Автор: Анастасия Гончарова

ВСЕГДА НА ПЕРЕДОВОЙ

За плечами полковника Демидкина десятки боевых и специальных операций — в Афганистане, Чечне, Будённовске, «Норд-Осте», Беслане… Особняком стоит Белый дом. В Группе «А» Виталий Николаевич является ярким представителем поколения восьмидесятников. Он прошел путь от прапорщика до полковника, начальника отдела Управления «А». В подразделении он прослужил двадцать шесть лет и один месяц.

Виталий Николаевич родился 23 января 1956 года в поселке Лесной Коломенского района, что в дальнем Подмосковье, в семье рабочих. Ох, бедовый он был парень!

…Целый день ребята нарезали круги по опытному полю. И не заметили, как лыжня завела их в лес. Заблудились. Двое еще только в школу собираются, а заводила уже большой — первоклассник! Самый возраст приключения искать.

Смотрят, парень какой‑то бежит на лыжах. Ребята к нему: «Дяденька, мы заблудились, помогите!» — «Туда отправляйтесь, — показал он рукой направление, — я на свидание тороплюсь». И был таков.

А если бы замерзли ребята?..

Ладно, сняли лыжи и зашагали в указанном направлении, но лес все не кончался. Дорогу перебежали в районе местечка «Белая дача». При этом почему‑то прятались от машин, пару милицейских машин пропустили. Нет, чтобы выйти, поднять руку: «Дяденьки, мы заблудились, помогите»!

К вечеру выбились из сил. Устроились на ночлег под раскидистой елью. Виталику приснился сон, будто бы он дома, мама с братишкой на руках, кормит его грудью, а Виталик тянет руки к печке — и так тепло ему, так хорошо! Когда такое снится в морозном лесу, верный признак, что совсем человек замерзает…

И вдруг очнулся! Разбудил остальных… Когда совещались, куда идти, самый старший, Сережа Бережной, решительно заявил: «Я знаю! Я вас завел, я вас и выведу».

Повезло ребятам: в ту ночь была оттепель, минус 17 градусов против обычных 25‑27. Ноги еле передвигаются, руки не слушаются, палки не держат, а висят на ремешках. Как их бросить? Родителям лишний рубль взять неоткуда.

Так и дошли. Сережа слово сдержал — вывел домой.

Да, бедовый этот Виталик уродился на свет. Было ему года три-четыре. Родители работали посменно, сутками, охраняли военные объекты. Получилось так, что обоих не было дома. И вот однажды малыш встал на кроватке… На стене висел численник, а на столе лежали спички. Дотянулся легко — комнатушка маленькая, все в шаговой доступности.

Сначала один листочек загорелся, упал вниз на одеяло, второй, третий… Одеяло занялось. Крик мальчика услышали соседи, выбили двери. А Виталик юркнул между ними на улицу, а был он в трусиках и маечке, и побежал — настолько испугался! Итог баловства со спичками: воспаление легких. Да еще все родительские сбережения сгорели.

Играл с огнем Виталик и в родной отцовской деревне Тырново под Рязанью. Чтобы быстрей сварить смесь для поросят, юный химик щедро плеснул керосина в русскую печь. Решил посмотреть, что же будет. С хлопком, как из огнемета, вырвался сноп пламени. Виталик только успел закрыть глаза. Брови, ресницы — опалены, лицо сильно обожжено. Вспыхнуло полотенце…

С отчаянным криком «мама!» естествоиспытатель выбросил полотенце в окно и выпрыгнул следом. А пламя ушло опять в печь.

Только залечили страшные ожоги на лице, через неделю новая напасть. Кто‑то из одноклассников бросил в костер мочалку из лески. Она стала капать на картошку. Ответственный Виталик кинулся спасать продукты. Подцепил мочалку палкой, а та никак! Изловчился, дернул — расплавленная мочалка ударила в лицо.

Зажили раны, Виталик снова что‑то придумывает. Энергии непочатый край. Наверное, поэтому в школе Демидкин не очень хорошо учился. Дома до уроков руки не доходили, спортом занимался, борьбой. Но учиться‑то надо! Поэтому выбрал такую тактику: на уроках старался запоминать то, что объясняют, дома не повторял. «Сынок, уроки сделал?» — «Сделал, конечно!»

Математику Демидкин сразу запустил. А родители только на первых порах проверяли домашние задания, пока хватало собственных знаний. Отец, Николай Сергеевич, закончил четыре класса, мама, Раиса Васильевна, — семь; потом оба вынуждены были вкалывать. Помочь сыну хотели, но не могли, вот и надеялись на сознательность.

Первая учительница, Корёнышева Валентина Александровна, считала Виталика неспособным, прочила «скользкую дорожку» и наотрез отказывалась учить его младшего брата, если тот вдруг окажется в ее классе. Представьте, Андрюша попал именно к ней! Но, по счастью, учился он хорошо и полностью изменил представление педагога о семье Демидкиных.

На роду написано

Отец Виталия очень любил музыку и в шестом классе отдал сына обучаться на баяне. Частенько говорил: «Вот поедем с тобой, сынок, ко мне на Родину, сядем на теплоход, что идет по Оке до Тырнова, и ты сыграешь что‑нибудь мое любимое…» Мама мечтала, чтобы старший сын стал врачом.

Послушал Виталик родителей и после восьмого класса пошел в медицинское училище. Впрочем, и отцовскую мечту частично воплотил, радуя батю домашними концертами. О себе тоже не забыл. Как только поступил в Люберецкое медицинское училище, вернулся к любимым с детства занятиям спортом. Сначала занимался вольной борьбой, потом классической, боксом, штангой.

Врожденное чувство справедливости привело Демидкина в комсомольский оперативный отряд. Чем занимались? Совершали рейды по подвалам, по чердакам, дежурили на танцах — и гордились тем, что не дружинники, а оперативники.

Виталий отучился три с половиной года и получил специальность фельдшера, потом отработал семь месяцев на «Скорой помощи». И ни разу об этом не пожалел. Он хотел стать военным врачом. Даже поступал в военно-медицинскую Академию имени Кирова в Ленинграде, но на первом экзамене, по физике, срезался. Пришлось вернуться домой… Затем армия, служба в 57‑й спортивной роте Московского военного округа, район Лефортово.

Виталий часто размышлял, откуда у него с самого детства такое стремление к воинской службе. Впрочем, в их роду, что ни мальчик, то военный. Даже женщины, кто в милиции, кто в войсках — двоюродные, троюродные сестры, племянницы.

Дедушка по отцовской линии жил в Тырново. Семья была большая. Кое-кто из братьев Сергея Михайловича занимался торговлей, кто‑то коммерцией; по жребию из семьи пошел служить он один, остальные поддерживали его жену и детей, выделяли долю.

У Виталия сохранилась дедушкина фотография времен германской войны. Семейная реликвия! На ней унтер-офицер Демидкин запечатлен в Польше с двумя товарищами по царскому кавалеристскому «спецподразделению».

После революции Сергей Михайлович был, как тогда говорилось, «сочувствующим», жил в деревне. Воспитал десять человек детей — дочерей и двоих сыновей, младший из которых, отец Виталия, Николай Сергеевич, воинскую службу проходил в Погранвойсках в Прибалтике. Четыре года боролся с «лесными братьями», дослужился до старшины заставы.

Двоюродный брат Виталия, полковник запаса Александр Альбертович Ходорев, изучил родословную семьи и выяснил, что корни рода уходят к татаро-монголам.

Звезды на погонах

Придя на армейскую службу, Виталий успел выполнить лишь первый разряд по борьбе, как его — фельдшера по специальности — подключили врачом к хоккейной команде СКА МВО-Липецк. Позже эта команда мастеров выступала в первой лиге.

Виталий увлекся этим истинно мужским видом спорта, даже играл иногда, во время тренировок. А с любимой борьбой ничего не вышло, слишком много ездила команда. Только после армии Демидкин выполнил кандидатский норматив.

Через год после армии, в 1979 году, товарищ и сосед Виталия, работавший в КГБ, сделал предложение, от которого «невозможно было отказаться». После успешной проверки состоялось зачисление в Службу ОДП Седьмого управления. Затем ускоренные курсы перед Московской Олимпиадой, питерская 401‑я школа КГБ, — и через три месяца Демидкин, ему тогда было двадцать три года, заступил на свой первый пост.

Еще в 401‑й школе Демидкин услышал, что в Комитете есть такое специальное подразделение — Группа «А». И загорелся. Стал наводить справки. Очень кстати один из бывших коллег, Михаил Максимов, перешел в это таинственное подразделение, он‑то и поделился информацией. Но руководство не хотело отпускать перспективного молодого сотрудника, всячески отговаривали и даже чинили препятствия. Но Демидкин набрался смелости, раздобыл телефон и позвонил. И стал ждать.

Новый, 1980‑й год Виталий встретил на посту у посольства Афганистана. Коллеги, зная о его желании перейти на «живую работу», рассказали, что «ребята из Группы «А» штурмовали дворец Амина — двое погибли, человек пять раненых, при смерти лежат, остальные контуженные, с ранениями… Ну что, и теперь туда пойдешь?» — «Пойду», — упрямо ответил Демидкин.

— Из 150 офицеров КГБ нашего набора, — рассказывает Виталий Николаевич, — в «Альфу» взяли двадцать пять. 28 марта 1980 года меня зачислили в четвертое отделение, которым руководил капитан Балашов Олег Александрович. Заместителем у него был капитан Карпухин Виктор Федорович. К тому моменту они в числе других «альфовцев» вернулись из Афганистана. Многие из команды «Грома» были ранены и на тот момент еще не получили высоких наград. Но мы, новобранцы, понимали, что старшие товарищи — это герои, выполнившие непосильную задачу: малым количеством совершили Подвиг.

Курсы длились месяц, вел группу Карпухин, ставший Героем Советского Союза. И в праздничные майские дни Демидкин уже заступил на боевое дежурство.

В 1981 году прапорщика Демидкина назначили на капитанскую должность. Здорово! Он поступил на заочное отделение в Высшую школу КГБ. Но, как это бывает, счастья и горе часто идут рядом. От рака лимфы скончался младший брат Андрей. В его честь назвали первенца.

Самолетные истории

Когда Андрюше было немногим больше года, у его отца в Тбилиси состоялось крещение боем. В ноябре 1983 года «альфовцы» освобождали от террористов 57 пассажиров и экипаж самолета Ту-154. Переговоры длились около восьми часов, штурм — четыре минуты.

…В семь часов вечера Виталий Демидкин был в тире, тренировался, добиваясь наилучших результатов, и еще не знал, что через несколько минут командир Группы «А» Геннадий Николаевич Зайцев объявит общий сбор.

Боевая тревога! Сели в автобус и направились в аэропорт. Чуть позже сотрудники узнали, что захвачен самолет, среди экипажа и пассажиров есть жертвы. Группа «А» летит в Тбилиси освобождать заложников.

…Демидкин вместе с заместителем начальника отделения Владимиром Николаевичем Зайцевым и Владимиром Серегиным должны были проникнуть в самолет через пилотскую кабину. Как вспоминает Виталий Николаевич, ему стало не по себе, когда он услышал крики террористов: «Мы вас сейчас взорвем».

Сначала Серегин попробовал пролезть через пилотскую форточку — не получилось, затем Демидкин — тоже не прошел. Тогда за дело взялся Зайцев, который по боевому расчету шел первым. Плотное телосложение, мастер спорта по нескольким видам единоборств. И получилось! Снял бронежилет и спокойно проник через форточку. Серегина затащили вторым, Демидкина — следом.

Между первым и вторым пилотом лежало тело летчика. А в колпаке Ту-154 сидел бортинженер, смертельно раненый в шею, покачивался вперед-назад и что‑то бормотал…

Зайцев надел бронежилет, приготовил оружие и через глазок двери наблюдал за происходящим в первом салоне. Прозвучала команда на штурм. Демидкин шел вторым, Серегин третьим. Поднатужились, дверь с трудом, но приоткрылась — мешал труп мужчины…

Впереди маячил какой‑то гражданин, Зайцев аккуратно, но жестко его нейтрализовал и «передал» группе поддержки. Демидкин увидел с левой стороны молодую женщину: «Вы освобождены!» Но та еще крепче вцепилась руками в подлокотники кресла: «Нет, нет, я хочу взорваться». С дамочкой все было понятно. Демидкин блокировал ее с одной стороны и кликнул Володю Серегина, но тот уже и сам сообразил, что к чему, и зафиксировал террористке вторую руку.

Геннадий Николаевич Зайцев рассказывал, что когда на судебном процессе эта особа давала показания, то говорила, что «какая‑то неведомая сила вытащила ее из кресла».

Кинулись дальше — полумрак, люди сидят, согнувшись, кто‑то лежит. Прошлись лучиками фонарика… Вбежали в первый салон, во второй. С крыльев внутрь самолетов проникла основная группа захвата. Террористам не оставили никаких шансов на сопротивление.

Руководитель группы захвата Михаил Васильевич Головатов дал команду Александру Ларину досмотреть человека, лежащего лицом вниз. Один пистолет, второй… Оказалось, главарь террористов.

Когда «альфовцы» начали действовать, было еще темно, а вышли из самолета — уже рассвет. Будто и не было никакого штурма. Вокруг мирная, в своей безмятежности, картина: гора, по серпантину ползет машина, дома местных жителей… «Как же хорошо жить!» Бывшие заложники стремились пожать руку, поцеловать, потрогать за плечо.

Демидкина, по его словам, в тот счастливый момент переполняли эмоции: он был рад, что не подвел товарищей. Чувство выполненного долга и хорошо сделанной работы отныне будет сопровождать его всю дальнейшую службу.

После Тбилиси в послужном списке Демидкина были еще две «самолетные» операции. В Баку пришлось тоже действовать из кабины пилота. Виталий попросил у старшего разрешения первым проникнуть внутрь. Просьбу удовлетворили, и он первым ворвался в салон.

— Там оказался один террорист, — вспоминает Виталий Николаевич. — До меня ребята его уже блокировали, переодевшись летчиками. Думали, что у него есть сообщник, взрывное устройство, переживали, что могут не успеть, это тоже было испытание.

Затем было освобождение самолета в «Домодедово» в 1991 году. Опять вместе с Зайцевым (и Вороновым) они действовали из кабины пилота. Демидкин проявил инициативу, которую Владимир Николаевич одобрил, разрешив пробежать насквозь через первый салон, в который согнали заложников. Затем Виталий Николаевич заскочить во второй салон. Здесь он увидел подозрительного мужчину, нагнувшегося зачем‑то. «За пистолетом полез», — мелькнуло в голове Демидкина. Доли секунды… и «альфовец» блокировал преступника. Подоспели товарищи. Оказалось, это действительно террорист, но в единственном числе.

Одна из значимых операций — освобождение южнокорейских туристов на Васильевском спуске осенью 1995 года. Демидкин руководил одной из групп захвата, которая проникала в автобус через боковые окна. Сложность в том, что предстояло разбить с первого удара мощные стекла. «Альфовцы» задачу разрешили, потренировавшись предварительно на аналогичном автобусе, предоставленном столичными властями.

Группа под руководством Демидкина успешно выполнила свою задачу. Юрий Николаевич Торшин и его бойцы проникли через дверь. Спецоперация заняла считанные секунды. Из заложников и сотрудников никто не пострадал, террорист был уничтожен. Кадры того, как сотрудники «Альфы» действовали с подскочившего к автобусу грузовика, одна из юридических телепрограмм использует сегодня в качестве своей заставки.

Смертельный яд

В середине 1980‑х годов Виталий Николаевич принимал участие в восьми задержаниях американских агентов. По словам Демидкина, этому его научил Владимир Зайцев, набивший на шпионах руку. Сотрудники Группы «А» действовали всегда смело, профессионально, аккуратно и… жестко. Предатели, ошарашенные таким напором, не запирались в показаниях и уже на первом допросе начинали давать показания.

Не обходилось и без курьезов. У каждого сотрудника была своя собственная задача. Демидкину всегда приходилось контролировать голову шпиона, чтобы тот не отравился (как это показано в фильме «ТАСС уполномочен заявить»). Однажды брали сотрудника разведки в коридоре аэропорта. Виталий схватил его голову и попытался осуществить двойной захват. В этот момент Зайцев, который уже контролировал левую руку задерживаемого (правую — Николай Егоров), ухватил руку Демидкина и начал ее выкручивать.

Виталий красноречиво посмотрел на наставника, и тот все понял без слов. Через долю секунды тот снял фиксацию. Потом уж Демидкин спросил: зачем это нужно было? «Я понял, — объяснил Зайцев, — что ты не успел или, может быть, некачественно сделал захват, а преступник, вижу, тянет руку ко рту, поэтому я ее заблокировал, а когда понял, что это твоя рука, то тихонечко отпустил».

Еще один случай произошел, когда задерживали офицера ГРУ Сметанина. Матерый мужик, опасный противник. Оперативников сориентировали, что у него будут очки с ядом. При попадании на кожу буквально через несколько секунд наступает паралич сердца.

Спецоперацию проводили в поезде. В момент задержания Демидкин должен был зафиксировать голову Сметанина, но перед этим снять с него парик. Парик‑то он снял, а куда деть, никто не сказал. Потом сообразил — сунул за пазуху, под рубашку. В этот момент у Сметанина упали очки. «Ребята, очки! Нагибаемся!» — крикнул Виталий Николаевич.

Все втроем тихонько наклонили Сметанина, Демидкин поднял очки и — опять под рубашку. Ни о чем другом он тогда не думал, схема проста: голова, парик, очки. Это потом уже вспомнил, что за пазухой находился яд, а в тот момент даже и испугаться‑то не успел.

Теперь нужно было сопроводить шпиона. Одной рукой Сметанин был пристегнут к Коле Егорову, другой — к Виталию Демидкину. И тут Николай вдруг начал проявлять по отношению к товарищу дружескую заботу. «Виталь, — говорит он, — ты себе поясницу сорвал на тренировке, она у тебя сейчас не болит?» Демидкин не понял: тут особо опасный преступник, а Егоров о моей пояснице задумался. Вежливо ответил: «Николай, все в порядке. Спасибо».

С периодичностью в полчаса Егоров повторял свой вопрос. Шутка юмора, однако! Через какое‑то время Демидкин поинтересовался у задержанного, не надо ли ему чего, может, в туалет. На что Сметанин ответил с иронией: «Вы знаете, мне бы наручники ослабить, сильно режут. Но вам, наверно, сложно, у вас ведь спина болит».

Сегодня Виталий Николаевич и рад бы вспомнить ту забавную историю вместе с заботливым Колей Егоровым, посмеяться. Но боевой товарищ уже давно ушел из жизни. Вечная ему память!

Окончание в следующем номере.