В любом коллективе всегда есть человек, который проторил путь. Таким первопроходцем в Группе специального назначения «Вымпел» является полковник Савинцев Евгений Александрович. Ветеран Великой Отечественной войны, разведчик-нелегал. Такими, как он, и должны быть отцы-основатели элитных спецподразделений спецназа.

С АВСТРИЙСКИМ АКЦЕНТОМ

Во время нашей встречи, состоявшейся в музее Группы компаний «Грант-Вымпел», Евгений Александрович, разложив на столе фотографии из своего личного архива, обстоятельно рассказывал о своей жизни, о том, как ему, молодому лейтенанту, пришлось бороться с бендеровцами на Западной Украине. Несмотря на время, прошедшее с той поры, он в деталях помнит, где и что было. Как помнит и погибших товарищей…

— Вот в такой честной мужицкой борьбе, когда летят головы, мне пришлось начинать, — говорит Евгений Александрович. — Чего мордовать-то противника, если он у тебя в руках? Дай ему и попить, дай ему и поесть. Я вот, например, ненависти не испытывал к врагам. Иногда пишут: «били, пытали». У нас не могло этого быть. Хотя, с другой стороны, это происходило. Почему? Люди есть люди. Какой-нибудь Ванёк в органы попал, вот и куражится, стервец… А честный человек — он по-честному будет и с противником работать.

— Долгие годы Вы провели на нелегальной работе в Германии. Кстати, у Вас, как у разведчика, какой был акцент — берлинский, баварский или еще какой-то другой?

— Австрийский. Русскому берлинский или баварский акцент дается очень тяжело. Иногда до того договоришься, что смешно даже. «Вы так хорошо по-немецки говорите, почему?» А это потому, что мы правила учим. А немец-то из глубинки иной раз так говорит, что и не разберешь.

— А Вы литературно… на языке Гёте?

— А мы по-иному и не можем. Когда мы в Австрию поехали, хозяин гостиницы говорит: «Как Вы хорошо говорите по-немецки!» А врать-то каждый раз нужно по-другому! Я отвечаю: «Так учился». — «Да? Так у вас учат?» — Да-да, так учат, в школе».

…Общая обстановка в мире, Холодная война, Афганистан… Все это к началу 1980-х создало предпосылки для рождения Группы. Свое веское и мудрое слово, щуря «серые жульнические глаза» (по ориентировке ЦРУ) сказал начальник нелегальной разведки Юрий Иванович Дроздов.

25 июля 1981 года вышло закрытое постановление ЦК КПСС и Совета Министров, в котором давалось добро на создание подразделения.

— Стало быть, задачу я получил, и дело осталось совсем за «малым» — воплотить все это в жизнь, — усмехается Евгений Александрович. — Какую махину предстояло сдвинуть с места, страшно представить! Предстояло продумать вопросы размещения, вооружения, снаряжения, всестороннего обеспечения… Надо было, наконец, найти людей, отвечавших предъявляемым требованиям. Юрий Владимирович Андропов поставил жесткое условие: «Группа должна быть лучшей в мире».

— Евгений Александрович, какая у Вас в создаваемом «Вымпеле» предполагалась должность?

— Командир. Я первый «вымпеловец», назначенный в спецподразделение. Точнее, так было дело. Разработал штатки. И вдруг меня вызывают в оргштатный отдел Комитета. Они там, стало быть, и решение Политбюро ЦК о создании «Вымпела», и приказ знают. И вот главный кадровик решил, что пора, значит, уже приступить к формированию Группы.

Пришел я на встречу. Начальник мне бодро говорит: «Назначаем Вас, Евгений Александрович, заместителем начальника отдела». А я-то формировал Группу специального назначения! А у меня там отделы и все прочее… Его поправляют: «Заместителем начальника Отдельного учебного центра».

— Это одно из названий «Вымпела»?

— Да, мы для зашифровки пустили по кадрам такое название. Ну, значит, услышал я это и загрустил. Начальник говорит: «Что-то я не вижу радости на Вашем лице». — «Что ж радоваться-то?» — отвечаю с серьезным выражением лица. — Это ж ведь столько работы предстоит, представляете?» — «А… ну тогда понятно».

— Почему не Вы стали командиром?

— Старый я стал к тому времени, 1925 года рождения. Мне было пятьдесят пять лет.

— Хотя как в Афганистан потом ехать — это нормально, не старый!

— Правильно ты говоришь! Ладно… Через некоторое время встречаю в коридоре Эвальда Григорьевича Козлова. Мы знали друг друга, товарищи по оружию. Я: «Ну, вот формируем мы сейчас подразделение». И рассказал, что к чему. Он: «Меня возьмите!» Думаю: «Все-таки штурмовал дворец Амина, Герой Советского Союза. Ладно». Потом, уже тогда стали задумываться, кого же командирами ставить на должность командира «Вымпела», то остановились на кандидатуре Козлова.

— Евгений Александрович, ведь именно Вы занимались строительством объекта, где разместился «Вымпел». Как это было?

— Да, верно! В строительном управлении мне предлагали казармы. Я отказался и заказал для размещения Группы все, что было необходимо. Квартирки маленькие с туалетом, душем и местом, где форму можно посушить. А казармы — что казармы? Туалет на два «очка». Вот и все удобства.

«ВЗЯТИЕ РИГИ»

До середины августа 1981 года полковник Савинцев готовил приказ о создании Группы. Ему пришлось поднимать большое количество литературы, секретных материалов о деятельности партизанских и диверсионных подразделений в годы Великой Отечественной войны. Использовал колоссальный опыт 4-го Главного управления КГБ, которым руководил знаменитый генерал П. А. Судоплатов. Там были уникальные люди, знания которых очень пригодились.

Савинцев изучал деятельность созданного этим управлением ОМСБОНа — подразделения, в котором после войны было двадцать четыре Героя Советского Союза. Штудировал имеющиеся наработки аналогичных западных отрядов антитеррора — американской «Дельты» и германской ГСГ-9. Пригодился, естественно, и его собственный боевой опыт.

В общих чертах будущая модель подразделения стала прорисовываться. Оперативно-боевой отдел (костяк подразделения, его основная сила) должен состоять из 82 человек. Это вытекало из численности оперативно-боевых групп, в которую должно было входить двенадцать бойцов.

Вообще, цифра эта была взята не с потолка, она рождалась из оптимального количества специалистов, собранных в один боевой кулак. В группе были оперативники, бойцы, снайперы, медик, радист, подрывник, боевые пловцы — в зависимости от поставленных задач. То есть одна группа полностью закрывала любое направление.

Создатели спецназа Холодной войны решили, что он должен иметь звучное, красивое имя. После недолгих обсуждений решено было назвать его «Вымпелом». Руководству имя пришлось по душе. Место дислокации — подмосковная Балашиха.

— История «Вымпела» достаточно подробно описана в специальной литературе, включая участие в боевых действиях на территории Афганистана. Много рассказано о тех уникальных учениях, которые проводились в разные годы. А вот о том, как сотрудники «Вымпела» условно уничтожили руководство латвийского КГБ, об этом встречаются только отрывочные сведения. Как это было?

— Насчет руководства латвийского КГБ — это преувеличение. Было несколько иначе. Действительно поступает оперативно-боевое задание — «взять Ригу». Рижан предупредили, что к ним будет заброшена диверсионная группа: вы должны обороняться. А нам, стало быть, ставят другую задачу — «вот, там будут обороняться, а вы давайте…»

Один из наших «противников» — контрразведчик республиканского КГБ — во всеуслышание заявил, что в два счета переловит всех «вымпеловцев». Что ж, думаю, попробуйте. Мы разработали операцию и провели ее как по нотам. Садимся, планируется захват заложников. Кого? Я предлагаю: «Начальника мобилизационного отдела КГБ». Изумленное молчание. «Да, именно его! У него все мобильные планы, у него все». Мое предложение не вызвало, конечно, ни у кого улыбки, но ребята пошли, стали думать, как эту операцию осуществить на деле.

— Задор появился?

— Да. И, представьте, разработали такую операцию: по тревоге Комитет поднимается и выходит на запасной пункт.

— Так Вы решили их по пути перехватить? Всех оптом, гуртом?

— Конечно! Я и говорю: «По пути прихватите эту группу, которая выходит при развертывании — оперативный штаб республиканского КГБ. При необходимости, когда они будут перебазироваться на ЗКП, всех уничтожить. А начальника мобилизационного отдела не просто взять, а взять и вывезти за пределы республики».

— То есть Вы им первоначальную задачу еще и усложнили.

— Это необходимо, иначе как? Если где-то кого-то «брать», то надо не там с объектом работать, а сюда привезти, к нам. Я привык к этому. Дальше. Планируем — где, что надо знать, где какой транспорт выделяется. Заминировать машины, которые будет выделены. Дальше — главу Комитета «убрать». Выставили милицейский пост у Комитета, сотрудник с полосатой палочкой регулирует движение, который вел скрытое наблюдение за объектом.

— А в каком качестве «по легенде» осела группа?

— По легенде кто-то привозил какие-то товары, был даже один художник, все как положено — с мольбертом; тот, кто должен был машины «минировать» — проникал на объект под видом поиска работы. Один пошел как агитатор избирательной кампании. Осмотрел все и подарочек кому-то вручил…. Так мало этого. Один действовал под видом ремонтника — постучал по кранам, посмотрел обстановку… А потом надо заранее о свете позаботиться, лампочки в подъезде, где начальник мобилизационного отдела живет, вывернуть — рутинная, в общем-то, оперативная работа.

Назначили день. Не стоит под руку что-то говорить, ребят нервировать. Уже все разработано! Машина-то только у меня была, а ребята взяли таксиста — во дворе недалеко от подъезда, ну и уговорили: дескать, есть тут один мужик, у него дочка, а мы, стало быть, хотим ее умыкнуть. Но хотим мужика этого по-хорошему уговорить. Мы возьмем, сядем и поедем, а ты помоги отвезти его туда-то.

— Так вы на такси его уже вели?

— Да. Таксист доволен, говорит: «Ну, хорошо, только я, ребята, прошу, только чтобы человека кондрашка не хватила! Вы ведь как медведи!» Ну, ладно, следили за «объектом», когда окно в рабочем кабинете погасло, изготовились к началу операции. И пошли за ним, я — для контроля. В доме ребята вывернули лампочки. Как только «объект» зашел в темный подъезд, ему положили на плечо руку и говорят: «Даугава», т. е. условный пароль всей операции, который он знал.

— Посадили в машину?

— Нет, решили его дальше не нервировать, надо же по-человечески. Я говорю, ребята, давайте своего кого-то посадите, отвезите, будто бы «объекта» сдаем… Зачем человека терзать? Тем более начальник мобилизационного отдела КГБ. Он потом докладывает начальнику своему, что его «взяли». Я утром прихожу в Комитет, смотрю, беготня такая… Ну думаю, будет ругаться начальник или не будет? Нет, все нормально.

Дальше. Другая группа, как я уже сказал, должна была уничтожить мобилизационную группу, которая выезжает на другой пункт. Вот наш «милиционер с палочкой» наблюдает, когда эта группа выйдет из здания Комитета. Вот она выезжает, и он тут же дает своим ребятам условный сигнал. Выехали, а у нас маршрут был уже апробирован. Куда они поедут — мы знали. И на одном повороте, на кольце, транспорт должен был сбросить скорость. Несколько ребят спрятались в водосток под дорогой, другие под видом рабочих подметали проезжую часть. И там находились два автоматчика; для прикрытия мольберт поставили, один машет кистью, автоматы — в траве.

— Какой пейзаж-то он рисовал?

— Ну, какой? Было, очевидно, что рисовать. Когда кавалькада поворачивала, то она была условно уничтожена минами особого назначения, заложенного возле дороги. Знаешь, мина направленного действия ставится на такой треножке? Короче, когда колонна вошла в поворот, прозвучал мощный взрыв! А для пущей надежности выскочили наши ребята и открыли огонь. Посредник отметил, что штаб в полном составе уничтожен. Наши же через несколько минут, поймав попутку, скрылись с места диверсии. Конечно, и подрыв, и стрельба были имитационными. Но задачу мы выполнили.

Кроме того, наши сотрудники проникли на автобазу КГБ и поставили на машины магнитные мины. Люди из Комитета пришли и убедились — магниты стоят.

— Когда все это происходило — год, месяц?

— Я из Афганистана пришел в 1983-м, то есть это где-то был год 1984 или 1985-й.

— Сколько людей насчитывала Ваша группа в Риге?

— Там действовали все четыре оперативно-боевых отдела, от каждого по десять-пятнадцать человек. Каждому отделу была поручена собственная акция в рамках общей операции.

— Какая была дана оценка в Москве? Что вообще говорили по поводу того «безобразия», которое вы учинили?

— Высокую оценку. Вообще все было сделано благородно, как и положено в разведке. Здесь можно даже руку противнику пожать.

КОГДА «ГОРИТ» ДУША

— Вернем немного назад. По итогам работы в Афганистане, проходившей под Вашим непосредственным руководством, было принято решение усилить оперативную составляющую в деятельности «Вымпела».

— Да-да. Мы старались вложить офицерам те понятия, с которыми они, возможно, встретятся в жизни. У меня были отделы, ориентированные на определенные регионы, определенный язык! Нужно было давать соответствующую обстановку по каждому региону, по каждой стране. И, если возможно, организовать выезды и стажировки. Было сложно, все-таки мы нерегулярное подразделение разведки. И, тем не менее, когда было необходимо, сотрудники «Вымпела» выезжали на Кубу, как спецназ к спецназу; работали в Анголе, Лаосе, Кампучии, Никарагуа, Сирии… Такая обширная география!

— Евгений Александрович, на Ваш взгляд… Я понимаю, все-таки сложно сравнивать, кто сильнее — «лев», «слон» или «кит»… И все-таки: спецназ каких стран наиболее отвечает Вашему представлению о том, чем должен быть Спецназ?

— Понимаешь, я сторонник того, чтобы судить по результатам. Но я не всей информацией располагаю. Тем более, когда ушел в отставку. Да я и не имею права. Ребята свои головы имеют. Но мне, например, нравится израильский МОССАД. Или как работала американская «Дельта», когда хотели освободить заложников в Иране. Они готовились хорошо, на своих песках. А когда в Иране стали зависать, то, оказывается, песчинки здесь другие, и они на вертолетах стали биться. Но все равно работали хорошо. В свое время я, когда ставил задачу ребятам, то воспитывал их так: «Ни в политику, ни в криминал — ни в коем случае! Вы тогда будете честными спецназовцами. И когда будете выполнять задачи, голова не будет болеть».

— Вопрос по поводу Афганистана, который Вы очень хорошо знаете. В 1979 году, когда обсуждается идея ввода войск, было две точки зрения: одна — Генерального штаба, ее придерживались маршал Огарков, Варенников и другие. «Да, — говорили они, — переворот надо свершать, но ни в коем случае не вводить войска и не ставить их гарнизонами». И вторая точка зрения, которая и была реализована. Как Ваш опыт подсказывает: надо было вводить войска?

— Во-первых, дело за политиками, а разведчики специального назначения, спецназ — это последний этап, скальпель в руках опытного хирурга. Кстати, в Афганистане с удовольствием вспоминают времена, когда мы были там, сравнивая с американцами и силами НАТО.

— Те времена называют «золотым веком» Афганистана.

— Да! «Золотой век» Афганистана. Строили заводы и фабрики, университеты и больницы, создавали социальную инфраструктуру. Коров завезли, а коровы в Афгане вот такие, — Евгений Александрович показывает руками, — а наши — ого-го! Буренок привезли, хлебозаводы построили… Да много чего было сделано важного и полезного для этой страны. Зачем было вводить войска?!

— И решать эту проблему должны были политики.

— Конечно! А сейчас разве нет таких вещей? Постоянно спецназ сталкивается с этим. «Иди! Выполняй!» А где политики? На момент 1979 года советская военная доктрина не была разработана для действий в регионах подобных Афганистану. Предполагалось, что воевать мы будем на равнинах.

— То есть в совершенно другом природно-климатическом театре военных действий.

— Совершенно верно. В этой связи расскажу, что произошло. Были расформированы горные части, практически ликвидирована горная техника. Ведь пушку-то на осле надо возить в горах. Армия получилась — полевая. В кирзовых сапогах, а они скользят по скалам. Мне пришлось… чуть ли не воровать, добывая кеды нашим ребятам. Как иначе? Полевая армия вошла, не подготовленная для действий в горах.

— Танки, у которых угол пушки не тот, что нужен при стрельбе в горных условиях.

— Правильно ты говоришь. И не только не достает, танк в ущелье-то не может заехать, потому как бьется — по головному и по заду. Вот и вся колонна заперта. И шуруй! Ахмад-шах Масуд сидел в Пандшерском ущелье. Но мы там не были, были рядом… Ахмад-шах и его командиры у наших гениев учились тактике и стратегии, знали хорошо, что и как делать. А делать очень просто! Казалось бы, ты должен разработать антитактику: вот, скажем, ущелье. Если просто так будешь в нем сидеть — тебя собьют или нанесут огневое поражение. А там! Прекрасные бетонные козырьки, тут пещера — попробуй достань! Умно все было сделано-то! И Масуд сидел там, как хотел. А потом оказалось, что и не надо было за ним гоняться-то…

Понимаешь, у спецназовца иногда душа горит. От несправедливости и глупости. Когда нынешние политики умно рассуждают насчет Кавказа, то они хотя бы почитали историческую литературу. Там исстари наместник сидел, один. Царский. Как арбитр. Наместник этот не воровал, а ему все уважение выказывали. И Кавказ, несмотря на все издержки, жил и процветал. Вот и делай вывод!

— Как Вы считаете, тот опыт, который закладывался при создании старого «Вымпела», будет ли востребован в будущем для России, которая отнюдь не в окружении друзей? Придется ли опять возвращаться к тому, чем Вы занимались тогда?

— Придется. Потому что каждое нормальное и тем более сильное государство должно обладать сильными инструментами для решения своих задач.

…Полковник Савинцев пробыл в должности заместителя командира Группы семь лет — с момента ее образования в 1981 году и до 1988 года, когда ушел в отставку. Именно этот период можно считать одним из самых насыщенных в истории старого «Вымпела». Это были годы рождения и становления, годы напряженной учебы и реальной боевой работы, о многих моментах которой в силу специфики задач, выполняемых Группой, еще долгое время придется умалчивать.

Так было уготовано судьбой, что, к счастью, спецназу Холодной войны не было суждено показать себя в большом деле — в натовском тылу в «особый период», т. е. во время Третьей Мировой войны. Но это ничуть не умаляет того высочайшего уровня, которого удалось достичь командирам и личному составу спецподразделения.