ЮБИЛЕЙ ПРЕЗИДЕНТА СОДРУЖЕСТВА ГРУППЫ «А»

Этого человека знают многие. Большинство — по телевизионным программам, посвященным вопросам национальной безопасности, многие читали его многочисленные интервью. Для обыкновенного жителя Сергей Гончаров — один из наиболее часто приглашаемых экспертов по проблемам борьбы с терроризмом и его проявлениями. В августе 2013 года президенту Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» исполнилось 65 лет.

СТАРШИЙ РАЗВЕДЧИК

Сергей Алексеевич родился 6 августа 1948 года на станции Тарасовка Ростовской области. Отец — Гончаров Алексей Иванович, 1918 года рождения. Мама — Гончарова Мария Григорьевна, урожденная Калинина.

— Все мои предки по отцовской линии — донские казаки, они все состояли на военной службе. Дед воевал с персами. В семье у него было девять детей. Один из сыновей погиб во время Великой Отечественной войны. Младший сын был военным моряком.

Отец Сергея Алексеевича прошел Великую Отечественную войну, сражался на многих фронтах. После подписания капитуляции в Берлине был со своей частью отправлен на Дальний Восток, в Маньчжурию, где завершалась война с милитаристской Японией. Закончил службу в звании капитана. Здесь он женился на Марии Григорьевне, которая также проходила военную службу. После демобилизации привез жену на родину родителей в Тарасовку. Там, в родной хате отца, и появился на свет их сын Сергей.

Вскоре родители уехали в Москву, оставив маленького Сережу на попечение тетки. Отец устроился на работу на знаменитый завод имени Лихачёва мастером, потом заведовал складом в одном из цехов автомобильного гиганта.

Когда Сергею исполнилось три года, родители в 1951-м забрали его из деревни и привезли в Москву…

— До 1961 года семья наша обитала в девятиметровой комнате в коммуналке. Зимой на кухне топилась огромная печь. Вокруг нее мы, дети, собирались вечерами и пекли в поддувале картошку. К отцу в гости нередко приезжали сослуживцы. Я хорошо помню веселые дружеские застолья с пением казацких и военных песен, особую атмосферу общения между офицерами-фронтовиками. А в 1961 году мы получили долгожданную отдельную квартиру, что было, естественно, настоящим праздником.

В 1963 году Гончаров поступил в автомеханический техникум при ЗИЛе. Одновременно работал на заводе, а по завершении учебы в 1967 году был призван в армию. Как и большинство его сверстников, он шел с желанием служить, выполнить свой воинский долг. Службу проходил в Москве, в особом полку Управления правительственной связи, проявив себя человеком ответственным, собранным и целеустремленным. По окончании сержантских курсов его, как лучшего курсанта, оставили сержантом в учебном подразделении.

Вскоре после окончания службы Гончаров получил предложение прибыть на Лубянку, где ему предложили работать в органах государственной безопасности. В 1971 году, пройдя двухлетнюю специальную проверку, поступил в специальную школу №401 КГБ и по ее окончании в 1972 году был зачислен в одно из оперативных подразделений контрразведки Комитета.

С 1972-го по 1978 год Сергей Алексеевич находился на оперативной работе, а в 1978 году ему, тогда старшему лейтенанту, было предложено пройти тесты для зачисления в Группу «А» Седьмого управления КГБ, которой командовал Геннадий Николаевич Зайцев. Первая должность — старший разведчик. Первым его командиром был начальник отделения Дмитрий Леденёв.

Созданное в 1974 году, это сверхсекретное подразделение, подчинявшееся напрямую Председателю КГБ Ю. В. Андропову, имело целью предотвращение террористических актов на воздушном транспорте и обеспечение безопасности в столице к моменту проведения Олимпиады-80. Однако постепенно «группа Зайцева» превратилась в мощную структуру спецназа.

Быть зачисленными в подразделение могли только сотрудники КГБ. Критерии отбора — самые жесткие. Кроме отличного физического здоровья и достижений в различных спортивных дисциплинах особое внимание уделялось морально деловым качествам и психологической выносливости будущего бойца.

ОБМЕН В НЬЮ-ЙОРКЕ, САРАПУЛ И МИНВОДЫ

Гончаров прослужил в «Альфе» с 1978-го по 1993 год. Его первая операция — обмен двух советских разведчиков, Владимира Энгера и Рудольфа Черняева, на пятерых диссидентов, которых 27 апреля 1979 года доставили в Нью-Йорк рейсом «Аэрофлота».

К моменту, когда сотрудники «Альфы» приняли лишенцев под свою руку, почти все они находились в изоляторе КГБ «Лефортово». Впервые увидев своего подопечного, которого вывели охранники, Гончаров изумился: «Позвольте, и этого человека будут менять на наших разведчиков? Да кто он такой?! Маленького роста, в неопрятной телогрейке, в шапке с оторванным «ухом»… Оказалось, это был украинский диссидент Валентин Мороз».

В аэропорту Нью-Йорка с американской стороны в обеспечении операции принимало участие около трехсот сотрудников ФБР и ЦРУ. Они контролировали трапы. Несмотря на возникшие сложности, свою миссию сотрудники Группы «А» во главе с Г. Н. Зайцевым выполнили четко, профессионально и без каких-либо накладок. Обмен состоялся по плану.

В 1980 году Гончаров окончил Высшую Краснознаменную школу КГБ имени Ф. Э. Дзержинского, получив высшее военное и юридическое образование. Он участвовал во многих специальных операциях. Среди них — освобождение заложников в Сарапуле, под Ижевском в 1981 году.

18 декабря двое вооруженных дезертиров, Мельников и Колпакбаев, захватили в качестве заложников учительницу и двадцать пять учеников 10-го класса средней школы №12. Террористы, требовавшие выдать им заграничные визы и отправить самолетом в США, были обезврежены ранним утром следующего дня группой захвата, в которой находился Гончаров. Собственно задержание террористов заняло считанные секунды.

— Когда мы ночью въехали в Сарапул, — вспоминает Сергей Алексеевич, — город не спал. Люди толпами и в одиночку шли в сторону захваченной школы, возле которой собралась плотная толпа. Ее едва сдерживала милиция. Вместе с начальником группы Геннадием Николаевичем Зайцевым мы оказались в Оперативном штабе, на первом этаже. Помню, удивило количество генералов. Тут был заместитель главы МВД СССР, генералы из округа и Ижевска. Все старались принять участие. А вот опыта проведения подобных спецопераций… такого опыта просто не было. Ведь Сарапул — первый террористический акт подобного рода в нашей стране, когда был захвачен целый класс.

Руководство подготовило план операции, бойцов расписали по точкам. Мы взяли оружие, надели средства защиты — бронежилеты, каски… В касках мы пробыли четыре часа. Помню, когда снял ее, то показалось, что на плечах нет головы. В школе тихо. Когда идешь по коридору, титановые пластины в бронежилете постукивают, обувь предательски поскрипывает. Пришлось разуваться и передвигаться в носках.

В общем, глубокая ночь — все устали. И вдруг неожиданно открывается дверь. Мы подняли оружие. Оказывается, бандиты отпустили в туалет одного из парней. Его тут же привели в штаб. Расспросили, где сидят преступники. Как оказалось, они разместились за учительским столом, направив автоматы на заложников.

Гончаров вместе с бойцами из группы захвата ворвались в класс. Мельников стоял бледный, как мел, за дверью, а Колпакбаев, вскинув «Калашников», злобно усмехался. Хотел ли он выстрелить или просто для устрашения поднял оружие, — трудно сказать. Но в тут же секунду автомат у него выбили из рук, и через мгновение он уже лежал в наручниках, носом в пол.

1 декабря 1988 года бандой во главе с рецидивистом П. Якшиянцем были захвачены учительница Наталья Ефимова и тридцать два ученика 4-го «Г» класса школы №42. Террористы потребовали 2 миллиона долларов и самолет для вылета за рубеж. В противном случае они угрожали сжечь всех заложников, поставив под каждым сиденьем в автобусе банки с бензином. На случай штурма.

— Операцией в Минеральных Водах, куда прибыл автобус с заложниками и террористами, руководил Герой Советского Союза Геннадий Николаевич Зайцев. И именно от его действий зависело многое. И когда банда Яшкиянца затянула весь автобус с детьми брезентом, мы знали, что там внутри у них есть канистра с бензином. Центр думал и принимал решение, что делать дальше. Но вся ответственность легла на Геннадия Николаевича. Я представляю его состояние. И, не дай Бог, пуля пробила бы автобус и попала в канистру.

Операция в Минводах детально освещена в книге Героя Советского Союза Г. Н. Зайцева «Альфа» — моя судьба».

«С учетом складывающейся обстановки из сотрудников Группы «А» были образованы две группы захвата, которые возглавили С. А. Гончаров и В. П. Гришин, — сообщает Геннадий Николаевич. — Бойцы «Альфы» приготовились к силовой фазе операции. Почти сутки просидели они в пожарном депо, ежеминутно ожидая команды на штурм. Только настоящие профессионалы могут контролировать свои эмоции, чтобы не «перегореть», с одной стороны, и быть готовыми моментально среагировать на изменение обстановки и выполнить поставленную задачу, — с другой».

Надо сказать, что террористы первоначально намеревались лететь в Ташкент, чтобы забрать из тюрьмы своих сообщников. По этой причине Оперативный штаб направил в столицу Узбекистана группу захвата во главе с Гончаровым.

После того, как в процессе сложнейших многочасовых переговоров всех заложников удалось вызволить, бандитам дали возможность, как они того требовали, вылететь в Израиль…

«3 декабря в 9 часов 35 минут, — продолжает генерал Зайцев, — меня вызвал заместитель Председателя КГБ СССР Г. Е. Агеев и дал указание возглавить группу для вылета в Израиль с целью доставки преступников в СССР. Я передал указание в Группу для подготовки одиннадцати человек для вылета за границу. По боевой тревоге были вызваны сотрудники, имевшие заграничные паспорта. Все они были экипированы ЖЗТ, пистолетами Макарова с шестнадцатью патронами в подмышечной кобуре, наручниками. Старшим был подполковник С. А. Гончаров».

Когда после сложных переговоров и неформальных консультаций вопрос о выдаче террористов был решен, их доставили в аэропорт. Там им устроили живой коридор — до самолета, где у трапа их принимали сотрудники Группы «А». Преступники вели себя нервозно, и поэтому команде Гончарова пришлось жестко контролировать их действия.

БОЕВАЯ СТАЖИРОВКА. АФГАНИСТАН

В начале 1980-х годов Председатель КГБ В. М. Чебриков, сам в прошлом фронтовик, принял решение обкатать весь личный состав «Альфы» в Афганистане. Командировки туда назывались «боевыми стажировками». Но до этого бойцы спецподразделения с февраля по июль 1981-го работали «за речкой» в составе команды «Гром-1» сводного отряда «Каскад-2». В числе пятнадцати человек, отобранных из разных отделений «Альфы», был и Сергей Гончаров.

— Сотрудники КГБ проводили оперативно-поисковые мероприятия, собирали информацию о бандах, действовавших в Кабуле и его окрестностях. Зачастую необходимые сведения можно было получить только от агента. Каждая такая встреча оперативного сотрудника прикрывалась двумя-тремя «альфовцами». Естественно, каждое такое мероприятие тщательно готовилось. В ходе поисковых мероприятий была обезврежена террористическая группа, действовавшая в афганской столице под видом водителей такси. Изъятие оружия из тайников «моджахедов», боевое прикрытие агитационных отрядов, состоявших из представителей органов власти и советских советников, охрана посла Табеева — таков профиль работы бойцов «Грома-1».

Второй раз Гончаров ступил на афганскую землю уже в середине 1980-х в качестве руководителя нештатной боевой группы, находившейся в Афганистане с 3 сентября по 25 октября 1984 года. В ее задачу входило контролирование зоны безопасности на глубину 70 километров от советской границы. Когда поступали оперативные данные о появлении очередной банды, бойцы спецназа в составе десантно-штурмовой группы вылетали на место и действовали по ситуации. В ходе одного из таких рейдов Гончаров получил ранение в плечо.

— В отношении Афганистана имелась установка: это южный форпост нашего государства, если не мы, то туда войдут американцы. Кстати, именно на тот период приходился пик Холодной войны между Западом и Советским Союзом. Поэтому принятые решения были, в принципе, необходимы и обоснованны. Теперь историки пусть разбираются в причинах и следствиях, мы же были солдатами своей страны. Что касается продолжительности нашего присутствия, то я не могу об этом судить. Это было тоже политическое решение. Как офицер, я выполнял свой долг и те приказы, которые давало мне руководство. Сегодня же считаю, что вопрос вообще нужно ставить в другой плоскости: не закрывать глаза на то, как живут ветераны и семьи погибших. Для них меньше всего важны многочисленные рассуждения на тему «кому нужна была эта война», — важно, чтобы государство от них сегодня не отказывалось.

Вместе со многим боевыми товарищами, прошедшими обкатку Афганистаном, где «Альфа», кстати, не потеряла ни одного человека, Гончаров входит в наиболее авторитетную и влиятельную «афганскую» организацию — Российский Союз ветеранов войны в Афганистане.

«ПОЛУЧЕН ПРИКАЗ ОБ АРЕСТЕ ЕЛЬЦИНА»

После того, как горбачёвская перестройка приняла катастрофические последствия, а на территории распадающейся страны заполыхали региональные конфликты, полковник Гончаров неоднократно выезжал в горячие точки.

— В январе 1991 года в Вильнюсе погиб наш товарищ лейтенант Виктор Шатских. Замечательный парень, молодой, красивый. Ему выстрелили в спину, когда бойцы «Альфы» пробивали дорогу к телевизионной башне. Пять дней… целых пять дней КГБ не признавало его своим офицером. Крючков молчал, будто события в Литве произошли в каком-то другом государстве. Представляете, каково было родителям? В аэропорту гроб с телом Вити встречали только мы и его отец, полковник КГБ. Ни один из тех, кто посылал нас туда, не соизволил появиться. Президент Горбачёв заявил, что он никакого приказа не отдавал, спал, и кто такой Шатских не знает. Это был для нас настоящий шок.

Ну, а в августе 1991 года Сергей Гончаров и его боевые товарищи оказались на острие политических событий, которые потрясли основы советской державы. Имя «Альфы» было у всех на слуху. Одни превозносили его до небес, другие проклинали за отказ штурмовать Белый дом.

Подразделению отводилась ключевая роль, хотя в планы ГКЧП никто из «Альфы», в том числе командир Герой Советского Союза генерал-майор В. Ф. Карпухин, посвящены не были. В ночь на 19 августа группа бойцов спецподразделения, в которую входил Гончаров, остановилась приблизительно в трех километрах от элитного поселка «Архангельское», где в тот момент находился президент России Борис Ельцин, и ждала дальнейших указаний.

— В ночь на 19 августа мы были на дежурстве — я и начальник отдела Владимир Зайцев. Часа, наверное, в 22.00 наш командир Виктор Фёдорович сказал: «Меня вызывают в штаб. Будет какое-то задание — поднимайте личный состав по тревоге, готовьте боеприпасы, готовьтесь к операции». Какой? Этого никто понять не мог. Где-то после полуночи Карпухин вернулся, вызвал нас в кабинет, раскрыл карту Московской области, показал очерченный красным район, на котором было написано «Архангельское». «Пока не для распространения, — сказал он. — Получен приказ об аресте Ельцина».

Карпухин приказал отобрать шестьдесят лучших бойцов, подготовить все боекомплекты. В 4 часа мы выдвинулись в район «Архангельского». Выехали в 4 часа: два «пазика», две легковые машины. Куда едем, знали только мы, три человека. Я сел с Карпухиным в головную машину, оборудованную спецсвязью. Дорога была свободной, поэтому двигались, не включая спецсигналы, и на месте появились минут через 35-40.

Виктор Фёдорович доложил, что группа прибыла, и нам последовало указание провести рекогносцировку и определиться, как будем проводить операцию: или по месту, где находится «объект», или проработать вариант, когда он будет выдвигаться с дачи. Володя Зайцев и светлой памяти Толя Савельев (Герой России полковник Анатолий Савельев — П. Е.) взяли разведчиков и выдвинулись в район поселка. Доложили по рации, что они определили, где именно находится дача, охрана — два или три человека из охраны, вооруженных автоматами, которые ходят там по периметру. Люди Коржакова. Маршрут, по которому можно выдвинуться, свободен. Карпухин сообщил в штаб о нашей готовности. Последовала команда: «Ждите указаний!»

Начало светать, грибники пошли… Люди, увидев бойцов в необычной форме — в «сферах» и с оружием в руках — были в шоке. Стали от нас шарахаться, возвращаться домой. И, как я понял, пошла информация — наверное, дошла и туда. Виктор Фёдорович опять докладывает: «Светает, что делать?» Ему говорят: «Перезвоните позже!»

…Как подчеркивает Гончаров, сотрудники «Альфы» провели около «Архангельского» всю ночь, переговариваясь с охраной дачи. По его убеждению, с которым трудно не согласиться, никакого штурма не потребовалось бы вовсе. Однако никто из «вершителей судеб» страны не решился дать «добро». Спрашивается, зачем тогда они заварили всю эту кашу? Если уж идти, то идти до конца.

— Говорю: «Фёдорыч, звони опять! Все понимают, что нас уже расшифровали!» Карпухин звонит. Ему формулируют новый приказ: «Выдвигайтесь на позиции варианта № 2» — это по захвату на момент выдвижения. Снимаем ребят, а они не понимают, что происходит, ситуация-то непонятна: вроде бы подготовились к операции — и вдруг отбой. Ладно, садимся опять в машины, выдвигаемся километра на два, начинаем маскироваться. Но как это сделать такому количеству вооруженных людей? Деревенские на нас смотрели с явной опаской, не выходили даже за водой… Проработали операцию, как блокировать выдвижение, Карпухин доложил о готовности. Было 6 часов утра — светло, все видно, в Москву поток машин идет. Из штаба опять: «Ждите указаний, будет приказ!»

К 7-7.30 часам к «Архангельскому» начали стягиваться машины черного цвета с охраной. Видим, какие-то большие люди — послали нашу разведку. Оказывается, это прибыли Хасбулатов, Полторанин и кто-то еще. Докладываем. Нам опять: «Ждите указаний!» Все! Мы не понимаем, что от нас хотят и как проводить операцию!

Где-то около 8 утра разведчики сообщают: «Колонна — два бронированных ЗИЛа, две «Волги» с охраной и охрана прибывших туда лиц — выдвигается на трассу. Готовьтесь к операции!» Карпухин, уже в нервном возбуждении, звонит в очередной раз в этот долбаный штаб. Ему опять вешают лапшу: «Ждите команды!» — «Что ждать, колонна через пять минут проедет!» — «Ждите команды!» Когда мы уже визуально их увидели, Фёдорыч опять сдергивает трубку. Ему опять: «Ждите команды!» Бред какой-то. Словно в дурном сне, — вскипает Сергей Алексеевич.

Нетрудно догадаться, что «Альфа» на сто процентов могла бы успешно провести эту операцию по задержанию руководителей России как по первому, так и по второму варианту. Но соответствующей команды так и не поступило. Почему? Ни один из деятелей ГКЧП, включая Крючкова, внятного ответа на этот вопрос не дал.

— После того как они совершенно спокойно проехали мимо нас на большой скорости, — продолжает рассказ Гончаров, — Карпухин снимает трубку: «Что теперь делать?» — «Подождите, мы перезвоним!» Буквально через пять минут: «Возьмите частью ваших офицеров под охрану «Архангельское». — «Зачем?!» — «Выполняйте, что вам сказали! Остальные — в подразделение!» Часов в 10 или в 11 мы возвратились к месту постоянной дислокации.

А по ЦТ уже показывали «Лебединое озеро».

«ПОВТОРЯЮ: БУДЕМ ШТУРМОВАТЬ БЕЛЫЙ ДОМ!»

Наполненный событиями день 19 августа, как вспоминает Гончаров, прошел для сотрудников «Альфы» в целом спокойно, а рано утром 20 августа Карпухина вызвали в город, где он находился длительное время, восемь или девять часов.

— Возвращается — на нем лица нет. Говорит мне и второму заместителю, Мише Головатову: «Мужики, нам, наверное, в три часа ночи предстоит штурмовать Белый дом. Готовьте операцию! «Альфа» — основная, нам будут приданы спецназ Минобороны, люди из ВДВ, МВД, бронетехника и будет оказана вертолетная поддержка». — «Виктор Фёдорыч, а план-то какой?» — «Повторяю: будем, по всей видимости, штурмовать Белый дом!» Я говорю: «Штурмовать, а дальше чего?» — «Я знаю так же, как и вы! Поступил приказ — я его выполняю. Готовьте план операции! Меня опять вызывают! Ах да, не забудьте сообщить ребятам из «Вымпела» — они тоже находятся в нашем подчинении».

О том, что в это время происходило в районе Белого дома, в подразделении «А» узнавали преимущественно по радио, а также по своим неформальным каналам.

— Приглашаем начальника отдела Мирошниченко: «Бери людей, переодевайтесь в «гражданку», бери неприметную машину — и к Белому дому, посмотрите, что можно сделать». Где-то через час Александр Иванович докладывает, что там находятся тысячи человек, возведены баррикады… Более пятидесяти процентов — молодежь, часть «под газом». Спрашиваем: «Можно ли подойти к Белому дому?» — «Да, это возможно, но народ все прибывает».

Вообще, в то время каждый большой руководитель выгадывал, или, по крайней мере, думал, какую сторону занимать: за Ельцина или против? Просчитывал ситуацию: что будет, если он не на того поставит? Чисто по-человечески это понятно, потому как обстановка была совершенно неадекватная. Никто ни за что не хотел отвечать… Мы это поняли после того, как получили доклады людей, которые должны были нас поддерживать.

Подсчитав силы, которые были приданы Группе «А» для проведения силовой операции, Гончаров и Головатов стали созваниваться с этими подразделениями.

— Летчики сразу заявили: мы, конечно, взлетим и можем долбануть по верхним этажам Белого дома неуправляемыми ракетами, но думаем, что многие ракеты попадут в американское посольство. А что потом будет с вами? Мы поняли, что они над нами просто издеваются: дескать, вы там решайте, но без нас… У других, как оказалось, не заводились танки, кто-то не мог выйти из части по какой-то иной причине, то есть каждый старался отодвинуть от себя данную ситуацию. Кстати, генерал Лебедь вел себя схожим образом: я, мол, сделаю, но…

Думаю, что российское руководство имело возможность совершенно спокойно уйти — оно не стало бы ждать прихода нашего подразделения. В этом я не сомневаюсь. А все остальные, кто находился в здании — «афганцы», казаки и другие защитники Белого дома — оказали бы, конечно, сопротивление, но думаю, это был бы чисто символический акт. Нас беспокоила обстановка у стен Белого дома. Информация, наверное, в какой-то мере просачивалась. И люди, сидевшие у костров, говорили: если «Альфа» пойдет, то всех замесят. Куда бежать? То есть был страх, чувство обреченности… Но главное, народу там было слишком много!

Созвонились с московским руководством, с больницами, и поняли, что в случае штурма при большом количестве убитых и раненых никто не готов ни вывозить, ни лечить людей. Отвечали нам однозначно: мы не в курсе, не готовы… Учитывая количество людей, которые скопились возле Белого дома и находились внутри здания, были бы огромнейшие жертвы. Мы поняли, что все «стрелки» этой операции нацелены на нас— все были уверены: «Альфа» пройдет свой этап, а потом что будет, то будет.

Мы с Головатовым пригласили начальников отделов. Сказали, что в три часа ночи должен состояться штурм. Идите в отделы, собирайте людей. Мы ведь помним, что было в Вильнюсе в январе 1991-го, когда мы оказались крайними, и не скрываем, что, по всей видимости, и сейчас будет нечто подобное. Минут через 30-35 начальники отделов доложили, что в той ситуации, которую мы сейчас имеем, личный состав в основе своей выполнить данный приказ не готов.

Где-то после часа ночи приезжает Карпухин, весь на нервах. «Виктор Фёдорович, вот — план, вот — «Вымпел», а все остальные динамят… Наверное, в этой ситуации мы не будем выполнять приказ, потому что видим, чем это закончится, так же как и Вы!» — «Я понял, идите!» Было ясно, что он, командир, который за все отвечает, должен сам определиться — ведь голову снимут с него. В конечном итоге так и получилось… Минут через двадцать вызывает: «Я еду в штаб докладывать наше решение! Вы оставайтесь, ни одному человеку подразделение не покидать! Готовьтесь к операции!» — «Есть готовиться к операции!»

Карпухин уехал, и потянулось время. Как вспоминает Гончаров, сотрудники «Альфы» находились в автобусах — в касках и бронежилетах, с оружием, потому что не исключалось повторение приказа и уже в довольно жесткой форме.

— Я не готов сказать, что могло быть дальше, — размышляет Сергей Алексеевич. — Неразбериха полнейшая, а главное — отсутствие руководителей, которые могли отдать четкую, ясную команду… Запрашиваем наших разведчиков: «Что-нибудь меняется на площади?» — «Танцы, пляски, люди ожидают, что будет какое-то шоу…» В 3 часа команды не поступило. Время «Ч» прошло. Нам стало легче. Мы поняли, что, по всей видимости, эта команда так и не поступит. Где-то после 4 часов утра приезжает Карпухин, уже более-менее спокойный: «Все, ребята, отбой. Людей не отпускать, сдайте только оружие, бронежилеты не снимайте. Будем ждать дальнейших указаний».

И среда, 21 августа, так и закончилась для личного состава Группы «А» ожиданием дальнейших указаний. «Ждите приказа!» Впрочем, ответ был уже ясен на следующий день. ГКЧП приказал долго жить. Наступал второй акт нового Смутного времени.

За последние полтора десятка лет на страницах патриотической прессы неоднократно приходилось слышать обвинения в адрес «Альфы», которая не арестовала Ельцина в «Архангельском».

Оказывается, нужно было наплевать на отсутствие приказа и действовать по своему усмотрению. Ну ладно, когда с такими сентенциями выступают люди сугубо штатские — им хотя бы простительно. Но отставные офицеры, которые ходили под погонами, — они как представляют себе подобную самодеятельность? Очевидно, причина коренилась не в «Альфе», а в полной деградации правящей элиты. Об этом говорит и Гончаров:

— Давайте будем честны по отношению к самим себе: ГКЧП, который пытаются представить в качестве спасителя государства, был заведомо обречен. Его возглавляли люди, продвинутые в большую политику Михаилом Горбачёвым. Они до последнего момента верой и правдой служили ему, обслуживая «перестройку». Наверное, Советский Союз можно было сохранить. Но для этого нужно было проводить эффективные экономические преобразования, а только потом, уже в зависимости от результатов, ослаблять вожжи. У нас же все было поставлено наоборот.

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ «АЛЬФЫ»

В 1993 году полковник Гончаров вышел в отставку с должности заместителя командира Группы «А». Формальный повод — состояние здоровья, фактически же, как и для многих других офицеров Министерства безопасности РФ в те годы, основной причиной стали идейные соображения, а именно: нежелание служить тем политическим силам, которые пришли к власти в стране.

В октябре 1992 года создается Ассоциация ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» — первая организация подобного рода в стране. Сергей Алексеевич становится ее президентом, после чего выходит в отставку, выполняя решение собрания офицеров Группы «А».

— В те годы в России одним махом на улицу были выброшены сотни тысяч человек, которые с юности, а некоторые — как я, например, потомственно — учились одному: верой и правдой, с оружием в руках, служить государству и народу. «Альфа» оказалась тогда в центре внимания, и мы, понимая, что все равно ни к чему хорошему это не приведет, отказались идти на бессмысленное кровопролитие и штурмовать Белый Дом. Тогда о нас много писала пресса. Но мы понимали, что новые ельцинские власти будут опасаться такого мощного оружия, каким являлась наша Группа «А», а потому постараются ее демонтировать. Да и просто было противно смотреть на совершающийся развал. Многие ушли в отставку, в том числе и я.

Идея объединиться родилась, можно сказать, в узком кругу. Авторами идеи можно считать трех Владимиров: Березовца, Деревнина и Ширяева. Нам не хотелось терять связей между собой. Так 26 октября 1992 года более 150 человек, служивших в Группе «А» в разное время, собрались и проголосовали за создание нашего сообщества и дали ему название.

К созданию Ассоциации подтолкнуло и то, что многие офицеры, которые служили в «Альфе» и вышли на пенсию по возрасту, по ранению или по контузии, оказались не нужны государству. Если отбросить красивые слова, то именно так обстояло дело.

— Пенсию, которую ветеранам антитеррора платили в то время, иначе как смехотворной назвать было нельзя. Она составляла 15 % от зарплаты. При этом и на службе получали сущие гроши. Многим ветеранским семьям было просто невозможно выжить без поддержки со стороны. К тому времени многие офицеры покинули подразделение также по причине несогласия с тем, что творится в государстве, с тем, что нас перевели фактически в охранники Бориса Николаевича Ельцина — в Главное управление охраны РФ. А мы никогда охранниками не были! Но самым главным поводом к уходу из «Альфы» большой группы офицеров стало то, что произошло в январе 1991 года в Вильнюсе, — еще раз напоминает Сергей Алексеевич.

Решение о создании закрытого корпоративного сообщества оказалось верным. После «Альфы» возникли уже аналогичные структуры «Вымпела», «Витязя», спецназа ГРУ и МВД, ветеранов внешней разведки.

— За двадцать с лишним лет сделано много, были яркие события. Какое из них самое памятное? Пожалуй, это празднование 25-летия нашего подразделения. Мы организовали, без преувеличения, грандиозное событие в Кремлёвском Дворце. Пятитысячный зал был полон, к нам пришли и первые люди страны. Тогда наш «альфовский» знак получил и будущий президент страны Владимир Путин. На этом празднике мы в полной мере почувствовали, насколько уважительно люди относятся к «Альфе» и к нашей Ассоциации.

Не менее масштабным было и торжественное празднование 20-летия нашей Ассоциации «Альфа», которое мы провели осенью 2012 года в «Крокус Сити Холле». На него были приглашены ветераны с женами и действующие сотрудники, побратимы из стран СНГ, наши соратники, представляющие именные «альфовские» школы и военно-патриотические клубы.

…Гончаров — страстный рыболов. Охоту он отвергает по принципиальным соображениям. Говорит, что на службе, выполняя специальные задания и находясь в горячих точках, достаточно держал в руках оружие. Впрочем, вся его деятельность после 1992 года — это продолжение службы в Группе «А», но уже в другом качестве, в другом формате. Но при сохранении изначального содержания, заложенного ветеранами первых наборов Группы «А».