Автор: Георгий Элевтеров

ВОЗВРАЩЕНИЕ ГОСУДАРСТВА

Человек смертен, но народ сохранит бессмертие, если не утратит привычки к труду и готовности защищать свою землю. Привычка к труду по Энгельсу — это сущность человеческого рода. Готовность к борьбе за свою землю, за свою территорию обитания — это еще более древнее свойство живой природы. Через дедов и прадедов мы уходим корнями в организм своего народа. Через наших детей мы принадлежим его будущему.

Думая о своих детях и внуках, заботясь о лучшей доле своих потомков, мы естественным путем приходим к заботам о грядущей судьбе своего народа, в котором растворяется потомство каждого из нас.

Сказанное выше всяких «измов».

Это исходная точка для национальной идеи и самосознания, которые выводятся из национальной индивидуальности и парадигмы русского народа, его истории, тесно связанной с судьбами евразийских народов, объединенных Российской державой и получивших от Русской революции равноправие с великороссами, равноправие, скрепленное дружбой в течение советских десятилетий.

Обозначив эту исходную позицию, мы можем говорить о нашей истории и мировоззрении, о своих достоинствах и недостатках, о судьбе и стратегических целях и, наконец, о национальной идее, определяющей путь к этим целям.

Итак, начнем с главного: каждый человек является клеткой организма своего народа в том случае, если он способен к труду и готов к борьбе за свою территорию. Это верно не только для социалистической формации. И мультимиллионер, если он целенаправленно трудится — вспомните Форда, Эдисона или Хьюза (некто Асмолов причисляет к таким персонам всего лишь одного из российских бизнесменов) — является трудящимся с той лишь разницей, что он сам определяет величину вознаграждения за свой труд. Но эта привилегия должна окупаться его серьезным вкладом в национальное богатство. То есть и эта клетка должна находиться в здоровом равновесии с целым, должна играть положительную роль в национальном организме.

Однако не таковы в большинстве своем наши новоиспеченные мультимиллионеры, в чем, в частности, и кроются проблемы и болезни национального организма. Нобелевский лауреат, выдающийся американский экономист Джон Стиглиц даже предложил идею, как свести к минимуму паразитизм таких миллионеров. Грубо говоря, это такой налог на собственность, который до определенного уровня благосостояния сводится к нулю. Если же оно превышает заданные границы, налог начинает взиматься по прогрессивной шкале.

Это очень интересная идея, согласно которой, даже если ты стал мультимиллионером сомнительным образом или унаследовал только состояние преуспевающего отца, но не его способности, ты можешь сохранить свой сверхвысокий статус только делая значительные взносы в национальный бюджет в виде налогов на состояние.

В результате мультимиллионерами могут оставаться только по‑настоящему успешные, неслучайные люди, которые к тому же свое право на исключительное положение должны оправдывать серьезными налоговыми взносами. Это страховка от заболевания верхушки имущественной элиты обломовщиной, а также средство против социальной несправедливости.

В свое время несправедливость, установившаяся в обход законов Римской республики, погубила ее — после того, как Гракхам не удалось восстановить древние законы на ограничение размеров земельных наделов, находящихся в частной собственности. Указанные законы определяли сплоченность римлян, их готовность защищать свою землю.

Отход от древних традиций, социальная несправедливость, проникшая в римское общество, и труд рабов превратили римских граждан — как патрициев, так и плебс — в паразитов. По-русски это — обломовщина. В Риме трудились рабы, а защищали его наемники, которые сами назначали и смещали императоров. Рим утратил свои главные достоинства и не устоял.

Чтобы у нас сегодня не восторжествовала обломовщина, социальный статус имущественной верхушки должен оцениваться суммой выплачиваемых налогов, их общественным вкладом. Все иное — теневые доходы, незаконно присвоенные состояния и т. п. — от лукавого. Такой порядок дает высокий динамизм социально-экономических процессов, исключающих обломовщину, стагнацию и загнивание. Собственно в этом динамизме и был положительный смысл идеи перестройки.

Пусть не с такими противоестественными темпами, как сегодня, но все‑таки будут и впредь расти новые состояния. Но только финансовые гении (если пользоваться формулировками Асмолова), оставаясь законопослушными, смогут сохранять огромную собственность, платя в доход государства соответствующие налоги.

Одновременно с этим многие состояния будут исчезать. У законопослушных миллиардеров они будут таять в силу их конкурентной несостоятельности, а у иных — в соответствии с конфискациями за экономические преступления. В этом случае соблюдаются законы и рыночного процветания, и социальной справедливости. Но роль государства остается очень серьезной. И большие состояния, и крупные фигуры государственного аппарата должны находиться под контролем государства и общества.

Большие состояния порождают стремление переступать рамки законов, калечить составные части государства путем подкупа и коррупции. Бесконтрольность ведет к беспределу. Феноменальная честность сталинских чиновников была связана с беспрецедентным контролем и ответственностью, колоссальным давлением на общество идеологии социальной справедливости. Отсутствие контроля ведет к утрате ответственности, а следом — к разложению и социальному гниению.

Отсюда понятно, что смертельная болезнь нынешней коррупции связана с несовершенством строя. Гениальный Стиглиц подсказывает, как его усовершенствовать. Поруганный в течение последних бездарных десятилетий Сталин видел решение в духе своего времени, того времени, когда должен был господствовать учет и контроль, интегрируемый в революционную диктатуру. Военное было время.

Асмолов нашел сегодня только одного «гениального» мультимиллионера, который, по его словам, тесно контактирует с государством и является мощным субъектом экономической политики Путина. Асмолову, который, живя за границей, дает вульгарные, неуважительные по отношению к людям труда интервью, верить можно с большой осмотрительностью, но в оценке руководителя «Баз-Эла» известная доля правоты, видимо, присутствует.

Впечатляет совсем недавнее интервью самого бизнесмена. В частности его оценка перспективности продовольственного экспорта из России (это говорится сегодня, при продовольственном импорте в абсурдно высоких масштабах) свидетельствует о дальновидности и твердой воле. Конечно не один хозяин «Базового элемента» является опорой нашей сегодняшней полуразвалившейся экономики. Но это исключения. Основная часть богачей, что нетрудно определить по множеству критериев, это обломовщина, это злокачественная опухоль отечественной экономики.

Да и создавалась именно такая социальная среда тайными американскими советниками преднамеренно, с целью социально-экономического и социально-политического разложения России.

Возвращаясь к идее Стиглица, заметим: будь у нас тысячи гениальных мультимиллионеров (другие — просто балласт), они должны быть в контакте с государством. Должна существовать незыблемая конструкция такого контакта и контроля. Если проблемы этих субъектов экономической деятельности не решаются в соответствии с национальными интересами при активном участии государства, то они решаются явочным порядком посредством беззакония.

Исключительность финансовых гениев дает им право на реализацию грандиозных проектов с помощью государства, но на условиях столь же исключительной ответственности. Государство здесь не может устраниться из экономического процесса. Оно должно активно присутствовать. Другое дело, оно не должно, как писал Григорий Яковлевич Сокольников, брать эти процессы на свою грудь, обрекая бизнес на пассивность, а себя на лавинообразный рост числа чиновников.

Так устроено китайское чудо, и это — готовый алгоритм перехода от административно-командной системы экономики к рыночной (опробованный и доведенный до успешного национального проекта в Китае).

Но сама административно-командная экономика, в своей основе не оскверненная ничтожеством послесталинских руководителей, являла примеры выдающейся реализации мобилизационных национальных задач. Идеи мобилизационной экономики такого типа разрабатывались еще Вальтером Ратенау в Германии, а у нас — Бухариным, Преображенским, Лариным, и реализовывались такими выдающимися руководителями как Ленин, Красин, Сталин, Сокольников, Пятаков, Берия, Вознесенский, Косыгин, Устинов; как руководитель гитлеровской военной экономики — Альберт Шпеер, и, в какой‑то мере, творец послевоенного немецкого чуда Людвиг Эрхард.

Отвергать значение и востребованность этого опыта для нынешней России могут только невежды. Это хотя бы потому, что сама собой напрашивается кандидатура еще одного гениального бизнесмена. Таким субъектом бизнеса в области сельского хозяйства, машиностроения и, разумеется, в области оборонной промышленности должно быть государство, государственные предприятия и концерны.

Встречные процессы приватизации, национализации и конфискации должны быть перманентными. И только такая экономика современна. Только она обеспечит необходимую динамику и успех в условиях конкуренции современного мирового рынка.

Упоминая здесь об активном взаимодействии государства с рыночной экономикой, мы начали с немцев и завершили немцами. В предыдущих статьях мы рассказывали о германском опыте государственного руководства рынком в аспекте решения продовольственных задач. Мы еще не говорили о стремительном восстановлении экономики послевоенной Германии, которая изначально представляла собой груды мусора и болела болезнями, близкими к нашим сегодняшним. Но мы здесь хотя бы начали говорить на эту тему.

Почему мы мало об этом размышляем? Ведь и у китайцев, и у немцев, и в своей собственной истории мы можем найти гораздо больше подсказок для послеельцинского восстановления нашего хозяйства, чем у американских монетаристов. Джеффри Сакс уже покаялся в том, что его, в частности, рекомендации были легковесными.

Безыскусная советская пропаганда, издеваясь над сомнительной американской помощью, не во всем была неправа. Американцы — они разные. Есть такие, как Стиглиц, Гелбрейт, Рузвельт. А есть другие, которые радовались нашему крушению в девяностых. Есть, в конце-концов, худшие из худших, распираемые трусливой злобой, такие, как Джон Негропонте и Збигнев Бжезинский.

В 1940‑х нам помогали лучшие из американцев. А в 1990‑х «помогали» уже худшие, которые крушили наши заводы и села руками наших же собственных дураков и негодяев. Почему об этом не принято говорить? Какая тогда у нас к черту свободная пресса?

Вопрос: почему «плохому» Сталину помогали хорошие американцы, а «хорошему» Ельцину «помогали» плохие? И еще вопрос: почему у определенной части американских политиков и СМИ политический банкрот, осужденный общественным мнением России, Ельцин — хороший? И почему Путин, рейтинг которого в нашей стране зашкаливает, для них плохой?

Упадок и прогресс

Нельзя, как это делалось недалёкими фанатиками классовой борьбы, объявлять любого процветающего соотечественника классовым врагом. Раз мы вернулись к принципу частной собственности, следует признать естественными и факты процветания в результате успешной финансовой деятельности, и факты разорения в результате неудачного бизнеса.

И надо помнить, что неудачник далеко не всегда жалок. Многие бизнесмены, потерпев многократный крах, в конце концов, поражают мир своими свершениями, или прокладывают дорогу последующим, более удачливым предпринимателям, готовым дерзать.

Бороться надо с бедностью, а не с богатством. Богатство надо контролировать и направлять в русло национальных интересов. В правах все люди равны. Но они не равны в возможностях реализовать свои права и утверждать свое достоинство.

Как писал Оскар Уайльд в «Балладе Рэдингской тюрьмы»: «Разок-другой рискни игрой, и жизнь в твоих руках. Но смерть ждет тех, кто ставит грех на карту второпях».

Если демократия поощряет способных и продуктивных, то слава такой демократии. Она рождает общество равных возможностей. Если ставит грех на вершину социальной пирамиды, то она разлагает общество и губит свою страну, ибо ничтожные люди, возвысившись над другими, делают ничтожным все общество.Что есть отличительный признак ничтожества? Праздность, утрата вкуса и привычки к труду. Что есть гений? Это талант, помноженный «на риск и непомерный труд».

Что мы можем пожелать президенту предстоящих сроков? Сомкнув челюсти, вгрызаться в непомерный труд, ибо дорогу осилит идущий. Но вгрызаться надо очень осмотрительно, идя на риск в самых крайних случаях. И храни его Бог.

Если говорить о массовом предпринимателе (а для такой страны, как наша, их число должно составить миллионы), то здесь у нас множество проблем, связанных с их взаимодействием с чиновниками и криминалом. Это факт. И это факт, говорящий, что роль государства во взаимодействии с бизнесом и здесь отнюдь не должна сводиться на нет, а должна быть весьма значительной. То, что говорили о минимальном взаимодействии экономики и государства выскочки 90‑х, было либо наивно, либо злонамеренно.

Однако государство не может взаимодействовать с миллионами предпринимателей через чиновников. Предприниматели должны создавать свои профессиональные сообщества, включающие в себя структуры безопасности и юридические службы, защищающие малый и средний бизнес от рейдерских захватов, рэкета и криминала вообще.

Должно быть налажено взаимодействие этих структур с государством по схеме Вальтера Ратенау, как это успешно было сделано в свое время в Германии. Должна быть налажена связь малого и среднего бизнеса с соответствующими отделениями политических партий, что неизбежно скажется положительно как на развитии бизнеса, так и на законодательной деятельности партий. Мы уже говорили в предыдущих статьях о бесспорной полезности народных предприятий. Защищать и продвигать это направление в экономике тоже должны политические партии.

Переходя к людям наемного труда, мы понимаем, что это уже многие десятки миллионов людей. И по условиям труда и жизни этой части населения следует судить о жизни нашего народа в целом. Кто должен обеспечить эти условия жизни? Конечно, государство и общество. Забота о людях наемного труда должна быть главным делом политических партий и, соответственно, профсоюзов.

Как мы неоднократно писали, буржуазная демократия у нас не состоялась. Речь уже идет о социальной демократии и рыночной экономике с серьезной социально-экономической ролью государства. Это наше преимущество, но отнюдь не недостаток, что в нашей стране гигантские и передовые производительные силы были выстроены, минуя дикий капитализм и буржуазную демократию.

Китай, опираясь на партию ленинского типа, совершил перестройку административно-командной системы в рыночную экономику. Соседняя страна реализовала свой НЭП в полном соответствии с идеями Бухарина, Сокольникова и Гелбрейта.

Китай миновал эпоху дикого капитализма и буржуазной демократии. Кто мешал нам, имея гораздо более могущественные и прогрессивные производительные силы последовать примеру Китая, лучше нас понявшего и ленинское учение о партии, и бухаринский социализм мирного времени, и сокольниковско-гелбрейтовскую теорию конвергенции социализма и капитализма? Мешало тупое национальное высокомерие по отношению к великой азиатской стране.

Говорят, что на вопрос Мао Цзедуна, что является главным для руководителя государства, Сталин ответил: «Главное сделать так, чтобы твой народ работал». Тогда это казалось тривиальной истиной.

Мы сейчас плохо представляем себе, чего стоил героический труд нашего народа в тылу и доблесть на фронте. Но тот, кто знает, и может сделать сравнение с нынешним упадком духа и совести, тот легко оценит и национальную доблесть того времени, и национальный позор, который мы изведали сегодня.

Вдумавшись в это сравнение поглубже, мы сможем добавить кое‑что к сентенции Сталина о главном. А именно: главное — это очистить общество от социальных паразитов, систематически избавляться от обломовщины. «Не работающий, да не ест».

Поскольку сегодня заражение этим недугом исходит сверху, от имущественной элиты, данная задача приобретает революционный смысл. Лучше всего, чтобы этот смысл был реализован государством сверху.

Смена контрреволюционной антинародной роли государства, определившейся в 1990‑х годах, на социальную и прогрессивную в наступившем десятилетии может мягко осуществиться. Каким образом? Через общественно-политическую деятельность партий, увлекающих за собой все гражданское общество. В такой постановке мы получим социальную революцию сверху (будем надеяться, мягкую), без которой Россия будет отставать и крениться в опасную сторону. «Кто мягко ступает, тот далеко идет». Надо только знать, куда идешь.

Неизбежность смены элит

Пусть мы перешли к рыночной экономике неуклюже, неудачно, с большими издержками. Но раз уж перешли, давайте извлечем из этого факта пользу и будем действовать, исходя из сложившегося положения вещей. Буржуазная демократия — это лживая пресса и тайные общества, цель которых подавлять инициативу, клеветать на честных людей, умственно кастрировать трудовой народ.

Демократия здесь — только слово-приманка, а свобода сводится к безнаказанности в унижении и эксплуатации большинства меньшинством. Это, как показал еще Антонио Грамши в своих тюремных тетрадях, новая форма эксплуатации наемного труда. Она не согласуется с социальным государством.

Но еще Бухарин заметил, что рыночная экономика не обязательно предполагает буржуазную демократию в качестве политической надстройки. Китай тому пример. Китайский тоталитаризм, используемый мощный государственный фактор связан с отсутствием достаточно развитого гражданского общества.

Китай — в прошлом отсталая страна, прозябавшая под императорским правлением. Сегодня там ускоренный экономический прогресс и социальные права народа обеспечивает сильное государство. Во главе этой страны стоит партия, утверждающая социальную демократию. А пока этот идеал общественного устройства не достигнут, негативные процессы, связанные с неразвитыми демократией и рыночными отношениями корректирует государство.

Порой это делается жестко. Но опиумные войны, изведанные этим многострадальным народом, много хуже. Китай является примером мудрости национальных лидеров, которые обеспечивают независимость своей страны, исходя из состояния экономического базиса. Они подходят к этому вопросу, руководствуясь требованиями быстрого экономического прогресса, властно стимулируемого государством. Они очень умело применили опыт вождей СССР (НЭП в мирное время, мобилизация — в военное).

Лидеры КНР проницательно заметили, что в свое время этот опыт не позволил превратить Россию в колониальную страну, а отказ от него чуть было не привёл к реализации этой старой угрозы с Запада.

Мы пришли к новому НЭПу через капитуляцию, контрреволюцию и национальную катастрофу. Дорого обошлось нашему народу осознание того, что манипулировать надстройкой, сокрушая базис, нельзя.

Когда‑то Тито потешался над лидером албанских коммунистов Энвером Ходжей, заявляя, что его представления о марксизме ограничиваются знанием только двух слов: «марксизм-ленинизм». Бог знает, кто из них был прав. Вряд ли сегодня можно позавидовать Югославии или Албании. А Россия по‑прежнему вызывает зависть и ненависть у тех, кто хочет беспрепятственно хозяйничать в этом мире.

Но то, что говорил некогда Тито, относится и к нашим реформаторам 1990‑х. Они знали только два слова: «рынок» и «частная собственность». И доведя эти понятия до полного абсурда, крушили нашу страну. Они отдали несметные национальные богатства в неумелые и недобросовестные руки и позволили под видом демократии установить у нас криминальный беспредел.

Наполеон говорил: «Это в высшей степени безнравственно, когда люди берутся за дело, которое не умеют делать». И наш народ проявил мудрость, вышвырнув из политики проамериканских либералов, за копейки раздавших новоявленной недееспособной имущественной элите украденную у государства огромную собственность.

При этом они самонадеянно поучали политических банкротов из окружения Ельцина, что рынок сам все отладит, а государству в экономике делать нечего. Если вспомнить, кого они назначали руководить экспортом вооружения и самой оборонной промышленностью, то волосы встанут дыбом. Экспорт вооружений тогда упал почти до нуля. Но сокрушить наш ВПК им всё же не дали. Очевидно сработал инстинкт самосохранения.

Власть сегодня переменилась. Как говорят умные люди, трагедии возносят на гребень серьезных людей, но сами трагедии — дело рук пустышек. Очевидно, что за сменой элиты государственной власти, должна была последовать смена элиты имущественной. Этот процесс идет, но, к сожалению, в основном стихийно и верхушечно, при недостаточном воздействии государства.

А вор должен сидеть в тюрьме. Сидит? Нет. Более того, говоря словами Шекспира: «Исполненный минутного величья забыл, что хрупок как стекло он перед небом. Кривляется, как злая обезьяна, и так, что плачут ангелы над ним».

Национальные приоритеты

Все понимают, что правовое государство не идентифицирует врагов по социальному или национальному признаку. И хотя общество ведет себя порой иначе, и оно постепенно осознает и принимает этот подход. Дело за законами и их исполнением. И опять мы приходим к роли государства, над которой работать и работать. Правовое государство выступает вторым номером. Оно только реагирует на беззаконие («презумпция невиновности»), хотя и говорит о профилактике преступлений.

Понятно, что профилактика преступлений — дело не только государства, но и общества. Но в этом случае общество должно контролировать и само государство, т. к. в противном случае криминал совьет свои гнезда в правоохранительных органах. Это делается? Очень примитивно и недостаточно.

Конкретных вопросов на эту тему море, и решать их должны тысячи людей, и отнюдь не члены тайных обществ, как в США, а представители политических партий, избранных народом в парламент. Тогда партии будут не только заседающими, когда основной партийной массе нечего делать, а работающими корпорациями (партиями ленинского типа).

Как мы уже писали, на первых порах общественный контроль государственных служб лучше всего осуществлять силами парламентских партий, организованных в блок, поскольку в борьбе с социальным злом и правящая, и оппозиционные партии едины. Дискуссии о приоритетах можно перенести вовнутрь такого блока (конвента).

Каковы же эти приоритеты хотя бы крупным планом? Самый главный приоритет — демографический. Дети России ни при каких обстоятельствах не могут быть лишены необходимого довольствия и защиты государства. Даже самая бедная мать должна знать, что в случае необходимости государство и общество обеспечат ее ребенка всем необходимым. Социальные стимулы (необходимость зарабатывать деньги) — не для детей. Дети должны развиваться и учиться, как это установлено природой. А так как через ряд поколений дети становятся общими детьми своего народа, то социальные различия должны в минимальной степени ощущаться растущим поколением. Многодетные семьи должны быть правилом. Надзор за детьми и, при необходимости, социальная помощь должны стать законом.

Какой мы видим планку целей? Население России в 2050 году должно составить 200 млн. человек. Общее население России, Украины и Беларуси должно составить в 2050 году 300 млн., а еще через 50 лет — превысить 400 млн. Население всех независимых республик бывшего СССР, говорящих на русском языке, должно составить к указанному сроку 800 млн. Это вытекает из требований закона расселения на наших необъятных территориях. Если этого не происходит — значит, наши нации угнетены из‑за непригодности своих развращенных элит. И тогда ищите внутреннего и внешнего врага.

Вышеприведенное требование на языке политэкономии является одним из главных условий могущества наших производительных сил. Однако главные требования определяются не только количеством живого труда, но и его производительностью. А это, в свою очередь, оборачивается необходимостью модернизации основного капитала и повышения квалификации живого труда.

Наш народ так и понимал смысл окончания Холодной войны — как модернизацию евразийского континента с последующей (а лучше с одновременной) модернизацией всего Третьего мира. Именно так мы понимаем общую позицию Сталина и Рузвельта по отношению к послевоенному миру.

Но силы зла захотели по‑другому. После кончины (а может быть и убийства) Рузвельта Запад начал против СССР Холодную войну с атомной бомбой за пазухой. У нас не было ядерного оружия, наши города и села были в развалинах, а люди жили в землянках. Холодная война началась уже в 1946‑м году после Фултоновской речи Черчилля. Это была война против обескровленной страны-освободительницы Европы и спасительницы человечества.

Поэтому России нужна не только народная демократия, но и народная дипломатия. Это опять‑таки означает, что не только во внутреннюю, но и во внешнюю политику должны активно включаться политические партии, преодолевшие рамки строго парламентских партий. Тем более, что русских людей (включаем сюда и русских евреев) по всему миру теперь миллионы. А национальный аспект политики, который недооценивался нашими коминтерновцами, еще долго будет оставаться наиважнейшим фактором.

Что касается внутренней политики, то здесь надо создать мощные стимулы для заселения именно восточных территорий. Об этом мы уже много писали. Надо ли стимулировать приток русских людей из бывших союзных республик? Эти вопросы должны рассматриваться для каждого случая отдельно. Но Россия, в любом случае, обязана думать о русских гражданах, оказавшихся за границей. Их дети должны иметь квоты на поступления в наши вузы, их бизнес в странах проживания должен пользоваться российской поддержкой.

Эти люди, как и граждане бывших союзных республик, проживающие в России, должны обеспечить сохранение братских связей наших народов. Это не в меньшей степени относится и к трём миллионам наших евреев, уехавших из страны и разбросанных теперь по всему свету. Надо всемерно поддерживать все русское в этих людях, ведь их отцы и деды продуктивно служили нашей стране, могут и должны быть ей друзьями и впредь. Они еще сыграют свою роль в новом мироустройстве. Именно евреи определяли просоветские приоритеты американской армии на Дальнем Востоке в годы гражданской войны. Они же обеспечивали огромные поставки по Ленд-Лизу во время Отечественной войны.

Советские евреи честно трудились и храбро сражались за СССР. Они не смогут забыть Россию. Именно они будут играть важную роль в деле российско-американского сближения и установления мира на Ближнем Востоке. Работать с ними надо. Но, разумеется, надо работать и со всеми русскими диаспорами за рубежом.

Не надо забывать и о том, что ностальгия по СССР присуща не только русским людям. Поговорите с азербайджанцем, желательно на его родном языке. И он тебя ошеломит словами: «А Вы помните, как хорошо мы жили в советское время?» А то! Не только китайцы и вьетнамцы помнят русскую доброту. Что он, казалось бы, помнит — бывший мальчишка из Талышского района Азербайджана на границе с Ираном? Но помнит. У него национальная память.

И нам следует помнить азербайджанских матерей, потерявших на фронте по 5‑6 сыновей. Тот, кто видел этих несчастных женщин, не забудет их никогда. Тот не изменит присяге служить Советскому Союзу. Надо помнить, что с братскими народами мы связаны не только блистательным прошлым, но и кровью тех погибших мальчишек, забыть которых мы не имеем права. Их потомки должны быть полноправными гражданами нашей общей огромной родины. Воссоздание великого союза народов Евразии — это не великодержавная прихоть российских политиков, это воля самих народов, верящих в Россию и не ведавших от русских людей никаких обид.

Если уж мы заговорили об азербайджанцах, то надо сказать, что у них все еще сохранились, если не всегда благополучные, то очень крепкие семьи. Крепкие потому, что многодетные. Такими же были русские семьи. И, как правило, в них вырастали достойные, исключительно порядочные люди. Многодетные семьи — это важный этап подготовки к жизни в социуме. Было бы счастьем для нашего народа восстановить традицию таких семей. Дело за государством, обществом, Церковью. Итак, важнейшие приоритеты — рост русского населения и заселение наших восточных территорий. Забыть об этом — непростительная глупость, тягчайшее политическое преступление.

Приоритет первой значимости — создание производственных рабочих мест. Ясно, что для демографического роста нужно производство продовольствия и фуража в достаточном количестве, чего в нашей стране почему‑то не было никогда. Более того, его надо готовить в избыточном количестве, ориентируясь на экспорт продовольствия. Переработка продукции сельского хозяйства и животноводства — это рабочие места. Если США собирает 3 млрд. тонн зерна, почему мы не можем производить хотя бы 300 млн. тонн, чтобы половину этого объема экспортировать? У нас огромное сельское население. Дать ему работу — значит вдохнуть жизнь в наше село. Производство продовольствия с поиском пути его экспорта — это национальная задача, прямо связанная с решением проблем демографии и развития производительных сил.

Еще один приоритет. Люди, не давшие обрушить отечественный экспорт вооружений, спасли в тяжелое время не только отечественный ВПК, но и наукоемкие технологии в машиностроении. И надо помнить, что носители этих технологий через несколько лет окончательно отойдут от активной производственной деятельности. Необходимо как можно дольше сохранять этих людей в строю, одновременно финансируя введение в компьютерные базы данных их знаний и опыта. ВПК — это школа прикладной науки в промышленности. Его достижения необходимо распространить на все области производства.

Вперед, Россия!

Мы упоминали Кеннета Гелбрейта. Это выдающийся американский экономист, последователь Мейнарда Кейнса. В свое время он помогал Рузвельту выводить Америку из кризиса 30‑х годов, а впоследствии разрабатывал теорию конвергенции капитализма и социализма. Эта концепция уже давно вышла за границы теоретических положений и реализуется в мощном потоке развития мировых производительных сил.

Первым ярким примером такой конвергенции является ленинский НЭП, когда большевики с заметной растерянностью отступили от своих ортодоксальных понятий и сами были ошеломлены результатами этого отступления — 60 % прироста экономики в первый год реализации НЭПа и 40 % — во второй.

В то же время появилась концепция Вальтера Ратенау, которой предшествовали социальные коррективы рыночной экономики, практиковавшиеся еще Отто Бисмарком. Это внедрение административно-командных методов руководства рыночной экономикой. Сама социальная революция Рузвельта, покончившая с диким капитализмом в США, опиралась на идеи Кейнса и Ратенау. Благо помогал Рузвельту тогда совсем молодой Кеннет Гелбрейт. Альберт Шпеер в своих мемуарах, написанных им после двадцатилетнего заключения по обвинению в нацистских преступлениях, указывает, что в своем сверхэффективном руководстве военной промышленностью фашистской Германии он руководствовался идеями Ратенау.

Китайский путь, да и наши уродливые реформы 1990‑х — это тоже примеры конвергенции, как исторического процесса сближения социалистических и капиталистических методов управления экономикой.

Тогда, в 1990‑е, многие понимали, что Россия делает колоссальный перебор, уходя в дикий капитализм и круша свои могучие производительные силы. Министр финансов Борис Фёдоров говорил тогда дочери Григория Сокольникова, что надо было осуществить его концепцию, реализовав рыночную экономику с оставлением контрольного пакета управления всей экономикой в руках государства. Только это, и больше ничего не надо. Но не министр тогда решал. Тогда же, еще здравствующий Гелбрейт взывал к руководителям России: «только не уничтожайте Госплан». Он, видимо, не знал, что целью были не реформы, а крушение нашего могущества.

Не один Гелбрейт призывал российских реформаторов образумиться. Об убийственной социально-экономической политике Ельцина, превратившегося в российского Квислинга, хорошо известно очень давно. Об этом, например, говорится в заявлении группы авторитетнейших экономистов в 1994 году. Но только в 1999 году под давлением армии, как нам это представляется, пьянице-президенту наконец дали пинка и привели к власти Путина.

А о вышеуказанном «заявлении» известный итальянский журналист, специализирующийся по России, Джульетто Кьеза пишет так: «В 1994 году, когда опасность пути, выбранного Россией, стала очевидной, группа российских и американских ученых опубликовала совместное «Заявление», забившее тревогу по поводу шоковой терапии.

Это заявление, особенно если сравнивать его с кучей чепухи, занимающей самые престижные газетные площади, заслуживало бы, как минимум, первых газетных полос и призвано было привлечь внимание, по меньшей мере, предпринимательских и правительственных кругов разных стран».

Перечитаем, что же писали эти «неизвестные» экономисты, предварительно подробно изучив ход первых двух лет ельцинской «реформы». «Без эффективной государственной программы идущие сейчас преобразования приведут к следующим результатам:

1) сокращение валового национального продукта;

2) высокая инфляция;

3) увеличение импорта конечного продукта до уровня, уничтожающего спрос на внутренние товары;

4) криминализация экономики и установление атмосферы всеобщего страха и запуганности;

5) ухудшение положения в социальной сфере, включая государственное здравоохранение, образование и безопасность населения;

6) сокращение инвестиций в экономическую инфраструктуру;

7) падение уровня жизни и рост разрыва в доходах».

Всё сбылось и сбывается по сей день…

Боюсь, что и сегодня немногие знают об этом заявлении, хотя за прошедшие три года число подписавших его «диссидентов» расширилось, включив в себя даже пять лауреатов Нобелевской премии по экономике (все американцы). Это Лоуренс Кляйн (Пенсильванский университет), Василий Леонтьев (Нью-Йоркский университет), Дуглас Норт (Вашингтонский университет), Кеннет Эрроу (Стенфордский университет) и Джеймс Тобин (Йельский университет). Среди подписавших были великий Джон Кеннет Гелбрейт, наши академики и Сергей Глазьев.

Как видим, наши либералы (бывшие тогда у власти и сегодня вновь домогающиеся ее) доказали не только свою бездарность, но и полное неуважение к демократии, скрыв этот судьбоносный документ от своего народа. Впрочем, это заявление нашло отражение в экономической программе КПРФ, в подготовке которой принимал участие тот же Глазьев. Во многом ее положения легли в основу экономической политики Путина, пришедшего к власти в 2000 году.

Мы не собираемся здесь агитировать за Путина, но людям, которые не хотят слышать лжи, порочащей этого признанного народом государственного деятеля, мы хотим только помочь обратить внимание на то, что недоброжелатели во всем мире до прихода Путина к власти планировали крушение России в 2010‑м году, а некоторые — даже в 2003‑м.

Господин В. Л. Иноземцев — человек с репутацией серьезного экономиста. Но то, что он говорит против Путина, звучит неубедительно, если не сказать фальшиво. Если возражаешь, то предлагай что‑то взамен. Где программа? Программа новых либералов: за нас думает фюрер. Это смешно.

Было бы неплохо, если бы Иноземцев повторил на правом фланге весьма конструктивный путь, пройденный Глазьевым на левом. И этот путь реализован, как в программе КПРФ, так и в политике Путина. И в этом отчасти гениальность послеельциновской политики, подмеченная народом. Это факт осознания страной сложившихся реальностей, через добрые советы извне, через честную позицию ученого Глазьева, через верность коммунистов своему народу, через государственную доблесть Путина, взявшего на себя тяжкую долю перехода от слов к делу.

За Путиным целое десятилетие подъема России с колен. Нет спору, у него, как у любого живого человека, должно быть много ошибок. Укажи на них, дай развернутый анализ, коли ты интеллектуал. А выступая с огульными оценками с ученым видом знатока, легко скатиться к политиканству, чего не произошло с Глазьевым.

Конечно, правы те, кто говорит, что сделано еще очень мало. Да, очень и очень мало, коли народ голодает, а наука и промышленность прозябает в разрухе. «Для отечества сделано мало — если не сделано все». Так когда‑то говорил Марат. Вряд ли какой либо патриот России будет оспаривать слова вождя Великой Французской революции. Для отечества надо сделать все. Другого не пожелаешь каждому, кто готов взять на себя ответственность за судьбу нашей Родины в 2012 году.

В завершение этой статьи позволим себе еще одну шекспировскую цитату, справедливую как для отдельного человека, так и для целого народа: «Всего превыше — верен будь себе. Тогда, как утро следует за ночью, последует за этим верность всем».