МЫ — ЛЮДИ ВОЕННЫЕ

Командир «Альфы»: «Этим судом власть загнала себя в тупик»

— В отчете правозащитного центра «Мемориал» «Роль Управления специальных операций «Альфа» в событиях 6‑7 апреля» верно передана ситуация?

— Да, этот отчет полностью отражает хронологию всех событий, касающихся 7 апреля. Я полностью согласен с данным отчетом.

— Это правда, что в ночь с 7 на 8 апреля (уже после взятия Белого дома и исчезновения Бакиева — Ред.) сотрудники «Альфы» принимали участие в обеспечении порядка в Бишкеке?

— Сразу же в ночь с 7 на 8 апреля «Альфу» привлекли к охране стратегически важных объектов для недопущения социального взрыва. Мы взяли под охрану банковскую систему (четыре­пять банков), операторов сотовой связи и еще ряд особо важных объектов. Для этого привлекались те, кто был боеспособен после 7 апреля (около тридцати человек), и ветераны «Альфы», также было привлечено частное охранное агентство «Альфа­центр».

— Спокойно ли «Альфа» поехала на «усмирение» мародеров?

— Мы — люди военные. В ночь с 7 на 8 апреля глава ГСНБ Марат Суталинов (сейчас в розыске — Ред.) сообщил нам, что свои полномочия он сдал, и следующий доклад мы должны делать уже новому председателю Службы. Мы так и поступили. Суталинов являлся нашим непосредственным руководителем, у нас не было оснований не доверять ему.

— Правда ли, что новая власть привлекала сотрудников УСО (А) для операций в апреле в Джалал­Абаде и в июне на юге?

— По апрелю я не могу сказать точно, но в мае нашу группу привлекали для проведения операции по обеспечению «зеленого коридора» президенту Кыргызстана, Курманбеку Бакиеву: «зеленый коридор» ему нужен был для выезда из села Тейит в третью страну. Для задержания Бакыта Калыева и Жаныша Бакиева также привлекали ту небольшую группу наших сотрудников в количестве около 30 человек.

Примерно в средине мая нас привлекли для операции по выезду президента, а где‑то 18 мая меня и троих моих заместителей освободили от занимаемой должности, было назначено новое руководство УСО (А). Уже после этого наши сотрудники участвовали в миротворческой миссии по локализации национальной вражды в Оше и Джалал­Абаде. Потом «альфовцев» неоднократно привлекали для обеспечения безопасности первого лица государства, когда Роза Отунбаева выезжала на юг. После этого их привлекали к задержанию Жумабека Закирбаева, к разгону мирного митинга Урмата Барыктабасова… Наши сотрудники — в том числе и те, кто находится на скамье подсудимых, — до сих пор выполняют свои служебные обязанности.

— Как это? Как можно одновременно быть под судом за превышение полномочий и продолжать выполнять свои обязанности?

— Мы — люди военные. Наше руководство в свое время выступило в качестве поручителя за наших сотрудников. Это немаловажно и говорит о том, что нынешнее руководство дало объективную оценку всем произошедшим событиям и приняло разумное решение не изолировать сотрудников, а дать им возможность работать под поручительство. А ведь, по идее, должны были «закрыть» вместе со мной. Но я объяснил руководству, что «Альфа» как боевое подразделение без прикрытия снайперов не сможет провести ни одну боевую операцию без ущерба для себя.

Международная практика показывает, что любая операция с силовым захватом, будь то освобождение заложников, захват террористов или преступников, — проводится под прикрытием снайперов. И если отстранить от работы наших снайперов, которые проходят по делу, получится, что подразделение останется без глаз и рук, потому что снайперы — это и есть глаза, которые видят, и руки, которые работают. Поэтому наши снайпера и служат, и на суд ходят.

Перед тем, как меня посадить, прокуратура тоже спрашивала: почему вы не убежали, ведь у вас было столько времени? А почему я должен бегать? Чтобы вы все на меня повесили? Я не считаю себя виноватым, и я еще тогда заявил, что дойду до суда и докажу свою невиновность.

— Если снайперов все же осудят, то подразделение «Альфы» останется без стрелков-­профессионалов?

— Незаменимых людей нет, конечно. Но подготовка новых высококвалифицированных специалистов по борьбе с терроризмом — очень трудоемкая работа, требующая серьезных капиталовложений и времени. Для подготовки одного профессионального бойца требуется от трех до пяти лет, я уже не говорю про финансовые затраты, чтобы он начал мыслить и действовать так, как должен это делать сотрудник такого подразделения.

Нас сделали «назначенцами»

— Когда стали говорить, что в гибели людей в апреле виноваты сотрудники «Альфы»?

— Моя точка зрения по этому вопросу — одному высокопоставленному чиновнику надо было что‑то говорить по апрельским событиям. Не знаю, из каких соображений он исходил, но он два­три раза заявлял, что вначале они задержали снайперов кавказской национальности, потом еще кого‑то, и в итоге общественность начала спрашивать, где эти люди? Так как уже было объявлено, что они кого‑то поймали, то им пришлось задержать нескольких снайперов СГО (Службы госохраны), а через какое‑то время было предъявлено обвинение и нам.

Самое интересное, что когда нам первый раз предъявили обвинение — а это было в середине мая — возник вопрос: кому это обвинение? До этого мы проходили как свидетели. Но когда они не нашли или не захотели искать никаких других снайперов (а 7 апреля в Белом доме было много посторонних людей с оружием), народ же требовал наказать виновных, а Роза Отунбаева повторяла, что кто‑то должен ответить за гибель людей, — нас сделали «назначенцами». В середине мая нам дали на руки предварительное заключение, должны были санкционировать наш арест, но, наверное, побоялись заключать нас под стражу. А потом у них что‑то там наверху не заладилось, и нас попросили вернуть обвинения. А мы все это время работали.

Я могу сказать, что на тот момент прокуратура и суды были управляемы. То есть этот один нехороший человек левой рукой регулирует прокурорских работников, заставляет делать то, что надо, а правой рукой руководит судами. (А. Джолдошалиев имеет в виду вице­премьера Азимбека Бекназарова, который курирует суды и прокуратуру, — Ред.)

— Вы сказали, «на тот момент». А сейчас?

— Следствие закончено. Материалы с множеством нарушений переданы в суд, и все эти нарушения будут выявлены на процессе и будет доказано, что мы не виновны.

Но, возможно, на суде выяснится, что стреляли сотрудники других силовых структур. В частности, вчера (25 ноября — Ред.) один из свидетелей заявил, что потерпевших расстреливали в упор. Он находился на земле, у ворот. Кто находился на другой стороне? Военные и милиционеры. Тогда какое это отношение имеет к нам? Мои ребята находились на шестом этаже, Госохрана — на крыше.

Судят снайперов, потому что этот нехороший человек еще в апреле заявил, мол, мы задержали снайперов «Альфы» и СГО, которые стреляли в ваших детей, убивали ваших мужей. Он народный гнев направил на снайперов, и все, люди замкнулись на снайперах, их больше ничего не волнует. А то, что там было три тысячи защитников Белого дома, которые выполняли свой долг согласно принятой присяге и защищали, на тот момент, конституционный строй? Шел переворот, люди шли с оружием, стреляли по Белому дому, бросали боевые гранаты и использовали захваченную бронетехнику с боеприпасами, — это кому‑нибудь интересно сегодня? На площади погибли сотрудники Бишкекской высшей школы милиции — молодые курсанты, многие из них были ранены, — это кого‑то волнует? Кто ответит за смерть этих ребят? За их ранения?

И если на процессе выяснится, что стреляли не «альфовцы», а сотрудники других правоохранительных структур, то суд будут обязан возбудить уголовные дела в отношении этих сотрудников. Но если будет возбуждено хоть одно уголовное дело в отношении милиционеров, то все 17 тысяч милиционеров, все 10‑12 тысяч военных могут встать и сказать: «Что вы делаете? Разве мы стреляли просто так? Мы защищали Белый дом, нам дали команду.

В нас стреляли — и мы стреляли. Тогда привлекайте к уголовной ответственности всех, кто пришел к Белому дому с автоматами, гранатометами, тех, кто пригнал БТР». Но если привлекать тех, кто сегодня на суде являются потерпевшими, они скажут: «Вы нам дали героев, мы вас к власти привели».

Таким образом, сейчас государство находится в патовой ситуации. Оно не может возбудить уголовные дела ни в отношении правоохранительных органов, ни в отношении потерпевших. И поэтому, я думаю, встал вопрос: а кого можно судить? «Альфу» и СГО, там по пятьдесят человек, — это вам не тысячи, потеря небольшая. Тем более что уже было заявлено, что снайпера задержаны.

— Вы считаете, что суда быть не должно?

— Нет.

— Почему?

— Потому что в случае справедливого разбирательства они будут обязаны привлечь к ответственности милицию и военных, но милиция и военные скажут, что стреляли в рамках закона. Все, что творилось на территории Белого дома, было в рамках закона. Тогда нужно будет привлечь и потерпевшую сторону, но их не привлекут, потому что они привели к власти новое правительство, они все герои и революционеры.

— Милиция и армия сейчас с вами не совсем солидарны?

— Морально они нас поддерживают, звонят. Я им объясняю, что все нормально, но может сложиться вот такая ситуация. И тогда они говорят, что если против них будут возбуждены дела, то нынешняя власть может потерять силовой блок. А кому выгодно, чтобы армия и милиция встала? Кыргызстан не выдержит третью революцию, мы войдем в хаос и придем к гражданской войне, тем более у населения столько оружия.

Еще такой момент. 7 апреля около двух часов дня был подписан Указ президента о введении чрезвычайного положения. Сейчас говорят, что этот Указ надо было ратифицировать через парламент, но о каком парламенте можно было тогда говорить? Главнокомандующий дает команду, что введено чрезвычайное положение. И все, кто находится на защите Белого дома, через того же Жаныша Бакиева (об этом я читал в материалах дела) получает приказ по рации на открытие огня по нижним конечностям вооруженных людей, пытающихся проникнуть на территорию Белого дома. Извините, но военные, выполняя приказ, не должны его обжаловать или раздумывать.

— Вам сегодня вменяют в вину утерю имущества?

— На 1 миллион 800 тысяч сомов. Но задачей нашего подразделения является борьба с терроризмом, у нас иногда дело решают не часы, а секунды, и мы должны принять решение, от которого будет зависеть спасение жизней людей. Именно поэтому мы обязаны возить с собой все наше тыловое обеспечение: дополнительные боеприпасы, штурмовые средства, бензопилы, медикаменты, в том числе капельницы и обезболивающие.

Получив ранение, мы, если нужно, сами себе ставим капельницы, производим миниоперацию по извлечению пули, нам некогда ждать «Скорую помощь»… Мы все это возим с собой. А нас обвиняют в том, что мы намерено прибыли на «мирный митинг» возле Форума с боевым оружием и боеприпасами, а потом это оружие там побросали, и оно досталось митингующим. Получается, что мы, лишь завидев «мирный митинг», бежали, бросив оружие? Да у меня после этого «мирного митинга» семнадцать офицеров с тяжелыми травмами попали в больницу!

…Вообще, все, что сейчас происходит, — это полный абсурд. Честно говоря, я даже сам, без адвоката, все могу им разложить по полочкам.

Отсутствие доказательств

— Вы верите в справедливое решение суда?

— У меня никогда не было оснований не доверять своему руководству. Я и на следствии говорил, что начинал служить в СССР, принимал присягу в СССР, служил при Масалиеве, при Акаеве, при Бакиеве, некоторое время при Отунбаевой, и при этом я никогда не прислуживал. Я больше двадцати лет в спецназе и за это время не сделал ничего такого, за что мне могло бы быть стыдно, или чего бы стыдились мои дети. Когда я не знал, как поступить, то поступал по совести. И сейчас, когда у этого нехорошего человека из правительства забрали некоторые полномочия, хочу надеяться, что суд будет справедливым.

— А как велось расследование?

— Со мной не провели ни одной очной ставки, мои устные ходатайства не приняли. Что касается ознакомления с делами, то на момент передачи дела в суд я ознакомился с двенадцатью томами из 59. Думаю, что и мои ребята ознакомились. Но нам пообещали, что дадут часть материалов в электронном виде, а часть — в распечатанном, чтобы мы продолжали изучать дело в ходе процесса. Они очень спешили передать дело в суд.

В фабуле обвинительного заключения, которое мне предъявлено, говорится об узурпации власти, о клановости, о повышении тарифов на коммунальные услуги, о приватизации стратегически важных объектов. Какое «Альфа» имеет к этому отношение? Но это все предъявляют мне и моим ребятам! Все обвинения одинаковые, как под копирку писались, меняли только статьи и должности. Да я никогда не здоровался с Курманбеком Салиевичем за руку!

— Вы старались довести до высшего руководства страны свою позицию?

— Конечно! Что событиям 7 апреля нужно дать политическую и правовую оценку. Произошла трагедия, люди потеряли близких, родственников, основная масса пришла на площадь, желая бороться за свои идеалы. Достали эти повышения, одни жируют, другие бедствуют… Отунбаева и первые лица государства после апрельских событий должны были отдать почести погибшим. Она объявила, что они все герои, — да, пусть они будут героями, нужно выплатить им компенсации, выдержать сорок дней траура… А после нужно народу объяснить, что мы сделали революцию, и мы будем помнить погибших, но давайте не будем забывать и тех, кто был на той стороне, то есть на территории Белого дома, это такие же наши граждане, такие же наши мужья и сыновья, которые принимали присягу и защищали не Бакиева, а Конституцию, которую мы в свое время писали и принимали.

Отунбаева должна была развести эти стороны, и сегодня не было бы этой грязи, этого суда. Она должна была объяснить все той стороне, и тогда бы милиция и армия не были бы деморализованы, не было бы майских событий, и в июньских событиях милиция и военные знали бы, что делать. Но когда за апрель милицию и армию начинают дергать, возбуждать уголовные дела, то когда приходят июньские события, силовики сразу говорят: а зачем нам это надо? Руководство три­четыре дня думало, как поступить. Вмешайся руководство в тот момент, таких бы жертв тоже не было бы. И все это теперь будет всплывать на суде, и я не знаю, кому это принесет облегчение. Скорей, наоборот.

А кто ответит за избитых, раненых и убитых сотрудников правоохранительных органов? Та сторона — все герои и революционеры. А кто будет отвечать за смерти другой стороны?

— У «Альфы» есть пострадавшие?

— Да, есть. В целом, в Таласе пострадало около двухсот сотрудников правоохранительных органов и СОБР МВД, в Бишкеке — больше ста человек. Из нашего спецподразделения семнадцать человек попали в больницы, еще три человека погибло: это один военный СГО КР и два курсанта Бишкекской высшей школы милиции.

— То, что «Альфе» были предъявлены обвинения — заставило кого‑то из сотрудников этого спецподразделения подать в отставку? Каковы настроения внутри «Альфы»?

— Я слышал, что некоторые наши руководители, которые сегодня не согласны с обвинением, высказались, что если будут необоснованно осуждены их сотрудники, они уйдут в отставку. Это говорит о чести наших руководителей. Весь офицерский корпус ГСНБ и «Альфы», все нынешнее руководство, зная события тех дней, уверены, что мы не виноваты, и в отношении нас должен быть оправдательный приговор. Нет никаких доказательств у обвинения, все косвенно.

…А настроения внутри «Альфы», полагаю, не самые хорошие.

Народ был неуправляем

— Есть обида на власть?

— Еще Петр I говорил, что оплот государства — это армия и флот. Когда начали возбуждать такие дела в отношении сотрудников спецслужб и правоохранительных органов, высшее руководство страны должно было понимать, к чему это может привести. А обида? Мы — люди военные, мы присягали, и если и есть обида, то только на отдельные личности во власти.

Ошибаются те, кто думает, что выстрелить в человека легко. Нужно осознать, для чего ты это делаешь. Мое подразделение участвовало во многих боевых операциях, когда в ребят стреляли, их убивали, и они стреляли, но тогда они знали, с кем воюют: что это террористы, люди, которые забрали ни в чем не повинные души, совершили теракты, сожгли дома, разожгли межнациональную рознь. Мы же не сами себе выбираем цель, для этого работают оперативные подразделения. А когда просто идет толпа…

Нас сегодня спрашивают: почему вы тогда не стреляли? А как вы это себе представляете? Люди идут на нас, пусть даже с камнями и палками, и мы должны в них стрелять? Если бы руководитель дал команду стрелять по нижним конечностям, положили бы сотни человек! Чем это было бы чревато? Не каждый в этой толпе умеет стрелять, кто‑то бы начал палить просто от испуга, там же у многих были боевые патроны. Мы не стреляли — и тем самым не допустили кровопролития. Но мы допустили, что нас избили и забрали наше оружие.

— Были ли угрозы в отношении вашей семьи?

— На протяжении всего времени, пока я сидел в СИЗО, приходили неоднократные угрозы в адрес моих близких: мол, они слишком много говорят и прочее. Но вопросы безопасности были решены благодаря нашим ветеранам, моим друзьям. Поэтому если кто‑то думает, что он отыграется, он глубоко ошибается.

— Тогда, 7 апреля вы понимали, что происходит, или это был бардак?

— Это был не просто бардак. Народ был неуправляем, часть людей, которые были на Форуме, а я их видел лицом к лицу, не хотели идти ни на какие переговоры, они нас просто забивали, отбирали оружие. Были моменты, когда к виску моих сотрудников приставляли пистолет и говорили, что если вы не сдадите оружием и не снимите форму, мы вас расстреляем. Так нас вынуждали сдать оружие.

— В отчете Виталия Пономарёва один из сотрудников спецподразделения говорит о неизвестных людях в непонятной одежде и с оружием, которые разгуливали по Белому дому. Вам что‑нибудь известно об этих людях?

— Я тоже читал эти показания. Не могу сказать, что это были за люди. Сам я не был в самом Белом доме, я был на территории возле него, на улице, на первом этаже с юго­западной стороны, моя группа находилась там. Но из показаний других наших сотрудников я знаю, что в Белом доме действительно были посторонние люди в непонятной форме, кроссовках, с оружием, и они передвигались по 6‑7 этажам, по Белому дому.

Эти показания будут звучать на суде, и не только показания военных лиц, но и гражданских, которые рассказывали, что там были непонятные люди в длинных плащах, с оружием явно снайперского вида под мышкой. Но где эти люди, никто не знает. Где люди, которые стреляли со здания «Илбирса» (здание расположено напротив Белого дома — Ред.), где были найдены гильзы калибра 5,45? Их тоже никто не ищет. Где то оружие, которое находилось на балансе Белого дома и в подвале, из которого, возможно, тоже стреляли? Это оружие загрузили в машину, которая уехала в неизвестном направлении.

— Что показала баллистическая экспертиза?

— Она показала, что из оружия «Альфы» по митингующим не стреляли. Тогда возникает вопрос: кто стрелял? Имеются показания, что были два черных джипа, из которых на проспекте Чуй расстреляли толпу, а затем эти автомобили уехали в неизвестном направлении. Есть показания, что за кинотеатром «Ала­Тоо» люди в тонированных машинах переодевались в военную форму, у них было оружие. Где эти люди, машины, оружие? Никто не хочет искать, это слишком трудоемко, а народ сегодня жаждет наказания виновных. А зато есть снайпера «Альфы» и СГО!

В СИЗО я сидел со снайперами — сотрудниками Госохраны, ребятами, которые только два­три месяца служат. Они даже не снайпера, их просто назначили по штату и только должны были обучать, это ведь сложная работа — подготовка снайперов. Молодые ребята, им по 23‑24 года, женатые, у одного жена беременна, а он более пяти месяцев находится под стражей. И при этом он даже понять не может, за что сел?

Мы понимаем, что произошедшее стало трагедией для всех нас, и, в первую очередь, для тех, кто потерял своих близких. И хотелось бы надеяться на объективность данного процесса. Потерпевшая сторона должна правильно понять, что мы также хотим разобраться, кто виноват в трагических событиях. Мы тоже заинтересованы, чтобы нашли истинных виновников: кто вообще не имел права применять оружие, что спровоцировало людей, что привело к стольким жертвам? Короче, вопросов много, а ответов мало.

Из досье

Алмазбек Момоконович Джолдошалиев, подполковник. Родился 19 апреля 1968 года в городе Фрунзе (ныне — Бешкек), в 1986‑1988 гг. служил в Забайкальском военном округе в Монголии, в 1989‑1992 гг. — в Отряде милиции особого назначения (ОМОН), принимал активное участие в урегулировании Ошских событий.

С 1993 года и по настоящее время — в спецназе антитеррора. 10 июня 2009 года назначен начальником Управления специальных операций (А) Государственной службы национальной безопасности Кыргызской Республики.

В 1991 году прошел курсы оперативно­учебного центра КГБ СССР в Туркмении. Окончил Кыргызский Государственный университет физкультуры и спорта по специальности тренер, и Ошский Государственный университет по специальности «юрист».

Мастер спорта по рукопашному бою, кандидат в мастера спорта по борьбе (самбо, дзюдо). Награжден правительственными и ведомственными наградами, в том числе медалями «Данк» («Слава»), «80 лет Службе национальной безопасности КР», «Ветеран боевых действий», «90 лет ГКНБ КР».

Женат, имеет четырех детей и троих внуков.

Екатерина Иващенко, «Фергана.Ру». Бишкек