Десять лет назад генерал Александр Лебедь в последний раз заставил Россию говорить о себе. «Сильная фигура в патовой позиции», как обозначали аналитики его место на шахматной доске российской политики, давно больше никого не беспокоит.

ГКЧП № 3

Теперь-то (то есть когда крепкий задний ум получил свое слово) понятно, что генерал с самого начала поставил себя неправильно. Решив, что шапка Мономаха у него в кармане, Лебедь повел себя как наследник престола. В день его назначения был снят с должности министр обороны Павел Грачёв. А вечером брутальный генерал сообщил, что предотвратил попытку «кругов, близких к бывшему министру обороны», организовать «ГКЧП номер три». Сдвинув брови, он рычал, что «любая попытка государственного переворота будет пресечена».

Известно, что разговоры о «готовящемся перевороте» и «спасении Отечества» обычно кончаются тем, что спаситель совершает переворот сам — не дожидаясь, пока это сделают плохие парни. Для этого достаточно вспомнить историю Рима или, если угодно, любого другого государства с длинной историей: подобные эпизоды являются скорее правилом.

Однако Лебедь поторопился. Ельцин, наблюдая прыть преемника, решил, что генералу нужен противовес. Параллельно с Советом Безопасности был создан Совет обороны РФ (кремлёвские остряки тут же добавили «…обороны от Лебедя»), секретарем которого стал предшественник Лебедя на посту помощника Президента по национальной безопасности Батурин.

В ночь на 20 июня произошёл известный инцидент с выносом зеленой наличности в коробке из-под ксерокса. На следующее утро были сняты с должностей А. В. Коржаков, М. И. Барсуков и О. Н. Сосковец. Тут же началась охота на ведьм. Чубайс заявил на пресс-конференции, что «если кому-то из уволенных придет безумная мысль использовать силу, то она будет подавлена одним движением мизинца генерала Лебедя». В дальнейшем Александр Иванович всячески отрицал свою роль в этих событиях, назвав все происходившее «фарсом», а с Коржаковым дружил и сотрудничал.

Впоследствии дух чрезвычайщины и «спасения Отечества» так и витал над Совбезом. Лебедь все время с кем-то ругался, кого-то в чем-то обвинял, кому-то угрожал. Под горячую лапу генерала однажды попали какие-то мормоны — малораспространенная в России, но разрешенная в Америке секта. Американцы возбухли. Генералу пришлось извиняться.

Но самым запоминающимся деянием Лебедя на посту председателя Совбеза был, конечно, знаменитый договор с чеченскими сепаратистами, подписанный в малоизвестном дагестанском селе Хасавюрт.

БРЕСТСКИЙ МИР

Мнение о чеченской войне у генерала было вполне однозначным. Еще в мохнатом девяноста четвертом он назвал ввод войск в республику «дурью и глупостью» и заявил, что военнослужащие 14-й армии «ни при каких обстоятельствах» не будут участвовать в военных действиях в Чечне. На вопрос о возможности перейти в руководство министерства обороны и возглавить операцию на Северном Кавказе Лебедь ответил, что «если разговор идет о выводе российских войск из Чечни, то я готов эту операцию возглавить».

Генерал неизменно восхищался мужеством и стойкостью вайнахского народа, «сражающегося за свою независимость». При этом он со столь же неизменным отвращением высказывался в адрес московских покровителей чеченцев — например, Березовского, которого Лебедь поэтично называл «апофеозом мерзости» и постоянно обвинял в развязывании и финансировании войны. Тот, впрочем, не обиделся. В дальнейшем Александра Ивановича неоднократно обвиняли в сотрудничестве с «Берёзой».

Замечен он был и в более жестких высказываниях. Так, 3 апреля 1996 года Лебедь выступил в «Независимой газете» со статьей «Игры на крови», осуждающей политику властей в Чечне. Лебедь, как обычно, назвал начало войны ошибкой, но при этом осудил переговоры с «бандитом и террористом Дудаевым» как капитулянтство.

«Конечно, надо ликвидировать вдохновителей и организаторов терроризма и персонально — Дудаева, Басаева, Масхадова. Если для мусульманина смерть от рук неверных — счастье, он сразу попадает к Аллаху в Рай, и уж если делать Дудаеву подарок — то только этот», — писал генерал. Тем не менее, с чеченцами у него всегда оставались неплохие отношения.

Странное состояние «полупобеды», когда федеральные войска контролировали большую часть чеченской территории, но конца войне не было видно, всем казалось временным. Незадолго до Хасавюрта Лебедь высказался так: «Существование анклава, население которого всем сердцем ненавидит так называемую собственную страну, презирает ее законы и не платит налоги, — безумие.»

При этом генерал трезво оценивал перспективы «замирения», сводящегося к потоку денежных подачек: «В Чечне уже пропали 7 триллионов рублей, еще 16 должны быть «инвестированы» таким же образом… Чечня должна быть независимой. От российского бюджета.» (Эту максиму не худо бы почаще вспоминать и сейчас.)

Но чисто военное решение вопроса он считал невозможным — из Тбилиси и Тирасполя он вынес твердое убеждение, что «народ победить нельзя», даже если народ кругом неправ.

В интервью французской газете «Фигаро» Лебедь высказывался на эту тему так: «Любой народ, которому объявили войну, поднимается на борьбу и готов воевать 24 часа в сутки. Армия Наполеона была разбита русскими крестьянами, армия Гитлера также проиграла тотальную войну, проиграли ее американцы во Вьетнаме и мы в Афганистане».

Так что успешный штурм Грозного войсками сепаратистов был воспринят Лебедем без особого удивления: происходящее хорошо укладывалось в его представления.

Прежде чем приступить к дальнейшему, следует сказать еще несколько слов «по оргмоменту». Назначенный под давлением Лебедя новый министр обороны, генерал Игорь Родионов, опытный военный с блестящей репутацией, был полностью зависим от секретаря Совбеза, который взял в свои руки решение всех вопросов, включая кадровый. 15 июля тот был назначен председателем комиссии по высшим воинским должностям и высшим специальным званиям.

Поэтому Лебедь мог с полным правом сказать в телевизионном интервью знаменитую фразу: «Должность министра обороны мне не нужна. Я ее уже перерос». При этом сам Александр Иванович армию не баловал вниманием, в том числе и чеченскую ОГВ. Не потому, что не уважал, скорее — считал, что уж что-что, а здесь он все знает.

10 августа 1996 года, это был четвертый день масштабного нахождения сепаратистов в Грозном, генерал Лебедь был назначен полномочным представителем Президента РФ в Чечне.

14 августа был издан еще один указ (неопубликованный), дающий представителю Президента в Чечне дополнительные полномочия, в том числе право давать поручения федеральным органам исполнительной власти по вопросам чеченского урегулирования, а также какие-то права административного плана в отношении чиновников до уровня заместителя министра.

В тот же день Александр Иванович договорился с Масхадовым о прекращении огня. И тогда же был оглашен ультиматум командующего группировкой российских войск генерала Константина Пуликовского, который потребовал от сепаратистов за двое суток очистить город, угрожая бомбардировками и штурмом.

Угроза была не пустая: сепаратисты были уверены, что Пуликовский поднимет войска и, скорее всего, своего добьется. Вся чеченская клака в Москве и на Западе дружно взвыла. Быстро последовала вторая договоренность с Лебедем, о разводе войск и передаче контроля над Грозным неким «совместным патрулям» — а, главное, о том, что штурма не будет. Военная победа чеченцев стала фактом, признанным de jure.

Теперь все зависело от реакции Президента. Какие бы инструкции не давал Лебедю Ельцин, он всегда мог откреститься от них, переложив ответственность на исполнителя. Генерал это прекрасно знал, но, по своему обыкновению, взял все на себя — или грудь в крестах, или голова в кустах. Окрика из Москвы не последовало, и Лебедь распушил перья.

На открытой пресс-конференции, посвященной итогам своей поездки в Чечню, Александр Иванович потребовал от Ельцина снять с должности министра внутренних дел Анатолия Куликова и передать командование группировкой федеральных войск в Чечне ему, Лебедю. Ельцин, верный своей системе «сдержек и противовесов», решил, что генерал зарвался, и Куликова на месте оставил.

31 августа 1996 года Лебедь подписал с Масхадовым в селе Хасавюрт соглашение о прекращении военных действий на территории Чечни. Интересно, что при сём присутствовал (и, видимо, приглядывал за процессом) глава Группы Содействия ОБСЕ в Чеченской Республике Гульдиманн.

Опубликованный текст знаменитых соглашений — это два листочка бумаги, из которых один — преамбула. Сутью соглашений являются несколько строк на втором листке. Воспроизведем их полностью:

ПРИНЦИПЫ
определения основ взаимоотношений
между Российской Федерацией и Чеченской Республикой

1. Соглашение об основах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой, определяемых в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, должно быть достигнуто до 31 декабря 2001 года.

2. Не позднее 1 октября 1996 года формируется Объединенная комиссия из представителей органов государственной власти Российской Федерации и Чеченской Республики, задачами которой являются:

— осуществление контроля за исполнением Указа Президента Российской Федерации от 25 июня 1996 года N985 и подготовка предложений по завершению вывода войск;

— подготовка согласованных мероприятий по борьбе с преступностью, терроризмом и проявлениями национальной и религиозной вражды и контроль за их исполнением;

— подготовка предложений по восстановлению валютно-финансовых и бюджетных взаимоотношений;

— подготовка и внесение в правительство Российской Федерации программ восстановления социально-экономического комплекса Чеченской Республики;

— контроль за согласованным взаимодействием органов государственной власти и иных заинтересованных организаций при обеспечении населения продовольствием и медикаментами.

3. Законодательство Чеченской Республики основывается на соблюдении прав человека и гражданина, праве народов на самоопределение, принципах равноправия народов, обеспечения гражданского мира, межнационального согласия и безопасности проживающих на территории Чеченской Республики граждан независимо от национальной принадлежности, вероисповедания и иных различий.

4. Объединенная комиссия завершает свою работу по взаимной договоренности.

Переводя с дипломатического языка на человеческий, Хасавюрт означал фактическое признание Чечни «субъектом международного права» (читай — независимым государством). Это означало капитуляцию России перед Чечней.

Признание этого факта де юре было отложено до 31 декабря 2001 года — видимо, чтобы подсластить пилюлю. Далее шла речь о выводе войск и выплате контрибуции деньгами (это называлось «программами восстановления») и вещами («продовольствие и медикаменты», обеспечиваться которыми чеченцы были намерены за счет побежденных).

Пункт третий был нужен для отмазки от ОБСЕ: чеченцы никогда не скрывали своего творческого отношения к «принципам равноправия народов» и даже не пытались сделать вывод, что считают русских людьми. Однако для просвещенной европейской публики было достаточно вежливого жеста в сторону «равноправия народов», чтобы не обращать внимание на всё остальное.

Понимал ли Лебедь, что делает? Разумеется, да. Осознавал он и то, что навсегда потерял симпатии той среды, из которой вышел — военных. Впоследствии генерал Геннадий Трошев в своих мемуарах суммировал эти настроения так: «Ныне не только мне, но и абсолютному большинству армейских офицеров стыдно, что этот генерал — наш бывший сослуживец. Никто не нанес вреда Вооруженным Силам больше, чем Лебедь.»

Патриотические силы, до последнего верившие, что Лебедь одумается и возглавит «последний поход на Москву», отвернулись от генерала-предателя. Новых же друзей у него не прибавилось: в демлагере все было занято, места для генерала не было…

Так что Лебедь знал, на что идет. И впоследствии никогда не признавал Хасавюрт ошибкой. Лебедь, однако, искренне полагал, что, оформляя капитуляцию России перед головорезами, он спасает государство, дает ему необходимую передышку — как Ленин, подписавший «похабный» Брестский мир.

Генерал был убежден (и не без оснований), что массы разложены и деморализованы. При этом антигосударственная пропагандистская машина работала на таких оборотах и настолько запугала население, что лозунг «мир любой ценой» мог в какой-то момент быть востребован.

Так отчасти и вышло: первый же крупный успех сепаратистов вызвал настоящую массовую истерику. Вопрос был в том, насколько деморализована армия. Лебедь решил, что войска надо выводить срочно, пока не посыпался фронт. То есть, Хасавюрт был типичным «решением полевого хирурга» — пилить ногу, чтобы спасти жизнь. То, что он может ошибиться в диагнозе, генерал не допускал.

Операция, однако, не принесла облегчения — в том числе и военным. Войска начали выводить зимой буквально в чисто поле, на декабрьский снежок с позёмочкой, в неотапливаемые палата — без воды, без тепла, без горячей еды. О моральном состоянии частей лучше было вообще не говорить: российская армия была унижена и опозорена, как никогда в отечественной истории.

В тот момент казалось, что это навсегда. Альфред Кох имел все основания язвить по поводу того, что российские ракеты и самолёты абсолютно никому не страшны: «в случае чего» прилетит один натовский взвод и просто-напросто отберет у русских все опасные игрушки…

Впоследствии Александр Иванович попытается сделать что-то конструктивное на чеченском направлении. В июне 1998 года он, пользуясь своими связями в Ичкерии, организует Миротворческую миссию на Северном Кавказе, занимающуюся в основном вызволением из плена российских солдат. К началу 2001 года на счету миссии было 168 освобожденных. Это была единственная чеченская инициатива генерала, не вызвавшая никакой критики.

«РУССКИЙ ЛЕГИОН»

После Хасавюрта положение Лебедя ухудшилось. Нажив себе врага в лице Анатолия Куликова, Лебедь поссорился и со «своим» Родионовым. Генерал попытался компенсировать это активной работой на публику: съездил в Минск к Лукашенко, отказался от поездки в Страсбург (где Россию собирались в очередной раз таскать мордой по терке за Чечню).

25 сентября Лебедь освободил место в Думе — «в связи с поступлением на государственную службу», после чего поучаствовал в предвыборной компании генерала Коржакова, на это место нацелившегося. 26 сентября он сказал на пресс-конференции: «Коржаков — патриот своей страны, и я не исключаю альянса с ним. Уголовных дел за ним не числится».

Развязка, однако, приближалась. 15 октября 1996 года на слушаниях в Государственной Думе по чеченскому вопросу Лебедь публично назвал Куликова ответственным за сдачу Грозного. В тот же день на военном совете ВДВ он выступил против инициативы министра обороны Родионова по переподчинению частей «крылатой пехоты» командующим военных округов, заявив, что это «граничит с преступлением». Это переполнило чашу терпения Куликова, и он решил сыграть в ту же игру, что и Лебедь в начале своей карьеры — а именно, обвинить того в «подготовке переворота».

16 октября Анатолий Сергеевич публично обвинил Лебедя в стремлении захватить власть вооруженным путем. Оказывается, еще в августе Лебедь направил силовым министрам для обсуждения предложение создать некий «Русский легион» численностью в 50 тысяч человек, с прямым подчинением секретарю Совета Безопасности.

Пресловутый «Легион» должен был заниматься тайными операциями, совершать политические убийства и вообще творить кровавый ужас. Этим планам якобы воспротивились министр обороны Родионов и сам Куликов. Среди обвинений было и то, что «чеченцы обещали Лебедю полторы тысячи боевиков для прихода к власти в Москве».

Разумеется, этому мало кто поверил. Но расчет мудрого Куликова был точен: скандал такого уровня замять уже не представлялось возможным. Ельцин должен был как-то отреагировать. Вариантов было всего два: или отправлять в отставку всех врагов Лебедя (то есть оголить всю верхушку власти), или все же избавиться от слишком прыткого «принца».

Гарант к тому времени стал тяготиться Лебедем: буйный преемник его явно раздражал. 17 октября Александр Иванович был снят с постов секретаря Совета безопасности РФ и помощника по национальной безопасности при Президенте РФ.

Борис Николаевич озвучил и подписал указ о снятии в прямом эфире. Свое решение он мотивировал тем, что Лебедь не научился работать без ссор с другими руководителями, занимается «предвыборной гонкой» за четыре года до выборов, а также участвует в предвыборной кампании в Думу отставленного генерала Коржакова (на эту тему была произнесена знаменитая фраза — «Как тот, понимаешь, такой же, так и этот. Два генерала»).

Лебедь, уходя, пообещал сквитаться с Куликовым «за клевету». В 1997 году состоялись три судебных процесса о защите чести и достоинства по поводу взаимных обвинений. Во всех трех процессах слухи, распускаемые Лебедем и Куликовым друг о друге, были признаны не соответствующими действительности.

В результате Лебедь проиграл рубль, столько же выиграл, а еще проиграл 5 миллионов рублей.

Окончание в следующем номере.

Фото Александра Немёнова.

(кроме Брюсселя)