Автор: Николай Кокухин

ДАЧА СТАЛИНА

— Тогда милости прошу — рассаживайтесь. Приглашая вас немного отдохнуть, я как бы выполняю волю бывшего хозяина этого дома.

Действительно, все в этой комнате — и удобные мягкие кресла, и небольшие, на двух-трех человек, диваны, и их светлая, радующая глаз, расцветка, и чайный столик посреди комнаты с керамическим кувшином и хрустальными фужерами, и картины русских художников на стенах, и роскошные потоки света, льющиеся сквозь высокие окна, — все в этой комнате располагало к хорошему спокойному отдыху.

— До недавнего времени личность Сталина представлялась мне резко отрицательной, — сказал я, обращаясь не только к Гунде, но и к моим постоянным спутникам. — Это и понятно. Я черпал информацию из ядовитых источников. Во-первых, Хрущёв: он вылил на Сталина столько лжи, что ее с лихвой хватило бы на добрый десяток государственных деятелей; во-вторых, Солженицын: этот человек жутко ненавидел вождя и клеветал на него везде и всюду, и в первую очередь в своем отвратительном «ГУЛАГе». Я уже не говорю о лжецах меньшего калибра.

Правду о Сталине я узнал недавно — из фильмов и книг православных авторов. Передо мной предстал истинный патриот России, для которого благо и процветание Отчизны было превыше всего. Он — Спаситель России. Он спас ее дважды. Первый раз в 1924 году. После смерти Ленина на пост главы государства претендовали два человека — Сталин и Троцкий. Последний хотел превратить нашу страну в большой концлагерь. Если бы он пришел к власти, то уничтожил бы русский народ, и Россия как государство прекратила бы свое существование. Сталин это прекрасно понимал. Он, а не кто-то другой, не дал осуществиться этим людоедским планам. Он сослал Троцкого в Среднюю Азию, но тот не утихомирился, и тогда Сталин выдворил его заграницу.

— Об этом надо знать каждому русскому человеку, — сказала Надежда.

— Да и не только русскому, — добавила Гунда.

— Кроме того, Сталин выиграл Великую Отечественную войну, — продолжал я. — Каждую минуту своей жизни он понимал, что им руководит Промысел Божий. Если бы враги не отравили его и если бы он прожил еще пятнадцать-двадцать лет, то он перевел бы Россию на православные рельсы, и она стала бы таким могучим государством, что ей не страшны были бы никакие потрясения. Она задавала бы тон всем событиям как в Старом, так и в Новом свете.

— Америка не смела бы и пикнуть, — добавил Сергей.

— Сталин знал, что его в любую минуту могут уничтожить, и поэтому заблаговременно составил Завещание. В этом документе, как в зеркале, видна личность патриота России, ее отца и благодетеля. Он знал, что его оклевещут, но знал и то, что рано или поздно клевета развеется, и русский народ узнает о нем правду.

Абхазский чай

Гунда поднялась со своего места.

— Если бы Сталин был с нами, он пригласил бы вас на прогулку, — сказала она. — А я приглашаю вас продолжить знакомство с особняком.

Миновав небольшой коридор, мы вошли в спальню; в ней были несколько кресел, шкаф для одежды, рядом с деревянной, довольно широкой кроватью с двумя невысокими спинками стояла тумбочка, а на ней — ночной светильник; на полу — большой, во всю комнату, ковер, гармонировавший по цвету как со стенами спальни, так и с кроватью; в спальне было одно окно, занавешенное шелковой занавеской. Чистота и порядок были идеальные.

— В доме три спальни, — поведала нам Гунда.

— А зачем три? — удивилась Надежда. — Разве Сталин состоял из трех лиц?

— Нет, конечно, он был обычным человеком. Дело в том, что Иосиф Виссарионович страдал манией преследования. Вы спросите: откуда она появилась? От тех условий, в которых он жил и работал. Враги не дремали: смерть могла настигнуть его где угодно: и в рабочем кабинете, и в кремлевском коридоре, и на совещании с членами правительства, и на прогулке, и в автомобиле, когда он ехал в Кремль или возвращался на подмосковную дачу, и в спальне, и где угодно. Сталин это прекрасно понимал. Вот откуда возник его недуг.

— Н-да, несладкая жизнь! — негромко произнесла Надежда.

— Иосиф Виссарионович ложился спать в одной спальне, через несколько часов переходил в другую, а потом — в третью. Никто не знал, где он находится в тот или иной момент.

Надежда подошла к ночному светильнику.

— Можно включить?

— Конечно.

Светильник выхватил круглое пятно на тумбочке. Надежда повернула его так, чтобы свет падал на подушку.

— Очаровательно! — сделала она заключение, выключив светильник. — У меня еще один вопрос: здесь не одна, а две кровати, и обе одинаковые. Это для чего?

Гунда поправила покрывало на одной из постелей.

— Я думаю, вот для чего: уходя в другую спальню, Сталин оставлял на одной из кроватей, скорей всего, на той, которая ближе к выходу, подобие человеческого тела, накрытого одеялом, то есть манекен. Для возможных убийц. А возможно, манекен был и на второй кровати.

— А как они, то есть убийцы, могли проникнуть в дом, если он охранялся?

— Убийцы могут проникнуть куда угодно, на то они и убийцы.

— Н-да, — снова произнесла Надежда. — Очень несладкая жизнь.

— Сколько было покушений на Сталина? — спросил Сергей.

— Много, — ответила Гунда. — Но Господь его хранил. Он часто приезжал на эту дачу. Чаще, чем в другие места, потому что она наиболее безопасна. Но и тут (правда, всего один раз) на него было совершено покушение.

— При каких обстоятельствах?

— Во время прогулки.

— Сталин пострадал?

— К счастью, нет. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от виска.

— Какой ужас! — Надежда сжала свою голову ладонями. — Какой ужас!

— Сколько человек охраняло Сталина? — продолжал Сергей.

— Восемьсот.

— Ого!

— Причем их постоянно меняли.

— Почему?

— Наверно, для того, чтобы они поменьше знали об этом месте.

— А где они жили?

— В двух многоэтажных корпусах. Вы проходили мимо них; там сейчас пансионат «Новый Афон».

— Пройдемте в другую спальню, — пригласила Гунда.

Вторая спальня, размером побольше, была рядом с первой. Такие же кровати, тумбочка с ночным светильником, шкаф для одежды, ковер, два окна, шторы — все чистенькое, приятное для глаз.

Чтобы попасть в третью спальню, нам пришлось вернуться назад, в противоположную часть здания. Она была самая маленькая. Одна из кроватей была смята; видимо, кто-то отдыхал на ней — то ли сегодня, то ли вчера, то ли позавчера.

— А где рабочий кабинет Сталина? — спросил я.

— Вы в нем уже были: сейчас там кабинет директора, — ответила Гунда.

Мы снова оказались в приемной.

— Присаживайтесь, — пригласила Гунда. — Сейчас Астанда угостит нас абхазским чаем.

При этих словах молоденькая девушка встала и вышла в соседнее помещение, где находилась, как мы поняли, кухонька. Через несколько минут она вернулась с подносом в руках; на нем стояли четыре чашки с ароматным дымящимся чаем, а также пахлава, шербет и козинаки.

— Мы будем пить чай так, как будто нас угощает сам Сталин, — сказал я, беря в руки одну чашку.

— Кстати, он очень любил абхазский чай, — сказала Гунда.

— Как вы думаете, Сталин бывал в Новоафонском монастыре? — задал я вопрос, который меня очень интересовал.

— Наверняка. Если не явно, то тайно. Он и в молодости бывал здесь не раз — у своего духовного отца, архимандрита Иерона, который был настоятелем обители. Именно архимандрит Иерон благословил его на тот путь, которым он шел всю свою жизнь.

— Выходит, Новоафонский монастырь явился для молодого Иосифа своеобразной гаванью.

— Да, именно отсюда вышел великий корабль под названием — Сталин. Он стал во главе России не потому, что сам захотел, а потому, что такова была воля Божия. Выполнить волю Божию… согласитесь, это удается далеко не каждому человеку.

— Как Иосиф Виссарионович добирался до своей любимой дачи? — спросила Надежда, отламывая кусочек пахлавы.

— Обычно он прибывал морем; от берега до дачи идет подземный тоннель, несколько минут езды на автомобиле — и он на месте.

В приемную вышел Даур Бесланович.

— Всем довольны наши гости? — обратился он к нам.

— Вполне, — ответил я за всех.

— Если возникнут какие — то вопросы, на которые не сможет ответить Гунда, обращайтесь ко мне.

— Прекрасная Гунда знает, кажется, все, что касается вождя. — Своим ответом я убил сразу двух зайцев: сделал комплимент Гунде, а попутно и директору, под началом которого она работала.

— После смерти Сталина дача, наверно, пустовала? — осведомился Сергей.

— Отнюдь нет, — возразила Гунда. — Здесь часто отдыхал Брежнев со своей семьей.

— Он что-нибудь пытался здесь изменить?

— Абсолютно ничего, даже кровати, и те остались на своих местах.

— А Хрущёв приезжал сюда?

— Ни разу. Он построил себе дачу ближе к морю.

— А нынешние правители?

— Они Сталина не любят, поэтому отдыхают в других местах.

— Но все равно гости у вас бывают?

— Да. Это, как правило, чиновники высокого ранга из Москвы и Санкт-Петербурга. Отпуск у нас проводят.

— А кто их обслуживает?

— Да мы и обслуживаем.

— А если мы приедем к вам, примете нас? — улыбаясь, спросила Надежда.

— Почитателей Сталина мы принимаем в первую очередь, — улыбнулась в ответ Гунда.

Выйдя из гостеприимного дома, мы спустились к морю. К пирсу подходил быстроходный катер; вода за его кормой сильно забурлила, так как он, чтобы остановиться, дал задний ход. Через минуту он пришвартовался к стенке пирса.

— Вот на таком катере Сталин прибывал на Новый Афон, — сказал я. — Дни, которые он проводил здесь, были, вероятно, лучшие в его жизни…