Автор: Ольга Егорова

АНАХИТА. «АФГАНСКАЯ БОГИНЯ»

Начало

И снова Баграм — воздушные ворота Кабула. Сюда, тем же маршрутом, беглецы и охранявшие их офицеры «Альфы» вернулись 23 декабря.

И вновь знакомые капониры. В одном из них, вместе с охраной, поселили Бабрака и Анахиту, в другом — Ватанджара, Нура, Сарвари, Гулябзоя и несколько сотрудников Группы «А». Жили вместе, делились и хлебом, и консервами, запасёнными в Ташкенте. В капонирах самый жёсткий режим секретности. Люди Шергина старались не встречаться даже со своими товарищами из группы Михаила Романова («Гром»), когда те прилетели в Баграм.

Именно здесь, в капонирах на краю аэродрома, 27 декабря афганцы провели заседание, обсуждая планы своей деятельности на ближайшее будущее.

Вечером сотрудник МИДа Борис Чичерин позвал Изотова:

— Пойдём, Юрий Антонович, будем присутствовать на историческом событии.

Когда они вошли в капонир, за столом сидели все афганцы во главе с Бабраком Кармалем, что то горячо обсуждая. Изотов вопросительно взглянул на переводчика. Тот прислушался к разговору, кивнул:

— Заседание Политбюро. Как у нас в революцию, перед решающим штурмом распределяют обязанности: кому куда идти.

— Ну и что решили?

— По­моему, Гулябзой на дворец, Нур — на Царандой, Ватанджар — на узел связи, — ответил Чичерин.

После заседания первыми уехали Сарвари, Гулябзой, Ватанджар, потом Нур. В капонире остались только Кармаль и Анахита.

Когда стемнело, колонна бронетранспортёров под прикрытием трёх танков выдвинулась из Баграма. К утру, совершив марш­бросок, она должна была войти в Кабул. В середине колонны в одном из БТРов находились Бабрак Кармаль и доктор Ратебзад. Здесь же, как всегда рядом, Шергин и Изотов.

С рассветом колонна вошла в Кабул. Анахита видела, что ночью здесь было жарко — у дороги подбитые танки, несколько домов разрушено. Однако, казалось, бой не напугал жителей, которые по прежнему торопились по своим делам, некоторые останавливались, махали рукой. Никто не прятался, не убегал. Не прозвучало ни одного выстрела.

Танки и бронетраспортёры выдвинулись к зданию Царандоя. Изотов со своими подчиненными остался охранять Кармаля, теперь уже Генерального секретаря ЦК Народно­демократической партии Афганистана, и его соратников, а Шергин поехал в посольство. Там он встретил товарищей — Михаила Романова и Глеба Толстикова, которые рассказали о гибели Зудина, Волкова, начальника КУОСа Бояринова, ещё двух офицеров из «Зенита», о тяжёлых ранениях Баева, Емышева, Климова, Кузнецова, Репина, Федосеева…

Шергин, получив указание от резидента КГБ, возвратился в здание Царандоя. Ночевать решили здесь. Сотрудникам Группы «А» была придана рота десантников. Ночь прошла сравнительно спокойно, но, тем не менее, утром место пребывания сменили и сутки находились на территории одной из воинских частей афганской армии.

Потом, в целях безопасности, переехали на правительственную гостевую виллу. Прежде в бывшем королевском дворце всегда останавливались высокопоставленные иностранные гости, приезжавшие с визитами в страну. Любил погостить в живописном месте и советский премьер Алексей Николаевич Косыгин.

Вилла Чихиль­Сутун располагалась на южной окраине Кабула, за проспектом Даур­уль­Аман — у подножия горы, рядом с кишлаком. Правда, это было неудачное, с точки зрения «альфовцев», место: вилла находилась ниже кишлака, откуда её могли обстрелять. Но мнение профессионалов не было услышано.

На вилле, «штабе новой власти», подопечные Шергина пробыли неделю. Бабрак Кармаль — уже Генеральный секретарь ЦК НДПА, председатель Революционного совета, премьер­министр и главнокомандующий Вооруженными силами ДРА — провёл первую пресс­конференцию. Здесь же 10 января 1980 года состоится I Пленум ЦК НДПА, на котором будет сформирован Центральный комитет и другие высшие руководящие партийные органы — Политбюро (в него вошла Анахита Ратебзад) и секретариат.

Хотя новое афганское руководство клятвенно обещало соблюдать паритет между двумя партийными «крыльями» при формировании руководящих органов, однако на деле «парчамисты» обеспечили себе небольшое преимущество в голосах — вполне достаточное для того, чтобы заблокировать любое неугодное им предложение соперников — «халькистов».

Здесь же, на вилле, афганцы и русские встретили Новый, 1980 год.

Но как встретили — тревога, стрельба из кишлака! К счастью, никто не пострадал. Десантники вывели боевую машину на прямую наводку и ударили по врагу. Убедившись, что боевики ушли, отправились прочёсывать кишлак. Вернулись за праздничный стол, выпили «вдогонку» такому любимому празднику. А утром к ним заявились «моджахеды» — попросили разрешения забрать трупы своих убитых, им разрешили.

Итак, смена власти произошла, начались будни, до отказа заполненные тяжёлой повседневной работой. В Афганистан «Альфовцы» прибыли на несколько дней, максимум неделю, а получилось, что их задержали до середины лета.

«Срок завершения командировки несколько раз переносился, — объясняет Герой Советского Союза Геннадий Николаевич Зайцев. — Мы ждали группу В. И. Шергина в феврале, но после резкого обострения обстановки в Кабуле Бабрак Кармаль категорически отказался отпускать наших бойцов обратно в Союз. Потом вроде бы определились относительно мая, но прошёл и этот месяц, закончилась календарная весна, а сотрудники Группы «А» по прежнему находились в Афганистане. Мои вопросы относительно окончания командировки оставались без ответа».

«ЧТО У НЕГО НА ДУШЕ И ПОД ХАЛАТОМ?»

С переездом во дворец Арк, резиденцию главы страны, правительство Афганистана охраняли таким образом: по периметру, постами, встали советские десантники, внешнее кольцо — национальные гвардейцы. Входы и выходы перекрыли бойцы «Зенита», а сотрудники Группы «А» несли круглосуточную внутреннюю охрану, дежурили в приёмной и в комнате отдыха.

— Сразу после штурма нас, одиннадцать человек во главе с Валентином Шергиным, оставили в Афганистане для охраны Бабрака Кармаля, — вспоминает ветеран первого состава Группы «А» полковник Чудеснов Евгений Николаевич. — Работали мы на протяжении восьми месяцев в режиме три через шесть, то есть три часа на посту, шесть отдыхали. Вся наша команда охраняла главу государства и тех, кто находился с ним рядом. Сопровождали его на все мероприятия: частные и деловые встречи, собрания, пресс­конференции…

Во время выездов в город Кармаля прикрывала вся группа — одиннадцать человек. В головном дозоре находился Юрий Изотов, расчищая путь кортежу, за ним — бронированный «Мерседес» Генерального секретаря ЦК НДПА (за рулём был Анатолий Гречишников), а уж за ним следовали все остальные машины.

— Случалось, едешь, — вспоминал Юрий Изотов, — а впереди вдруг возникает массивная «туша» танка. Я нахожусь в головной машине, лихорадочно соображаю — что делать?.. Решение нужно принимать без промедления. Ладно, демонстрирую кулак — и шурую прямо на танк. Тот отворачивает. И так было несколько раз… Ведь не выскочишь, не объяснишь каждому, что нужно принять в сторону, т. к. следом на скорости идёт кортеж главы государства. Потом уже по маршруту стали выставлять национальных гвардейцев, но на них мы не рассчитывали — надеялись только на себя.

Несколько раз машины с Кармалем даже попадали в кольцо протестующих студенток, устраивающих митинги на центральных улицах и «готовых к самым решительным действиям». Нештатные ситуации возникали постоянно. Анахита должна помнить, как однажды при проведении пресс­конференции в зале внезапно погас свет. Что это — нападение, диверсия?! «Альфовцы» кинулись к президиуму и буквально своими телами закрыли Бабрака Кармаля.

— Тогда, к счастью, — продолжает рассказ Евгений Николаевич, — тревога оказалась ложной. Как учили, просеивали людей. А в зале такие «урюки» сидели! Что у него на душе и под халатом?! Так что все выездные мероприятия были сопряжены с очень сильным нервным и физическим напряжением.

Вообще же, у офицеров «Альфы» и их «подопечных» сложились самые дружеские отношения.

— Не такие, как у службы безопасности с охраняемыми, а скорее, как у соратников, — подчеркивает полковник Шергин. — Мы были рядом с ним всегда, в самые трудные дни. 14 декабря, по тревоге, почти на руках выносили их всех из капониров, сажали в самолёт.

В феврале, когда в городе было неспокойно — жгли машины, обстреляли наше посольство, убили несколько советских граждан, а оппозиция, собрав под зелёное знамя ислама тысячи людей, двинула их на дворец Арк, — мы готовы были умереть, защищая Бабрака, Анахиту и других товарищей.

В день празднования 2 й годовщины Саурской революции на трибуне за спиной Кармаля стоял наш Володя Тарасенко. Мы отдали ему бронежилет. И случись покушение — нет сомнений, Володя пожертвовал бы собой. У него и задача была, если что — закрываешь собой Бабрака. Все это Кармаль видел, понимал и отвечал теплом и благодарностью.

Интересно, что Тарасенко, чтобы не выделяться среди «высокопоставленных афганских лиц», отпустил усы и стал очень похож на местного жителя — черноволосый, смуглый… мимикрировал, одним словом, удачно.

Журналистам­известинцам Вадиму Кассису и Каххару Рашидову довелось быть свидетелями афганских событий тех лет. Они беседовали с министрами и рабочими, солдатами, крестьянами и представителями интеллигенции, бывали на предприятиях и в вузах, в воинских гарнизонах и горных аулах. Собранные воедино, наблюдения составили основу пропагандистской книги «Афганистан сегодня», посвящённой жизни и борьбе афганских друзей. Есть в ней строчки, посвящённые и нашей героине.

«О проблемах единства народов Афганистана, просвещения и роли интеллигенции страны в культурных преобразованиях зашла у нас речь и в министерстве просвещения.

— Ликвидация неграмотности — одна из основных проблем, — сказала в беседе министр просвещения доктор Анахита Ратебзад. — Правительство ДРА делает всё, чтобы жизнь быстрее вошла в нормальную колею, работа предстоит большая, многогранная».

Слушая Анахиту, «жизнь которой была посвящена революционной борьбе», и искренне симпатизируя и сочувствуя ей, журналисты видели, какие большие трудности стоят не только перед её министерством, но и перед всем правительством республики.

«Враги революции, — жёстко заявила Анахита, — силятся оказать сопротивление народной власти, используя и тот факт, что подавляющая часть населения страны неграмотна, что деревня не имеет культурных центров. Внутренняя и внешняя реакция развернула бурную антиафганскую кампанию, но мы уверены в своих силах, в своём народе, который отстоит свою революцию. Афгано­советский договор и Устав ООН на нашей стороне. Наши враги, включая мелкие группировки маоистов, стремятся объединиться. Но мы твёрдо знаем: народ выдержит с честью все испытания, а дружба с нашим великим соседом — Советским Союзом — надёжный залог наших успехов в борьбе за счастье и процветание афганского народа».

Анахита открыла один из ящиков стола и достала свежий номер газеты «Хакикате инкилабе саур».

— Читали? — спросила она журналистов.

Да, они читали и не остались равнодушными к прочитанному. Стихи поэтессы Гульбони с короткой припиской — «написано в тюрьме». Лирические, душевные, патриотические — они вряд ли оставили бесстрастными хотя бы одного человека, любящего Афганистан. Однако не было в них ни вздоха, ни жалобы на судьбу и людей. Борьба, революция, любовь к Родине — всё, что было так близко духу Анахиты.

К большому сожалению, мне не удалось найти стихов Гульбони. Но вот строки, которые написал в тюрьме Пули­Чархи Сулейман Лаёк, один из создателей НДПА, министр радио и телевидения, брошенный в застенки по приказу Амина: «Все друзья отвернулись от меня. Со мной остались лишь мои стихи — это сияющее ожерелье жемчужин человеческой души, жаждущей жизни в чистом море правды. Только они давали мне силу и утешение в застенках ада».

Находясь в заключении, будущий президент Академии наук Афганистана и один из самых уважаемых и авторитетных пуштунских поэтов настоящего времени продолжал творить — так родилось сорок два стихотворения из «тюремного цикла», составившие сборник «Цветы ада».

«СПАСИБО, МАЛЬЧИКИ!»

В январе 1980 года Анахита Ратебзад не только вошла в члены Политбюро ЦК НДПА, но и заняла пост министра просвещения. Одновременно она вновь возглавила Демократическую организацию женщин Афганистана (ДОЖ), а также Общество афгано­советской дружбы и Организацию мира, солидарности и дружбы Афганистана.

Кстати, в 1979 году президент Тараки изменил название ДОЖ на «Хальк». Вернув историческое название, Анахита приступила к изданию ежемесячника «Женщины в Афганистане». Журнал, естественно, усиленно пропагандировал левые идеи, распространялся в Кабуле и провинции.

В стране началась кампания по ликвидации неграмотности — «чтобы сделать образование доступным для женщин всех возрастов», — и попутно им объясняли цели и задачи Апрельской революции.

«К нашему приезду, — вспоминала журналист­международник Людмила Евгеньевна Авдеева, — общенациональная кампания по борьбе с неграмотностью шла полным ходом, было запрещено насильно отдавать девушек замуж, упразднены ранние браки, воссоздана «Демократическая организация женщин Афганистана», которую возглавляла пламенная революционерка, яркая красивая женщина Анахита, смелая, рискованная, пользовавшаяся большим уважением в стране, с которой было необычайно интересно общаться, как и с другими неординарными женщинами, с которыми я легко, по настоящему, подружилась».

В 1981 году ДОЖ «пустила корни» в виде девятнадцати районных и семи муниципальных комитетов и 209 первичных организаций, чья основная функция заключалась в привлечении афганок к поддержке революции. Мечты, казалось, постепенно становились явью…

Несмотря на огромную занятость, доктор Ратебзад не забывала оказывать внимание офицерам «Альфы», ласково называя их — «моя защита и опора».

— Анахита, — вспоминает Михаил Васильевич Головатов, — души не чаяла в своих русских защитниках, не упускала возможности угостить нас домашним пловом собственного приготовления. Как то из поездки в Париж привезла нам бутылку дорогого коньяка. Конечно, распивать этот подарок нам было некогда, но очень трогательным было само внимание.

Поседевшие «мальчики», как она их по матерински когда то называла, всегда вспоминают о ней, красивой и незаурядной женщине.

— Колоритная, очень обаятельная женщина, — дополняет её портрет Евгений Чудеснов. — Она как мама была для нас. Вспоминается случай, когда Юрий Антонович Изотов 23 февраля 1980 года отмечал день рождения. Боже мой! Так к нам — охранникам, грубо говоря, — пришло всё высшее руководство Афганистана: Кармаль, Анахита, Ватанджар, Нур, Сарвари, Гулябзой. Да, Анахита… она всегда была приветлива и доброжелательна: «Спасибо, мальчики!» Но при этом была жестка и принципиальна в политике, отстаивая свою точку зрения. Она была одна из немногих, кто до конца остался верен Бабраку Кармалю.

Валентин Шергин добавляет подробности того дня, который мог закончиться трагически:

— 23 февраля в советском посольстве был устроен вечер, посвящённый Дню Советской армии. По его окончании Кармаль уступил свою машину Анахите, а сам поехал со мной. И надо было такому случиться, его автомобиль обстреляли, — пули пробили ветровое стекло. Однако, к счастью, все остались живы и невредимы.

Вообще, если до конца января 1980 го отношение к «шурави» было позитивным, то к весне оно заметно изменилось в худшую сторону. Кому понравятся испорченные дороги, обрушенные мощными гусеницами арыки, разграбленные духаны. Армия есть армия. Любая! Местные жители всё чаще пополняли ряды «моджахедов», где и напоят, и накормят, и оружие дадут. И объяснят в кого стрелять.

«ПИСЬМО АФГАНСКОЙ СТУДЕНТКИ»

В апреле большой общественный резонанс получили волнения учащихся столичных женских лицеев. Это была как раз «епархия» доктора Ратебзад. Поводом послужили распространенные фотокопии письма, написанного «афганкой­студенткой, обучающейся в Москве». В нём говорилось, что она и ещё восемь девушек были подвергнуты в одной из экспериментальных московских лабораторий насильственному зачатию с целью выведения новой гибридной расы людей.

Далее в письме утверждалось, что если советские кафиры не будут изгнаны из Афганистана, то такая же участь постигнет каждую афганскую женщину. Возмущённые лицеистки вышли на улицы. Их трёхдневная демонстрация дезорганизовала жизнь столицы, произошли столкновения с представителями охраны правопорядка.

Не успели остыть страсти по поводу фальшивого письма, как женские лицеи потрясла весть о массовом отравлении школьниц питьевой водой. Десятки были доставлены в больницы в бессознательном состоянии, некоторые скончались.

В распространенных по городу листовках вся вина возлагалась на правящий режим — это отравление, дескать, есть акт подлой мести по отношению к девушкам за их антиправительственные выступления.

В действительности, как выяснилось позже, и вымышленное письмо, и массовое отравление, и листовки, раскиданные по городу — дело рук диверсионной группы Исламского общества Афганистана «под руководством иранского наемника Мохсена Резаи»; он был арестован и полностью признал свою вину.

Громкое было дело и трагичное для многих афганских семей — Анахита, как министр просвещения, оказалась в гуще всех этих событий.

Ставка вооруженной оппозиции на антиправительственные акции не оправдалась. Этому есть, по меньшей мере, две причины: усиливавшаяся неприязнь горожан к организациям «джихада», снискавшим себе недобрую славу, и постепенный рост доверия к новым властям со стороны большинства городского населения и осознания им своей безопасности только под прикрытием военных правительственных гарнизонов.

24 мая 1980 года в Кабуле состоялся первый съезд учителей Афганистана. На нём присутствовали четыреста делегатов. Невольно Шергину вспомнился фильм Андрея Кончаловского «Первый учитель» с молоденькой Натальей Аринбасаровой в кадре.

Делегаты, представлявшие учительский корпус всей страны, немногим более 40 тысяч человек, взволнованно и эмоционально обсудили актуальные проблемы школьного обучения и воспитания, ликвидацию неграмотности и постепенное реформирование системы просвещения в стране. Каждому было что рассказать.

С ноября 1980 года доктору Ратебзад, как члену Политбюро ЦК, было поручено курировать министерства информации и культуры, высшего и среднего специального образования и здравоохранения. Для неё не существовало ни выходных, ни праздников.

…На её стол ложились сухие сводки, заполненные цифрами, за которыми стояли тысячи судеб. Вырисовывалась следующая картина. В 1980 1981 годах в Афганистане действовала 4231 школа (3602 мужских и 629 женских), в них обучалось 1 192 624 человека. Большинство школ были начальными.

Удручающе выглядела учебно­материальная база: катастрофически не хватало литературы и учебных пособий, значительная часть школ не имела собственных зданий и уроки проводились прямо на свежем воздухе, впрочем, на специально оборудованных площадках.

По данным ЮНЕСКО и афганского правительства, из 3419 сельских начальных школ, 658 не имели крыши над головой, 655 размещались в мечетях, а оставшиеся никоим образом не отвечали принятым стандартам (320 из них, к примеру, ютились в арендованных у местных жителях домах).

Такое плачевное положение усугублялось набегами бандитских групп, сделавших школы постоянными объектами нападений — в 1982 году было разрушено в сельской местности 1812 школ, т. е. 86 % от общего числа! На их восстановление власти израсходовали примерно 200 млн. афгани (т. е. около 4 миллионов долларов).

В 1980 году в стране действовали 4955 курсов ликвидации неграмотности, причём без учета подобных в армии и Царандое. На них обучалось 137 325 человек под руководством 2 951 педагога и 211 методистов.

«Быть народным учителем в это грозное время в Афганистане, — значило находиться на самой передовой позиции, — вспоминала Л. Е. Авдеева. — Нужны были не только педагогические знания, но смелость, владение оружием. А ведь среди учителей было немало женщин и совсем юных девушек. Каким мужеством обладали эти люди, знавшие, как жестоко расправлялись душманы с их коллегами, как не щадили и детей, посмевших сесть за парты. Сколько школ и лицеев было разрушено и сожжено, сколько преподавателей и школьников было зверски убито и искалечено.

Страшные рассказы об отрубленных у детей пальцах, руках, выколотых глазах, пробитых кольями животах, холодили сердце. А как расправлялись с учителями, сдирая с живых кожу, четвертуя и садистски издеваясь, описывать не берусь».

Анахита понимала, что любая борьба за освобождение, за новую жизнь требует жертв. В статье, опубликованной на страницах журнала «Крестьянка», она писала: «Мы уверены: путь, избранный нами, правильный… Международный империализм во главе с американским стремится вновь развязать «холодную войну». Глубокие раны нанесены афганскому народу. И я хочу спросить: когда Амин убивал самых лучших сынов и дочерей моей страны, где были так называемые «защитники прав человека»? Они сейчас кричат о «защите мусульман» в Афганистане и одновременно засылают из Пакистана вооруженные банды для борьбы против нашей страны, с их помощью Израиль уничтожает арабское население Палестины…»

Осенью 1980 го состоялись учредительные съезды творческих работников, на которых были созданы союзы — журналистов Афганистана, работников искусств, писателей и поэтов. Цель была ясна — бороться за сплочение афганской общественности в поддержку существующего режима, против врагов Апрельской революции.

Именно в те годы Анахита приобрела широкую известность в «прогрессивных общественных кругах мира» как активная деятельница ЮНЕСКО, Всемирного совета мира (ВСМ) и Организации солидарности народов Азии и Африки (ОСНАА). Она вносила значительный вклад в организацию многих международных форумов, проводившихся в Кабуле, а главное — имела большую популярность среди афганок за твёрдое отстаивание их прав и свобод.

В конце ноября 1980 го в столице прошла Общенациональная конференция женщин Афганистана. В её работе приняли участие представители международных и национальных женских организаций из двадцати стран мира. К этому моменту ДОЖ объединяла в своих рядах до пяти тысяч человек. С большой речью выступила на этом представительном форуме Анахита Ратебзад.

…К этому времени ангелы­хранители из Группы «А» уже находились в Союзе. В начале июля 1980 года, тепло попрощавшись с афганскими друзьями, они вернулись домой. Впереди была московская Олимпиада, сложнейшие спецоперации по освобождению заложников, ставшие классикой антитеррора, «боевая стажировка» в Афганистане — война в горах и песках. Однако со своими подопечными им не суждено будет увидеться.

Окончание в следующем номере.

ЕГОРОВА Ольга Юрьевна, родилась в Калуге.

Выпускница факультета журналистики Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. В 1997 году была ответственным секретарём журнала «Профи».

На протяжении шести лет, с 1998 го по 2004 год, являлась редактором отдела культуры в газете «Спецназ России», издаваемой Ассоциацией ветеранов подразделения антитеррора «Альфа». Опубликовала большой цикл статей, посвящённых женщинам в истории и отечественной разведке.

Автор книги «Золото Зарафшана»