Автор: Константин Крылов

ЧИСТЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ

Эксперты, журналисты и интересующаяся публика задаются вопросом: почему русский национализм именно в прошлом году поднял голову? Я бы поставил вопрос по-другому: почему он не поднимал голову раньше?

Рост национализма в любой стране бывшего Советского блока — дело естественное. Абсолютно все эти государства, начиная от «просвещённой Польши» и заканчивая аратской Монголией, пошли по нормальному европейскому пути создания национального государства.

Не открою истины: национальное государство на стадии своего формирования предполагает рост ярко выраженного национализма, который приветствуется и разделяется властью.

А что у нас? Россия — единственная страна на постсоветском пространстве, которая попыталась идти своим — я бы сказал, до боли знакомым — путём. А именно: путём создания государства, которое, отрицая всё советское, в национальном вопросе остается полностью социалистическим.

Современная Россия, так же как и СССР, устроена по формуле «все против русских». Сейчас поощряется любой национализм, кроме русского. Никто же не отнимает, допустим, у татар право быть татарами, а у якутов — якутами.

У русских (тех, кто себя ощущает таковыми) сейчас отнято всё. Даже право называть себя русскими: как известно, русским предписано быть «россиянами». И предписание это касается только одного народа. Соответственно, прилагаются все усилия для борьбы с русским национализмом, который осознаётся данным государством как главная и даже единственная угроза режиму.

В отличие от всех постсоветских государств, где элита сменилась, в России этого не произошло. У нас правят бывшие советские номенклатурщики или их личинки, не успевшие вылупиться в номенклатуру при советском строе, но полностью разделяющие советские представления о том, как и зачем нужно править.

Советский же строй был основан и — более того — создан для подавления русских. В качестве примера приведу уничтожение в ходе «Ленинградского дела» 1949 1950 гг. руководства РСФСР и питерской партийной организации — Н. А. Вознесенского (глава союзного Госплана), А. А. Кузнецова (секретарь ЦК), М. И. Родионова (председатель Совмина РСФСР), П. С. Попкова (первый секретарь Ленинградского обкома и горкома) и других.

Если отбросить всю пропагандистскую шелуху, то фактически их обвинили в русском великодержавном шовинизме и сепаратизме. Репрессиям подверглись также хозяйственные, профсоюзные, комсомольские и военные работники, учёные, представители творческой интеллигенции. Аресты производились не только в Северной столице, они шли по всей стране. Москва, Горький, Мурманск, Симферополь, Новгород, Рязань, Псков, Петрозаводск… Такова география «Ленинградского дела».

Из той плеяды в живых остался только А. Н. Косыгин — один из крупнейших русских государственных деятелей XX столетия, которым должна гордиться наша страна.

До этого по мановению руководящей длани союзным республикам отдавались исконно русские земли — Северный Казахстан, Крым, Приднестровье…

В 1930 х годах путём репрессий и «военно­феодальной дани» (термин видного троцкиста Преображенского) было уничтожено русское крестьянство как независимая социальная сила, обладающая собственной ресурсной базой.

Разгром русской науки, символом чего стало убийство величайшего генетика и классика мирового естествознания Н. И. Вавилова, отвергнутого философией воинствующего материализма.

Ещё пример. Расстрел войсками (по приказу из Москвы) мирной манифестации жителей в бывшей столице казачьего Дона — в городе Новочеркасске летом 1962 года. Хотя это была реакция на социально­экономическую политику советской власти, и протестовали рабочие, тот самый класс, на который, как утверждала власть, она и опиралась.

За все годы существования СССР, опасаясь пробуждения русского национального самосознания, не были созданы ни Компартия РСФСР (она появилась уже только во время агонии Союза), ни Академия наук РСФСР.

И после этого находятся деятели, которые имеют наглость утверждать: СССР был «русской империей», а союзные республики — «русскими колониями».

НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Разумеется, элита, управляющая подобным способом, должна быть заточена именно под такой способ «держать и не пущать». Эти люди презирают народ. Быдлофобия, то есть лютейшая ненависть к народу, выражаемая открыто и гласно, — уникальная отличительная черта российской «элиты».

Одним из примеров такого отношения стали слова Игоря Юргенса, руководителя Института современного развития (ИНСОР), наделавшие осенью 2010 года большой шум. Оказывается, наш народ и есть главная помеха модернизации.

Для нас в них не было ничего необычного, однако сказано было настолько откровенно, что даже у почтенного мэтра Виталия Третьякова глаза полезли на лоб: «Как он мог такое ляпнуть? Это какой то психологический (но всё равно непростительный для нынешнего статуса Юргенса) срыв. Лично я, хорошо зная Игоря Юргенса, хорошо к нему относясь (даже несмотря на всё то, что он декларирует в последнее время), могу реалистически объяснить это только одним образом: Игорь Юрьевич был в доску пьян, произнося такие слова.

Но ведь он не был в доску пьян и пьян вообще. Да и не напивается он в доску. Необъяснимо. Но ведь это же случилось!»

То, что для Виталия Тоевича стало «непростительным срывом», является позицией людей, к которым в своё время через «Аргументы и Факты» с открытым письмом обратился писатель Эдуард Тополь: «Возлюбите Россию, Борис Абрамович!»

Народ, о котором говорил Юргенс, это, понятное дело, русские, и, следовательно, элиты ненавидят именно русских. Только их одних. Все остальные нации «быдлом» не являются. Попробуй, назови так чеченца из аула. Страшно, ага.

Кстати, о прочих. По сути все сколько нибудь заметные нерусские народы в России устроились более чем успешно. Например, та же Чечня де­факто уже превратилась в маленькое национальное государство. Рамзан Кадыров правит своим народом достаточно жёстко, но он, безусловно, любит Чечню и чеченцев и делает для них всё. И такими же национальными государствами являются все национальные республики.

Помимо того, что нерусские народы натравливают на русских, русских непрерывно терроризируют, запугивают, говорят, что русские националисты — это монстры в человеческом облике, и так далее.

По сути дела, русских пугают тем, что они русские. В какой то момент это запугивание перестало приносить те плоды, которые должно. Прежде всего, по причинам чисто биологическим: меняются поколения.

Советские русские (не все, но в своём большинстве) были доведены системой до состояния полного размягчения: им можно было внушать всё что угодно. Что сказали по телевизору — так и надо думать. Злиться втихаря можно, а выполнять — изволь­изволь.

Но на новое поколение советские пропагандистские приёмы не действуют. Сегодняшнему школьнику очень трудно объяснить, почему он должен любить кавказского подростка, который его лично бьёт, терроризирует и называет русской свиньёй. Он просто видит факты. Новое поколение, в отличие от советских людей, факты ценит больше, чем приказы из «ящика». Эти ребята на Манежную площадь и вышли.

Естественный рефлекс российской власти на любой всплеск русского национализма описывается одним словом — «давить». Это самое давление имеет место. Сейчас милиция очень шустро реагирует, старательно пресекая любые действия, хотя бы отдалённо напоминающие националистические.

Дело дошло до того, что стали разгонять, допустим, траурные собрания, посвящённые памяти погибших в теракте в «Домодедово». А почему так? Потому что подрыв совершил житель Северного Кавказа. Нельзя же допустить очередного всплеска антикавказских настроений! И, заметьте, поначалу всячески отрицалось, что кровавая акция есть дело рук уроженца этого региона. Так что все эти пляски вокруг «русско­украинского террориста Раздобудько» и подавление траурных акций — вполне осознанная политика.

А ощущение, что власть растеряна, связано вот с чем. Стало уже окончательно понятно, что при всей своей эффективности репрессии не решают одной­единственной проблемы — власти нечего предложить русским. Дубины уже устали бояться, а пряников для русских у них не предусмотрено в принципе. В лучшем случае можно что то пообещать и не сделать. Но в эти обещания тоже никто не верит.

Соответственно, возникает растерянность: что либо реальное давать нельзя, обещать — непонятно что, а дубина не действует.

Все жесты уже были сделаны. Вспомните, как Путин возложил цветы на могилу Егора Свиридова. Люди посмотрели, нахмурили брови и сказали: «Цветочки, конечно, хорошо, но дальше то что, дорогой премьер?».

Нужно идти дальше.

«МОЙ ОТВЕТ — ОПРЕДЕЛЁННО ДА, ЭТО ПРОВАЛ»

Куда и как идти — примеров тому предостаточно. Посмотрим, как другие страны, не постсоветские, а вполне себе цивилизованные, разбираются с национальной идентичностью? «Вполне себе цивилизованные» — это страны, где давным­давно построено национальное государство.

Допустим, Франция. В своё время вопрос национализма там «цвел и пах». Но когда национальное государство уже построено, когда само господство правящего народа и его права обеспечены железно, национализм в его ярких формах можно отогнать на запасной путь. Как старый, отслуживший свое бронепоезд.

Однако бронепоезд этот с запасного пути никто не убирает. Силы, отстаивающие национальные ценности, держат подальше от власти, но не преследуют: «Не дай Бог, опять понадобится».

Сейчас как раз и понадобилось. Европа доигралась в толерантность. Выгодополучатели толерантности окончательно оборзели и расхрюкались, положили ноги на стол и начали плевать европейцам в лицо.

Европейцы очень долго наблюдали за тем, что происходит. Но постепенно интерес стал недобрый: «Ребята, вы что это, всерьёз? Вы действительно считаете, что вот вы сейчас приехали в наши страны и наведёте свои порядки?»

Старый ржавый паровоз вернули с запасного пути. В результате к власти начали приходить правые, вполне националистические партии. Европейцы гуманно, в белых перчатках, стали выселять нелегалов. Николя Саркози сейчас выполняет ровно ту программу, которую у нас предлагает «Движение против нелегальной иммиграции».

Мигрантов поставили на место. Но если этих мер окажется недостаточно, последовательные и жёсткие европейцы прибегнут к другим, более суровым действиям. Это самый обычный национализм, просто национализм богатых и уверенных в себе людей.

Совсем недавно, в феврале 2011 года, Николя Саркози публично признал, что политика мультикультурализма во Франции потерпела крах: «Мой ответ — определённо да, это провал».

«Мы слишком беспокоились об идентичности людей, прибывавших в нашу страну, но недостаточно об идентичности собственно нашей страны, принимавшей их», — рубанул «Сарко» в интервью телеканалу TFI.

«Конечно, мы все должны уважать различия, но мы не хотим… общества, состоящего из существующих бок о бок отдельных общин. Если ты приезжаешь жить во Францию, то должен согласиться на то, чтобы раствориться, как в плавильном котле, в едином обществе, а именно в национальном обществе, а если ты не хочешь принимать этого, то не сможешь быть желанным гостем во Франции».

Британский премьер-­министр Дэвид Кэмерон, германский канцлер Ангела Меркель, бывшие премьер­министры Австралии и Испании Джон Говард и Хосе Мария Аснар также признали, что политика интеграции приезжих не оправдала себя.

Весной 2010 года в Бельгии и Франции были приняты законы, запрещающие ношение паранджи в общественных местах. Схожие санкции продолжились в Испании и Италии, затем в пользу аналогичного закона высказались германские политики.

В начале июня в Германии были опубликованы результаты исследования криминологов, по итогам которого выяснилось, что наибольшей склонностью к насилию и преступлениям отличается мусульманская молодёжь из числа мигрантов первой волны.

В октябре прошлого года Ангела Меркель без обиняков заявила о полном провале мультикультурализма в Германии. Это последовало после нескольких недель ожесточённых дискуссий, сопровождавших выход книги немецкого банкира и политика Тило Саррацина «Германия упраздняет себя» (Deutschland schafft sich ab), выдержавшей к настоящему моменту уже четырнадцать изданий. В ней автор прямо обвиняет мигрантов из Турции и других мусульманских стран в понижении интеллектуального уровня населения Германии.

Как отмечает Дэвид Кэмерон, мультикультурализм побуждает представителей различных культур жить отдельно, в результате Великобритания начинает испытывать недостаток национальной идентичности, что побуждает некоторых молодых мусульман обращаться к экстремистским течениям.

Нынешнее же заявление главы Франции было далеко не первым в числе его высказываний о мигрантах, однако впервые он выступил столь жёстко и определённо. Понятное дело, не от хорошей жизни. Одна из причин — явный рост правых настроений во Франции, где за Национальный фронт под руководством Марины Ле Пен готовы отдать свои голоса почти 17 % избирателей.

Интересно, что думают по этому поводу наши судебные органы? Может быть, стоит привлечь европейских лидеров к уголовной ответственности… за национализм и разжигание межнациональной розни, а?

ЕВРОПЕЙЦЫ ПО ПРАВУ РОЖДЕНИЯ

Русские националисты всегда были готовы к работе в легальной сфере. Для русского человека естественно не бузить на улице, а сидеть за столом и предлагать конкретные решения проблем. И, разумеется, всё русское движение к этому готово.

Другое дело, что наша власть легальную политику запретила, прежде всего потому, что сама к ней неспособна. И никогда не была по настоящему способна. Поэтому сегодня вопрос стоит иначе: каким образом вообще ввести нашу власть в поле легальной политики?

Русские националисты себе такую цель ставят. Мы хотим построить нормальное национальное государство европейского типа. Естественно, мы являемся главными заинтересованными лицами в том, чтобы политика в России была легальной, не грязной, и так далее.

Недавно меня спросили: «Вы хотите во власть?» Я ответил, что власть как таковая, «просто чтобы сидеть в Кремле и всем тыкать», мне не нужна. Власть нужна как инструмент для построения общества, которое нам действительно нужно. Если это общество построит кто то другой — ну, скажем, Путин начнёт делать то, что хотим сделать мы, — я вовсе не огорчусь. И, думаю, другие русские националисты тоже не огорчатся.

Кто то из русских националистов пойдёт работать на такой хороший режим, кто то с облегчением займётся другими делами. Я, например, займусь литературой, скорее всего, фантастической. Или вообще уйду в ресторанные критики, у меня это неплохо получается. В общем, власть нам нужна, но мы её не хотим.

После событий на Манежной площади национальный вопрос был легализован не столько с точки зрения власти, сколько в сознании людей. Вкрученная в головы идеологема, что русские националисты — это идиоты и мерзавцы, сломалась. Сейчас разговоры о русских проблемах перестали быть табу.

Власть наверняка отступит до следующей линии обороны, по максимуму замалчивая эту тему. И дальше общественный интерес будет расти, но власть будет рты затыкать. Однако теперь это будет переживаться именно как ущемление свобод: нам не дают говорить о том, что нас волнует.

Русский национализм — это не монстр, не страшилка в духе Чубайса, а вместе с дружественными нам народами есть становой хребет Российской государственности. Перешиби его, и всё пространство, где мы родились, выросли и хотим растить детей и внуков, превратится в бурлящий конгломерат враждующих между собой территорий, кланов и личностей.

Русское движение только­только становится национальным в прямом смысле этого слова, переставая быть маргинальным мировоззрением. Как таковое оно существует относительно недавно, начиная с 2005 года — со времени проведения в Москве первого Русского Марша. Почему? До того существовали разного рода идеологии, которые можно назвать «национализмом с чёрточкой». Был национал­большевизм, национал­монархизм, и прочая, и прочая.

Для людей, которые являлись в 1990 х годах последователями этих направлений, то, что шло через чёрточку, было, к сожалению, важнее понятия «национал». Собственно национальное начало предполагалось как своего рода топливом для основной идеи. И из за этих идей шли совершенно невероятные идеологические бои, люди сражались из за того, что будет стоять после чёрточки.

Спокойное понимание того, что интересы русской нации важнее любых идеологических споров (при всей их важности), является задачей приоритетной. Увы, осознание это пришло к нам достаточно поздно. Только сейчас, с избавлением от злокачественной русской наивности (которая принесла нам очень много зла), оно, понимание общего национального поля, завоёвывает широкие слои населения.

Я вижу, как это происходит. Как русское движение, преодолевая младенческий этап, консолидируется вокруг идеи Чистого национализма. Люди наконец то учатся разделять, с одной стороны, слова и жесты, какими красивыми бы они не звучали и не смотрелись, с другой — чёткое понимание своих национальных интересов. В этом отношении национализм — очень простая вещь: это понимание собственных интересов, личных и коллективных. Вот чего нам не хватает.

Будучи европейцами по праву рождения (а русский народ именно таким и является), нам не нужно предпринимать каких то усилий, чтобы вписаться в Европу, чтобы нас там признали своими. Экзальтацию по поводу блоковских строк «Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы! С раскосыми и жадными очами!» оставим его литературным поклонникам.

Всё, что нам нужно, это привести свою собственную жизнь в соответствии с нашими же представлениями: защитить, обеспечить мораль и нравственность, возвести правовое национальное государство европейского типа, обеспечив верховенство закона, реально бороться с коррупцией, отстроить свободную экономику с обеспечением прав собственности, но при сохранении за государством «командных высот», и так далее.

И Европа нас признает в качестве нормальной страны. Нам не нужно европейничать, потому что мы европейцами и являемся. И нам не нужно поклоняться Западу, как некоей святыне — этим, кстати, занимается наша элита, мечтающая получить заграничную прописку в элите тамошней. Как сказано в одной очень неглупой книге: «Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».

Нам нужно быть самими собой. Стать нормальным национальным государством, каковые в своё время были созданы в Европе, а теперь кое где в Азии и Латинской Америке — то, что характеризуется сакраментальной фразой: «Ну живут же люди нормально!» Если мы воспользуемся своим историческим шансом, то у нас будет тоже нормальное государство, а не Petroleum state (нефтяное государство).

Так что нам нужно учиться, учиться и учиться. Национализму.