РОССИЯ – ЭТО НЕ ИМПЕРИУМ

Грандиозное выступление Ивана Охлобыстина в Лужниках с его «Доктриной 77», которая сейчас тиражируется по городам и весям, вызвало в обществе большой резонанс. Особенно среди молодого поколения, которое интуитивно ищет что‑то новое… в позабытом старом.

Если брать историю нашего государства, то, естественно, львиная доля этого срока приходится на монархическую форму правления. Однако и в последующие годы Имперская идея, пусть и в красном виде, но зримо присутствовала в Московском Кремле. Особенно в поздний сталинский период. И даже президента Ельцина за глаза называли «царем Борисом», что, видимо, льстило его самолюбию.

В нынешней России существуют «кадровые монархисты», хотя и разные. Однако нет и не видно реальной кандидатуры на Престол. И вообще, вокруг этой идеи образовалось много накипи. Об этом мы беседуем с директором Музея Российской Императорской Фамилии Николаем Лукьяновым.

Казус Черномырдина

— Скажите, положа руку на сердце: что идея монархии может дать современному человеку, особенно на фоне заката монархий Европы? Ведь, извините за такое сравнение, в ряде стран монархия стала чем‑то вроде чемодана без ручки.

— Я глубоко убежден, что монархия — это единственная панацея для того, чтобы сохранить Россию от окончательного распада. Простому человеку не нужны глобальные заботы, ему нужна стабильность и гарантия собственной безопасности и безопасности его родных и близких. А стабильность возможна только тогда, когда у власти находится человек, которому не нужно каждые четыре года доказывать свою незаменимость и необходимость.

Кстати, в некоторых республиках срок переизбрания главы страны составляет семь лет. А если учесть, что, как правило, они переизбираются на второй срок, то и получается, что продолжительное нахождение у власти человека является в какой‑то мере гарантом стабильности в обществе. России вообще всегда была свойственна преемственность власти. Вспомните, как долго и тщательно искали преемника Бориса Ельцина…

— Однако Ваш тезис о том, что монархия способна обеспечить стабильность и преемственность, опровергается историей России нового времени: восстания, войны…

— Я с вами согласен. Однако замечу, что редко какую державу не лихорадило. Вспомните хотя бы череду революций во Франции. Но почему так происходило? Проявились разрушительные силы.

— Масоны, что ли?

— В том числе и они, которые были кровно заинтересованы в расшатывании основ христианской цивилизации. Была развязана Первая Мировая война, которая пустила на ветер огромные ресурсы европейских стран. В то же время огромные средства перетекли за океан. Ведь результаты великих войн зачастую проявляются через десятки лет. Смотрите, что произошло.

— А что?

— Христианской культуре и самой цивилизации был нанесен страшный удар. Одним махом с шахматной геополитической доски были уничтожены четыре империи — Германская, Российская, Австро-Венгерская и Оттоманская, которые в немалой степени являлись гарантами стабильности в Евразии. С экономической точки зрения именно в XIX веке начался подъем России, которая из Средневековья шагнула сразу в капитализм. Нас трудно было уничтожить нравственно, нас уничтожили физически.

— Существует расхожее мнение, будто Российская Империя продолжает существовать, но уже в качестве Российской Федерации. И чего больше в самом слове «империя» — хорошего или плохого?

— Империя в монархическом понимании — это, прежде всего, традиция, многовековая традиция русской истории. Соответственно, здесь нет ничего плохого. Замечу, в противоположность истории республиканской, которая не насчитывает и ста лет. Успехи республиканского строя вообще весьма скромны, и чем скорее мы вернемся к нашим тысячелетним корням, тем, по большому счету, будет лучше. Ведь очевидно, что нынешние власти просто воспользовались имперским наследием. Благо, что оно было велико. Даже сейчас в Кремле Президентский полк стилизован под императорскую гвардию. И таких примеров множество.

— Если мы говорим о юридическом закреплении правопреемства Российской Империи и РФ, то здесь больше будет плюсов или минусов?

— Есть масса людей, которые вполне добросовестно считают, что если Советского Союза и его военной мощи все боялись, то это абсолютно не означает, что нас уважали. И как только СССР рухнул, а его военная составляющая значительно ослабла, нас перестали и бояться. В результате у нас в мире нет друзей. С юридической точки зрения… Мало кто знает, что, согласно международному праву, Российская Империя по‑прежнему существует, но только в качестве государства, временно утратившего свою юридическую дееспособность.

— Поясните…

— Очень просто. Вспомните 1917 год. Осенью Керенский самочинно объявил Россию республикой. Это был не юридический, а чисто пропагандистский акт. Однако вопрос о государственном устройстве был отложен до созыва (избрания) Учредительного собрания. Его, как известно, разогнали большевики в начале января 1918 года.

— Матрос Железняк?

— Да, тот самый — «караул устал». Любое государство — это тоже юридическое лицо. И если оно закрывается, то назначается ликвидационная комиссия, которая «подбивает» дебит и кредит. К примеру, как поступили с Советским Союзом. По закону, с соблюдением всех необходимых «формальностей». С Российской Империей этого не произошло!

— Так все же, чего тут больше — плюсов или минусов?

— Конечно, плюсов. Поскольку признание долгов царской России не только поставит в повестку дня вопрос о ее авуарах, движимом и недвижимом имуществе, но и придаст дополнительные гарантии для иностранных инвестиций.

— Как сейчас обстоит дело с собственностью Российской Империи за рубежом: имуществом, зданиями, вкладами и другими материальными ценностями?

— Никак. В середине 1990‑х годов по этому поводу была масса спекуляций и разговоров, в которые были вовлечены и околонаучные круги, пресса, и малограмотные чиновники из МИДа. Что касается непосредственно этих вкладов, этот вопрос пока не решен. Зато имело место огромное количество афер, последняя, в частности, была связана с юридической и политической реабилитацией семьи святого царя-мученика Николая. Дальняя романовская родня пыталась через Генеральную прокуратуру России признать себя пострадавшей стороной. Основание? Поскольку Государь Николай Александрович был репрессирован незаконно. Стало быть, можно было в будущем потребовать компенсацию. Не вышло!

Еще в 1996 году были публикации, связанные с инициативой Виктора Черномырдина, бывшего в то время премьер-министром, о возврате царских долгов по французским кредитам 1906 года. Волевым решением он перечислил 400 миллионов долларов Ассоциации вкладчиков русских займов. Хотя у нас, лично у меня, есть десять облигаций на сумму 5,5 тысяч золотых рублей. Спрашивается, чем я хуже французского гражданина? А перед нами, живущими здесь, в России, даже не извинились, не говоря уже о какой‑то символической компенсации.

Ну да Бог с ними! На самом деле Виктор Степанович, сам того не подозревая, сделал великую вещь: признав долги Царской России в части французского займа, он подтвердил де-факто существование и самой Российской Империи.

Национальный символ

— Каково Ваше отношение к нынешним европейским монархиям? Не будем лукавить: ведь не секрет, что поведение некоторых представителей этих дворов откровенно дискредитирует саму идею. Разве не так?

— К сожалению, такие факты имеют место. И я полагаю, что это связано, прежде всего, с общей либерализацией общественной жизни в Европе и сильнейшим прессингом «прогрессивных» кругов, стремящихся любой ценой испортить кровь. Причем в прямом смысле. Нынешние люди не представляют, какое большое значение придавали и все еще придают чистоте крови в царствующих фамилиях. К этому можно относиться по‑разному, но с исторической точки зрения это, безусловно, национальное достояние.

Впрочем, есть и приятные исключения. Это, как правило, немецкие владетельные семьи. Они почитают и охраняют свои вековые традиции, считая, что браки с массажистками, тренерами по теннису или security невозможны по определению. Браки заключаются только с представителями своего круга.

— Николай Николаевич, неужели Вы действительно считаете, что монархия является универсальной формой общественного устройства? Я думаю, что многие не будут согласны с Вашей позицией.

— И имею на это полное право. Универсального ничего нет, кроме Господа. Однако кто бы и что ни говорил, но многотысячелетняя форма монархического правления, как устойчиво преемственная форма правления, доказывает свои положительные стороны. Конечно, это не означает, что монарх следит за тем, как работает правительство. Монарх — это в первую очередь национальный символ, он объединяет граждан. При этом наследников воспитывают с самого раннего возраста, они психологически готовы нести эту ношу. Им не надо пользоваться властью ради собственного обогащения и расплачиваться со своими спонсорами, которые привели их к власти.

Монарх всегда стоит как бы над схваткой, если под этим понимать сложные процессы, происходящие в обществе. Достаточно вспомнить, когда в 1981 году франкистские офицеры устроили мятеж и захватили испанский парламент. Страна оказалась на грани гражданской войны. И тогда король, облаченный в военную форму, выступил по телевидению и призвал мятежников сложить оружие, что те и сделали. Не было стрельбы, не было погибших…

— Поставлю вопрос иначе. Может ли вообще существовать монархическое движение, если нет ни символа монархии, ни самого монарха — пусть даже потенциального?

— Прежде всего, мы сейчас стараемся использовать не слово «монархия», а «традиция». То есть имеется нечто, что объединяет граждан страны, — не только живущих в данный момент, но и тех, кто жил много веков назад. Поверьте, это очень сильное чувство — живое ощущение многовековой истории, наследия предков… Но есть традиции и иного плана. Например, до сих пор стоит мавзолей на Красной площади, огромное количество памятников Ульянову-Ленину. Нам могут привести пример Англии — памятник Кромвелю. Но он там один, а у нас тысячи «вождей пролетариата» карикатурно вздымают руку. Пусть у нас тоже стоит один Ильич, а остальные, будучи переплавлены, послужат чему‑то полезному.

Помните, в средней школе был учебник под названием «История СССР с древнейших времен до наших дней». Абсурд! И преподавали ее так: Пугачев, Разин, Болотников — хорошие, а все цари — палачи народа, кровопийцы. На деле же после 1917 года были уничтожены лучшие представители нации и государства. Что касается нынешней России, то мы стоим у края пропасти, перешагнув демографический порог. Коренных россиян будет все меньше и меньше. Поэтому необходим мощный духовный и идейный ориентир. Не доллары, не призыв Бухарина периода НЭПа «Обогащайтесь!», сомнительные ценности ВТО и американской демократии вряд ли смогут повести нас вперед. Требуется Идея!

Нам надо ориентироваться на наши традиционные ценности. И нам нечего этого стыдиться. Стыдиться нужно настоящего. Вопрос же о престолонаследнике абсолютно преждевременный. Ставя его сейчас во главу угла, мы рискуем втянуться в бесплодную дискуссию с нашими противниками, которые постараются использовать ее только нам во вред. Вплоть до физического устранения — либо функционеров, либо самого кандидата на престол. Сделать это будет несложно. Так что сначала нужно создать прочный фундамент, а потом уже надстраивать все остальное. Как в той же Испании это грамотно сделал генерал Франко.

Острые вопросы

— В 1990‑х годах в России возникло немало монархических и дворянских организаций, которые раздают (а на самом деле — продают!) звания, титулы и ордена. Все это вызывает в обществе вполне здоровый скепсис, если не сказать больше, и явно не работает на возрождение монархической идеи.

— Появление таких организаций связано с тем, что после 1991 года была утрачена шкала ценностей. Высшие государственные награды почему‑то раздаются поп-артистам, пусть и любимым народом. Уместнее взять пример с республиканской Франции, где есть вполне достойный орден «За гуманитарные заслуги», который вручает министр культуры.

Что касается хождения «царских орденов», то вся страна давно уже перешла на ларечную форму работы. На вернисажах можно купить практически любую советскую награду. Есть люди, падкие на награды и титулы (сразу из грязи в князи!), а раз появился спрос, то будет и предложение.

— Но ведь рынок… Не так ли?

— К сожалению, да. Бороться с этим явлением практически невозможно. Вся надежда на самих граждан, которые сами разберутся. Носить имперские ордена и щеголять дворянскими титулами, особенно в республике, просто аморально, абсурдно. К тому же дворянство у нас не имеет реального статуса.

— Насколько я знаю, в современном монархическом движении имеется разделение на законников и соборников. Не могли бы Вы пояснить, чем отличаются одни от других?

— Законники бывают на зоне.

— Ну не придирайтесь к словам.

— Соборники — это сторонники созыва Земского собора времен XVII века, решения вопросов государственного устройства, призвания династии и т. д. Законники (а еще их называют легитимистами) являются сторонниками законодательства Российской империи о престолонаследии, утвержденного императором Павлом I. Есть еще небольшая группа, которая также пытается себя позиционировать в этом плане. В нашем кругу их называют кириллистами, так как они являются сторонниками одной из дальних родственниц романовской династии — Марии Владимировны и ее сына Георгия. Я отношусь к законникам, поскольку собор должен быть основан на Вере, а у нас с Верой в нынешней России очень большие проблемы.

— Как Вы считаете, в Петропавловской крепости действительно захоронены останки семьи последнего российского императора?

— Наша Церковь, как известно, официально не принимала участия в захоронении, и вполне справедливо. Знаете, лично у меня есть серьезные вопросы. Но также нет сомнений и в том, что это останки мучеников. Пускай они будут символом всех новомучеников российских.

— В православном мире появились люди, требующие канонизации Григория Ефимовича Распутина. С какой целью это делается?

— Более того, некоторые наиболее ретивые головы предлагают канонизировать даже царя Ивана Грозного! Мы это принять не можем. Хотя бы в силу чисто исторических фактов, которые при их беспристрастном исследовании трудно отрицать. Я не говорю, что этих личностей надо огульно мешать с грязью, демонизировать. Нет, конечно! Требуется вдумчивый подход, без эмоций. На одних только фактах и реальных свидетельствах. Но церковная канонизация — это вопрос веры, а не просто вклада той или иной личности в государственное дело. Какой вклад в укрепление веры внес Распутин, мне лично неизвестно.

Другое дело, что сейчас стоит вопрос о канонизации императора Павла I. Это тот человек, который и погиб за веру (он не отрекся от своего императорского титула, хотя заговорщики его к этому принуждали). Всей своей деятельностью он пытался бороться с безбожием. Ему ставят в вину членство в Мальтийском ордене. Но он же Ватикан хотел подмять под православную веру, а не православие положить под католиков.

Мальтийский орден Павел Петрович хотел использовать как международный механизм, отражающий военно-стратегические интересы России. Тот же остров Мальта… Это вопросы вполне реальной геополитики и военной стратегии! Павел собирался устроить здесь мощную базу нашего Черноморского флота в Средиземном море. Вот тебе и игра в «бирюльки». Кстати, канонизированный великий русский флотоводец адмирал Фёдор Ушаков также являлся мальтийским рыцарем.

«Нам крутили пальцем у виска»

— Что ж, зато у Вас, Николай Николаевич, нет царских и дворянских кровей. Скажите, как Вы сами оказались в монархистах и почему именно этому делу посвятили свою жизнь?

— Наверное, это было слово моей матери. Так случилось, что моя бабушка была арестована и сослана в Магадан. Там моя мама в 1941 году и родилась. Дедушка и бабушка погибли, а маму родственникам чудом удалось перевезти на «большую землю». Я служил в армии, потом пять лет в органах милиции, охранял Госплан СССР. Где‑то с начала 1980‑х годов стал серьезно интересоваться дореволюционной исторической литературой, благо у нас была хорошая семейная библиотека… Потом на Арбате мы собирали подписи за канонизацию царской семьи. Нам крутили пальцем у виска. Прошло совсем немного времени, и сейчас во всех храмах висят иконы Николая II и те же самые люди ставят пред ними свечки…

Потом стала появляться и самиздатовская литература. На работе была возможность ее размножать, потом распространять… И однажды мы попались на вернисаже в Измайлове с брошюрой «Царствование Николая II в цифрах и фактах». После этого меня из органов, что называется, попросили. Сначала, «как положено», осудили товарищеским судом, между прочим, в здании, где тогда находился Госплан СССР, а ныне проходят пленарные заседания Государственной Думы. А вскоре эта самая брошюра была издана массовым тиражом и разошлась по центральным книжным прилавкам. Такая, знаете ли, ирония судьбы…

— Скажите, Вы жалеете, что Ваша судьба сложилась таким образом?

— (Задумавшись.) Честно говоря, нет.

— А почему Вы стали именно монархистом, а не, скажем, классическим диссидентом? Те тоже боролись против советского режима.

— Я никогда не поддерживал диссидентов, носителей либеральных ценностей, поскольку они целились в Советский Союз, а попали в Россию. Эти господа в своем большинстве (не все, конечно!) хотели уничтожить само государство Российское. Они были наследниками тех деятелей, которым еще в начале XX века надо было разрушить великую Державу, камня на камне от нее не оставить.

— Что Вы думаете о хождении в народ «Доктрины 77» Ивана Охлобыстина?

— К Охлобыстину можно относиться по‑разному, но дело даже не в нем. Просто все ныне представленные во властных структурах идеологические конструкции себя полностью дискредитировали. Все! России, чтобы выжить, нужна прорывная идеология. И Охлобыстин первым начал столь масштабно и эмоционально говорить на новом языке. Впрочем, для нас он — старый, имперский. Хотя словесная упаковка и манера подачи идеи «Доктрины 77» могут резать слух. И разного рода нюансы.

А так… Что из этого получится — покажет ближайшее время. Другое дело, из России не надо делать Империум, Warhammer 40 000. Играть в такие вещи опасно. Полагаю, отец Иоанн, используя в своей публичной агитации чисто внешнюю форму виртуального фэнтези, это хорошо понимает.

Беседовал Владимир СЕМИРЯГА