В 2014 году исполняется сто десять лет со времени начала Русско-японской войны. Военный и литературный журнал «РазведчикЪ» начинает серию рассказов о ее героях — солдатах и офицерах, которыми должно гордиться наше Отечество. Настоящий материал подготовлен на основе неоконченного романа Антона Васильева «Чёрный Барон».

РАЗВЕДЧИК ВРАНГЕЛЬ

Генерал Ренненкампф во время каждого боя находился впереди, в пределах досягаемости японского ружейного огня. Широко расставив ноги, распрямив мощную грудь, Павел Карлович в бинокль следил за полем битвы, будто не замечая жужжащих и щелкающих вокруг пуль, резким, отрывистым голосом отдавая приказы.

Генерал по нескольку раз в день посещал санитарные эшелоны, обходил вагоны, беседуя с ранеными офицерами и солдатами, многим тут же раздавал награды. Он собирался ехать на юг, на передний край, чтобы лично руководить боевыми действиями (с ним отбывал и Великий князь Борис со штабом). Раненые на костылях, в повязках, еле ковыляя, шли за генералом и просили побить врага… Это раздирало душу!

Тем временем в Ляояне встретились приятели: хорунжий граф Бенкендорф и будущий Черный барон Пётр Врангель, поступивший добровольцем во 2-й Верхнеудинский полк Забайкальского казачьего войска.

Посланный в разведку с одним казаком, граф Бенкендорф прошел через японские сторожевые посты и проник в город Фынхуанчен в глубоком тылу противника. Окруженный со всех сторон японцами, двигаясь по ночам, а днем скрываясь в лесистых сопках, русский разведчик снял многочисленные кроки (планы) вражеских позиций.

Благополучно вернувшись, граф Бенкендорф явился в Ляоян доложить командованию о результатах поиска. Его уже считали погибшим.

Здесь же Врангель узнал, что японцы захватили в плен подъесаула Миллера, успевшего, однако, передать через китайцев донесение нашим со снятыми им планами. Погиб ординарец Ренненкампфа, сотник Козловский, добровольно оставивший выгодную службу и попросившийся в разведывательный разъезд.

Провоевав три месяца в горах, офицеры и казаки износились до последней степени. Русского обмундирования в разведках было не достать, отряд законными и «не очень» способами добывал одежду у местных жителей, на глазах превращаясь в белых китайцев. Казак в китайской шапочке, шелковой рубахе и шароварах из синей китайки никого не удивлял.

…Надежно укрывшись на горном кряже невдалеке от хребта, занятого японцами, Пётр Николаевич срисовал расположение неприятельских окопов и наблюдательного поста, а его казаки уничтожили из засады японский головной дозор. Сняв с убитых оружие, амуницию и металлические бирки с номером части, русские отошли, унося с собой двоих раненых в перестрелке.

За эту долговременную и очень результативную разведку хорунжий Врангель был удостоен ордена Святой Анны IV степени — первой офицерской награды. Четвертая степень являла собой красный шелковый темляк на шашку, на военном сленге — «клюкву», а на рукояти оружия делалась гравировка «За храбрость».

Вернувшись из поиска, Пётр Николаевич узнал, что возле деревни Фандзяпудзу отряд Ренненкампфа понес тяжелые потери. Адъютанты и ординарцы все были убиты или переранены. Павел Карлович сидел на камне, в каких-нибудь 600 шагах от японцев, окруженный уцелевшими штабными, а пули ложились вокруг.

— Я ранен в левую ногу, — сказал вдруг генерал, — посмотрю, не сломана ли кость. С этими словами он лег на спину и попробовал поднять раненую ногу. Лежа на спине, генерал вынул часы: было без десяти минут час.

Ренненкампф попробовал ползти, но не смог. Тут подбежали начальник штаба и трубач и, несмотря на просьбы генерала, не желавшего подвергать их опасности, так как выстрелы японцев не прекращались, подняли раненого и стали выносить его из огня. Но врач Саличев остановил их и тут же, под огнем, перевязал рану. Немного погодя Павел Карлович вздохнул и сказал:

— Не вовремя меня ранили, ведь предстоят интересные дела.

После ранения генерала 2-ю Забайкальскую дивизию принял командир 2-й бригады, генерал-майор Любавин, пожилой, опытный военачальник, человек смелый и хладнокровный. Не раз во время японских обстрелов он разъезжал по расположению верхом и ободрял подчиненных.

КРОКИ ВРАЖЕСКИХ ПОЗИЦИЙ

Победы японцев чаще всего достигались за счет огромных жертв. В сражении под Ляояном японцы потеряли свыше 24 тыс. солдат и офицеров, тогда как русские — 18 тыс. Русская победа в этом сражении была уже близка. Японцы боялись, что русские перейдут в контрнаступление и окружат их. Но в самый решительный момент командующий генерал Куропаткин дал приказ об отходе. Британские военные корреспонденты писали из японских окопов: «Когда русские отступили, все были рады от них отделаться»…

В середине сентября 1904 года русская армия перешла в наступление с целью разбить японцев в междуречье Шахэ и Тайдзихэ, отрезав их линии снабжения на востоке и на юге. Численность русской армии достигла 181.400 штыков, 12-14 тысяч сабель и 600 орудий, она занимала фронт в 50 верст от Импана до Пхудзыяня, состоя из двух групп: западной генерала Бильдерлинга, восточной генерал-майора Штакельберга и резерва — двух корпусов генерала барона Мейендорфа.

Отряд генерала Ренненкампфа прикрывал левый фланг армии, отряд генерала Коссаговского — правый. Японские силы насчитывали 170 тысяч штыков, 6,5 тысяч сабель и 648 орудий, фронт неприятеля тянулся на 60 верст от Далинского перевала до Чесантунь.

Численность отряд: 13 батальонов, 16 казачьих сотен, саперная рота, 26 полевых и 4 горных орудия — был построен на краю деревни Мадзядань, на скошенном гаоляновом поле.

Под приземистым дубом стоял Павел Карлович со штабными офицерами. Своим громким, резким голосом генерал зачитывал приказ:

— Отступая шаг за шагом, отдавая с болью в сердце каждую пядь обагренной кровью земли, армия ни одной минуты не падала духом, твердо веря в свою конечную победу, в близкое возмездие врагу… Пришло для нас время заставить японцев повиноваться нашей воле, ибо силы Маньчжурской армии ныне достаточны для перехода в наступление.

Державный Вождь Русской земли молится со всей Россией за нас и благословляет на новые самоотверженные подвиги. На молитву! Шапки долой!

Свежесть позднего вечера смешивалась с дымом ладана.

— Государю Императору — громкое русское «Ура!»

22 сентября 1904 года началось общее наступление Восточного отряда. Три сотни Аргунского полка вошли в состав конной группы генерала Любавина, в качестве охранения левого фланга Ренненкампфа, а барон Врангель стал ординарцем генерала.

Бой, длившийся весь световой день, закончился безрезультатно: японцы удержали все перевалы и сопки, атакованные русскими войсками. Практическое отсутствие топографических карт не позволяло двигаться дальше, нужны были рекогносцировки местности. Врангель с двумя казаками двое суток провел на вершине сопки в японском тылу, снял кроки вражеских позиций и доставил их начальнику артиллерии, генералу хану Алиеву, в деревню Уянынь.

Разведданные очень помогли русским канонирам: до того японцы, освоив новый способ стрельбы с закрытых позиций, «жарили черт знает откуда». Батарея противника была подавлена, огонь перенесли на сопку, которую готовился атаковать 3-й корпус.

…По дороге Врангелю встретился верхом стрелковый офицер с двумя солдатами.

— Поручик фон Ланг, разведчик Третьего корпуса. Вы из отряда Любавина? Что у вас делается?

Пётр Николаевич предложил поручику кружку чаю.

— Вы не поверите, как это обидно, — говорил фон Ланг, — вчера сопка, которую мы атакуем, была свободна от неприятеля и не была занята нами ни как опорный, ни как наблюдательный пункт! Донесению моему не придали значения, и мы продолжали спокойно стоять под ней биваком, как на маневрах… Теперь же ее и полком не взять! И здесь опоздали!

«ЖЁЛТАЯ ОПАСНОСТЬ»

В качестве подкрепления, к отряду Ренненкампфа был направлен генерал Самсонов с девятью сотнями забайкальцев и четырьмя орудиями. Но, зная, какие подкрепления получили японцы, Врангель и фон Ланг сразу решили, что благоприятный момент для наступления упущен.

…Петра Николаевича послали к Самсонову доложить о положении Любавина и о неприятельских перемещениях.

— Артиллерия останется на перевале: тяжелые полевые орудия дальше не пройдут. Одной сотне — прикрывать пушки, остальным идти на усиление отряда Любавина.

Красивая, спокойная внешность Самсонова и приятный звучный голос располагали к себе и внушали уверенность всем, кто окружал его.

В самом начале войны с Японией, 15-го марта 1904 года генерал Александр Васильевич Самсонов был назначен начальником Уссурийской конной бригады. Во главе своей бригады он 17-го мая участвовал в столкновении при Вафангоу с конным отрядом генерал-майора Акиямы, причем здесь по его приказанию был рассеян и почти уничтожен двумя сотнями сибирских казаков японский эскадрон, неосторожно отделившийся от своих главных сил.

В бою у Вафангоу 2-го июня конница Самсонова сначала охраняла правый фланг отряда генерала Штакельберга, а затем прикрывала отступление этого отряда.

Во время сражения у Ляояна на конницу Самсонова выпала трудная, но почетная задача: занимая спешенными частями копи Янтай, сдерживать обход японцами левого фланга наших армий.

2-го сентября 1904 года Александр Васильевич получил в командование сибирскую казачью дивизию и, находясь во главе ее до конца войны, принимал участие во всех крупных боях. Ренненкампфа он недолюбливал, дав ему живучее прозвище «Жёлтая опасность».

— Как же поднять орудия на перевал? — задумался начальник артиллерии.

— Только разрешите, Ваше превосходительство! — попросил есаул Егоров, молодой офицер Генштаба, и сам, вместе с казаками, впрягся в орудие. — Эх, дубинушка, ухнем!

Меньше чем через десять минут пушки на канатах втащили на гору. Они повели по японским окопам бешеный огонь, но враги держались. Высунувшись по пояс из траншей, они поражали штурмующих горы русских почти отвесным ружейным огнем. Офицеры шли впереди рядовых, подбадривая их, и падали первыми.

Генералу Ренненкампфу удалось занять лишь несколько сопок, в том числе и ту, о которой печалился разведчик фон Ланг. Но ненадолго: со стороны Чаотао подошла конная бригада японского принца Канина. Пушки были вновь спущены с перевала, взяты на передки, и отряд начал рысью отходить.

Время от времени он останавливался, видя хорошее укрытие, и давал несколько залпов по двум направлениям. Наступавшие японцы сгоняли русских с позиции шрапнелью и винтовочным огнем, кавалерия спешивалась и вела по русским огонь до подхода своей пехоты. К врагу подходили резервы из Бэнсиху и с юго-востока, со стороны Сихеяна.

Причиной неудачи наших было подчинение Ренненкампфа генералу Иванову, отнявшему у Павла Карловича свободу маневра. Генерал же Штакельберг, командуя 1-м Сибирским корпусом, штурмовал укрепленные высоты в лоб, вместо того, чтобы их обойти. Сражение под Шахэ было проиграно, отряд Ренненкампфа потерял 14 тысяч человек из 44 тысяч, которых лишилась на поле битвы русская армия.

Павел Карлович отличится и под Мукденом, продвинувшись после артподготовки до Тайдзихэ, и штурмом возьмет городок Беньяпудзу, выбив японские части с холмов, тянувшихся перед главной позицией.

…Русскую армию подводили устаревшая тактика и отсутствие защитной формы «хаки», на которую, под влиянием британских военных советников, уже переходили японцы. Противник превосходил русских и в умении маневрировать, незаметно перебрасывая на их фланги целые дивизии.

Пожалуй, только армейских разведчиков, Врангелей, Бенкендорфов, Миллеров и фон Лангов, не за что было упрекнуть — они действовали умело и дерзко, рискуя свободой и жизнью на пределе сил и за этим пределом, при том, что организация разведки была еще далеко не на должном уровне.

«ЗА РЕКОЙ ЛЯОХЕ ПОТУХАЛИ ОГНИ…»

Первого декабря барон Пётр Николаевич Врангель был произведен в сотники, что соответствовало армейскому званию поручика.

В мае 1905-го отряд сотника Врангеля влился во 2-ю сотню Отдельного дивизиона разведчиков подполковника Генштаба Цеховича, посланного из штаба 1-й армии со специальным заданием захвата пленных. В состав отряда, который в наше время назывался бы подразделением спецназа ГРУ, входили конно-охотничьи команды Иркутского и Красноярского полков, сборная сотня штаба 1-й армии, два взвода дивизиона разведки и два взвода амурцев конвоя командующего, а также сотня донских казаков. Позже отряд усилили двумя донскими сотнями и конно-пулеметной командой 8-го Сибирского казачьего полка.

Вместе с забайкальскими и донскими станичниками по японским тылам ходили граф Бенкендорф и князь Радзивилл, трое бывших лейб-гусар — граф Стенбок-Фермор, граф Велепольский и Гревс, будущий командир бригады кавказских горцев в Белом Крыму. Корнет из нежинских драгун сражался бок о бок с забайкальскими хорунжими и кавказскими есаулами. И, разумеется, наш герой, казачий сотник, потомок эстляндских рыцарей.

В сентябре того же года Пётр Николаевич Врангель стал подъесаулом (капитаном) и был награжден орденом Святого Станислава III степени с мечами и бантом.

Излишне сообщать, что на свое социальное происхождение дворяне — «ГРУшники» начала двадцатого века — смотрели меньше всего… Они учились казацким приемам езды и боя, восхищались вековой смекалкой донцов и сибиряков. Слушали на привалах щемящие душу казачьи песни.

За рекой Ляохе
Бой горел вдалеке,
Грозно пушки в ночи грохотали,
Сотни храбрых орлов
Из казачьих полков
На Инноу в набег поскакали.

Пробиралися там
День и ночь казаки.
Одолели и горы, и степи.
Вдруг вдали у реки
Засверкали штыки —
Это были японские цепи.

И без страха отряд
Поскакал на врага,
На кровавую, страшную битву,
И урядник из рук
Пику выронил вдруг —
Удалецкое сердце пробито.

Он упал под копыта
В атаке лихой,
Кровью снег заливая горячей.
«Ты, конек вороной,
Передай дорогой,
Что погиб я за славу казачью».

За рекой Ляохе
Потухали огни,
Там Инноу в ночи догорала,
Из набега назад
Возвращался отряд,
Только в нем казаков было мало.

В фельетоне столичного «Нового Времени», которое выписывал Николай Егорович Врангель, промелькнула строчка: «У такой-то деревни я видел печальную картину: несли хорунжего, барона Врангеля, сраженного солнечным ударом».

Болезнь оказалась нешуточной, и Пётр пробыл в лазарете несколько недель.

— Как там наш Петруша? — с тревогой спрашивал Николай Егорович вернувшегося в столицу по ранению однополчанина сына, полковника Энгельгардта.

— Многого не расскажу… Меня выписывали из лазарета как раз в тот день, когда его привезли, но, вроде бы, ничего серьезного. Главное, рассудок цел.

— А что на войне? Поведайте…

— Неприятель силен. Умело маневрирует, примеряется к местности, британцы и французы сплошь одели японцев в маскировочное хаки. Но, хочу отметить, ненависти между противниками нет. Были случаи, когда японцы разрешали нашим раненым добираться до своих позиций. Листовки в наши окопы забрасывают, где пишут, что после войны наши народы должны быть добрыми друзьями. Наверное, так и надо…

Поправившись, Пётр Врангель вновь отбыл на войну.

Трое бывших однополчан Врангеля по Лейб-гвардии Конному полку не вернулись с далекого театра военных действий, а корнет фон Валь попал в плен.

Полковник Хан Нахичеванский за конную атаку своего 2-го Дагестанского полка был награждён орденом Святого Георгия IV степени, а граф А. П. Шувалов, князь Ю. И. Трубецкой, князь В. А. Долгоруков и Ф. Б. Булгарин получили золотое оружие.

Один из погибших — корнет Андрей Зиновьев — до последнего отстреливался из револьвера от окруживших его врагов. Японцы похоронили его с воинскими почестями и указали могилу на топографической карте. А семья раненного им и убившего его японского солдата даже в 1960-м году жертвовала на помин души русского героя в токийский православный собор Воскресения Христова.

Так сражались и погибали наши предки! Их память, равно как и ратные подвиги, совершенные на полях Манчжурии, не должны быть забыты.