречена Российская империя в феврале 1917‑го, чья элита оказалась неспособна ее защищать. Впрочем, читайте и делайте выводы сами.

Голушко Николай Михайлович. Родился 21 июня 1937 года в селе Андреевка Рузаевского района Кокчетавской области. Генерал-полковник. Окончил юридический факультет Томского государственного университета.

В 1959‑го по 1963 год следователь в органах прокуратуры г. Кемерово. В 1963‑1971 гг. оперуполномоченный, затем старший оперуполномоченный Второго отдела (контрразведка) УКГБ по Кемеровской области.

В дальнейшем прошел путь от начальника отделения Пятого отдела (борьба с идеологическими диверсиями) УКГБ до заместителя начальника Пятого управления КГБ. В 1984‑1987 гг. — первый заместитель начальника секретариата КГБ, начальник дежурной службы Комитета.

В 1987‑1991 гг. Председатель КГБ Украинской ССР, член Коллегии КГБ СССР. С ноября 1991‑го по январь 1992 года — начальник Секретариата КГБ.

С 1992 года — заместитель, а затем первый заместитель министра безопасности Российской Федерации. В сентябре‑декабре 1993‑го — министр безопасности. Награжден орденом «За личное мужество» за участие в событиях 3‑4 октября 1993 года в Москве. С декабря 1993‑го по февраль 1994 года — директор Федеральной службы контрразведки РФ.

Испытание многопартийностью

— Николай Михайлович, как Вы считаете, когда даже нужные обновления экономического и политического уклада жизни в СССР стали вести к развалу нашей Родины?

— Прежде чем ответить на ваш вопрос, позвольте мне отметить в этой беседе, что 1987 год был самым пиком перестройки, приветствуемой народом СССР, который надеялся, что она будет направлена на обновление нашего общества, демократизацию и расширение прав народов Союза, устранение Холодной войны. И правильное разрешение афганского вопроса.

В мае 1987 года я был назначен последним Председателем КГБ ССР Украины. Покинул же пост в ноябре 1991‑го, сразу после провала ГКЧП. Анализируя положительные и негативные события тех лет, и прямо отвечая на поставленный вами вопрос, хочу заявить, что тогда можно было заметить все риски политической перестройки, связанные с общими изменениями нашего государства.

На мой взгляд, главное событие, которое привело к развалу СССР, произошло в июне1990 года — когда Россия одной из первых союзных республик приняла декларацию о своем государственном суверенитете. Шел процесс заключения нового Союзного договора, благодаря которому происходило расширение полномочий союзных республик. И Россия принимает декларацию, провозглашая верховенство республиканских законов над общесоюзными. Принимается ряд таких положений, которые нарушали саму Конституцию СССР, подрывали фундамент нашего государства.

И уже тогда в Кремле начали задаваться вопросом: «А куда же мы, собственно, идем?». Если Россия, вековая собирательница земель, которая после Первой Мировой и Гражданской войн, в тяжелейших экономических условиях сумела в1922 году объединить народы и создать, заключив союзный договор, великую страну, вдруг объявляет о таких вещах!

— А как эти планы ряда бывших союзных лидеров повлияли на Ваше виденье этой проблемы?

— Как говорил мне Председатель КГБ В. А. Крючков, принятие этого договора в той форме, как его видел первый президент СССР Горбачёв, вело все дело к развалу нашей державы. Я тогда очень серьезно задумался, особенно над вопросом, как в этой ситуации поведут себя наши братья, особенно украинская политическая элита, которая уже в то время стала проявлять себя с националистической и даже сепаратистской стороны, чьи действия были направлены на развал Союза.

— А какие факты могли говорить о правоте ваших слов?

— Местные власти Украины затягивали обсуждение Союзного договора. Они заявили, что не будут подписывать его к августу 1991 года и взяли себе еще два месяца на обсуждение.

— Выходит, Ющенко и Тимошенко, делавшие все, чтобы Россия и Украина не подписывали договор о торгово‑промышленной помощи друг другу, были лишь наследниками тех, кто разваливал Союз?

— Вы совершенно правильно заметили, что и Ющенко и Тимошенко ходили тогда в «коротких штанишках», как говорил бывший вице-президент России Руцкой о наших псевдореформаторах — Гайдаре и иже с ним!

Другой момент. Вопрос о создании самостоятельной Компартии РСФСР объективно вел ситуацию к развалу самой Коммунистической партии Советского Союза — как стержня государственности. Напомню, что в соответствии с Конституцией, руководящая и направляющая роль в нашей стране принадлежала единой партии — КПСС.

На третьем Съезде народных депутатов отменили шестую статью Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС и закрепили право на создание других партий. Анализ последующих событий показал, что наша страна в той политической ситуации еще не была готова к реальной многопартийности.

— Почему же Вы считаете, что мы не были готовы к ней?

— Я исхожу из того, что органам государственной безопасности всегда ставились задачи по недопущению оппозиции внутри КПСС. Не говоря уже о появлении каких‑то групп, стоящих на иной платформе. Поэтому наши спецслужбы не приветствовали многопартийность. У нас была одна Компартия — она определяла все, что происходило в стране, начиная с хозяйственной и заканчивая идеологической деятельностью.

…А тут на второй день существования этой многопартийности, я скажу на примере Украины, стали создаваться структуры, которые сразу же встали в крутую оппозицию к КПСС.

— Почему так произошло?

— На Украине к власти были допущены те, кто в свое время отбывал наказания за антисоветскую деятельность. Первые политические партии стали создавать такие люди, как Черновол, отсидевший солидный срок, и другие подобные деятели.

— Значит, сама КПСС допустила, чтобы власть ушла из ее рук?

— КПСС, как я уже сказал, на тот момент просто не была готова к многопартийности, к дискуссиям на подобные темы. А ее обкомовские и райкомовские лидеры боялись идти в народ по той причине, что им нечего было сказать. Ведь реализация блестящих лозунгов перестройки на местах показала отрицательные результаты.

— Получается, что шахтерские забастовки, о которых писали демократические газеты, «Известия» Голембиовского или, скажем, «Московские новости» Е. Яковлева, были началом конца плановой экономики России? Кто был их организатором?

— Могу сказать, что поддержка забастовщиков, недовольных простоем их работы на шахтах Украины, шла от демократического движения, причем российского. Но и поддержка Запада в этих событиях была ощутима — довольно сильно она выражалась во влиянии на лидеров шахтеров. Их приглашали на Запад, проводили с ними встречи, шло субсидирование их деятельности материального и технического плана.

Тогда же лидеры польской «Солидарности» сделали попытку оказать влияние на шахтеров с помощью своих лозунгов. Наши сотрудники КГБ Украинской ССР выдворили одного поляка за эту агитацию шахтеров и подталкивание их на более резкие забастовочные действия.

— А как Вы, будучи главой украинского КГБ, реагировали на все это?

— Приведу пример. Получаю из Краснодона шифровку о том, что забастовали шахтеры — а там кроме шахт с углем ничего нет, — и в случае недодачи угля пострадает металлургическая промышленность республики и всего государства.

Я знал начальника городского отдела КГБ, решил ему позвонить, как председатель республиканского Комитета. Хотя, чтобы руководитель моего уровня доходил до начальника такого уровня — случай небывалый, ведь на Украине двадцать пять областей, не до каждой дойдешь. Но я позвонил: «Как обстановка в городе?» — «Сложная. Народ вышел на площадь». — «Кто же направляет бастующих?» — «Руководителей этой бузы я знаю, поскольку учился с ними в школе». Сказал, что его люди заняты сбором информации. При помощи своей агентуры и помощников он пытается повлиять на действия народа, чтобы забастовка не вылилась в кровопролитие.

Спрашиваю: смог бы он пойти к этим знакомым и сказать, что является сотрудником КГБ. Выразить согласие, что они могут предъявлять свои требования, как экономического, так и политического характера, но его задача — сделать так, чтобы в городе не произошло ни взрывов, ни погромов.

«Сделай так, посмотри, какая будет у них реакция, — говорю ему. Ведь все равно забастовку мы не сможем остановить (у КГБ вообще не было такой задачи). А потом мне позвони, доложи, какая у них будет реакция». Ведь там, в рядах митингующих были и коммунисты, члены партии, но не аппаратчики, а простые шахтеры.

Проходит некоторое время, звонит этот товарищ и говорит, что пробыл со своими знакомыми два дня. А вчера был пленум горкома КПСС, и они избрали его первым председателем! Это говорит о том, что народ хотел видеть новых лидеров партии.

— А что зависело от центральной власти, от Горбачёва?

— Я бы не хотел переходить на оценку его действий по той причине, что многое на тот период не зависело уже ни от самого президента Михаила Горбачёва, ни от председателя Совмина Николая Ивановича Рыжкова.

На Украине также уже ничего не зависело от Щербицкого или Ивашко — по той причине, что общие позиции Компартии были к тому времени реально ослаблены, и они уже не смотрелись как лидеры, к которым прислушивались единогласно.

В партии на тот момент не было единства, коммунисты начали покидать ее. В своей книге «В спецслужбах трех стран» я написал, что к девяностому году во Львове все деканы университета вышли из КПСС.

О сдаче Горбачёвым позиций на мировой арене я пишу со слов Председателя КГБ В. А. Крючкова, который утверждал, что после встречи на Мальте с президентом США Бушем, этот процесс пошел очень быстрыми темпами. Хотя Горбачёва не раз предупреждали о последствиях…

Ранее, на одной из встреч, когда Горбачёв ехал в одной машине с президентом Рональдом Рейганом, между ними состоялась беседа, в ходе которой была достигнута договоренность, касающаяся различных целей перестройки. Горбачёв впоследствии подчеркивал, что собирается осуществить эти договоренности — просил передать это Рейгану и Бушу (последний на тот момент занимал пост вице-президента США).

Сдача же Горбачёвым позиций началась с международных дел, когда министром иностранных дел стал Эдуард Шеварднадзе. Переговоры по ликвидации отдельных видов вооружений зашли слишком далеко. Переговоры, связанные с территориальными вопросами, привели к тому, что американцам была отдана огромная территория на севере Берингова пролива, и это далеко не всё.

— Слушая выступления Горбачёва, было трудно понять — когда он говорит как президент, а когда как генсек. По Вашему мнению, в руководстве КПСС были лидеры, способные объяснить, что затеянная им перестройка пошла не туда, куда нужно?

— Не знаю, пытались ли они что‑то объяснить… В основном, все, кто являлся руководством КПСС, на мой взгляд, были молчаливым болотом.

— А как же на тот период обстояло дело с КГБ? Ведь его называли в свое время боевым авангардом защиты интересов КПСС?

— До отмены шестой статьи Конституции органами КГБ союзных республик руководило Политбюро ЦК. После мы стали подчиняться законодательным органам власти — Верховному Совету. А там не было даже человека, чтобы подшивать наши секретные бумаги!

В этот период растерянности и перехода к новой системе появились новые руководители. Так, например, председателем Верховного Совета Украины стал Леонид Кравчук, которого считают одним из разрушителей Союза — ведь он подписал документ о запрете Коммунистической партии.

— Выходит, виноват Кравчук и ему подобные?

— Самое страшное, по моему субъективному мнению, которое я изложил в своей книге, заключалось в том, что за декларацию о суверенитете России депутаты проголосовали почти единогласно. Только десять или одиннадцать человек высказались против. А ведь среди них были и коммунисты, голосовавшие за этот документ.

На Украине после этого московского голосования пошли этим же путем. И на третий день ГКЧП, 23 августа, приняли декларацию о суверенитете Украины. За это же проголосовали и члены КПУ — мощная группа в двести тридцать девять человек во главе с первым секретарем ЦК КПСС Украины Гуренко.

— Для принятия закона о независимости Украины от СССР нужно было иметь квалифицированное большинство?

— Не менее двух третей. И если бы группа КПУ не проголосовала бы за отделение, то и никакого суверенитета, с формальной точки зрения, не произошло бы. Предательство верхушки партийной элиты повлекло за собой страшные последствия в виде развала Союза.

Затем эти же представители партийной элиты сразу пересели из партийных кабинетов в новые номенклатурные кресла. Ведь все секретари ЦК союзных республик «вдруг» оказались президентами своих же, теперь независимых от России стран. При этом они еще и стали обладателями огромной собственности, проведя приватизацию в своих личных экономических интересах. Одним словом, в эти годы шла борьба за власть и государственную собственность — вот весь идеологический посыл того времени…

«Пусть ребята поиграют в демократию…»

— Хорошо, Николай Михайлович, с местной партийной, хозяйственной и даже законодательной властью республик СССР мы с Вами разобрались. Но согласны ли Вы с мнением начальника Аналитического управления КГБ Н. С. Леонова, заявившего, что парламент, руководимый Хасбулатовым, сам натворил много бед в нашей стране? Быть может, поэтому в октябре 1993 года далеко не весь народ пошел на защиту Верховного Совета, помня ту роль, которую он сыграл в развале Союза?

— Николай Сергеевич дал совершенно правильную оценку деятельности Верховного Совета. Только действия этого учреждения, я считаю, можно расценить не как беды, а как преступления!

— Тогда позвольте несколько отвлечь Вас от главной темы нашей беседы и спросить вот о чем. Выходит, правы были Ваши коллеги из Министерства безопасности России, которые уверяли меня, что именно Руслан Имранович, возглавлявший с 1990‑го по 1993‑й год Верховный Совет РФ, помог из‑за своей ненависти к первому секретарю Чечено-ингушского обкома Завгаеву, придти к власти националистическим силам во главе с Дудаевым?

— Конечно, не без участия Хасбулатова и ряда членов Верховного Совета произошли эти события в Грозном.

— А помогал ли Руслан Хасбулатов Ельцину, как президенту России, в деле развала Союза?

— Я уже сказал выше, что по примеру России Украинская ССР приняла декларацию о суверенитете. В ней провозглашалось верховенство республиканских законов над союзными. Откровенно признаюсь, что меня, как руководителя КГБ, в то время беспокоили усилившиеся призывы к созданию самостоятельной украинской армии и прохождению призывниками службы только в рядах вооруженных сил Украины.

Тревожило образование на ее территории чисто национальных структур безопасности — чтобы КГБ был не союзно-республиканским, а чисто республиканским. И в рамках Союза, которому служили тогда чекисты, это было особенно тревожным явлением, потому что приводило к нарушению закона Конституции о возникновении национальной обособленности в республиках СССР.

— Кто же был автором?

— Инициатором этого был Верховный Совет Украины, который подхватил идею о независимости своей страны от СССР — после того, как эту же идею о суверенитете России одобрил Верховный Совет России. Мы об этом уже говорили.

— Но Вы пытались обратить внимание на эту опасность? И какая была реакция?

— Когда разрабатывалась Декларация о государственном суверенитете Украины, председателем ее Верховного Совета и первым секретарем был Ивашко — который потом уехал в Москву. Я показал ему последний вариант документа и высказал озабоченность тезисами по поводу необходимости иметь свою армию, самостоятельные органы безопасности и республиканскую денежную систему.

Провозглашение принципов верховенства республиканских законов над союзными законами выглядели явной правовой абсурдностью. И что же? Ивашко мне прямо заявил: «Знаешь, Коля, ты не переживай, пусть ребята поиграют в демократию, выпустят немного пар. Все, в конечном итоге, решат результаты голосования в парламенте».

— Демонстрируя такой спокойный подход, он, очевидно, не предвидел последующего стремительного развития событий?

— В итоге Ивашко был освобожден от должности председателя Верховного Совет и уехал в Москву. Могу вам сказать, что я все‑таки тогда пытался повлиять на политическую обстановку на Украине. Поверьте мне, это была не просто обеспокоенность. Острота политической обстановки усугублялась тем, что на территории Украины была тогда сосредоточена самая мощная группировка армии нашей страны, состоящая из нескольких войсковых округов. По своим стратегическим планам за две недели, в случае мировой войны, она должна была дойти до Ламанша. Так же здесь были сосредоточены огромные запасы ядерного оружия. По их количеству Украина стояла на третьем месте в мире после Америки и России!

Каждый день от меня в Москву на имя В. А. Крючкова шла информация об обстановке на Украине… Мне, в свою очередь, хотелось бы задаться вопросом — чем же занимался тогда Комитет госбезопасности, почему он не предотвратил трагедию распада Союза? Мы, небольшой отряд чекистов, не могли пойти против принятых законов, вот в чем смысл. Я в своей книге пишу, что страна разваливалась, но ни один райком Компартии ни с винтовкой, ни с лопатой не вышел — ни один работник девятимиллионной партии не пошел на защиту своей страны!

На мой взгляд, расследование тех событий требует очень глубокого анализа, в первую очередь, правового. Возьмем отмену в 1989 году на Съезде народных депутатов СССР статьи Уголовного кодекса об антисоветской агитации и пропаганде. Что же мы приняли взамен? Статья, которая выражала публичные призывы к насильственному свержению существующего строя и всех объектов разработок нашего ведомства на Украине. Антисоветчики прямо заявили, что они не дураки, чтобы призывать народ к оружию или насилию, что они придут к власти парламентским путем. Так оно все и случилось…

В своей книге я пишу, что на Украине никто из ранее судимых — ни Черновол, ни Лукьяненко — не бегали с автоматами, как Руцкой в Москве возле Белого дома. Они победили на выборах в областях Западной Украины, победили представителей компартии на выборах в парламент.

— А так же к этому можно приплюсовать и вырождение партийной верхушки…

— Как я сказал выше, предательство руководства правящей партийной элиты, которая сидела в кабинетах Верховного Совета и депутатского корпуса, и решило тогда судьбу Союза. Вы думаете, что создание ГКЧП заметил хоть кто‑то на Украине? Напомню, что в период его существования, когда Горбачёв находился в заточении в Крыму, я был председателем КГБ Украинской ССР…

Сорванный договор

— Скажите, Михаил Горбачёв был действительно блокирован членами ГКЧП в Форосе на своей даче?

— Безусловно, его заточение было действительным, его дача была заблокирована тремя кольцами охраны под руководством заместителя начальника Девятого управления КГБ генерал-майора В. Генералова.

— Зачем они отключили Горбачёву связь? Для чего было объявлять его больным?

— Смысл действий ГКЧП заключался в том, чтобы не дать президенту СССР подписать нужный ему договор с шестью республиками. Хотя 29 июля 1991 года Горбачёв получил согласие Назарбаева на подписание Союзного договора. За ним, несомненно, последовало бы и большинство остальных республик.

Обсуждение этого договора прошло на загородной подмосковной даче Горбачёва, где он, Ельцин и Назарбаев встретились с глазу на глаз, проговорили они и о расстановке главных сил в политике. Президентом Союза остается Горбачёв, России — Ельцин, а единственным претендентом на пост председателя кабинета министров СССР рассматривался Назарбаев. Так же обсуждались и возможные кандидатуры на посты министров, силовиков, поскольку многие, например, Д. Т. Язов, В. А. Крючков и Б. К. Пуго достигли пенсионного возраста.

Эта встреча и обсуждаемые на ней вопросы остались бы рядовыми и незамеченными для всех, но содержание этой беседы по указанию В. А. Крючкова негласно фиксировалось службой охраны.

— А Вы, Николай Михайлович, считаете создание ГКЧП, а также отстранение от власти президента, допустившего развал своей же страны, правомерными?

— Я считаю, что шаги ГКЧП были неправильными с самого начала. Это был нелегитимный, неконституционный орган — потому что такие Комитеты по чрезвычайному положению, с такими функциями, задачами и лозунгами мог создать только Верховный Совет СССР. Или, по крайней мере — подчеркиваю, по крайней мере — Съезд, как высший законодательный орган страны.

Шаги ГКЧП были с самого начала незаконны, и я, имея юридическое образование и будучи депутатом на Украине, сразу посчитал создание этого органа таковым. Кроме того, сам же Владимир Александрович Крючков заявил в своих мемуарах, что действия членов ГКЧП были неправильными. Они надеялись, что через несколько дней глава Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов соберет съезд, и депутаты проголосуют за сохранность страны.

…Лукьянов сделал это не сразу. А через какое‑то время Верховный Совет дал санкцию на его арест и признал все действия ГКЧП незаконными.

— Видимо, им следовало действовать другим путем? Если да, то каким?

— Доводить все до конца — чтобы это был антиконституционный переворот, как действия «черных полковников» в Греции или военных в Африке. Либо, поскольку они обладали властью, им надо было идти в Верховный Совет и там ставить вопросы, которые их волновали.

— Значит, по Вашему мнению, члены ГКЧП должны были выработать более продуманную программу своих действий и договориться о совместной работе по спасению Союза с высшим законодательным органом — Верховным Советом?

— За три дня этот Комитет развалился… В первые часы после объявления о его создании, я, находясь в Совете Министров Украины, выступил и заявил, что во‑первых, орган власти, который не был никем уполномочен из законодательной власти — нелегитимен. Такие комитеты, как, кстати, и министерства, создаются верховной властью. Второе, я не знаю, кто руководит в ГКЧП — это же какой‑то коллективный орган. В-третьих, силовые министры не должны входить в состав таких чрезвычайных комитетов.

…Если бы там были одни депутаты, а не Председатель КГБ Крючков или министр внутренних дел СССР Б. К. Пуго, которые поставили бы задачу силовым ведомствам по проведению каких‑то акций силового порядка, это было бы легитимной мерой! Так что в действиях ГКЧП было много серьезных моментов, которые не совпадали с моим мировоззрением. Оно, конечно, было коммунистическим, но я видел все изъяны действий ГКЧП с первого часа его создания.

Я поступил не так, как требовал от меня В. А. Крючков. Когда его первый заместитель Г. Е. Агеев прислал в республиканское КГБ телеграмму, в которой требовал блокировать поступление по различным каналам, особенно закрытой и шифровальной связи, указов, подписанных Б. Н. Ельциным, я написал на ней — «не исполнять». Ведь, когда я пытался связаться с главой Комитета, то ничего не получилось. Я — Председатель КГБ Украинской ССР, член Коллеги КГБ СССР — ничего не знал о готовящейся акции. Все республики были отсечены от Центра.

Накануне 19 августа 1991 года я ставил наряды охраны по пути следования Горбачёва от Фороса до Бельбека для обеспечения его безопасного проезда в аэропорт и на следующий день для вылета в Москву — чтобы он смог приступить к подписанию Союзного договора. Но, как оказалось, уже 18 августа, после явки к Горбачёву делегации членов ГКЧП, взлетную полосу аэродрома Бельбека, где находилась стоянка президентского самолета, заблокировали тягачами.

Оператор самой защищенной связи СК, предназначенной для связи президента СССР с высшими лицами нашей страны, в журнале учета сделал запись: «М. Горбачёв вел по этому аппарату последние разговоры 18 августа в 16: 30».

«Не имеем права…»

— Как Вы считаете, был ли тогда прав генерал армии В. И. Варенников, когда в интервью говорил, что он, присланный ГКЧП в Киев, нашел понимание со стороны руководства Украины?

— Я присутствовал на этой встрече Валентина Ивановича, которая состоялась у него после его приезда в составе делегации, посланной ГКЧП к Горбачёву. Вечером 18 августа он имел беседу в Крыму с командующими войсками трех округов Украины — Прикарпатского, Одесского, Киевского, а также Черноморского флота. Тогда же он издал Закон о чрезвычайном положении и заявил, что 19‑го на территории СССР будет объявлено о введении ЧП.

Затем Варенников после встречи в Верховном Совете с первым секретарем ЦК Украины С. И. Гуренко, председателем Верховного Совета Украины Л. И. Кравчуком и первым заместителем председателя Совета Министров Украины К. И. Масиком приехал в здание Киевского военного округа.

В 8 часов утра Варенников кратко проинформировал меня, перового заместителя министра внутренних дел МВД Украины, командира внутренних войск МВД Украины и министра МВД Украины о болезни М. С. Горбачёва.

В связи с переходом власти в СССР к членам ГКЧП он призвал принять меры, направленные на стабилизацию обстановки и спасению страны, катившейся к пропасти. И предупредил, что в случае невыполнения директив ГКЧП, в республике может быть введено чрезвычайное положение, а также, что намечается ввод танков в Москву, Ленинград и Киев. После чего потребовал от руководителей республики поддержки членов ГКЧП и предупредил о том, что в войсках введена повышенная боевая готовность.

Тем, кто присутствовал на этом совещании, В. И. Варенников предложил создать единый информационный штаб при Киевском военном округе, куда бы вошли военные, сотрудники МВД и КГБ — для отслеживания и реагирования на обстановку в Украинской ССР.

Далее Валентин Иванович заявил, что поскольку в западных областях Украины к власти пришли националисты, там необходимо навести порядок и ввести режим ЧП. Я задал ему вопрос, знаком ли он с особенностями политической оперативной обстановки на Украине, на что он встрепенулся и спросил: «А что такое?»

На что я ответил, что я пока возглавляю КГБ Украинской ССР и должен ему заметить, что он прав, что в ряде западных областей Украины, в органах законодательной и исполнительной властей имеются националистические элементы. Но они победили на выборах, за них проголосовало большинство населения, в ходе избирательной кампании не оказавшее доверия коммунистам. Теперь нам приходится с этими лицами тесно и повседневно сотрудничать, и сегодня на Украине обстановка в западных областях, где есть в законодательной и исполнительной власти националисты, стала более спокойной, чем в Донбассе. Там продолжаются митинги и забастовки, а единственный во Львовской области Черногорский угольный бассейн не бастовал, там горняки добывали уголь.

Что касается объявления в западных областях чрезвычайного положения, то недавно мы, как депутаты — ведь и я, и Валентин Иванович были депутатами — приняли закон, по которому мы будем вводить режим ЧП только после соответствующего решения Верховного Совета. Без его решения, хотя бы на уровне республики, мы не имеем на то никакого права.

После этого в соседнем кабинете раздался звонок правительственной связи, Варенников вышел, чтобы поговорить по телефону, а я еще минут пять посидел и, оставив там своего заместителя, уехал к себе. А народ на Украине в эти дни работал, и ему было «до лампочки», что Горбачёв заключен своим окружением, руками КГБ в Форосе, а в Москве идет переворот.

— А, что же тогда, по Вашему мнению, творилось в Москве?

— Генерал-майор КГБ В. Лебедев, заместитель главы КГБ СССР, говорил мне, что информацию о тех, кто содействует разрушению Союза, Аналитическое управление и Управление по защите Конституционного строя направляли своему шефу — В. А. Крючкову.

Лебедев был когда‑то моим заместителем, начальника отдела в Пятом — идеологическом — управление Комитета. Он имел конкретное поручение от В. А. Крючкова, это зафиксировано всеми комиссиями, которое состояло в следующем: определить меры для недопущения деятельности определенных лиц из числа демократических политиков. И он выработал меры по их интернированию — временному задержанию и отправке в казармы военного городка, в Медвежьи озера. Туда Управление КГБ по защите Конституционного строя отправило народных депутатов Верховного Совета СССР Гдляна, Иванова, а также пару депутатов российского парламента.

Я считаю, что это был несправедливый шаг, поскольку КГБ не имело права прикасаться к народным депутатам, вести прослушивание их телефонов и осуществлять по указанию М. С. Горбачёва технически-оперативный контроль всей Межрегиональной депутатской группой.

— Значит, полковник Управления КГБ по защите Конституционного строя, руководящий отделом по борьбе с терроризмом, был прав, когда сказал мне, что глава КГБ не смог утром 19 августа 1991 года объяснить даже составу Комитета, зачем же необходимо создание ГКЧП?

— Он и не пытался этого сделать. Зачем… это он объяснил только тем своим сотрудникам, которых привел с собой из ПГУ: Грушко, Титову и Шебаршину. Ведь за неделю до 19 августа пошла разработка планов ГКЧП и оформление документов по необходимости его деятельности. И на этой же неделе прошло заседание Коллегии КГБ, на которой Владимир Александрович ничего не сказал о предстоящем вводе режима ЧП и образовании ГКЧП.

…И президент Горбачёв, когда вернулся из своего заточения в Форосе, провел линию на развал Союза: он не отменил ни одного законодательного акта, которые провозгласил Ельцин, подчинив себе в момент путча армию и спецслужбы…

Беседовал Илья ТАРАСОВ