К сожалению, в этой передаче, несмотря на верную тональность, допущено немало ошибок и неточностей. Так, в самом начале Караулов сделал сенсационное, но ошибочное заявление. Якобы Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) снял ответственность с СССР и Сталина за расстрел польских офицеров, а кремлевские катынские документы из «закрытого пакета № 1» признал фальшивками.

В ходе передачи утверждение Караулова поддержал первый заместитель парламентского руководителя Комитета по образованию Владимир Бурматов. Это крайне тревожный симптом. Если уж представитель партии «Единая Россия» не знает подлинного решения ЕСПЧ, то… Вот результат замалчивания в России решения, принятого в Страсбурге.

Напомним, что ЕСПЧ признал Катынское преступление «военным», не имеющим срока давности и ответственность за него возложил на довоенное сталинское руководство (см. пункты 136-140 постановления ЕСПЧ). В статье «Ложь и правда Катыни», опубликованной в № 4 за 2012 год в газете «Спецназ России», подробно анализировалось решение, принятое в Страсбурге и его последствия для России. Поэтому не будем возвращаться к этому вопросу.

Другое дело — проблема фальсификации кремлевских катынских документов. Согласно утверждениям, прозвучавшим в «Моменте истины», эти документы были признаны недостоверными некоей группой зарубежных экспертов, насчитывающей почти сотню человек. Однако ни одному серьезному российскому исследователю катынской темы неизвестно о такой группе. Это просто миф.

Первое официальное экспертное доказательство фальсификации катынских документов было обретено с помощью координатора международного проекта «Правда о Катыни» Сергея Стрыгина. По его инициативе ведущий эксперт МВД России Эдуард Молоков в 2009 году осуществил экспертизу шрифта, которым напечатано письмо Берии Сталину № 794 / Б. от «_» марта 1940 года, считающееся основным доказательством расстрела польских граждан.

Было установлено, что первые три страницы этой записки напечатаны на одной пишущей машинке, а четвертая страница — на другой. Причем шрифт четвертой страницы встречается на страницах ряда подлинных писем НКВД 1939-1940 годов, а шрифт первых трех страниц не встречается ни в одном из выявленных к настоящему времени подлинных писем НКВД того периода. Это более чем очевидное свидетельство фальсификации первых трех страниц записки Берии. 

Но об этом в «Моменте истине» не говорилось. Забыли участники телепередачи упомянуть депутата Госдумы, заместителя председателя комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Виктора Ивановича Илюхина, который до последних дней жизни боролся с фальсификаторами Катынского дела.

Кстати, 16 июня 2012 года исполнилось ровно два года, как Виктор Иванович выступил на пленарном заседании Госдумы с заявлением по фактам крупномасштабных фальсификаций архивных документов, хранящихся в российских архивах. Тогда же Илюхин в очередной раз предложил Госдуме провести парламентское расследование истинных обстоятельств Катынского дела.

Помимо этого Илюхин внес предложение ликвидировать «дыру» в российском законодательстве путем внесения поправки в Уголовный кодекс России, предусматривающей ответственность за подделку и искажение исторически значимых архивных материалов.

Но Дума предпочла проигнорировать информацию и предложения Илюхина. Последствия этого Россия почувствует еще не раз. А между тем, именно к Виктору Ивановичу в мае 2010 года пришел человек, принимавший участие в фальсификации кремлевских катынских документов. В статье «Ложь и правда Катыни» об этом уже говорилось. Сегодня я хочу поделиться более подробной информацией об этом событии, так как являлся его непосредственным участником.

Звонок Илюхина

27 мая 2010 года утром мне позвонил Виктор Иванович Илюхин и попросил срочно приехать к нему на работу. Вместе со мной в Госдуму прибыл координатор международного проекта «Правда о Катыни» Сергей Стрыгин. В кабинете Илюхина нас ждал сюрприз.

На столе находились пустые бланки сталинского периода, россыпь печатей, штампов и факсимиле, а также архивное дело Спецфонда № 29 том 7 «Переписка НКГБ — НКВД с ЦК ВКП (б) в период с 02.01.1041 по 05.05.1941 г. О приготовлении Германии к войне против СССР» (фонд 9).

При более внимательном ознакомлении выяснилось, что это бланки НКВД СССР и Наркомата обороны СССР довоенного периода. Из печатей и факсимиле мне запомнились два факсимиле с подписью Сталина, три — Берии, печати ЦК ВКП (б), ЦК КПСС, НКВД, КГБ СССР и даже печать германской государственной тайной полиции «Gestapo».

Все эти артефакты Илюхину передал человек, известный ему еще по советскому и ельцинскому периоду. По некоторым намекам, проскользнувшим тогда в разговоре, можно было понять, что заявитель был достаточно высокопоставленным сотрудником КГБ СССР, а впоследствии и ФСБ, вхожим в окружение Бориса Ельцина. По вполне понятным причинам Илюхин не раскрыл фамилию обратившегося и предпочел именовать его «заявителем».

Заявитель был готов сделать свои признания публично, но только в рамках начавшегося официального следствия и при наличии серьезных гарантий его личной безопасности. Он не желал разделить судьбу известного майора А. Дымовского, который, как пытаются это представить, по недоумию и тщеславию решил оклеветать наши славные органы МВД и в итоге на какое-то время даже оказался в заключении.

А для опасений у заявителя действительно были причины. По его словам, лица, причастные к фальсификации катынских документов, и сегодня занимают солидное положение в РФ. Они, по его мнению, могут пойти на многое, чтобы не допустить разглашения компрометирующей их информации.

Сведения, предоставленные заявителем, Илюхин изложил в двух заявлениях на имя Председателя КПРФ Г. Зюганова от 26 и 28 мая 2010 года http://www.katyn.ru / index.php?go=News&in=view&id=196. Вот о чем писал тогда Илюхин: «В начале 90-х годов прошлого века была создана группа из специалистов высокого ранга по подделке архивных документов, касающихся важных событий советского периода.

Эта группа работала в структуре службы безопасности российского президента Б. Ельцина. Территориально она размещалась в помещениях бывших дач работников ЦК КПСС в поселке Нагорный. Работа членов группы хорошо оплачивалась, они получали продуктовые наборы.

…В Нагорное доставлялся необходимый заказ — текст для документа, который следовало изготовить, или текст, чтобы внести его в существующий архивный документ, изготовить под текстом или на тексте подпись того или иного должностного лица.

Над смысловым содержанием проектов текстов работала группа лиц, в которую якобы входили бывший руководитель Росархива Р. Пихоя и приближенный к первому российскому президенту М. Полторанин. Названа была также фамилия первого заместителя руководителя службы безопасности президента Г. Рогозина.

Группа проработала в поселке Нагорное до 1996 года, а потом была перемещена в населенный пункт Заречье. Заявителю известно, что с архивными документами в таком же ключе работали сотрудники 6-го института (Молчанов) Генштаба ВС РФ».

Кстати, названные Виктором Ивановичем лица никак не отреагировали на это заявление.

Подпись Сталина? Пожалуйста!

Заявитель предоставил Илюхину весьма весомые подтверждения своих слов. Это, как уже говорилось, набор бланков и всевозможных печатей для изготовления фальсифицированных документов. По словам заявителя, довоенные бланки и печати были использованы в 1992 году для фальсификации различных документов сталинского периода, в том числе и катынских. О наличии у фальсификаторов пишущих машинок, карандашей, чернил и других канцелярских принадлежностей довоенного периода, заявитель говорил, как о само собой разумеющемся.

На меня же большее впечатление оказали два листа бумаги, на которых заявитель, как говорил Виктор Иванович, буквально «на ходу» воспроизвел несколько вариантов подписей бывших советских руководителей. Способность заявителя даже спустя двадцать лет «на ходу» безошибочно начертать подписи И. Сталина, В. Молотова, Л. Берии впечатляла. Сходство с подписями, присутствующими на записке № 794 / Б, было просто поразительным.

Слова заявителя о фальсификации кремлевских катынских документов подтверждал тот факт, что с декабря 1991 года по сентябрь 1992 года «закрытый пакет № 1» хранился не в кремлевском архиве, как утверждают официальные источники, а в личном сейфе Ельцина.

Соответственно, доступ к пакету был нерегламентированным и неконтролируемым. Эту информацию сообщил известный адвокат и депутат Госдумы Андрей Макаров на заседании круглого стола «Фальсификация истории и исторические мифы как инструмент современной политики», состоявшемся 15 октября 2009 года («Наше время», № 139, 2009 г.).

Тем не менее, Илюхин долго колебался, верить заявителю или нет. Он допускал, что это могла быть провокация, призванная дискредитировать его, как сторонника советской версии Катынского преступления. Решающую роль в принятии Илюхиным решения сыграли предоставленные артефакты и личное знакомство с заявителем.

В ноябре 2010 года заявитель передал Илюхину пять листов двух черновиков сфальсифицированной записки Берии Сталину № 794 / Б (см. прилагаемые электронные сканы). По первоначальному варианту в этих черновиках предлагалось расстрелять не 25.700 (14.700+11.000), а 46.700 (24.700+22.000) поляков. Но, видимо, кто-то, осознав абсурдность такой цифры, уменьшил ее.

И, как писалось ранее, почерк и подпись человека, вносившего поправки в черновик, весьма своеобразен. По нему можно без труда идентифицировать личность подписанта. Поэтому я не удивился, когда узнал, что после смерти Илюхина оригиналы черновика исчезли из его сейфа (заметим, сегодня в наличии имеются многочисленные копии, сделанные с этого оригинала).

Молчание «Мерлина»

В июне 2012 года описанные выше события получили неожиданное продолжение. 19-го мне позвонил мой давний друг Владимир Михайлович Федосов, бывший начальник личной охраны главы Совмина СССР Николая Рыжкова. Он рассказал о ранее упомянутой передаче Андрея Караулова «Момент истины» (от 18 июня 2012 года) и поделился впечатлениями.

По ходу разговора Федосов вспомнил о заявлении Илюхина относительно фальсификации этих же документов, которое в июле 2011 года он разыскал на сайте news.km.ru (http://www.km.ru /
news / raskryt_mexanizm_falsifikaczii_k). Там, среди фальсификаторов катынских документов фигурировала фамилия Георгия Георгиевича Рогозина, тогдашнего первого заместителя главы Службы безопасности президента Ельцина.

По словам Федосова, после ознакомления с этой информацией он в июле 2011 года позвонил своему другу — гражданину N., который в то время поддерживал дружеские отношения с Г. Рогозиным. Федосов попросил N. уточнить у Рогозина, правда ли, что тот принимал участие в фальсификации катынских документов.

Через некоторое время N. связался с Федосовым и сообщил, что Г. Рогозин подтвердил данный факт. «Почему?!» — «История и так полна лжи. Ничего страшного, если был добавлен еще один эпизод…» При этом Рогозин заметил, что по первоначальному варианту планировалось вставить в фальсифицированный документ (записку Берии Сталину) данные о расстреле 40 тысяч поляков.

Следует подчеркнуть: цифра «40 тысяч» неизвестна российской общественности. Она фигурирует в черновике сфальсифицированной записки Берии Сталину, который покойный В. Илюхин получил от ранее упомянутого «заявителя». А в целом фальсификаторы изначально планировали обвинить сталинское руководство в принятии решения о расстреле 46700 польских военнопленных и арестованных граждан Польши.

После долгих переговоров N. согласился на личную встречу со мной. Она была назначена на следующий день, 20 июня 2012 года. Заметим, что N. 19 июня еще раз подтвердил Федосову ранее озвученную им информацию о том, что Рогозин признался в участии в фальсификации катынских документов. Однако 20 июня он так и не явился на встречу. В телефонном разговоре со мной N. сослался на крайнюю занятость и заявил, что Федосов его не совсем верно понял.

Заметим, что 20 июня, до общения со мной, в телефонном разговоре с Федосовым N. с озабоченностью заявил, что «их, видимо, слушают»! В разговоре со мной N. пояснил, что Г. Рогозин очень осторожный человек и якобы в июле 2011 года в разговоре с ним он уклончиво заявил: операции по фальсификации документов в ельцинский период, вероятно, проводились. Но о катынских документах ему ничего не известно. О 40 тысячах поляках, по словам N., Рогозин не упоминал.

Однако возникает вопрос, откуда же тогда Федосов мог знать эту цифру? Он назвал мне ее сразу же после первого телефонного разговора с N. Ранее на тему о количестве катынских жертв я с Федосовым не разговаривал. В итоге можно утверждать, что фразу о злополучных 40 тысячах поляках Федосов мог слышать только от N.

Однако полагать, что один из фальсификаторов публично признается в участии в фальсификации катынских документов, было просто наивно. То, что Рогозин, возможно, в июле 2011 года мимоходом сказал своему другу N., предназначалось не для публичного афиширования. Можно предполагать, что N. накануне встречи со мной проконсультировался с Рогозиным, и они наметили тактику, как выйти из «скользкой» ситуации. В итоге произошло то, что должно было произойти.

Возможно, этой ситуации вообще не стоило уделять внимание. Однако, учитывая информацию, полученную Илюхиным в 2010 году, а также результаты официальной экспертизы шрифта записки Берии, осуществленной Э. Молоковым, я предпочел расследовать ситуацию до конца. К сожалению, безуспешно.

Тем не менее, вышесказанное позволяет вновь поставить вопрос о проведении независимой квалифицированной экспертизы кремлевских катынских документов. Тем более, что вызывает удивление позиция официальных властей в отношении этих документов. Любые сомнения в их подлинности вызывают бездоказательные обвинения в попытках обелить преступления Сталина. И никаких попыток разобраться в природе несуразностей и ошибок, которые не должны присутствовать в документах столь высокого уровня!

Письмо Калашникову

Следует отметить одну характерную особенность, связанную с катынской темой. Многие российские политические и общественные деятели, первоначально ознакомившись с реальной ситуацией по этой проблеме, высказывали рьяное желание принять участие в ее решении. Но спустя день-два их пыл странным образом угасал.

Так, 4 июля этого года я направил письмо секретарю ЦК КПРФ Леониду Калашникову и ряду депутатов Госдумы. В письме я поставил вопрос о том, почему депутатам 26 ноября 2010 года при обсуждении заявления «О Катынской трагедии и ее жертвах» не была предоставлена полная и объективная информация?..

После получения письма Калашников в телефонном разговоре со мной отметил, что он непременно займется этой проблемой. С тех пор (на момент данной публикации) минул месяц, но «воз и ныне там». Связаться с Калашниковым по электронной почте и телефону оказалось невозможно. Отмолчались и остальные депутаты. Возникает вопрос: кто остановил Леонида Ивановича и почему депутаты Госдумы предпочитают не затрагивать тему Катыни? Остается только догадываться. Возможно, таким же образом остановили и гражданина N.

Между тем, тема, предложенная мной в письме Калашникову, являлась беспроигрышной в случае ее обсуждения в Госдуме. Известно, что в результате 14-летнего расследования Катынского дела (уголовное дело № 159) Главной военной прокуратурой РФ (ГВП) была «достоверно установлена гибель в результате исполнения решений «тройки» только 1803 польских военнопленных. Причем, сегодня установлена личность лишь 22 из них».

Эти выводы, как говорилось в предыдущей статье, были изложены в меморандумах российского Минюста, направленных Европейскому суду по правам человека 19 марта и 13 октября 2010 года в рамках Катынского дела, проходившего в Страсбурге как дело «Яновец и другие против России».

Повторим, что такова российская официальная правовая версия Катынского события, представленная Минюстом РФ европейскому сообществу. В этой связи публичные утверждения российских политиков, в том числе и заявление Госдумы об ответственности довоенного советского руководства за гибель в 1940 году многих тысяч польских граждан, являются, мягко говоря, необоснованными.

Заметим, что заявление Госдумы «О Катынской трагедии и ее жертвах», принятое 26 ноября 2010 года, сыграло решающую роль в признании Европейским судом ответственности довоенного руководства СССР за Катынское преступление.

При этом следует особо высказаться по поводу заявлений некоторых «катыноведов» о том, что после принятия ЕСПЧ постановления по Катыни любые споры на эту тему недопустимы. Отметим, что ЕСПЧ не разбирал Катынское дело по существу. Он принял во внимание лишь позиции польской и российской сторон. Суд особо отметил позицию российского руководства, признавшего ответственность Кремля за гибель тысяч поляков в 1940 году.

Эта позиция совпала с позицией польских истцов и польского правительства, выступавшего в Суде в качестве третьей стороны. Этого оказалось достаточным для принятия Европейским судом своего постановления, которое некоторые политики пытаются представить как истину в последней инстанции. Однако ничего нового в Катынском деле ЕСПЧ не установил. Как отмечалось, он лишь согласился с мнением сторон. При этом еще раз заметим, что официальная правовая оценка катынского преступления, изложенная в постановлении ГВП РФ о прекращении уголовного дела № 159 (Катынское дело) и содержании меморандумов Минюста России, направленных в Страсбург 19 марта и 13 октября 2010 года кардинально противоречит позиции российского руководства.

Поэтому апелляции к Европейскому суду, как последней инстанции в оценке Катынского дела не вполне обоснованы. Был Нюрнберг 1946 года, состоялся Страсбург 2012 года, однако абсолютно ясно, что ставить точку в Катынском деле преждевременно.

Правду уже не скрыть

Дождется ли когда-нибудь Россия ответа на вопрос: почему политическая оценка Катынской трагедии, не соответствующая исторической правде и интересам России, восторжествовала над правовой стороной дела? Хотелось бы, чтобы это произошло не слишком поздно, как это случилось с СССР в 1990-е годы прошлого столетия.

Помимо этого возникают и другие вопросы.

Почему при обсуждении заявления о Катыни от депутатов Госдумы были скрыты итоги расследования Катынского дела и содержание меморандумов Минюста РФ? Заметим, что в Польше их содержание сегодня известно не только законодателям, но и широкой общественности.

Кто персонально посмел использовать депутатов Государственной Думы «втемную», как некую массу, лишенную собственного мнения?

И главный вопрос: существует ли гарантия того, что в будущем депутаты ГД будут принимать заявления по спорным проблемам только в условиях предоставления им исчерпывающей и объективной, а не тенденциозно подобранной информации?

В этой связи вновь хочется вернуться к личности Виктора Ивановича Илюхина. На Охотном ряду чувствуется явный дефицит людей, подобных ему. Он никогда не боялся говорить «сильным мира сего» то, что считал нужным, и то, что от него ждали простые люди. Неслучайно россияне три года подряд признавали Виктора Ивановича самым честным политиком.

Свою позицию Илюхин вновь продемонстрировал в декабре 2010 году, обратившись с жестким, но справедливым и глубоко аргументированным Открытым письмом по Катынской трагедии к президенту Медведеву. В нем Виктор Иванович убедительно вскрыл основные недостатки господствующей версии Катынского преступления. Но ответа не последовало.

Тем не менее, мы с главным редактором газеты «Спецназ России» Павлом Евдокимовым решили по примеру Илюхина обратиться с письмом к Президенту России Владимиру Путину. Оно было направлено в Кремль 8 июня 2012 года. В нем мы проанализировали правовые и нравственные последствия (для России) вступления в юридическую силу постановления Европейского суда по правам человека по Катынскому делу, точнее по делу «Яновец и другие против России».

К сожалению, известно — какие бюрократические препоны должно преодолеть любое письмо, прежде чем лечь на стол президента. Возможно, что и наше письмо не преодолеет кремлевское бюрократическое сито. Не хотелось бы в будущем говорить: «А мы предупреждали…»

Из досье «Спецназа России»

Сопоставление статистики, полученной после осмотра трупов в разных местах (в Харькове и Медном, где уголовных преступников расстреливали палачи НКВД, и в Катыни) показывает различия почерков:

Таблица показывает, что при казнях, производимых НКВД, преобладает выстрел палача в шею (попадание в прямой мозг ведет к немедленной смерти), а немецкие айнзацкоманды предпочитали бить в затылок.