Автор: Елена Бадякина

СЕРОСТЬ И МЕРЗОСТЬ

Во время новоявленного праздника «Дня народного единства» федеральный телевизионный канал РТР осчастливил нас демонстрацией нашумевшего драматического фильма Андрея Звягинцева «Елена».

В то время как богатые эстеты пытались выдержать новомодную постановку «Руслан и Людмила» в китчевом стиле «а-ля рус» (где Людмила являла миру телеса и наслаждалась тайским массажем), публика попроще довольствовалась просмотром «киношедевра» — обладателя всевозможных премий и наград. Сие событие сопровождала бурная рекламная кампания. И вот свершилось. Отвалив немалую сумму авторам, РТР за счет налогоплательщиков спас фильм от провала в прокате, выделив для его демонстрации лучшее эфирное время.

Попутно, из выпуска новостей все того же РТР, мы узнали, что изначально сценарий писался для западной публики, с зарубежными героями и сюжетными линиями. Но в последний момент его переделали все в том же стиле «а-ля рус».

Итак, большая московская квартира. В квартире двое немолодых людей, мужчина, которому за шестьдесят, эту роль сыграл Андрей Смирнов, и его супруга Елена — женщина из «народа». Странно, как вообще встретились эти двое. Позже выяснится, что десять лет назад у героя был аппендицит с перитонитом, а Елена, медсестра, его выхаживала.

Два года назад они узаконили свои отношения, но Елена больше похожа на домработницу. Она спит на куцем диване, проснувшись, тут же включает телевизор, — это вообще единственный говорящий объект в доме, и вся жизнь героев проходит под аккомпанемент нескончаемой болтовни из телеящика, что напомнило мне апокалиптическую картину из романа Брэдбери «451° по Фаренгейту».

Сонная Елена готовит завтрак «барину», вернее, супругу, почивающему в отдельной спальне на широкой кровати. Открывает шторы на окнах, желает ему доброго утра, потом они молча, механически (за большим столом) пережевывают еду, делясь планами на день. После чего супруг властно берет Елену за руку, она игриво улыбается, давая понять зрителю, что сейчас свершится «таинство любви». Без прелюдий, нежных слов. Молча, грубо, зримо. А чего время терять, — «вы привлекательны, я чертовски привлекателен!»

Чуть позже, поправляя растрепанные волосы, Елена заведет разговор о главном, — ее внук заканчивает школу, учится плохо, в институт на бюджетное отделение с такими знаниями не поступишь, нужны деньги на платный институт или на «отмазывание» от армии: «Ты же знаешь, какая у нас армия».

Однако супруг непреклонен. Он напоминает Елене, что женился на ней, а не на ее семье, и ее отпрыск, у которого, помимо сына-выпускника есть еще и новорожденный ребенок (а скоро мы узнаем, что ожидается и третий), должен сам начать зарабатывать и содержать свою семью. Но вместо этого дядька, которому за сорок, целые дни проводит у компьютера, играя в «войнушку». Под стать ему и супруга, дородная тетка, за весь фильм сказавшая лишь пару слов.

Разумеется, в таком семействе не могло вырасти высокоинтеллектуальное дитя, которое развлекается тем, что участвует в массовых побоищах на пустыре у местной ТЭЦ, где такие же, как он, отморозки нападают на бомжей. Просто так, забавы ради. Но… мальчику надо помочь. Он должен поступить в престижный вуз, чтобы впоследствии стать врачом, юристом или, чем черт не шутит, президентом. У нас страна больших возможностей, не правда ли? Были бы деньги!

Но этих самых денег жадный супруг Елены дать не хочет, вызывая гнев ее семейства. Вот же гад, своей беспутной дочери деньги дает, а внуку Елены не хочет. «Пролетариат» кипит праведным гневом, кляня обидчика. Их проклятия доходят до божьего уха, — во время заплыва в бассейне дорогого спортивного комплекса, где немолодой герой поддерживает форму, он вдруг замирает на гребке и, безвольно распластав руки, дрейфует в лазурных водах.

К счастью, бездыханное тело замечает красотка-тренер, ныряет и спасает утопающего. Подумалось, вот сейчас возникнет сюжетная линия: любовь немолодого мужчины к юной спасительнице. Мировая история знает немало подобных примеров. Но нет, авторы сценария решили эту тему не развивать.

И вот уже спасенный, облепленный трубками и капельницами, лежит с инфарктом в дорогой больнице, а Елена едет в грязной электричке из Подмосковья. Вагон тормозит, — оказывается, под колеса поезда попал элитный жеребец в полной упряжи. Странно, как вообще он оказался на путях? Но это — символ, «черная метка судьбы», понимать надо.

Дурная весть застает Елену на кухне, где она перекладывает в холодильник содержимое пакетов, доставленных молодым курьером из магазина. Она спешит к больному, и тот просит ее позвонить дочери от первого брака. Елена звонит, просит ее навестить отца, предварительно назначив встречу в кафе.

Дочь приходит, между ними происходит натянутый разговор, во время которого Елена пытается пристыдить «беспутницу» и вопрошает, не жалко ли ей отца. «Жалко, — парирует та, — у пчелки в жопке». Культурно так, образно. Вообще, речь героев фильма исполнена высокого смысла, недаром фильм получил ряд наград и за сценарий.

Дочь тоже вопрошает Елену. «Любит ли она ее отца?» — «Да, люблю!» — пафосно отвечает Елена. — «Ага, — ехидно парирует дочь, — до смерти». По ее разумению, это звучит довольно двусмысленно.

И вот мы уже видим деваху в больничной палате (выходит, жалко было не только у пчелки? Интересно, как переводили сие идиоматическое выражение при зарубежных показах?). Отец и дочь путано говорят на какие‑то малопонятные темы, после чего бросаются друг другу в объятья и клянутся в вечной любви.

Тут бы нам умилиться, порадоваться за героев. Но режиссер бестрепетной рукой ведет нас дальше. Он позволяет руководству больницы выписать больного домой под присмотр Елены, которая искренне переживает за него, даже в церковь ходит, свечки ставит за здравие. Как не поверить этой простой, бесхитростной женщине, к тому же, бывшему медработнику? Врачи лишь просят ее не волновать сердечника.

Поначалу Елена заботливо ухаживает за мужем, приносит завтрак в постель, поправляет одеяло. Попутно заводит разговор о внуке, получая жесткий ответ, что ничего он не даст, как и было сказано ранее. Не потому, что денег жалко, а в воспитательных целях, — пора дядьке, отцу двоих детей, «оторвать задницу от дивана и начать работать». Сатрап, одним словом. Елена, сжав зубы, напоминает герою, что ему никто не давал права судить людей только потому, что у него «больше денег и вещей».

А тут еще муж решил написать завещание, просит принести бумагу и ручку. При этом крайне неосмотрительно сообщает Елене, что квартира и «дело» (непонятно, правда, какое) отойдут дочери, а Елена получит ренту, вполне достаточную для безбедной жизни. Женское сердце стерпеть подобной обиды не может, к тому же надо спасать внука от жуткой армии. Пусть лучше бомжей на пустыре мочит.

Елена решается не преступление, — предварительно сверившись по медицинскому атласу, подсыпает в груду таблеток, которые дает по утрам больному, и пилюльку синего цвета. Характерная упаковка, крупным планом изображенная на развороте атласа, наводит на мысль о скрытой рекламе.

Как бывший медработник, Елена не может не знать, что сочетание сердечных препаратов со стимулятором половой активности смертельно. Но «проглядела», как позже скажет судмедэксперту. Герой умирает во сне, Елена обнаруживает его бездыханное тело и быстренько заметает следы: сжигает листки с завещанием, ставит упаковку стимулятора (нарочито, по‑рекламному) на прикроватную тумбочку. Будто его сам больной тайком выпил, желая страстной любви. И никаких расследований, все верят ей на слово.

На гражданской панихиде вдова горько рыдает, а беспутная дочь кладет на гроб отца большой букет роз. Потом она же с оголенными ногами лежит на диване, видимо, обдумывая план мести, а Елена деловито выгребает содержимое сейфа, кладет пухлые пачки денег в сумку, после чего берет такси и едет к нотариусу, который объясняет ей и дочери, как будет делиться наследство. Дочь напоминает, что в сейфе у отца было много денег, но Елена, не моргнув глазом, лишь плотнее прижав к себе сумочку, сообщает, что ничего там не было, сейф был пуст. Дочь обещает «дербанить» квартиру (видимо, делить). Но Елену это почему‑то не волнует.

После посещения нотариуса Елена снова едет на электричке, хотя могла бы и такси себе позволить. Приехав к сыну, вытряхивает перед ним содержимое сумки. Тот, увидев такую кипу денег, даже не удивляется, — все понял, воспринял как должное, лишь приказывает жене принести выпивку (какой же фильм о России и без алкоголя?).

Радостное семейство пьет коньяк, закусывая лимоном. Они теперь — представители элиты, им по статусу положено коньяк пить. Даже будущему студенту, столь благополучно «отмазанному» от армии, наливают, — пусть «помянет дядю Володю». Своего будущего ребенка сын Елены обещает назвать в честь покойного. Но жена робко протестует, — она хочет девочку.

Завершающие кадры фильма: по широкой кровати, на которой давеча лежал богач, ползает меленький внук Елены. Очевидно, это символ: жизнь торжествует над смертью! А её сын нежится на балконе дорогой квартиры, обладателем которой вдруг стал. Его жена по‑хозяйски суетится на кухне.

Елена робко напоминает, что с квартирой пока не все ясно, есть еще дочь-наследница, но сын обещает с ней разобраться. Может, тоже отправят в мир иной? Но об этом мы не узнаем никогда, поскольку на этих радостных кадрах фильм заканчивается.

Невольно возникает вопрос: за что подобному убожеству было дадено столько кинопремий и наград? Ведь ни сюжетной линии, ни ярких образов. Серость и мерзость. Но тут меня осенило. Именно за это и был обласкан сей «шедевр» на зарубежных фестивалях. После его просмотра западный обыватель вновь должен укрепиться в мысли, что русские — варварский народ, неспособный любить и на добро отвечающий лишь черной неблагодарностью. Вон, Елену осчастливил, «поднял из низов» богатый человек, а она его убила. Помогла сыну, а он, судя по всему, скоро вышвырнет ее на улицу.

Разве такой народ заслуживает уважения и вообще доброго отношения? Нет и еще раз нет! Его надо грабить, уничтожать, наказывать за плохое поведение! И вообще, как сказала госпожа Тэтчер, для обслуживания нефтяных и газовых труб достаточно пятнадцати миллионов русских, все прочие должны исчезнуть. А такие фильмы, как «Елена», прекрасно согласуются с этой русофобской доктриной, показывая русских озверелыми дикарями. Таких не жалко.

По странному совпадению, вскоре после демонстрации «Елены» по каналу «Культура» прошел документальный фильм о плане «Ост», рожденном в 1942 году в недрах рейхсканцелярии. В нем с немецкой педантичностью описывалось, как, в какие сроки и на какие средства будет проходить покорение захваченных советских территорий.

В многотомном труде было прописано все, вплоть до мелочей. Создатели плана считали, что «русских надо уничтожать по 3‑4 млн. человек в год… Славяне должны работать, прививки и охрана здоровья для них излишни… Никакого образования, достаточно, если они будут уметь считать до ста. Каждый образованный человек — это враг». И все в том же духе.

Один из постулатов доктрины даже был начертан на плакате, на фоне которого часто позировали немецкие офицеры: «Чтобы мы жили, русские должны умереть!» Актуально звучит, не правда ли?

Сейчас, как и тогда, ради процветания Запада, русский народ должен уйти в небытие. Для успешной реализации плана «Ост» русских необходимо было «уничтожать и разобщать». И, конечно, им нельзя было иметь «никакого искусства»! Фильм «Елена» будто снят по лекалам этого живодерского плана. Отсюда столь бурное признание на Западе. Помогает легче изживать остатки совести при выкачивании из России денежных, интеллектуальных и сырьевых ресурсов.

Но хотелось бы напомнить новоявленным «господам» и их кинообслуге, что план «Ост» в конечном счете провалился. Русские люди поднялись на борьбу с «цивилизаторами», смели фашистскую погань со своей земли, освободив ценой немыслимых жертв и неблагодарную Европу. Так пусть же те, кто празднует сейчас победу в Холодной войне и награждает шедевры типа «Елены», задумаются, не ждет ли их судьба прежних покорителей России? Думаю, момент истины настанет раньше, чем им кажется.

Из досье «Спецназа России»

Киновед Андрей Плахов назвал «Елену» «одним из важнейших российских фильмов последних лет», отметив, что картина «хорошо сделана» и актуальна по своей социальной проблематике.

По мнению главного редактора журнала «Искусство кино» Даниила Дондурея, «фильм задал почти невозможный для российской культуры вопрос: в проблемах страны, может быть, виноваты не только бандиты, олигархи, интеллигенция, но и сам простой русский народ-богоносец?».

Награды «шедевра»:

Лучшая сценарная разработка американского кинофестиваля независимого кино «Сандэнс». Причем еще до начала съемок.

Специальный приз жюри конкурсной программы «Особый взгляд» (Канны-2011).

Гран-При Гентского международного кинофестиваля.