Автор: Илья Тарасов

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА. 1994-1996

Начатая в ноябре 1994 года с танковой атаки на столицу Чеченской республики город Грозный война до сих пор будоражит умы граждан России. И не только умы. Эта рана до сих пор кровоточит… Как зрел и начинался этот конфликт, сделавший Джохара Дудаева чуть ли не народным героем своей земли? На эти и ряд других вопросов отвечает генерал армии Анатолий Куликов, бывший министр внутренних дел и вице-премьер России.

— Анатолий Сергеевич, как Вы считаете, можно ли было на момент Вашего назначения главой МВД остановить маховик первой чеченской войны, при этом никоим образом не нанеся политического и экономического вреда России, в отличие от тех договоров, что подписал генерал Лебедь в Хасавюрте?

— На момент моего назначения министром внутренних дел России, а это состоялось шестого июля 1995 года, маховик войны можно было остановить, и он уже останавливался. И на этот отрезок времени представители российской стороны, среди которых был я и министр по делам национальностей Михайлов, сидели за столом переговоров с представителями чеченской стороны. Представителем от Чечни был Руслан Имаев, и нам, благодаря нашим совместным усилиям, удалось добиться ряда соглашений по военному блоку вопросов, в том числе, и по определенному перечню мер, которые могли остановить эту войну, что мы практически и сделали. А дальше по вине, в первую очередь, чеченских террористов, эта война вновь разгорелась, но надо отметить, что и федеральный Центр не проявил должной последовательности в этом вопросе, чтобы довести начатое им дело до конца!

— А как Вы считаете, можно было бы вообще не начинать данную войну или она была, к сожалению, неизбежна?

— Если бы представители федерального Центра на тот момент понимали бы истинную природу этого конфликта и не способствовали еще ранее приходу к власти Дудаева, то, наверное, и этой войны могло бы не быть! Я начну рассказывать с того момента, когда президент России Ельцин, находясь в Назрани весной 1991 года, выступая перед ее жителями на митинге, сделал свое короткое заявление, заявив, «берите себе суверенитета столько, сколько проглотите!» Это касалось всех национальных республик СССР. Дудаев после августа 1991 года и постарался проглотить этот суверенитет вместе с той военной структурой, что находилась на территории Чечни: это 73‑й окружной учебный центр (учебная дивизия), две части Внутренних войск и все остальные части и подразделения Северо-Кавказского военного округа, находившиеся на территории Чеченской республики.

Общенациональный Конгресс чеченского народа, превращенный в вооруженный отряд, разогнал Верховный Совет во главе с главой республики Докой Завгаевым. Председателя городского Совета Виталия Александровича Куценко выбросили со второго этажа, и он разбился насмерть. При попустительстве Москвы ОКЧН явочным путем захватил власть. Борису Ельцину на тот момент не хватило настойчивости, чтобы введенный по инициативе вице-президента Александра Руцкого режим чрезвычайного положения на территории Чечни в ноябре 1991 года, был поддержан и доведен до своего логического конца.

Верховный Совет, тогда в лице его руководителя Руслана Хасбулатова, не только отрицательно отнесся к введению режима ЧП, но и отменил его. А это в свое время еще больше вдохновило дудаевцев на новые «подвиги». Дальше — больше. Дудаев со своим ОКЧН вообще превратил территорию этой, когда‑то самой процветающей в экономическом плане республики, в криминальный отстойник всего региона.

Количество преступлений, совершаемых в Чечне на тот период, в десятки, а то и в сотни раз, превышало число преступлений, которые совершались в других республиках Российской Федерации. Вот, например, в Ростовской области, численность населения которой составляет четыре с половиной миллиона человек, совершается примерно до четырехсот пятидесяти убийств в год.

В Чечне на то время население составляло около восьмисот тысяч, количество убийств составляло до двух с половиной тысяч в год. Я уже не говорю о фальшивых авизо, которые практически разрушили весь бюджет нашей страны. Я не говорю о том, что Чечня с приходом Дудаева стала крышей для отщепенцев и бандитов всех мастей и национальностей, которые, совершая свои преступления в России и других ее субъектах, скрывались на мятежной территории. Москве, я повторюсь, в этот трагический для всей России момент не хватило воли, чтобы противостоять этому режиму мракобесия.

— А что же в тот период делали Вы, Анатолий Сергеевич? Вы же уже тогда, если я не ошибаюсь, были назначены командующим Внутренними войсками МВД, которые стояли на границе с Чечней. Вы не могли не видеть того беспредела, который нес в себе угрозу целостности России.

— После назначения меня в декабре 1992 года командующим Внутренними войсками МВД России, стоящими по периметру административной границы несколькими контрольно-пропускными пунктами, и изучая ситуацию, царящую в Чечне, я еще в 1993 году несколько раз выезжал на КПП, наблюдал массовые движения русских беженцев из Чечни. Этих людей новые хозяева Чечни вынуждали продавать за бесценок дома. И на деньги, полученные от продажи своего жилья, их, как домашнюю скотину, новые хозяева чеченской земли вывозили на границу, как раз к контрольно-пропускным пунктам, где и стояли войска МВД.

Понимая, что финал всего этого мракобесия Дудаева и его шайки может быть для России весьма печален, я направил съемочную группу МВД по данным КПП, о которых рассказал выше. Она поработала на данной пропускной границе России и Чечни неделю и сняла девятичасовой документальный фильм, из которого я сделал выжимки на тридцать минут.

В кадрах я показал самые душераздирающие факты. Например, как тринадцатилетняя девочка рассказывает, как ее в станице Асиновская пятнадцать чеченцев изнасиловали. Или женщина рассказывает, как ее соседку только за то, что она русская, сначала изнасиловали, а затем расстреляли, как преподаватель технического вуза рассказывает, как его под угрозой оружия заставляли ставить зачеты, как проводница поезда рассказывает, как чеченские сепаратисты безобразно себя ведут, распуская руки.

Я показал эти фрагменты документального тридцатиминутного ролика Сергею Филатову, главе администрации президента России, тогдашнему министру МВД Виктору Ерину, главе Федеральной службы контрразведки Сергею Степашину и вице-премьеру Сергею Шахраю. Сказал им: видите, что творится, нам рано или поздно надо будет вмешаться в этот процесс!

Создайте мозговую группу в пять человек, и готовьте общественное мнение в стране. Сделайте это для того, чтобы развенчать ореол этого, якобы, борца за независимость от России, генерала Дудаева, чтобы показать его истинное лицо. Лицо мракобеса, потворствующего преступникам, покровительствующего террористическому криминалу, и тем самым давно вставшему на путь преступлений. Я им привел пример, как в свое время готовилась в Панаму высадка американских войск. По телевидению США показали сначала сорокасекундный репортаж про генерала Норьеги, затем такой же пятидесятисекундный, потом уже пятиминутный — и так эти сюжеты шли в течение недели каждый день. После чего народ Соединенных Штатов Америки с возмущением говорил, а почему какой‑то генерал, диктатор Панамы, способствует наркотранзиту и позволяет себе не считаться с такой великой страной, как США? И ровно через месяц после этих событий президент попросил у Конгресса США разрешения на применение силы. Тот единогласно одобрил его решение о проведении акции. Вот что значит подготовка общественного мнения!

— А какова же была реакция высших чинов на то, что Вы попытались достучаться до них? И как же эти господа отнеслись к предложению о проведении такой необходимой на тот период идеологической операции, которая могла бы показать всему миру истинное лицо генерала Джохара Дудаева?

— Все они были согласны, что предложенное мной делать надо, но никто из них и пальцем не соизволил пошевелить, чтобы хоть что‑то сделать для осуществления моего предложения. Уже тогда власть в России была инфантильна и инертна, она существовала на бумаге, но не имела никаких рычагов для того, чтобы их можно было использовать, повторюсь, для формирования общественного мнения против Дудаева и его банды.

А дальше — больше. Начиная с марта 1994 года, обнаглевшие до крайности чеченские бандиты в конце каждого месяца, 24‑го числа, стали захватывать заложников в автобусах и, пересадив их в вертолет, увозить в Чечню. Требуя за их освобождение сначала три, а затем и пять, и восемь, и пятнадцать миллионов долларов! И этих террористов всякий раз отпускали, а за жизнь заложников они, естественно, получали деньги, с которыми и уходили за пределы России. А как я Вам сказал выше, на территории Чечни законы России тогда не действовали, поэтому задержать их не было там никакой возможности!

Вернувшись к нашей теме интервью, я хотел бы отметить, что сначала в Чечне федеральным Центром была упущена ситуация. А потом, после ее правильной оценки и принятия на Совете безопасности России решения по восстановлению в республике конституционного порядка, Москва опять же, как при приходе Дудаева к власти, совершила ряд ошибок, легших в основу исполнения решения о восстановлении в Чечне законного строя.

Ведь в начале и первой, и второй контртеррористической операций Россия более семи лет не имела на территории Чечни правого поля, и закона о чрезвычайном и военном положении в этой республике, закона о вооруженном конфликте. В условиях мирного времени там шла война. И народ России возмущался, а откуда же там появлялись полковники, которые насиловали мирных жителей, и откуда там брались мародеры?

В ходе этих двух кампаний на территории Чечни нельзя было применить статью за мародерство, потому что она применима в условиях военного время. А если его нет, то действия служащих вооруженных сил России можно квалифицировать, как грабеж или кража. А это разные составы преступлений, и чтобы кого‑то по этим статьям Уголовного Кодекса привлечь, надо подать заявление.

А какие же заявления, и кто их будет писать на тех, кто из состава российской армии проводит этот грабеж. Война — страшное явление, которое порождает, к сожалению, со стороны и наших военнослужащих преступления. Ни Генеральный штаб, ни Внутренние войска не были готовы к войне на своей территории. Как только Дудаев выгнал силовые структуры России в 1991 году с территории Чечни, российские власти утратили контроль за происходящей ситуацией на территории этой кавказской республики.

В связи с тем, что МВД уже не могло контролировать криминальную обстановку в Чечне, а Генеральный штаб не мог вести на ее территории разведку (своя территория!), отсюда и пошло такое безобразное исполнение планов по наведению конституционного порядка в Чеченской республике. Наши войска пошли через Ингушетию, а жители вышли на улицы своих сел и не пустили их. Пришлось нашим военным уговаривать старейшин — так они двигались в час по чайной ложке. Так же был утрачен факт внезапности при блокаде Грозного.

— Если мы затронули вопрос о ситуации, которая предшествовала началу военных действий перед штурмом Грозного, то перед войной российская сторона все же пыталась договориться с Дудаевым. От имени президента Ельцина переговоры с Дудаевым вел вице-премьер Сергей Шахрай. По Вашему мнению, он принадлежит к команде мира или войны?

— Простите меня, но я не берусь в данной беседе давать какие‑то определения, единственное, что я хочу в связи с вашим вопросом сказать, что Верховный Совет сыграл свою негативную роль в разрешении чеченской проблемы. Ведь он в мае 1991 года принял «Закон по реабилитации репрессированных народов», статья которого как бы возвращала этим народам их территории, на которых они жили до 1944 года. Вот этот закон, принятый парламентом и был первой миной, которая взорвалась 31 октября 1992 года между осетинами и ингушами в Пригородном районе Северной Осетии. И эта взорванная мина, в виде данного закона, сдетонировала потом и в Чечне.

Это послужило основой к тому, о чем мы ведем речь. Теоретическая база была подведена Ельциным: «Берите суверенитета, сколько можете взять». А правовая база этого беззакония была заложена в этом законе, что оставалось делать сепаратистам?

— Брать суверенитета столько, сколько им было нужно!

— Вот в чем вина федерального Центра. Я бы не персонифицировал ответственность за все, что тогда творилось на Кавказе, на Сергея Шахрая. Он, как и другие ответственные должностные лица, находясь у власти, способствовал прекращению конфликта между осетинами и ингушами. И он сделал очень много для нормализации там обстановки, чему, кстати, я являюсь свидетелем. Как очень жесткий руководитель, он приостановил в тот момент разгар этого конфликта, расползания оружия, и только благодаря его умению, наши части МВД начали изымать у населения данного региона оружие, которое ряд руководителей России раздали, как осетинам, так и ингушам. И нам пришлось несколько лет его собирать, в основном, в Осетии, и в этом удачном сборе, я повторюсь, свою положительную роль сыграл вице-премьер Шахрай.

— А что же лежало в основе исполнения штурма Грозного в декабре 1994 года?

— Исполнение этого приказа было скверным. Войска не были готовы к операции. Сам штурм обернулся большими потерями — не были учтены условия боевых действий в городе. Сказалась и слабая подготовка личного состава. Это все и повлияло на ход боевых действий… К тому же, армия абсолютно не была готова к гражданской войне: воевать с собственным народом на собственной территории.

— Вы же не станете бездоказательно называть имен покровителей Дудаева? Но все же. Где, по Вашему мнению, надо искать его покровителей? И была ли танковая атака, предпринятая в ноябре 1994‑го под знаменами антидудаевской оппозиции, направлена на повышение рейтинга Дудаева? Ведь к тому времени генерал-президент довел свою республику до полного экономического истощения. Его популярность даже среди ближайших к нему полевых командиров сильно упала. Зато война снова вознесла его на пик популярности.

— Я не думаю, что Дудаев с помощью кого‑то из своих друзей или подельников в Москве спровоцировал введение в Чечню сил оппозиции из Надтеречного района для поднятия своего рейтинга. Но вы правы в том, что эта война, начатая 24 ноября 1994 года, приостановила падение его популярности в республике и подняла рейтинг в глазах ближайшего окружения, как национального героя. Потому что еще полгода или год, и его окружение само бы решило с ним проблему жития на этом свете. Но начало этой войны подняло генерала Дудаева, сделало из него национального героя!

Что касается оппозиции, руководимой Автурхановым, я вновь скажу, что во всех неудачах штурма Грозного виновен федеральный Центр. Группа, которая и руководила действиями Автурханова (и поставила на него), возглавлялась председателем Комиссии по разрешению чеченского вопроса Егоровым. Так же в нее входили: тогдашний глава ФСК Степашин, глава Управления ФСК по Москве и Московской области Савостьянов и представитель президента в Госдуме РФ Котенков.

Не знаю, кто был инициатором того, чтобы набрать добровольцев из числа российских танкистов в оппозицию Автурханова. Но я лично полагал, что для этой операции по штурму Грозного будут отобраны (за большие деньги) добровольцы из числа опытных военнослужащих, уже отслуживших в армии. Но вот командующий группировкой внутренних войск в Моздоке генерал Анатолий Романов докладывает, что для выполнения этой операции прибыли, как он заявил, «пацаны и мальчишки», которых там никто из Министерства обороны даже не встретил. Их бросили на месте, они даже не знали, где им отдохнуть. Романов попросил у меня разрешения их накормить и обогреть, что я, конечно, сделал.

Дальше и здесь пошло прескверное исполнение замыслов, поскольку в эту операцию вообще никто из Генерального штаба или из Министерства внутренних дел не вмешивался. Единственное, что дальше было сделано — по решению правительства им было передано оружие и боевая техника.

— Значит, и Вы, Анатолий Сергеевич, не знали, когда эти экипажи под командой Умара Автурханова начнут свою совершенно секретную операцию по очистке Грозного от Дудаева?

— Конечно же, нет. Все это держалось в строгом секрете, я лично узнал о начале штурма Грозного этими экипажами только из сообщения телевидения. Хотя, конечно, не скрою: нам было известно, что эта группа танкистов-добровольцев, данная в поддержку Автурханову, готовится. А как будет использоваться план этой операции в деталях, никому не было известно. Само же исполнение планов этой операции не могло быть идеально исполнено по простой причине: была задействована разношерстная публика в лице двух милицейских муниципальных батальонов милиции Автурханова, на основании чего им были переданы оружие и техника.

Поскольку конституция позволяет иметь муниципальную милицию, Автурханов, по мнению российских властей, представлял законную власть, на основе чего и сформировал эти два батальона, которым было передано оружие. Но его люди только числились милицией. Эти «воины» в стадном порядке кричали при начале штурма о поддержке, но как только пошли экипажи наших боевых машин на Грозный, бросили их. После чего танки, оставшиеся без прикрытия пехоты, просто подожгли, и уничтожили несколько десятков тех солдат, что добровольно пришли оказать помощь дудаевской оппозиции в захвате Грозного.

— Как Вы полагаете, в ноябре 1994 года чеченский и русский криминал мог быть уже повязан, и иметь на самом верху власти в России покровителей? Всем уже давно известна роль Березовского. Первоначальное накопление капиталов в России гласило: где нефть, там большие деньги, а где они, там всегда стреляли.

— По этому поводу позвольте заявить, что криминал всегда был и будет интернационален и не станет делиться на чеченский или русский. Транснациональная преступность и сегодня является серьезным фактором, который может дестабилизировать целые регионы нашей страны! И в то время невозможно было чеченским бандитам осуществлять свои преступления, не будучи связанными с российским криминалом.

Не могу утверждать, что бизнесмен, чью фамилию вы назвали, уже тогда, в 1994 году, имел с ними связь. После того, как Борис Абрамович стал заместителем секретаря Совета безопасности России, то у нас состоялся очень серьезный разговор. В то время он через своего партнера по бизнесу Бадри Патаркацишвили направил деньги, переданные Басаеву на станции Слепцовская в присутствии президента Ингушетии Руслана Аушева.

По нашим данным, это было десять миллионов долларов, по словам самого же Бориса Абрамовича, когда я спросил его, зачем же он шлет десять миллионов долларов бандиту, он ответил, что не десять, а всего один миллион. Он сказал, что сделал это, потому что российское правительство разрушило Грозный и Чечню, а восстанавливать его и экономику Ичкерии не спешит. Вот он и передал миллион долларов на восстановление цементного завода в столице Чечни. Хотя понятно, что эти деньги Березовского не пошли на восстановление цементного завода, а пошли на закупку бандитами оружия и техники, и потом этим оружием, купленным на эти деньги, убивали солдат нашей армии в Дагестане в августе 1999 года!

— Значит, Вы попытались объяснить этому бизнесмену, залезшему в политику, что он занялся не теми делами, что были по чину пусть даже самому крутому бизнесмену. Что же Вам, как высокопоставленному чиновнику, подчинявшемуся только президенту, помешало «прочистить мозги» Березовскому?

— На тот момент, когда у нас с ним состоялся этот разговор, я был министром внутренних дел, а Березовский уже был заместителем председателя Совета безопасности. И мое ведомство получило указание от Ельцина, что всю полноту работы по нормализации обстановки в Чечне ведет только через эту структуру во главе с Иваном Петровичем Рыбкиным.

После того, как я еще тогда сделал несколько заявлений о связи Березовского с чеченскими боевиками, президент после жалобы на меня Рыбкина, категорически запретил МВД вмешиваться в дела республики. Заявив, что всю ответственность за дела, связанные с Чечней, несет Рыбкин. И потребовал, чтобы никто из силовиков туда не совался!

— Значит, Борис Абрамович мог подсказать председателю Совета безопасности России генералу Лебедю его знаменитую фразу: «Два пернатых в одной берлоге не уживутся, а Русь всегда была лебяжьей страной».

— Это Александр Лебедь сказал самостоятельно. Кто ему советовал, этого я не знаю.

— А почему же Вы стали камнем преткновения еще и у этого политика в генеральских погонах, подписавшего Хасавюрт?

— Я был противником этих соглашений, и предметом наших с Лебедем конфронтаций явилось то, что Лебедю нужна была блиц-победа. Он считал, что президент Ельцин не жилец, и что к осени 1996 или зиме 1997 года отойдет в мир иной. Лебедь не скрывал от генералов, с которыми он прибыл в 1996 году в Грозный, свои намерения стать будущим главой страны. Ему нужно было в связи с этим сказать народу: «Смотрите, я остановил уже вторую войну! Я сделал народ своей страны счастливым».

Вот что нужно было Александру Лебедю. А реальность тех дней была такова, что на имя премьер-министра России Черномырдина, председателя Совета безопасности Лебедя и министра обороны Родионову я отправил телеграмму в августе 1996‑го. Перескажу ее содержание. «Прошу направить в Грозный хотя бы два мотострелковых полка, чтобы высвободить по периметру Грозного, с рубежей блокирования дополнительные силы Внутренних войск МВД». Зачем? Чтобы отправить их для очистки чеченской столицы от бандитов!

— Реакция последовала?

— Отрицательная. Несмотря на это, к 14 августа 1996 года, мы практически пробили коридоры и приступили к очистке Грозного. Но Лебедь торопился, ему нужно было быстрее подписать Хасавюртовские соглашения. На заседании в кабинете Черномырдина Лебедь зачитал то, что он собирается подписать. Ему, конечно, представители МВД, министерств юстиции и по национальным делам внесли свои коррективы. А я даже просил депутата Госдумы Владимира Петровича Лукина выехать в Хасавюрт для того, чтобы на месте не допустить никаких глупых формулировок, а сделать все так, как положено. И Лукин вылетел туда… Позвонил из Хасавюрта и сказал, что ничего не смог сделать — Лебедь ни с кем не захотел разговаривать и подписал то, что ему нужно было.

А ему нужно было только одно: любой ценой остановить эту войну, и этим Хасавюртовским соглашением он свел на нет все усилия армии и силовых структур по нормализации обстановки в Чечне на 1996 год. А до этого обвинил министра внутренних дел А. С. Куликова во всех бедах. Это нужно было чеченцам, поскольку я был им неугоден и ни на какие соглашения с ними не шел. Чего только про меня не наговорили! И об украденных миллиардах, и о моем сговоре с Завгаевым, и о том, что я считал вместе с Докой Гапуровичем Завгаевым в гостинице «Россия» деньги — многие миллионы. После чего Лебедь направил своих представителей (о чем у меня, кстати, была информация) искать следы моих преступлений. Он следствия по моему делу и не скрывал, сказал на парламентских слушаниях депутатам: «Я вам скажу, кто и за сколько продал Чечню!»

Я попросил представителей палаты провести открытые слушания, даже дал телеграмму. У меня не было тайн ни от Государственной Думы, ни от народа России. Лебедевские сатрапы поездили по Чечне. А что им могли дать чеченцы, если подобных воровских дел не было в природе? И после этого Лебедь на данных слушаниях ничего не смог сказать!

— По Вашему мнению, «грозный» председатель Совета безопасности РФ Александр Лебедь был самостоятельной политической фигурой или марионеткой в более ловких политических руках?

— С моей точки зрения, он не был самостоятельной фигурой в политике России.

— А кто, по Вашему мнению, из «сильных мира сего» мог стоять за ним в Хасавюрте?

— Когда Лебедь, явно в нарушение закона, связанного с выносом денег из Белого дома, вдруг входит в сговор с нарушителями закона и проявляет тем самым заинтересованность, — это говорит о его определенных симпатиях.

— Значит, помощь одному из самых близких к телу президента Ельцина, генералу-охраннику, была оказана Лебедем осенью 1997 года в Туле не бескорыстно?

— Я думаю, что в этом своем выводе о политических отношениях Лебедя вы ошиблись. Полагаю, что на тот момент они не были союзниками — это уже впоследствии отстранение от должностей и влияния на президента Ельцина привело их к политическому союзу.

Окончание в следующем номере.