ГОРБАЧЁВА ПОД СУД

Продолжая тему, начатую в № 2 «Спецназа России», отметим, что Горбачёв не только контролировал ситуацию в Литве, но и активно вмешивался в её формирование. С его согласия осенью 1990 года в республику были введены дополнительные воинские части, которые должны были обеспечить призыв литовских юношей в Советскую Армию.

Ситуация в Литве требовала наведения элементарного конституционного порядка и восстановления действия законов СССР. Не решив этих проблем, союзные власти стали в принудительном порядке призывать в Советскую армию литовских юношей. Видимо, без тех нескольких тысяч новобранцев она развалилась бы.

И что же в итоге? Конфронтационная политика Ландсбергиса получила новое обоснование, а появление в Литве подразделений стало отличным поводом для усиления антисоветских и антиармейских выступлений в республике.

Издаваемые в то время законы СССР и Указы Президента СССР, касающиеся стабилизации ситуации в республике, как правило, не подкреплялись организационно-правовыми и административными мерами. Это формировало в Литве атмосферу вседозволенности и пренебрежения к союзным властям.

При этом следует напомнить, что Горбачёв и его окружение постоянно обсуждали вопрос о силовом решении проблем, возникших в Литве. 22 марта 1990 года эта тема обсуждалась на Политбюро ЦК. Из записок маршала Язова известно, что стоял вопрос о привлечении Ландсбергиса и Прунскене к уголовной ответственности. Уже тогда говорилось о взятии под контроль вильнюсского телецентра. Но, как всегда, весь пар ушел в свисток. Между тем, 1 июня 1990 года Горбачёв на переговорах в Кемп-Дэвиде (США) с Джорджем Бушем заявил, что «американский президент решил бы проблему сепаратизма за двадцать четыре часа».

После принятия в апреле 1990 года Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» тема введения в Литве президентского правления на основании статьи 16‑й этого закона постоянно возникала в окружении Горбачёва.

9 апреля 1990 года состоялось заседание Президентского Совета, в ходе которого Язов вновь делал записи. Говорилось о введении президентского правления в Литве, о взятии под контроль бывшего Издательства Компартии Литвы. В качестве возможного главы республики называлась фамилия Витаутаса Сакалаускаса, бывшего премьер-министра Литовской ССР. Но ограничилось всё заявлениями и обращениями Президента СССР к Литве.

Сегодня можно утверждать, что это была сознательная и продуманная тактика Горбачёва. На словах демонстрировать решимость и жесткость, а на деле формировать ситуацию, которая ставила бы перед Президентом СССР единственный вариант поведения — согласие на выход Литвы из Союза. Напомним, что в начале декабря 1989 года во время переговоров с Дж. Бушем на Мальте Горбачёв окончательно сдал Прибалтику.

О том, что Горбачёв негласно проводил политику, торпедировавшую его публичные заявления, наглядно свидетельствует следующий факт. Январь 1991 года ознаменовался катастрофическим ростом напряженности в отношениях Литвы и союзным Центром. Накал противостояния между сепаратистами и сторонниками Союза в Литве достиг апогея в момент, когда Верховный Совет Литвы объявил, что республика… находится в состоянии войны с СССР. Да, было и такое, представьте себе!

По этому поводу 12 января 1991 года состоялось заседание Совета Федерации под председательством Горбачёва. Но решение о введении временного президентского правления в Литве не было принято. Вместо этого было решено направить в Вильнюс делегацию во главе с Председателем ВС Белорусской ССР Николаем Ивановичем Дементеем.

Делегация отправилась в Вильнюс поздно вечером 12 января. Лету от Москвы до столицы Литвы около часа. Прибытие на место ожидалось около полуночи. И вдруг самолет приземлился в Минске, когда до Вильнюса оставалось всего пятнадцать минут. Почему, зачем? Видимо, для кого‑то эта задержка решала многое. И этот кто‑то сидел не в Вильнюсе, а в Москве.

В 1994 году мне удалось выяснить у бывшего заместителя заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС Владимира Николаевича Севрука, в то время проживавшего в Минске, что перед вылетом в Вильнюс Горбачёв задержал Дементея в своём кабинете. Потом, уже в аэропорту, Дементей вдруг убедил членов делегации Б. Олейника и Л. Тер-Петросяна в том, что надо сделать посадку в Минске. Якобы Дементею было крайне необходимо передать какие‑то документы в канцелярию ВС Белоруссии.

Ну, а утром, по его словам, делегацию на машинах за два часа домчат до Вильнюса. Не вызывает сомнений, что Дементей задержался в Минске по просьбе Горбачёва. Возможно, тот даже всучил ему какие‑то документы для Белоруссии. Вот так выявился закулисный режиссер, которому была выгодна задержка делегации.

Окажись делегация в Вильнюсе в оговоренный срок, то никакой силовой акции не было бы и в помине. Её просто не допустили бы! Ситуация получила бы свое разрешение политическими средствами. Но, видимо, Горбачёв был крайне заинтересован в проведении именно военной операции, чтобы развязать себе руки в вопросах предоставления независимости Литве.

«Козлов отпущения» на случай провала силовой операции в Вильнюсе «горбачёвцы» определили заранее. Это были военные вильнюсского гарнизона, «альфовцы» и коммунисты Литвы, оставшиеся в КПСС. Сценарий был прост. Военные якобы самовольно откликнулись на просьбу мифического Комитета национального спасения Литвы и оказали помощь неким рабочим дружинам, самостоятельно решившим прекратить провокационное телевещание саюдистов.

Запланированная в Москве акция изначально была обречена на провал. Это ясно хотя бы из того, что не было предусмотрено взятие под охрану каунасского телецентра, вещание которого распространялось на значительно большую территорию Литвы, нежели из столицы. Поэтому взятие под охрану вильнюсской телебашни и телецентра не решало проблему провокационного вещания на республику. Буквально на следующий день каунасский телецентр заработал с удвоенной энергией.

Заметим также, что Комитет национального спасения Литвы, просьбы которого якобы выполняли подразделения Псковской десантной дивизии и Группа «А» КГБ СССР в ночь на 13 января 1991 года, и по советским законам являлся антиконституционным образованием.

Если следовать букве закона, то взять полноту власти в республике имел право только Комитет президентского правления, который должен был быть сформирован в Москве, если бы глава СССР подписал Указ о введении режима чрезвычайного положения и временного президентского правления.

Подобных документов Горбачёв не подписывал, но, тем не менее, дал негласное добро на проведение силовой операции в Вильнюсе. Учитывая, что Михаил Сергеевич юрист по профессии, это следует расценивать как сознательную провокацию.

Правда о сапёрных лопатках

О том, что Горбачёв всегда скрывал свою причастность к силовым акциям, накануне своей смерти заявил бывший глава КГБ СССР, а позднее секретарь ЦК КПСС Виктор Михайлович Чебриков, курировавший силовые структуры. В своём последнем интервью корреспонденту Евгению Жирнову (было опубликовано после смерти Чебрикова в газете «Трибуна» 27 июля 2001) он рассказал, что в апреле 1989 года лично «докладывал Горбачёву обстановку и запрашивал санкцию на применение войск в Тбилиси». Тот дал добро, а потом разыграл святое неведение.

События в Тбилиси получили большой общественный резонанс в Союзе. Действовавшие там «голубые береты» были ложно обвинены в применении против мирных демонстрантов саперных лопаток. Однако эти утверждения легко опровергались фильмом, подготовленным кинооператорами КГБ. Он наглядно доказывал, что никаких лопаток десантники не использовали — они ими прикрывали лица от бросаемых из толпы камней.

Окончательно ситуацию в тбилисских событиях прояснил бывший первый заместитель Председателя КГБ СССР Филипп Денисович Бобков в книге «Как готовили предателей…» Оказывается, самым ярым сторонником применения военной силы в Грузии был тогдашний министр иностранных дел СССР, а в прошлом первый секретарь ЦК Компартии Грузии Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. Тем самым он стремился нанести удар по своим политическим противникам, расчищая себе путь для возвращения в Грузию. Кстати, тот же Шеварднадзе настаивал на принятии самых жестких мер против литовских сепаратистов.

Прилетев в Тбилиси после трагических событий, Шеварднадзе стал публично заявлять, что десантники применили против мирного населения саперные лопатки, из‑за чего якобы погибло шестнадцать человек. На самом деле ситуация была кардинально иная. Вот как описывает её Ф. Бобков: «Погибли все от удушья, от давки в толпе. Когда Шеварднадзе выступил с этими лопатками, я ему сказал, что он находится в большом заблуждении. А он: «Как заблуждение? Вот говорят люди». Я ему: «Хорошо, тогда покажем кинофильм, который снят на площади во время этой давки». — «Какой кинофильм? А кто вам дал право снимать?» Я ответил, что это — наша обязанность документировать такого рода события, иначе мне сейчас и разговаривать было бы не о чем. Привел его в комнату, где поставили аппаратуру и показали все, что было на площади. Там никаких жертв лопаток не было».

Однако при оценке тбилисских событий на Политбюро ЦК КПСС и на первом Съезде народных депутатов СССР этот фильм не был продемонстрирован. Почему Крючков и Язов не настояли на этом? Видимо, по той же причине, что и тогда, когда они яростно отрицали свою причастность к событиям в Вильнюсе.

Дополнительно отметим, что Бобков лично звонил председателю комиссии Верховного Совета СССР Анатолию Александровичу Собчаку по поводу саперных лопаток. Тот заверил, что в выводах комиссии о них нет и речи. Но на первом Съезде народных депутатов СССР тема саперных лопаток прозвучала как истина. Армии, КГБ и советской власти был нанесен первый «смертельный удар».

Без сомнения, правда о тбилисских событиях была известна и Горбачёву, и Крючкову, и Язову. Как тогда расценивать их молчание на Политбюро и на Съезде? Ясно одно, с их молчаливого согласия Горбачёв сознательно шёл на действия, подрывавшие авторитет советской власти, армии и КГБ.

В окружении Горбачёва не нашлось человека, который бы обнародовал предательскую позицию главы партии. Многие из его соратников потом ссылались на «партийную дисциплину» и довлеющий синдром Генсека.

Партийная дисциплина, субординация, синдром, а страну — потеряли…

Лжесвидетель и предатель

В своих постсоветских интервью Горбачёв, говоря о вильнюсских событиях, давал понять, что виновниками кровопролития являются советские военнослужащие. При этом бывший президент игнорировал информационную записку Генерального прокурора СССР Николая Трубина «О ходе расследования уголовного дела о событиях, имевших место в Вильнюсе 13 января 1991 года»,

Записка была направлена в Верховный Совет Союза СССР 28 мая 1991 года. Вывод, следующий из нее, был однозначен: от действий советских военнослужащих в ночь на 13 января 1991 года в Вильнюсе не погиб ни один человек.

Возмущение вызывает тот факт, что Горбачёв в течение двадцати лет связывает Группу «А» КГБ СССР с пролитой в Вильнюсе кровью. В подтверждение он ссылается на неких мифических «альфовцев», которые якобы принесли ему рукописный приказ о штурме телебашни от его имени.

Ещё раз напомним, что эта ложь была опровергнута в заявлении, которое 26 марта 2011 года приняло Общее собрание Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа». Там четко сказано: в Вильнюсе сотрудники Группы «А» не применяли огнестрельного оружия. Поведение Горбачёва в отношении «Альфы» следует расценивать как сознательный оговор.

О полном отсутствии нормальной логики у Горбачёва говорит следующий факт. Через два с половиной месяца после вильнюсских событий, 28 марта 1991 года открывался III (внеочередной) Съезд народных депутатов РСФСР. Ночью по указанию Президента СССР в Москву вновь были введены войска, взявшие в кольцо центр столицы. Но Горбачёв вновь без тени смущения в четвертый раз публично заявил, что это сделано без его ведома.

О предательской политике бывшего главы СССР свидетельствует и то, что с его ведома и согласия произошел так называемый августовский «путч». Известно, что в ходе заседания ГКЧП Горбачёв звонил из Фороса Крючкову. Уже одно это говорит о том, что «путч» был обречен на провал. Для Горби он являлся тем средством, которое должно было устранить с политической арены наиболее активных сторонников единства Союза.

Разгром путчистов в России позволил Ландсбергису стать полновластным хозяином в республике. Верховный Совет Литвы под его руководством стал штамповать драконовские законы в отношении Компартии Литвы / КПСС и других общественных организаций, выступавших от имени союзных властей. Под ударом оказались люди, которые с 11 марта 1990‑го и по 22 августа 1991 года жили по советским законам.

В начале сентября 1991 года я, как депутат Верховного Совета Литвы и Председатель Гражданского комитета Литовской ССР, решил обратиться к внеочередному Чрезвычайному съезду народных депутатов СССР. Не буду рассказывать перипетии, которые мне пришлось пережить, пока я нашел двух народных депутатов, согласившихся передать моё заявление Горбачёву. Это были Филипп Денисович Попов (народный депутат СССР) и Виктор Алексеевич Казначеев (народный депутат РСФСР), в своё время работавший с Горбачёвым в Ставропольском обкоме партии.

Они сумели передать женщине, обеспечивавшей связь президиума Съезда с залом, моё заявление. Казначеев лично видел реакцию Горбачёва на него. Президент, хмурясь, прочитал его и небрежно отбросил в сторону. В заявлении не было ничего личного. Содержалась лишь просьба защитить граждан СССР, проживавших в Литве и поверивших в решения III съезда НД СССР (15 марта 1990 года) о том, что провозглашение независимости Литвы 11 марта 1990 года является нелегитимным актом.

Я не рассчитывал на какую‑то особую реакцию Съезда. Достаточно было подтвердить, что граждане СССР и созданные ими организации, находившиеся в 1990‑1991 гг. в Литве, не подлежат уголовному преследованию за свою позицию. Но Горбачёв так и не поставил этого вопроса на обсуждение Съезда. Хотя по всем юридическим канонам, накануне принятия Госсоветом решения о признании независимости Литвы, следовало бы вернуться к решениям III Съезда.

Горбачёв без малейшего колебания «сдал» 630 тысяч граждан СССР, которые с марта 1990 года по август 1991 года жили в Литве по советским законам.

6 сентября 1991 года некий сомнительный орган под названием Государственный Совет СССР, а точнее сходка «главнюков», без всяких оговорок и условий принял решение о выходе Литвы из СССР.

С учетом вышесказанного, какие‑либо дискуссии в отношении того, каким человеком и политиком является Горбачёв, для меня выглядят просто смешными. Не вызывает сомнений, что Иуда — это самый мягкий эпитет, который заслуживает бывший Президент СССР. В юридическом плане поведение Горбачёва в этой ситуации следует расценивать, как преступное уклонение от исполнения должностных обязанностей.

Долг платежом красен?

О том, что Михаил Сергеевич оказал неоценимые услуги сепаратистам Литвы, свидетельствует такой факт: несмотря на то, что Генпрокуратура Литвы объявила в международный розыск несколько десятков граждан России и Белоруссии, ордер на арест Горбачёва литовские прокуроры так и не направили в Интерпол.

Напомним, что 18 января 2012 года лидер Социалистического фронта Литвы Альгирдас Палецкис обратился с просьбой выдать Европейский ордер на арест Горбачёва. 13 февраля 2012 года Генпрокуратура Литвы в лице старшего прокурора департамента уголовного преследования С. Слапшинскаса дала ответ на эту просьбу.

Перечислив факты, изложенные в обращении Палецкиса и свидетельствующие об ответственности Горбачёва за январские события 1991 года, Слапшинскас обратил внимание на то, что прокуроры, исполняя свои функции, слушают лишь закон и, что никому (имеется в виду Палецкис — В. Ш.) не позволительно вмешиваться в их деятельность.

Слапшинскас также сообщил, что в «настоящее время проводится досудебное расследование действий армии СССР, изучаются и уточняются фактические обстоятельства. Вопрос о привлечении конкретных лиц к уголовной ответственности, их розыску и задержанию, будет решаться после полного изучения материалов досудебного расследования».

Вот те на!

Как же тогда на судебном заседании по делу Палецкиса, состоявшемся 4 ноября 2011 года, окружной прокурор Эгидиюс Шлейнюс смел утверждать, что события 13 января 1991 года тщательно исследованы и вина советских военнослужащих за гибель людей неопровержимо доказана?

Господин прокурор ссылался на приговоры Вильнюсского окружного суда от 23 августа 1999 года, Литовского апелляционного суда от 20 февраля 2001 года, Верховного суда Литвы от 28 декабря 2001 года и решение Европейского суда по правам человека от 19 февраля 2008 года по делу «Куолялис, Бартошявичюс и Бурокявичюс против Литвы»,

На самом деле, оказывается, дело «13 января» только в стадии расследования?!

А как же быть в таком случае с почти полусотней «Уведомлений о подозрении», которые Генпрокуратура Литвы направила так называемым подозреваемым по делу о январских событиях, в том числе Язову и Шведу? В них обвинения сформулированы без всяких предположений.

А на каком основании прокуроры Литвы направили в Интерпол ордера на арест, по одному из которых в июле прошлого года в Австрии был задержан бывший командир Группы «А» полковник Михаил Головатов? Дело‑то ведь до конца не расследовано, или всё же расследовано?

Ясно одно, не хочет Литва привлекать к ответственности отца своей независимости Михаила Горбачёва. Вот она и ищет, весьма неумело, всякие отговорки. Тем не менее, очевидно одно — за совершенные предательства Горбачёв должен доживать последние годы не в роскошном баварском замке, а в тюремной камере. Сегодня это мнение разделяют не только многие россияне, но и литовцы. Сын одного из погибших у телебашни обратился в Нобелевский комитет с просьбой лишить Горбачёва Нобелевской премии мира.

А в России общественная организация «Профсоюз граждан России» начала воплощать программу судебного преследования Михаила Горбачёва за измену Родине под девизом «Подай в суд на Горбачёва!». Давно пора. Присоединяйтесь к этой акции. Отправим Горбачёва на тюремные нары!

Владислав Швед