ЗА ПРОСРОЧЕННЫЙ СЫРОК?

Кто помог поломать сознание обывателя? Ну, конечно, СМИ, те, кто методично и целенаправленно работал информационным оружием, действуя на поражение общественного сознания. Лично у меня был настоящий шок, когда по ТВЦ показали сюжет с отбиранием ребенка из ставропольской семьи… за просроченный сырок в холодильнике.

На фото — маленький житель Ставрополя Гоша Демурчев с дедушкой, которых напугали тети и дяди в синей форме с автоматами. Момент, когда пытаются забрать малыша. Повод — сообщения соседей, мол, семья странная, мать работает в Германии, ребенка воспитывает дедушка, который часто кричит на внука. Значит, надо сообщить в полицию и опеку. И вот ювенальщики пришли искать компромат…

В какой-то момент от нас ускользнул момент, когда из благозвучной теории и практики западной модели ювенальной юстиции исчез понятный для нашего обывателя пункт. «Ну, конечно, — читали мы когда-то. — Ювенальная юстиция (лат. Juvenālis — юношеский; лат.jūstitia — правосудие) есть правовая основа западной модели системы учреждений и организаций для решения проблем юных правонарушителей.

Все правильно! Для наших оболтусов такое правосудие будет в самый раз. И судьи мудрые, и следователи не мздоимцы, да и педагоги на детской зоне — самые лучшие, этакие наши макаренки.

Однако используя принцип «хотели как лучше, а получилось как всегда», враг перетасовал карты, поэтому сегодня мы пожинаем плоды однажды узаконенного факта. Ювенальная юстиция стала частью системы органов и общественных организаций, занимающихся вопросами семьи и правами детей. Эти «детско-сиротские» конторы поставили все с ног на голову. Дети стали главными судьями в большой игре, а ювенальщики, вытащив из них информацию, принялись лишать родительских прав не только «алкоголиков-тунеядцев-наркоманов» за их асоциальный образ жизни, но и вполне нормальных родителей. За коммунальные долги, за слишком скромный обеденный стол, за воспитательную принципиальность в тех или иных семейных вопросах… Короче, отделы опеки получили законное право вмешиваться в жизнь российской семьи, отсекая любые родительские доводы и гражданские свободы.

ДОБРОХОТЫ — ШВОНДЕРЫ?

Какой на самом деле заработал чудовищный механизм, обыватель может только догадываться. Хочу поделиться своей личной передрягой, когда в 2009 году я попыталась взять под опеку крестницу Таню, 15-летнюю дочь моего погибшего друга. Хотя и умница, и отличница, но возраст и обстоятельства сыграли с ней злую шутку. Чтобы девушке не попасть по решению суда из реабилитационного приюта «Доброта» в ЦВИН (центр временного исправления несовершеннолетних) или по закону о ювенальной юстиции — в приемную семью, возможно, иностранную, я «быстрее самолета» рванула в южный приморский городок. Успела, хотя ее судьба уже была предрешена — за Таню, скорее всего, уже были получены деньги.

Ну что ж, я решила драться до полной и окончательной победы. Благо, это был повод изучить нюансы пилотного эксперимента ювенальной системы в Краснодарском крае. За месяц я успела поучаствовать в нескольких схватках в Попечительском совете при главе районной администрации, чем сильно напугала тамошних шариковых и швондеров, привыкших упиваться властью, казня или милуя (естественно, за конкретный интерес!) трезво-виноватых пьянчужек да наркоманок.

Работать с «неадекватной» московской журналисткой, с кучей ее документов в двух экземплярах, да еще и требованием вести собственную стенограмму при включенном диктофоне — такого в местном болоте еще не бывало. «Нет!» — буквально заорал замначальника местного РОВД, немедленно покидая совещательный кабинет. Его «нет!» скорее всего имело два цели: не разрешать включать диктофон и не отдавать Татьяну.

Н-да, судя по всему, переполох получился немалым. Месяца через два многих швондеров начали снимать, хотя к этим изгнаниям я никакого отношения не имела. Но, честное слово, очень хотелось, чтобы не «увольнениями по собственному желанию» закончилась Танина эпопея.

СТРЕЛЯЕМ НА ПОРАЖЕНИЕ ИЛИ ТОЛЬКО ПО РУКАМ?

Известный священник отец Димитрий Смирнов рассказал по поводу ювенальной юстиции: «Наличие дома пистолета стало бы весомым аргументом против попыток социальных служб изъять ребенка из семьи. Я, например, не так давно был резким противником того, чтобы народу раздавали огнестрельное оружие. Потому что, зная широту русской души, понимаю, что будет пальба. Но в свете новых изменений, что наше государство встраивается в европейский процесс, и что здесь у нас будут отнимать детей, то неплохо бы, когда придут отнимать детей, дома иметь пистолет».

И добавил: «Какая-нибудь чиновница решит отнять детей, а человек посчитает, что это несправедливо. А как с несправедливостью бороться? Есть два пути. Один законный. И есть незаконный — при помощи пистолета. Ведь когда начинается война, мы же защищаем своих жен, детей, стариков, свои дома. А приходят разорять очаг — так надо защищать жизнь своих детей, пусть даже ценой собственной жизни…»

По мнению отца Димитрия, раньше государство не посягало на семью, за исключением тех случаев, когда родители были, например, наркоманами, или семья представляла реальную угрозу жизни ребенка.

Решение проблемы аккуратно укладывается в сценарий второй серии так называемого «Запрещенного на телевидении ролика». Эта одна из первых информационных бомб, где «скрытая» реклама ювенальщиков сработала точно в цель.

Разосланные православным эсэмэски с призывом «смотреть срочно и передать всем знакомым» заставили народ искать этот «Запрещенный ролик» в Интернете. Когда нашли, то ужаснулись увиденному.

Вечер. Семья. Каждый при деле: папа за компьютером, мама возле буфета. Ребенок играет с крупной собакой. Второй ребенок моет посуду. Третий виснет на папе. Звонок в дверь, на пороге карикатурные полицейско-чиновничьи персонажи. С формулировкой «жестокое обращение с несовершеннолетними» (невнимание отца к детям, детский труд, ребенок с игрушками на полу, удушающая любовь матери) «тетя робот» уносит подмышкой, как мешок с картошкой, детей. Последние секунды на экране сопровождает ее угрожающий рык: «А у вас есть дети? Тогда мы идем к вам!»

Народ наш к ужасу привык. Тогда зачем его сознание еще и милитаризируют?

«СКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ» АМЕРИКАНСКОГО УСЫНОВИТЕЛЯ

Павел Астахов вроде бы говорил, что за последние восемнадцать лет из России вывезено более 200 тысяч детей. Бывало, американские чартерные рейсы были полностью забиты русскими детьми.

Теперь вот пришло время и разговорам насчет того, что русских детей «разбирают на органы», о том, что американские папаши и мамаши зверствуют похлеще солдат царя Ирода — убивают, насилуют, душегубят в машинах, режут уши за отказ читать молитву на английском…

Астахов, вероятно, идет буквально на разрыв — письма, звонки, телеграммы с требованием «приехать, разобраться»!

Можно, конечно, назвать вещи своими именами и заклеймить мир, который сошел с ума. Но разве наши эмоции что-нибудь изменят?! Бизнес нашел свой товар. И этот товар — наши дети. Задумайтесь!

Хотите узнать месячную цену вопроса для американского усыновителя, для тех, кто благополучно вывез ребенка из России?

Сразу же уточню. Это зависит от того, в каком штате усыновитель с приемышем проживает, служит ли в армии, прихожанином какой церкви является. Итак, обремененные русским ребенком американцы имеют от государства следующее: $ 10630 — налоговый вычет; $ 2000 — дотация штата; $ 1500 — если нет информации об отце и усыновители из штата Южной Каролины; одноразовая субсидия на адвокатов; для военных — полная компенсация расходов на усыновление.

Многие работодатели предлагают выплаты своим сотрудникам, усыновляющим детей, — в среднем $ 4000. Работодателям, в свою очередь, идут налоговые вычеты. Фонд Boatner выделяет гранты — от $ 1000 до $ 10 000.

Для усыновляющих семей требования включают финансовый отчет, формальное заявление и одобрение агентства. При этом имеется множество весьма щедрых христианских фондов.

Кстати, еще есть фонд DOMOI, который способствует международному усыновлению, прежде всего, из России и восточноевропейских стран. Фонд сей выдает беспроцентные кредиты и оказывает финансовую помощь взрослым, готовым усыновить детей из русских приютов. Вот сколько стоит скромное американское обаяние, которое мельтешит в наших телевизорах.

ДАЛЕКОЕ-БЛИЗКОЕ

Хорошо бы вспомнить фильм Сергея Эйзенштейна «Александр Невский». Помните, как псы-рыцари Тевтонского ордена бросали в огонь наших детей?!..

Да, испорчен зритель-читатель, для него гораздо более интригующе вчитываться в строчки о том, как американские учительницы пытают русских мальчишек по методике тюрьмы Гуантанамо, чем задуматься над глобальным. Почему вместо праведного гнева в душе остается какой-то ленивый спортивный интерес к беспрецедентному безобразию?!

Что же должно измениться в нашем сознании, чтобы в России, да и во всем мире прекратилась ювенальная вакханалия? Кто вернет на Родину тех малышей, кто своим существованием «отравляет жизни» американским семьям, сделавшим ставку на kids-доход? Что будет с русскими детьми, которые остаются на ранчо штата Монтана, близ города Юрика Ranch for Kids? Об этом заведении с ужасом и негодованием говорил Павел Астахов: «Что это, изолятор? Или колония? Или отстойник для ненужных детей? Получается, что родители отдают детей куда подальше, туда, откуда они не смогут выбраться самостоятельно.

Мест, подобным этому, быть не должно. И еще. Это ранчо было перерегистрировано как религиозная организация, чтобы уйти от налогов и проверок, и у него нет ни лицензий, ни аккредитаций на работу с детьми…»

В 1537 году в Неаполе для тысяч сирот и беспризорников открылись… десятки консерваторий. Здесь детей кормили, одевали, обучали, — одним словом консервировали, conservatorio (от слова conservare — сохранять, сберегать). Так дальновидные итальянцы спасли своих маленьких граждан, сохранили для будущей славы Италии, ибо практически все бывшие консерваторские дети пришли в эпоху Ренессанса великолепными мастерами своего дела — кто столяром, кто плотником, кто певцом, кто живописцем. И все это благодаря дальновидности церковных и городских властей, да консерваториям, которые в русском переводе сначала означали приюты, а потом почему-то красивое слово перешло «во владение высшего музыкального учебного заведения».

В качестве современного дополнения к этим старинным благим начинаниям предлагаю следующее.

Чтобы кардинально начать менять ситуацию, надо говорить про реальную помощь всем членам семьи. Пусть несчастные чада отправляются в детский дом, пусть — это не страшно. В детсад, на «круглосутку» ходят многие. Правда, в этом случае оплата будет повышенной — ведь малыши содержатся только за счет родителей, которые будут вынуждены искать высокооплачиваемую работу.

Если же у папаш-мамаш процесс реабилитации затянется и работа не подвернется, а пьянки по-прежнему будут продолжаться, то за долги перед детским домом такого нерадивого родителя надо принудительно заставить работать. Горький хлеб зоны простимулирует к здоровым мыслям.

В местах временного заключения должны быть священники, психологи, психиатры и другие специалисты, способные реанимировать тело, душу, сознание, мораль взрослого человека. В конце концов, родители с детьми расстаются не навсегда. И раны, Бог даст, затянутся, зато семья сохранится.

К сожалению, пока богоугодные дела особо никого не занимают, поэтому вынуждена сказать о следующем. Буквально на днях в редакции состоялся телефонный разговор о судьбе троих юношей из подмосковного детского дома. По словам конфидента, директор собирает документы на отправку этих интернатовцев в психиатрическую клинику. Якобы все трое нарушают режим, хотя явными психозами никто не страдает. Но! Важно — что все трое через год должны выпуститься из стен этого казенного заведения. Сие означает, что вместе с аттестатом молодые люди должны получить документы… на отдельные квартиры!

Чтобы в этом мире стало беды и несправедливости на три единицы меньше, редакция «Спецназа России» взяла этот случай на особый контроль.