Автор: Ирина Давыдова

РАСКАРДАШ

В последнее время мне по‑особенному фартит. Совершенно не подозревая о заседании 15 ноября Арбитражного суда по иску ЗАО «Домодедово Эрпорт Авиэйшн Секьюрити», ЗАО «Домодедово Пэссенджер Терминал» и компании Airport Management Company об отмене предписания управления Федеральной службы по надзору в сфере транспорта (Ространснадзор) по Центральному федеральному округу, я оказалась в уязвимых местах этой Воздушной гавани. Именно в тот день.

Уже потом, вдогонку, представив себе очередной ужас и увидев реальность, возмутилась — что ж это такое творится в нашем царстве-государстве, если в самом главном аэропорту страны нас разводят по полной программе, убеждая, что мы‑де в полной безопасности, а суды — такие-сякие! — смотрят на это сквозь пальцы!

Как ни странно, мы… рады обманываться. Мне кажется, комментарий к такой социальной патологии прост — многие спят и видят русскую рулетку, когда опасность настигает соседа, избавляя собственную спину от ударов судьбы. Но феномен рулетки непредсказуем. Интересно, господа, сможете ли вы в хаосе вычислить неудобное для себя время и место?

Конечно, хотелось бы побывать на заседаниях судов и задать неудобные вопросы, но арбитры приняли решение проводить слушания по делу в закрытом режиме — об этом ходатайствовали истцы. Якобы, на процессе может быть оглашена коммерческая тайна. Но хитрости и тонкости иногда рвутся. Просто так. И тогда дело темное становится ясным и прозрачным, отчего, увы, негативного осадка меньше не становится.

Аэропорт «Домодедово», как важный стратегический объект, как кусок госграницы в периметре аэропорта, у государства оттяпан и принадлежит частным лицам. В российском понимании, такая частная собственность и такой коммерческий расклад имеют право наклонять закон по своему усмотрению — лишь бы ловким юристам удалось найти верную лазейку-трещинку, чтобы потом расшатать здравый смысл, оправив его в тартарары.

Таким капиталистическим понятиям в России весьма удивляются американцы. 10 ноября с. г. финансовый аналитик Андрей Сотник в комментариях «Радио свободы» объяснил своим слушателям: «Кто только не возмущался по поводу того, что в России неизвестно имя собственников аэропорта, каких только поручений на самых высших уровнях не давалось! В итоге — пшик. Как никто в России не знал, кому персонально принадлежит «Домодедово» и кто конкретно прячется за офшорами, так никто и не знает… А сегодня такое случается сплошь и рядом, когда за очередным экзотическим офшором, возможно, прячется очередной госчиновник»…

Но как бы не старались фавориты власти скрывать свои делишки, народ это видит и дает фактам и людям соответствующие характеристики. Даже незабвенный уралец В. С. Черномырдин своими афоризмами не раз подтверждал народные настроения: «Я часто слышал, что идет раскардаш, что там два правительства или три и у каждого своя политика. Все это для того, чтобы показать, что у нас все плохо…» (интервью «Независимой газете» от 9 апреля 1998).

Удивительно, но в 1999 году диалектное слово «раскардаш» зафиксировано в «Русском орфографическом словаре» под редакцией В. В. Лопатина, хотя прежде оно не было отмечено нигде, даже в Словаре В. И. Даля. Но Рубикон пройден, и теперь не только Южный Урал характеризуется адекватным словом, но и все российское пространство поражено соответствующим вокзальным беспорядком.

Разговоры с заграницей

Каковы могут быть последствия государственного благословения на раскардаш в аэропорту «Домодедово», показал тамошний теракт 24 января 2011‑го. Второй показательный «взрыв» произошел здесь же 15 ноября того же года, чему я была свидетельницей. Но что нынче для нас капля с морем внутри? Ровным счетом ничего, пусть даже дважды, трижды снаряды падают в одну и ту же воронку! Просто в новых капиталистических понятиях могут быть любые исключения из правил.

Итак, 15 ноября, 12 часов по полудни. Для встречи со схимонахиней И. я прибыла аэроэкспрессом в Домодедово и среди встречающих рейсы из Таджикистана, Узбекистана, Кыргызстана смиренно ждала ее на выходе из зала прилета. Матушка в составе паломнической группы должна была прибыть в этот час 611‑м рейсом в Москву из Иерусалима, вернее, из Тель-Авива, но ее среди пассажиров из СНГ я не видела. Неоднократно пыталась звонить ей на мобильный, но трубка молчала.

В конце концов, схимонахиня появилась, но при этом мое недоумение только усилилось: «На паспортном контроле украли мой черный пакет. Я искала, но все безрезультатно. Там для тебя гостинцы. Земелька, по которой ходил Иисус Христос, образки для защиты дома, твои любимые шапочки, освященные на Гробе Господнем». Скованная монастырской дисциплиной, она поспешила занять свое место в машине — до свидания! «Матушка, постой, дай мне хоть билет и бирку, я постараюсь найти пропажу…»

Сказано — сделано. Первым делом я обращаюсь к полицейскому, где мне искать пропажу. Камера забытого багажа, что расположена в районе линейного отделения полиции — раз. Другая, аналогичная, камера, но уже в зоне таможенного досмотра — два. Информационная стойка в центре зала — это три. Казалось, надежная линия поиска должна была сработать, но, увы, никто ничего не видел, не знал, дозвониться не смог. Следовательно, подарков мне было не видать…

Но тут я решаюсь обнаружить свою газетную профессию. Немножко смутившиеся произошедшим таможенники и полицейские нарушают правила. Они пропускают меня в так называемую стерильную зону, т. е. за российскую границу. Здесь прилетевшие из‑за рубежа граждане, как правило, показывают пограничникам свои паспорта, визы и т. д., после чего получают свой багаж и идут дальше на московскую землю

На «загранице» я активно искала очевидцев события, но симпатичные девушки из пограничной службы только пожали плечами — да, монахини искали пропажу, но ничего не нашли. Подошедшему прапорщику Олегу Крикунову объяснила. Мол, моя монахиня попросила пассажира донести черный пакет до стойки. Тот принес и оставил. Рядом с пожилой женщиной, которая категорически от него отказалась, зато потом пояснила, что приходила некая чернявенькая сотрудница в униформе и унесла тот пакет в неизвестном направлении.

— Олег Михайлович, кто может совершить такие действия?

— Да кто угодно. Полицейские, сотрудники аэропорта, таможенники, пограничники, сотрудники авиакомпании, обслуживающие рейс…

Следующие вопросы остаются не озвученными, так как появляется начальник пограничного подразделения подполковник Андрей Данчин.

— А вы можете посмотреть на видеокамерах, кто взял пакет? После теракта здесь должно быть все под всевидящим оком компьютера.

— Нет, не можем.

— А можно ли украсть сумку и незаметно пронести через таможню?

— Можно. Таможенники бирки на ручной клади не проверяют, т. к. это может создать громадную очередь.

— ???

Вот это сюрприз! Чемоданы проверяют, а у того же самого пассажира ручную кладь проверить ну никак не желают…

Раздав свои визитки, я отправляюсь в полицию писать подробное заявление. Минут через 15 на мобильный позвонил Олег Крикунов — нашлась ваша пропажа.

Бросаю все, лечу к нему. Где была? Унесла уборщица, нашли на первом этаже…

Мимо важно ходили и что‑то проверяли подполковник и майор полиции. Я к ним, задаю вопрос, как это возможно? Неопознанный пакет мог быть опасным, а его почти тайно и без опаски унесли. И сделала это, по словам пограничника, уборщица, а не полицейский и не другой уполномоченный для подобных действий сотрудник аэропорта. Но уборщица! умудрилась!! из «зоны стерильности»!!! миновать таможенников и полицию и пронести чужую вещь на первый этаж и там оставить. Причем, не отнести в камеры невостребованного багажа или в отделение полиции, чтобы потерявший смог без труда найти. Пакет для чего‑то (кого‑то) оставлен в укромном месте! Ошиблась дама с пакетами? Или…

— Не волнуйтесь, мы все выясним, финансово накажем, — подполковник вдруг переключает мое и свое внимание на раздавшийся рядом лай служебной собаки «почему волнуется?», а потом, увидев другую домашнюю собаку-пассажирку, поясняет: «Это как в природе — подраться захотела». Мои рассуждения о бомбах, терроризме, наркотиках подполковник пропустил мимо ушей.

Но хотя и разделенный по территориальному признаку с таможней и паспортным контролем (раскардаш по‑черномырдински?), этот полицейский чин очень скоро узнает, что несколько минут назад перед моими глазами таможенники буквально носом изучали похожий на мой черный пакет, обмотанный непрозрачным скотчем. Тогда служебная собака к происходящему интереса не проявила. Значит, понимаю я, не наркота и не взрывчатка. После вскрытия пластика здесь запахло специфически. Навоз! — так содержимое пакета определил таможенник.

Наверное, кто‑то гомерически смеялся, представляя эту отвлекающую сцену. Кем является этот веселый человек? Мне кажется, что в Израиле так не смеются, хотя и о таможенниках или пограничниках из Таджикистана, Узбекистана, Кыргызстана говорить плохого не хочется. Но факт остается фактом — вонючая поклажа с чьей‑то границы пошла гулять в салон самолета, чтобы потом на таможенном контроле в Москве заставить кучу служивых людей нюхать это.

Статистика и эпилог

По материалам СМИ известно, что сразу после январского взрыва президент Медведев обвинил руководство аэропорта «Домодедово» в отсутствии должной системы безопасности на территории объекта.

Приказ Минтранса от 8 февраля 2011 года, помимо прочего, обязывает вокзалы и аэропорты создать и оснастить современной техникой (камерами и детекторами) собственные подразделения безопасности, в обязанности которых входит контроль территории транспортных объектов и выявление террористов. Требования документа заняли более сорока страниц машинописного текста.

После этих распоряжений некоторые воздушные гавани увеличили затраты на безопасность. Так, бюджет международного аэропорта «Шереметьево» на авиабезопасность в 2011 году был увеличен на 20‑25 % по сравнению с 2010 годом. Конкретные цифры в его администрации не назвали, однако сообщили, что штат службы безопасности вырастет с 2 тысяч человек до 2,3 тысяч.

На начало года были задействованы 230 интроскопов, 1,05 тысяч камер. Аэропорт заявлял о планах «доукомплектовать» оборудование, обеспечивающее безопасность. Стоимость «доукомплектовки» для одного входа заявлялась на уровне 5 млн. рублей, а всего в аэропорту двадцать три входа.

Во Внуково дополнительную технику решили не закупать, но объявили набор трехсот новых сотрудников службы безопасности (сейчас их 1,2 тыс.) В 2010 году на нее было затрачено 520 млн. рублей, в 2011 году планировалось увеличить расходы более чем на 78 % — до 925 млн. рублей — с учетом ввода нового терминала.

…Владельцы аэропорта «Домодедово» обратились в суд, чтобы своим иском отменить предписания, вынесенные 27 января 2011 года Ространснадзором. Согласно этим распоряжениям, руководству аэропорта в лице частных компаний следовало незамедлительно принять меры по обеспечению досмотра всех лиц на входах в здание воздушной гавани. Было также указано «провести категорирование объектов аэропорта «Домодедово», оценку уязвимости объектов и транспортных средств в аэропорту и разработать план обеспечения транспортной безопасности аэропорта».

Но, живя по своим понятиям и считая предписание государственного органа незаконным и нарушающим коммерческие права компаний, истцы обратились в областной арбитражный суд с заявлением о признании предписания Ространснадзора недействительным.

Суды первой инстанции и апелляционной инстанции удовлетворили требования истцов и признали решение Ространснадзора недействительным. Однако Федеральный арбитражный суд Московского округа, рассмотрев кассационную жалобу, решения нижестоящих судов отменил и отправил дело на новое рассмотрение.

15 ноября 2011 года Арбитражный суд повторно рассмотрел иск руководства «Домодедово». Как и в прошлый раз, судья пришел к выводу, что проверка всех проходящих на территорию аэропорта является правом, а не обязанностью его администрации. Аналогичное предыдущее решение, которое оспаривал Ространснадзор, было отменено по формальным основаниям.

В таком случае, уборщицы эсэнговской национальности, совершенно спокойно уводите чужие и «свои» пакеты через любимые пограничные, таможенные, полицейские кордоны. Остроумные спецы из наркотрафика, будьте конкретны, когда расписываете свои антироссийские сценарии для тупых подельщиц. И пусть смех из‑за навозных куч будет погромче. Может быть, теперь его слышат в Кремле? ■