Бумеранг истории

Прежде чем продолжить рассказ о Катыни в Страсбурге, хочется обратить внимание читателя на еще одно, не очень приятное для России событие того же плана. 2 октября 2012 года состоялась сессия Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ), которая приняла жесткую антироссийскую резолюцию.

В очередной раз ПАСЕ предъявила России внушительный перечень претензий, касающихся как ее внешней политики, так и соблюдения прав человека внутри страны. Дело дошло до того, что авторы обзорного доклада и проекта резолюции предлагали возложить контроль за исполнением Россией резолюции ПАСЕ на Комитет Министров Совета Европы. Это было уже явное желание представить Россию неким изгоем в европейском сообществе. Однако обошлось только принятием резолюции.

Российская делегация, участвовавшая в сессии ПАСЕ, преподнесла отказ сессии ужесточить контроль над Россией, как победу. Формально это так. Протест России поддержало большинство делегаций, присутствовавших на сессии. Однако главная заноза в адрес нашей страны — резолюция с далеко не бесспорными суждениями и оценками осталась. Не вызывает сомнений, что она будет способствовать формированию негативного общественного мнения о России в европейских странах. Так бывало уже не раз.

Почему же ПАСЕ стала той международной политической структурой, которая постоянно стремится поставить Россию «в угол»? Напомним, что к моменту вступления РФ в ПАСЕ в 1996 году, в ней происходил процесс перепахивания исторического прошлого, в ходе которого это прошлое препарировалось и искажалось. Советский период был объявлен тоталитарным и упоминался только в негативном контексте.

Этим воспользовались наши бывшие друзья по СССР и по социалистическому лагерю, ставшие членами ПАСЕ. Они вдруг «осознали», с каким «ущербным и античеловечным» государством они дружбу водили. Борьба с советским прошлым в этих странах получила продолжение в борьбе с Россией, как главным носителем «советского империализма».

В результате в ПАСЕ, по меткому выражению председателя комитета Госдумы по международным делам Алексея Пушкова, образовался клан «национальных делегаций, который специализируется на антироссийских атаках и занимается этим на постоянной основе».

К сожалению, России так и не удалось выстроить конструктивную политику противодействия этим атакам. Все свелось к эпизодическим визитам российских делегаций в Страсбург и возмущенным заявлениям после получения там очередной «выволочки». Зато наши оппоненты русофобию поставили на постоянную и системную основу.

Аналогичная ситуация сложилась и в Катынском деле. Здесь Россия во многом сама создала ту сложную ситуацию, в которой сегодня находится. Напомним еще раз, что отказ от версии комиссии Н. Бурденко в апреле 1990 года произошел по инициативе президента СССР М. Горбачёва и его окружения.

Официальное расследование катынской трагедии тогда еще не было начато. Все определило мнение трех советских историков. Решающую же роль тогда сыграло желание горбачёвского окружения нанести удар по советскому прошлому, а также политическая целесообразность примирения с Польшей любой ценой.

Этим же руководствовался президент России Б. Ельцин, каясь в 1993 году в Варшаве за Катынь. Этот мотив стал определяющим и для президента Дмитрия Медведева, когда он в апреле 2010 года, будучи с визитом в Польше, заявил, что «катынская трагедия — это следствие преступления Сталина и его приспешников».

Заметим, что к этому времени 14-летнее расследование уголовного дела № 159 (Катынское дело) было завершено и руководство НКВД СССР было обвинено лишь в «превышении власти, совершенное при особо отягощающих обстоятельствах и повлекшее тяжкие последствия».

Политической целесообразностью, видимо, руководствовались и депутаты российской Госдумы, приняв 26 ноября 2010 года без ознакомления с результатами следствия по Катынскому делу заявление «О Катынской трагедии и ее жертвах», содержащее крайне жесткие оценки сталинского периода.

Постсоветской ситуацией в России воспользовалась Польша, сумев придать Катынской трагедии мировое звучание на уровне Холокоста. Достаточно сказать, что польские исследования и воспоминания о Катынской трагедии заполнили полки европейских книжных магазинов и библиотек.

В этой ситуации логическим завершением российской катынской политики стало Постановление ЕСПЧ от 16 апреля 2012 года, в котором немецко-польская версия Катынской трагедии была преподнесена как единственно обоснованная и достоверная. Так бумеранг демократического «переосмысления» истории нанес России свой очередной удар.

К вышесказанному необходимо добавить, что ПАСЕ и ЕСПЧ являются взаимосвязанными политическими структурами. Известно, что деятельность Евросуда контролирует Комитет Министров Совета Европы, а ЕСПЧ свои окончательные решения по рассмотрению дел направляет в Совет Европы.

А что с апелляциями?

Как уже было сказано, российская сторона восприняла Постановление ЕСПЧ по делу «Яновец и другие…» как победу и предпочла не направлять жалобу-апелляцию в Большую Палату Евросуда.

Польские истцы остались недовольны вышеназванным Постановлением и, как опять же говорилось выше, направили в Страсбург жалобы-апелляции. В этой связи следует напомнить суть первоначальных польских претензий, направленных в ЕСПЧ в 2009 году. Польские истцы тогда заявили о нарушении Россией второй, третьей, шестой, восьмой и тринадцатой статей Европейской Конвенции о защите прав человека.

В июле 2011 года ЕСПЧ принял к рассмотрению жалобы лишь по двум статьям — второй, из которой следовало, что РФ не провела должным образом расследование обстоятельств расстрела родственников заявителей и третьей, по которой Россия неподобающе реагировала на обращения истцов.

По жалобе на нарушение 2-й статьи Конвенции Пятая секция ЕСПЧ, заседая Палатой из семи судей, четырьмя голосами против трех согласилась с утверждениями российских властей о том, что Страсбургский Суд не имеет права рассматривать по существу эту жалобу.

В отношении нарушения статьи 3-й Конвенции Суд признал, что такое нарушение имело место только в отношении к заявителям, родившимся до 1940 года и имевшим эмоциональную связь со своими родственниками — жертвами Катынского расстрела.

По некоторым данным в жалобах-апелляциях, направленных в июле 2012 года в Страсбург и принятых Большой Палатой ЕСПЧ к рассмотрению, польские истцы вернулись к первоначальным претензиям с акцентом на то, что Пятая секция необоснованно их отвергла.

По словам адвоката польских истцов Бартоломея Соханьского, слушания в Большой Палате ЕСПЧ по жалобам его клиентов, вероятнее всего, пройдут в январе или феврале 2013 года. Но для России сроки теперь не имеют значения. Свой шанс для активного участия в страсбургском катынском процессе она упустила. Теперь ей остается лишь защищаться, аргументируя несостоятельность польских претензий.

Следует заметить, что польская сторона не заинтересована в проведении объективного расследования реальных обстоятельств гибели польских граждан в период Второй мировой войны на территории СССР. Она прекрасно понимает, что новое расследование способно разрушить господствующую сегодня политическую версию Катынского дела. Не случайно Польша так и не отреагировала на информацию о 9-м неизвестном польском массовом захоронении, обнаруженном в 2000 году рядом с Катынским польским мемориальным кладбищем.

В этой связи польской стороне возобновление следствия по делу № 159 интересно лишь в плане признания Россией факта расстрела сотрудниками НКВД СССР 21 857 польских граждан, обнародования фамилий членов довоенного советского руководства как виновников Катыни, признания их преступниками, Катынского события — геноцидом, а также реабилитации расстрелянных польских граждан.

Российская сторона может пойти на частичное удовлетворение польских претензий. Уголовное дело №159 может быть возобновлено без нового расследования. В этом случае Постановление по делу будет изменено с учетом польских требований, и оно будет вновь закрыто, но уже на другом основании. Однако не будем гадать.

Главное в том, что любое Постановление Большой Палаты ЕСПЧ грозит России серьезными неприятностями. Даже если Большая Палата отвергнет жалобы польских истцов, негативных для России выводов и констатаций, содержащихся в мотивировочной части Постановления Пятой секции ЕСПЧ по делу «Яновец и другие…» более чем достаточно, чтобы Польша, ссылаясь на эти выводы, в дальнейшем преследовала Россию своими претензиями или представляла ее в Европе «восточным варваром».

Реабилитация нацистов

В первой части нашей статьи уже говорилось, что в Постановлении ЕСПЧ присутствуют явно ошибочные формулировки, которые носят принципиальный характер и ведут к необоснованному пересмотру существенных моментов истории Второй Мировой войны и России.

Еще раз напомним, что в пункте 17-м Постановления ошибочно утверждается, что якобы в Катынском лесу «международная комиссия, состоящая из двенадцати судебных экспертов и их помощников… провела эксгумационные работы в период с апреля по июнь 1943 года».

Однако документально доказанным фактом является то, что так называемая «Международная медицинская комиссия» занималась эксгумацией в Катыни лишь один день (29 апреля 1943 года), в течение которого были обследованы всего лишь 9 трупов. Это 0,2 % от числа всех эксгумированных в Катыни.

Всю работу по эксгумации катынских захоронений с 29 марта по 7 июня 1943 года провела комиссия немецких экспертов под руководством немецкого профессора Герхарда Бутца. Ей активно помогали представители Технической комиссии Польского Красного Креста под руководством доктора Марианна Водзиньского. Процесс эксгумации в Катынском лесу контролировала немецкая тайная полевая полиция «Geheime Feldpolizei».

Почему же юристы-эксперты Секретариата ЕСПЧ вставили в пункт 17-й текста Постановления ложную информацию, а Судьи согласились с этим? Объяснения, что данная информация заслуживала доверия, так как была предоставлена польской стороной, не убедительны. Эксперты — на то и эксперты, чтобы проверять достоверность представляемой информации.

Тем более, что для такой проверки были основания, так как в пункте 45-м меморандума Минюста РФ от 19 марта 2010 года констатировалось, что идентификация извлеченных в Катыни останков в 1943 году «не соответствовала требованиям уголовно-процессуального законодательства».

Соответственно в том же меморандуме отмечалось (пункт 46), что список якобы опознанных в 1943 году лиц, опубликованный в «Amtliches Material zum Massenmord von Katyn» «не является доказательством по уголовному делу № 159». Эти возражения Судьи Евросуда во внимание не приняли.

В итоге приходится признать, что 17-й пункт Постановления свидетельствует об идеологизированном политическом подходе Судей ЕСПЧ, целью которых, видимо, явилось стремление представить немецко-польскую версию Катынского преступления объективной и обоснованной.

Это подтверждает и пункт 57-й Постановления, в котором утверждается, что «общеизвестным является тот факт, что в результате эксгумации в 1943 году были обнаружены останки 4 243 человек, из которых 2 730 были опознаны». Эта формулировка реабилитирует результаты немецко-польской идентификации 1943 года.

К этому добавим, что Евросуд пунктом 19-м Постановления также фактически реабилитировал нацистских главарей Геринга и Йодля, обвиненных Нюрнбергским Международным военным трибуналом в Катынском эпизоде.

Результаты немецко-польской эксгумации и идентификации 1943 года, «освященные» ЕСПЧ, теперь получают международное признание, и на них будут ссылаться историки и политики, как на доказательство советской вины за Катынское преступление. Одним словом, ситуация с Катынью развивается так, как это задумал Гитлер и осуществила команда Геббельса.

К сожалению, должной реакции на подобное недопустимое отношение ЕСПЧ к спорным историческим фактам с российской стороны не последовало.

Политическая ангажированность

Не вызвало протеста у российской стороны и искажение исторической истины, допущенное в пункте 18-м Постановления ЕСПЧ. В нем утверждается, что «после освобождения Красной Армией Смоленской области в сентябре 1943 года НКВД создал специальную комиссию под председательством Бурденко…»

Вновь явная ложь. Общеизвестно и документально подтверждено, что «Специальная комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ Смоленска) военнопленных польских офицеров» под председательством академика Николая Ниловича Бурденко была создана 12 января 1944 года решением Чрезвычайной государственной комиссии (ЧГК) по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников.

Проект Постановления ЧГК о создании «комиссии Бурденко» незадолго перед этим был согласован с высшей политической инстанцией СССР того времени — Политбюро ЦК ВКП (б). Следует отметить, что и первичная инициатива создания комиссии Бурденко исходила не от Наркомата внутренних дел СССР, а от Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП (б).

22 сентября 1943 года (т. е. за три дня до освобождения Смоленска от немецких войск) руководитель этого управления Г. Александров обратился к секретарю ЦК ВКП (б) А. Щербакову с докладной запиской. В ней он предлагал обеспечить прибытие представителей ЧГК в Катынь непосредственно вслед за передовыми частями Красной Армии.

Формулировка «НКВД создал комиссию Бурденко» — еще одно свидетельство политической ангажированности Судей ЕСПЧ. Между тем известно, что Европейский Суд не может интерпретировать и давать юридическую оценку историческим фактам. Тем не менее, в пункте 18-м такая интерпретация и оценка более чем очевидны.

Политический подтекст Постановления ЕСПЧ проявляется и в других формулировках, присутствующих в нем. Так, в пунктах 156-м и 157-м даны недопустимые политические оценки советской эпохи. Она названа «временем лжи и искажения исторических фактов».

Вызывают недоумение попытки Суда отождествить НКВД СССР с нацистским Гестапо. Пункт 140-й гласит: «Суд соглашается, что массовое убийство польских заключенных тайной полицией Советского Союза имело признаки военного преступления».

Является ли Евросуд тем судом, который может рассматривать вопрос о том, имело ли в Катыни место военное преступление? Это дело юристов. Нас интересует ситуация с искажением названия НКВД СССР.

Известно, что ГЕСТАПО или «Geheime Staatspolizei» в переводе означает «Тайная государственная полиция». Не вызывает сомнений, что именование НКВД СССР «тайной полицией Советского Союза» преследовало цель отождествить его с ГЕСТАПО. Это нельзя назвать обычной ошибкой. Об этом свидетельствует то, что в пункте 12-м Постановления была дана верная расшифровка аббревиатуры НКВД: «Народный комиссариат внутренних дел, предшественник КГБ». Налицо явная идеологизация юридического решения, принятого ЕСПЧ.

Помимо этого следует отметить определенную двусмысленность и предвзятость, которая звучит в некоторых формулировках Постановления. Это мелочь, но в общем контексте документа она позволяет четче определить его идеологическую направленность.

Например, в пункте 11-м язвительно замечается, что «17 сентября 1939 года Советская Красная Армия вошла на территорию Польши под предлогом защиты украинцев и белорусов, проживавших в восточной части Польши…»

В этой связи сообщим господам из Страсбурга, что восточные (для СССР западные) белорусы и украинцы считали поляков, захвативших их территории в 1920 году, оккупантами. Польские газеты 1920-1930-х годов сообщали, что на восточных территориях ведется настоящая война с многочисленными «партизанскими бандами». По польским архивным данным только в 1922 году на территории «восточных крессов» произошло 878 восстаний.

В тот период в Польше звучали призывы «огнем и мечом» навести там порядок и при необходимости утопить в крови бунтовщиков. Газета «Rzeczpospolita» в 1925 году писала: «На восстание есть виселица и больше ничего. На все тамошнее (белорусское) население сверху донизу должен упасть ужас, от которого в его жилах застынет кровь».

А в сентябре 1939 года польскую оккупацию грозила сменить еще более страшная — нацистская. Разве это не было весомым предлогом для вступления Красной Армии на территорию Западной Белоруссии и Украины?

В уже упомянутом 18-м пункте Постановления вновь проскальзывает некая двусмысленность в оценке позиции советских властей: «В ответ советские власти постарались переложить вину на немцев…». Подобные утверждения вряд ли приемлемы для серьезного юридического документа.

Вызывает недоумение небрежность или, наоборот, осознанность при цитировании Судом официальных документов. Так, в пункте 82-м Постановления цитируется пункт 4-й части 1-й статьи 24-й УПК РФ, в котором изложены основания для прекращения уголовного дела. Якобы «дело прекращается, в частности, в случае смерти подозреваемого или подсудимого».

На самом деле цитированная фраза из текста УПК РФ имеет продолжение: «дело прекращается, в частности, в случае смерти подозреваемого или подсудимого, за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего».

Таким образом, из цитируемой Евросудом фразы исчезло важное дополнение, позволяющее возобновить уголовное дело № 159, если родственники подозреваемых захотят восстановить их добрые имена. Видимо, в ЕСПЧ предпочитают, чтобы подозреваемые в Катынском преступлении остались прежними.

Кто виноват?

Евросуд по своему предназначению не мог по существу рассматривать вопрос о том, виноват ли СССР в Катынском расстреле как таковом. Тем не менее, Постановление ЕСПЧ от 16 апреля 2012 года дает достаточно определенный ответ на этот вопрос.

В своем Постановлении Суд в качестве установленных фактов указал сведения, которые позволяют косвенно обвинить довоенное руководство СССР в Катынском преступлении (см. пункты 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 35, 38, 71, 109, 140).

В этих пунктах говорится об ответственности И. Сталина и членов тогдашнего Политбюро ЦК ВКП (б) за Катынь. Между тем следует напомнить, что пункт 2 статьи 6-й Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод гарантирует, что: «Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком».

Заметим, что вина Сталина и членов ПБ ВКП (б) в судебном порядке пока не установлена. И, как представляется, делать этого никто не хочет, так как результат может быть прямо противоположным. В этой связи заслуживает внимания ходатайство внука И. Сталина Евгения Яковлевича Джугашвили, направленное 17 июля 2012 года в Большую Палату ЕСПЧ с просьбой разрешить ему вступить в производство по делу «Яновец и другие против России» в качестве третьей стороны.

Е. Джугашвили надеялся, что его участие позволит обеспечить принятие Большой Палатой Постановления, которое обязывало бы: «Российскую Федерацию возобновить расследование уголовного дела № 159, закончить его обвинительным заключением и передать для открытого рассмотрения и постановления приговора в независимый и беспристрастный российский суд».

В этом случае появилась бы возможность объективно оценить степень вины Сталина за Катынь. Однако судьи Большой Палаты не сочли возможным удовлетворить просьбу Е. Джугашвили. Видимо, Страсбург устраивает современная ситуация с Катынским делом и там не хотят, чтобы в Суде появился истец, заинтересованный в объективном расследовании этого дела.

Окончание в следующем номере.