ПРОКЛЯТИЕ ЛИТВЫ

Статья Г. Сапожниковой «Неужели в 1991‑ом в Вильнюсе «свои стреляли в своих»?» («КП» от 12‑13 января 2012 года) буквально взорвала Литву. Достаточно сказать, что на ответную статью «Удар русских гадюк по 13 января…», опубликованную в газете «Lietuvos rytas», за двое первых суток поступило более 1200 комментариев.

Контингент литовцев, читающих газету «Lietuvos rytas» (бывшая «Комсомольская правда») известен. Это, в основном, крайне правые, для которых всё советское является преступным. И, тем не менее, более чем в трети комментариев поддерживается Палецкис. Заслуживает внимания комментарий № 1196 под ником «VDV», опубликованный 15 января 2012 года. Это литовец, служивший в советское время в воздушно-десантных войсках СА.

Вот что он пишет (перевод с литовского): «В 1973‑1975 гг. я служил в спецназе ВДВ и знаю, каков там порядок и какие даются приказы. В период кипрско-турецкого конфликта в 1974 г. я прошёл полный инструктаж, как действовать в экстремальных ситуациях и как вести себя с мирными жителями. Поэтому я полностью поддерживаю мнение А. Палецкиса». Ясно, что человек уверен, десантники не могли получить приказ стрелять в демонстрантов на поражение, как это утверждают литовские прокуроры.

Десантнику ответил некий «Витас». Его комментарий № 1198. Процитируем лишь завершающую часть: «Теоретически допускаю мысль, что какой‑нибудь нашенский старичок, с трясущимися от страха руками, не глядя, стрелял куда‑то, но поверить, что такая акция была сознательно срежиссирована с нашей стороны, не хватает фантазии. Если бы было желание стрелять в своих, то использовали те же «калашниковы». Разве русские (не обижайтесь — пишу обобщенно) были такими святыми, а наши бандитами и глупыми? Никакой логики…» Аргументация «Витаса» достаточно убедительна и у неё немало сторонников, как в Литве, так и в России.

В этой связи попытаемся обосновать логику январских событий на основе конкретных фактов и свидетельств, в том числе и от закулисных организаторов январской акции.

Неизбежные жертвы

О том, что январские жертвы были заранее запланированы тогдашними литовскими властями, публично заявил в апреле 2000 года глава литовской обороны и руководитель Департамента охраны края (ДОК) Аудрюс Буткявичюс. Именно он сообщил в своём интервью корреспонденту газеты «Обзор» Н. Лопатинской (№15 / 170).

Помимо этого, давая свидетельские показания под присягой во время судебного процесса по делу Бурокявичюса и др., Буткявичюс заявил, что здание Комитета радио и телевидения, Дом печати и телебашня в случае попытки захвата их советскими десантниками должны были превратиться в огромные пожарища. «Дом печати должен был гореть, планировалось организовать пожар, заснять его и показать за рубежом…» (Уголовное дело «профессоров», т. 282, с. 232).

14 августа 2001 года во время телепередачи «Последние годы империи» на российском ОРТ Буткявичюс добавил, что здание Верховного Совета Литвы также было подготовлено к поджогу. Очевидцы, бывшие в тот период в Верховном Совете, отмечали наличие там огромного количества бутылок и канистр с бензином и другими горячими смесями.

Пожары на объектах Вильнюса, намеченные для взятия под охрану советскими десантниками, должны были стать свидетельствами варварских злодеяний Советской Армии. При этом не исключалось весьма значительное количество человеческих жертв. Это подтвердила в своём интервью газете «Respublika» (19 января 2002 года) бывший премьер-министр Литвы Казимира Прунскене.

Она сообщила, что в случае поджога боевиками Буткявичюса здания ВС некоторых «руководителей ВС во имя блага нации сильные спортсмены должны были вынести в безопасное место». Но, «согласно сценарию, Прунскене с Бразаускасом и ещё один, другой (видимо, депутат левой ориентации. — В. Ш.) должны были быть застрелены, дабы не выбрались из горящего здания».

Одним словом, не вызывает сомнения, что по замыслу тогдашнего главы Верховного Совета Литвы Витаутаса Ландсбергиса и упомянутого А. Буткявичюса кровавые жертвы в январе 1991 года были неизбежны в любом случае. Для этого достаточно было в пределах важного государственного объекта появиться паре БТРов и взводу советских солдат. Провокаторы из Армии охраны края и Лиги свободы Литвы тут же начали бы реализовывать кровавый сценарий, а все погибшие были бы объявлены жертвами советских военных и коммунистов.

Вышеизложенные факты неразрывно связаны с общей линией поведения Ландсбергиса в январе 1991 года. Известно, что с момента прихода «Саюдиса» к власти он патологически жаждал жертвоприношения. Ландсбергис не только постоянно твердил: «Свободы без крови не бывает!», но и пытался устроить такое жертвоприношение. Перечислим его попытки собрать кровавую жатву на ниве литовской независимости.

Провокации Ландсбергиса

Через два месяца после провозглашения независимости Ландсбергису стало ясно, что его надежды на то, что Горбачёв пойдет на признание Литовской республики, не оправдались. В апреле 1990‑го Белый Дом (США) заявил, что также не намерен делать этого. Согласно результатам опроса, проведённого телекомпанией NBC совместно с газетой «Wall street journal», свыше двух третей американцев заявили, что Соединённым Штатам не следует признавать независимость Литвы.

Эта информация явилась холодным душем для Ландсбергиса, который мечтал стремительным натиском вывести Литву из СССР и стать «отцом-освободителем» нации. Но он прекрасно знал, что американцев можно переубедить кровью невинных жертв. С тех пор попытки литовских боевиков спровоцировать кровавые столкновения с советскими военнослужащими стали регулярными.

Так, в мае 1990 года Ландсбергис дал команду совершить прорыв советско-польской границы в районе города Лаздияй. Вереница автобусов с литовскими гражданами двинулась к границе. Человеческих жертв удалось избежать только благодаря тому, что советские пограничники были предупреждены и сумели убедить организаторов отказаться от акции. Потом стало известно, что если бы «зелёные фуражки» пропустили нарушителей, то польские стреляли бы на поражение.

В этой связи напомним, что 5 июня 2011‑го сотни палестинских беженцев, проживающих в Сирии с 1967 года, попытались прорвать пограничные ограждения в районе Голанских высот на сирийско-израильской границе. Израильские пограничники тогда убили двадцать три и ранили более трехсот палестинских беженцев. Президент Сирии Башар Асад был объявлен провокатором и виновником беспорядков на границе. Ландсбергис же, являясь в мае 1991 года форменным провокатором, в силу аморфной позиции Горбачёва, остался «чистеньким».

Следующей провокацией стала стычка боевиков из ДОКа с советскими десантниками в Вильнюсе 7 ноября 1990 года во время военного парада. Группа литовских боевиков при прохождении советской военной техники попыталась толкнуть людей под её колеса. Но советские десантники сумели блокировать ситуацию. Дело обошлось без жертв. Однако литовские СМИ преподнесли этот инцидент как зверскую расправу над беззащитными литовскими юношами.

Прошло два дня. 9 ноября 1990 года в городе Таураге была организована очередная провокация. Туда на встречу с общественностью был приглашен я, в то время кандидат в депутаты Верховного Совета Литвы, председатель Гражданского комитета Литовской ССР и 2‑й секретарь ЦК Компартии Литвы / КПСС. У здания, где должна была состояться встреча, собралась толпа в несколько сотен человек. Людям было сообщено, что по приказу Шведа советские десантники 7 ноября в Вильнюсе зверски избили литовских парней.

Как потом мне рассказал первый заместитель Председателя КГБ Литовской ССР Станислав Цаплин, план был следующий. Организаторам провокации было известно, что после неудавшегося покушения в г. Снечкусе меня всегда сопровождали два офицера из спецподразделения «Альфа». Планировалось создать ситуацию, когда толпа набросится на Шведа. Офицеры, защищая меня, будут вынуждены применить оружие. Ну, а далее в дело вступили бы пятеро боевиков из Каунаса. В начавшейся суматохе они должны были расстрелять «коммунистов» и в придачу к ним нескольких человек (желательно женщин и детей) из толпы.

После этого по всему миру разлетелась бы информация, что 2‑й секретарь «ночной» Компартии (так нас называли), приехав в Таураге со своими «головорезами», устроил «кровавую бойню», но получил по заслугам. А Литва скорбела бы по жертвам советских агрессоров.

С таким «кровавым» багажом литовская делегация 19 ноября 1990 года намеревалась отправиться в Париж на Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе глав тридцати четырех государств. Там планировалось потребовать принять соответствующую резолюцию, осуждающую действия союзных властей в Литве, приведших к человеческим жертвам. Но умелые действия офицеров-«альфовцев» и их выдержка позволили избежать ситуации, запланированной Ландсбергисом.

Однако провал в Таураге не остановил литовских провокаторов. Буквально накануне январских событий 1991 года у КПП Северного городка в Вильнюсе (место дислокации 107‑й мотострелковой дивизии) собрались несколько сотен человек из Лиги свободы Литвы (организации, подконтрольной Ландсбергису). Они заблокировали КПП и пытались прорваться на территорию части. Звучали ругательства и угрозы. На территорию военного городка полетели камни, бутылки и взрывпакеты. Видимо, молодчики рассчитывали, что часовые начнут стрелять. Американцы сделали бы это… не колеблясь!

Однако, как вспоминает бывший командир дивизии генерал Владимир Усхопчик, он дал команду рассеять толпу без применения оружия, силами офицеров и сержантов. В течение нескольких минут солдатские поясные ремни и приёмы рукопашного боя позволили очистить территорию около КПП. Потом мне довелось слышать, что наиболее активно в этой ситуации вёл себя начальник артиллерии дивизии полковник Аслан Масхадов — будущий президент непризнанной Ичкерии.

От агента НКВД до «отца нации»

К 13 января 1991 года Ландсбергис пришёл с багажом неудавшихся провокаций. Поэтому события январской ночи готовились особенно тщательно. Об этом говорил на суде по делу А. Палецкиса бывший член Совета «Саюдиса» Болеславас Билотас.

В таком случае возникает вопрос: почему для стрельбы с крыш использовали допотопное оружие? Следует иметь в виду, что операция проводилась силами «отморозков» из разных районов республики, которым было всё равно в кого стрелять. Раскрывать её перед сотрудниками МВД Литвы, которые располагали автоматами «Калашникова», не рискнули. Те, не раз видевшие кровь, и понимая всю степень ответственности за неё, могли сорвать операцию.

Оружие для операции у телебашни Аудрюс Буткявичюс и начальник иммунентной службы ДОКа Виргиниюс Чеснулявичюс решили изъять из школьных кабинетов военного дела, районных отделений Общества охотников и рыболовов и музеев. Акция по его изъятию началась накануне январских событий. В ходе неё были «изъяты» десятки малокалиберных винтовок и охотничьих ружей.

И не только!

Из шауляйского музея «Аушра» «доковцы» «изъяли» пулемёт Дегтярева, автомат ППШ, винтовку системы Мосина и пулемётный диск. Всё это оружие было доставлено в Вильнюс В. Чеснулявичюсу.

Об этом сообщает «Информация о конфликтных ситуациях, связанных с действиями работников Департамента по охране края». Она была подготовлена Министерством внутренних дел Литовской Республики между 10 и 31 мая 1991 года по указанию Ландсбергиса. Она не может быть фальсификатом, так как в ней упоминается немало фамилий и конкретных ситуаций, зафиксированных районными отделами внутренних дел республики.

Разнокалиберное оружие было решено применить у телебашни, так как «саюдисты» были уверены, что в неразберихе, которая присутствовала в то время в деятельности союзных структур, а также после того, как прольётся кровь, никто не будет разбираться, что и как произошло. Примером для них была ситуация в Тбилиси (январь 1990 года). Там советские десантники якобы использовали против демонстрантов сапёрные лопатки.

В действительности все тбилисские жертвы погибли от травм, нанесённых самой толпой. Это было очевидно, но версия «сапёрные лопатки», благодаря российским демократам во главе с Собчаком, восторжествовала. В Вильнюсе же на крайней случай была заготовлена версия о том, что с крыш стреляли «единственники» (противники выхода Литвы из Союза), чтобы скомпрометировать независимую Литву. Но эта версия даже не потребовалась.

«Успех» ландсбергистской провокации у вильнюсской телебашни во многом был обусловлен предательской позицией Президента СССР Михаила Горбачёва. Он сделал всё, чтобы «подставить» в Вильнюсе Советскую Армию, КГБ и коммунистов Литвы. Известно, что все объекты, в том числе и телебашню в Вильнюсе, в ночь с 5 на 6 января 1991 года можно было взять под контроль силами нескольких патрулей из полка МВД СССР, дислоцированного в Вильнюсе.

Таким образом, в марте 1990 года без всякого шума были взяты под охрану здания Вильнюсского горкома и ЦК Компартии. Но Москва позволила до предела накалить обстановку в республике. В итоге вокруг объектов, назначенных для взятия под охрану, собрались многотысячные толпы людей и возникли баррикады. И только тогда из Москвы последовала команда штурмовать объекты при поддержке танков и боевых машин десанта. Надо сказать, что это было не только преступное, а преступно-глупое решение. Это было тем, чего жаждали Ландсбергис и Буткявичюс. В ту январскую ночь и пролилась кровь, в которой обвинили Советскую Армию и КГБ. Михаил Горбачёв должен за это ответить!

Ландсбергис тогда сыграл роль убитого горем человека. Напомним, каким он предстал перед журналистами в Таллине: «Остановите! Остановите убийство!», — слабым голосом повторял Витаутас Ландсбергис, и руки его тряслись» (из статьи Г. Сапожниковой). Тем не менее, в те дни он не всех сумел убедить в своём «горе».

Английский журналист и советник правительства М. Тэтчер Дэвид Прайс-Джонс (David Pryce-Jones) в книге «Der Untergang des Sowjetischen Reichs» («Крушение советской империи») рассказал о встрече с Ландсбергисом сразу же после трагической ночи. Тогда он спросил, кому и зачем нужны были жертвы? Ландсбергис ответил, что погибшие «пожертвовали свои жизни за Родину и её свободу». Этот предельно циничный ответ шокировал много повидавшего англичанина. Д. Прайс-Джонс закончил свои размышления о Ландсбергисе таким резюме: «Железное самообладание. Но оно также раскрывает и устрашающий внутренний мир этого человека».

Следует добавить, что «ландсбергисты» готовились для грандиозного эффекта в пятьдесят восемь трупов! На это количество были «заготовлены» не только трупы, но и карточки вызова скорой медицинской помощи с диагнозом «cadaver» (лат. «труп»). Этот вариант намеревались использовать в случае силовой акции против Верховного Совета Литвы.

Не получилось! Поэтому литовские власти, пытаясь скрыть свои преступления, объявили, что «советы» в январскую ночь похищали людей и где‑то их уничтожали. Однако включить их в списки советских жертв не осмелились. Но газета «Vilniaus laikraštis» («Вильнюсская газета») от 17‑24 января 1991 года сообщила о пятнадцати погибших, 164 раненых и пятидесяти семи пропавших без вести в ночь на 13 января.

О том, что Ландсбергис мог принести литовским матерям ещё большее горе, свидетельствует следующий факт. Мало кто знает, что в апреле 1992 года в Литве могли начаться военные действия между советскими воинскими гарнизонами и литовскими вооружёнными силами. Вечером 7 апреля того года в Клайпеде по указанию Ландсбергиса сотрудники Генпрокуратуры Литвы устроили провокацию, которая могла спровоцировать войну. Ими был захвачен командир дивизии береговой обороны Балтийского флота полковник Иван Черных. Ему инкриминировалось покушение на организацию акции по изменению государственного строя Литовской Республики в период с 19 по 20 августа 1991 года.

Подробно о развитии тех событий сообщается в статье «За пять минут до войны», опубликованной на сайте «Правда. Ру.» Остановимся лишь на вопросах, связанных с освобождением полковника Черных.

8 апреля 1992 года в Вильнюс прилетела весьма представительная делегация во главе с командующим Северо-Западной группой войск генерал-полковником Валерием Мироновым и командующим Балтийским флотом адмиралом Валерием Егоровым.

В тот же день в здании Верховного Совета Литвы начались переговоры генерал-полковника В. Миронова с главой Верховного Совета Литвы Ландсбергисом по поводу освобождения полковника Черных.

Переговоры были длинными и сложными. Ландсбергис твердил, что Литва имеет право привлекать к ответственности любого, кто совершил на её территории противоправные действия. При этом он исходил из того, что Литва является независимой с 11 марта 1990 года.

Не вызывало сомнения, что Ландсбергис тянул время, ожидая, когда «котёл» возмущения советских военных взорвётся и танки двинутся на Вильнюс. А далее можно будет действовать по старому сценарию: шум через прессу, апелляция к мировому сообществу и т. д. И в центре внимания — «отец» литовской нации Ландсбергис.

События тогда развивались стремительно. В Клайпеде начальник штаба дивизии полковник В. Керский привел её в повышенную готовность. Он сообщил клайпедским властям, что если к 9 часам утра следующего дня командир не вернётся в часть, будут приняты соответствующие меры, вплоть до вывода на улицы города бронетехники и взятия заложников.

В это же время Совет Офицерских собраний воинских частей Клайпедского гарнизона принял ультиматум к литовским властям: немедленно освободить командира соединения полковника Черных. В противном случае во взаимодействии с другими частями гарнизона будут приняты практические меры по его освобождению.

Командиры частей гарнизона были настроены решительно: немедленно выводить танки и освобождать полковника. Поступила информация, что дивизия и танковый полк, дислоцированные в городе Тельшяй, также собираются выступить на Вильнюс. Цепная реакция в защиту Черных готова была распространиться на все гарнизоны российских войск, расквартированных в Литве. Их успокоило лишь то, что в Вильнюсе два российских командующих — В. Миронов и В. Егоров — решают вопрос об освобождении.

В ответ на информацию о волнениях в советских гарнизонах Ландсбергис заявил: «Если эти дураки будут ехать в направлении Вильнюса — ну что ж, заминируем дороги, и всё…» Его абсолютно не волновало, что в случае начала военных действий счет пошёл бы на сотни и тысячи жертв. Не хотел он понять и того, что литовские вооружённые силы были бы смяты российскими морскими пехотинцами и десантниками в считанные минуты. Мины не остановили бы морскую пехоту, а лишь усилили бы желание воздать провокаторам по заслугам.

Ландсбергис готов был ради псевдовеличия и своих амбиций вновь пролить кровь уже не десятка, а тысячи литовцев. Не случайно ранее упомянутый Д. Прайс-Джонс отметил его «устрашающий внутренний мир». «Витасу» и его единомышленникам в Литве и России этого не следует забывать.

Тем не менее, в конце концов, вопрос об освобождении полковника Черных был решен. Его передали В. Миронову с условием, что Черных будет немедленно вывезен за пределы Литвы. Что и было сделано. Возникает вопрос, можно ли считать нормальным государственного руководителя, который постоянно посылал граждан своей страны на смерть? К сожалению, многие в Литве до сих пор так и не задали себе этого вопроса.

Необходимо напомнить, что беспринципностью и потребительским отношением к другим Ландсбергис отличался с юности. Чтобы вступить в комсомол, он публично отрёкся от отца. Потом сдал каунасскому НКВД подпольную молодёжную организацию, действовавшую в гимназии. Ну, а далее юный гимназист Ландсбергис согласился сотрудничать с НКВД, а потом и КГБ. Псевдоним он себе выбрал громкий — «Витаутас», но потом заменил его на «Dedulę» («Дядюшку»). Агентурные доносы на своих коллег и хорошо знакомых людей вплоть до 1978 года Ландсбергис подписывал именно этим псевдонимом. С тех пор двойная жизнь и двойная мораль стали неотъемлемыми атрибутами Ландсбергиса.

В декабре 2000 года бывший майор КГБ Литовской ССР Владас Гульбинас, являвшийся куратором литовской творческой среды от КГБ, в интервью газете «Lietuvos rytas» и литовскому ТВ рассказал о таких фактах. Оказывается, Витаутас Ландсбергис с 1955 года являлся агентом НКВД-КГБ. Его отец Витаутас Ландсбергис-Жемкальнис ещё в 1927 году был завербован одним из сотрудников посольства СССР в Литве.

В ответ Ландсбергис инициировал возбуждение уголовного дела против В. Гульбинаса по факту клеветы. После длительного и тщательного расследования, которое осуществляла начальник следственного отдела полиции Вильнюса Д. Букелене, дело было прекращено в виду отсутствия состава преступления в действиях Гульбинаса.

Реально это означало, что факты, изложенные Гульбинасом в своих интервью, являлись правдой. (См. «Opozicija», № 3 / 655, 2005. «Laisvas laikraštis», № 37, 2007 г.).

Несомненно, в архивах ФСБ (КГБ-НКВД) лежат и ждут своего часа материалы, раскрывающие подлинную сущность Ландсбергиса, этой египетской кары земли литовской в человечьем обличье.

Горбачёва под суд!

Под стать Витаутасу Ландсбергису оказался Президент СССР Михаил Горбачёв. Такой же вероломный, мстительный, двуличный и себялюбивый. Его роль в судьбе «Саюдиса» Ландсбергис оценил в интервью английской газете «Daily mail» (7 апреля 1990 года). «Горбачёв… в течение двух лет наблюдал за ростом нашего движения за независимость. Он мог бы остановить его в любой момент… Но он его не остановил».

Сегодня с полной уверенностью можно утверждать, что Горбачёв давно принял решение освободиться от Прибалтики. Осенью 1988 г. на встрече с вновь избранным первым секретарём Одесского обкома Компартии Украины Крючковым Георгием Корнеевичем, Генсек заявил, что главное, чтобы Россия, Украина и Белоруссия были вместе, а «без этих прибалтов мы обойдёмся…»

Впервые вопрос о судьбе Прибалтики обсуждался на конфиденциальной встрече Горбачёва с президентом США Рональдом Рейганом в 1986 году в Рейкьявике.

Окончательно Прибалтика была «сдана» на встрече Дж. Буша-старшего и Горби на Мальте в декабре 1989‑го. Как потом выяснилось, руководство «Саюдиса» владело этой информацией. Поэтому оно так нагло вело себя с Кремлём.

Горбачёв до сих пор отрицает, что он был в курсе относительно силовой акции в Вильнюсе. Такого не могло быть в принципе, так как абсолютно ясно, что только с его разрешения могла произойти переброска в Литву подразделений Псковской десантной дивизии, а также использование в силовой акции танков Т-72. Напомним, что вильнюсская акция была уже третьей, о которой Горбачёв якобы был «не в курсе».

В апреле 1989 года при разборе на Политбюро ЦК КПСС обстоятельств тбилисской трагедии Горбачёв строжайшим образом запретил Председателю КГБ СССР В. Крючкову и Министру обороны СССР Д. Язову без решения Политбюро использовать спецназ и армию в гражданских делах. Однако после этого «грозного» предупреждения армия и КГБ осуществили операцию в Баку (январь 1990 года). «Наш ласковый Миша» тогда вновь заявил, что он не «в курсе», и приказ на применение военной силы в Баку отдали Крючков и Язов.

Никаких оргвыводов в отношении «самовольщиков» не последовало. Более того, буквально через три месяца после бакинских событий, 28 апреля 1990 года Горби своим Указом присвоил Язову звание Маршала Советского Союза! Абсолютно ясно, что Крючков и Язов действия своих подразделений согласовывали с Горбачёвым. Ведь и после Вильнюса в отношении них глава государства вновь не предпринял никаких мер.

Существуют неопровержимые свидетельства, подтверждающие, что главный перестройщик был в курсе акции в Вильнюсе. Прежде всего, Владимир Крючков в своих мемуарах «Личное дело. Три дня и вся жизнь» написал, что 10 января 1991 года Горбачёв дал указание ему, Язову и Пуго применить силу и направить в Вильнюс небольшую группу спецназа — «Альфу».

14 мая 2011 года Казимира Прунскене, участвовавшая в телепередаче, посвящённой Горбачёву в рамках проекта «НТВшники», рассказала о последних минутах своего разговора с ним, состоявшегося в Кремле 8 января 1991 года. Уходя, Прунскене спросила Президента СССР, будет ли применено насилие в отношении Литвы? Горбачёв предложил ей за ответом обратиться к министру обороны СССР Язову.

Известно, что когда лукавый руководитель не хочет давать ложный отрицательный ответ на неприятный вопрос, он переадресовывает своему доверенному подчинённому. Ответ Горбачёва Прунскене подтверждает, что 8 января он уже знал о намечаемой силовой акции в Вильнюсе, поэтому предпочёл перевести стрелки на исполнителя его приказа — маршала Язова.

Леонид Замятин, бывший заведующий Отделом ЦК КПСС и советский посол в Англии, утверждал, что после ночных событий в Вильнюсе Горбачёв в присутствии помощников позвонил в Министерство обороны и спросил: «Что происходит в Вильнюсе, почему не докладываете?». У собеседника на другом конце провода буквально отвисла челюсть: «Вчера же с Вами, Михаил Сергеевич, был на эту тему подробный разговор…»

Следует иметь в виду, что экс-командир «Альфы» Михаил Головатов 13 января 2012 года в интервью «Комсомольской правде» заявил, что штаб силовой операции в Вильнюсе в ночь на 13 января 1991 года докладывал Горбачёву о ситуации.

О том, что намечаемая силовая акция в Вильнюсе была согласована с Москвой, могу засвидетельствовать и я. 10 января 1991 года утром у меня в кабинете загудел телефон «ВЧ». В трубке послышался голос секретаря ЦК КПСС Олега Шенина, который сказал: «Сейчас с вами будут разговаривать».

С удивлением — почему надо было звонить через Шенина — я услышал в трубке голос Михаила Сергеевича, который, не представляясь (уже тогда опасался ответственности), поинтересовался, пойду ли я на заседание Верховного Совета Литвы. Я ответил утвердительно. Горбачёв сказал, что я должен озвучить на его заседании жёсткую позицию руководства СССР относительно возобновления действия Конституции Союза на территории республики. Заканчивая разговор, президент добавил, что «мы пойдём в отношении Литвы на самые жёсткие меры».

Какие именно? Я подумал, что имеется в виду или арест сепаратистов или ужесточение экономических мер, потому что бряцание оружием, как это было в Тбилиси и Баку, дало негативный эффект и только укрепило позиции сепаратистов. Однако случилось самое худшее…

Существует и ещё одно свидетельство, что Горбачёв был в курсе дел о планируемой силовой акции в Литве. В книге известного литовского писателя и политика В. Петкявичюса «Корабль дураков» (с. 80‑81) приводится любопытный диалог, состоявшийся накануне январских событий между ним и первым секретарём ЦК КПЛ / КПСС М. Бурокявичюсом.

В ходе этого разговора Петкявичюсу было предложено возглавить печально известный Комитет национального спасения Литвы. Причём Бурокявичюс утверждал, что «всё делается на высшем уровне». Эту фразу Бурокявичюса следует понимать так, что вопросы создания Комитета национального спасения Литвы были согласованы лично с Горбачёвым и что идея создания этого Комитета родилась в Москве.

Если учесть, что ранее силовые акции в Тбилиси и Баку закончились общесоюзными скандалами, то попытка Горбачёва лично проконтролировать, что и как готовится в Вильнюсе, представляется логичной. Если же это не так, то тогда следует признать, что во главе страны стоял «дебил», у которого отсутствовал даже инстинкт самосохранения. Но Горби был на редкость хитёр, а по части инстинкта самосохранения мог дать сто очков любому из политических деятелей. Поэтому он, безусловно, пытался контролировать основные моменты акции в Вильнюсе.

Окончание в следующем номере.

Владислав Швед