Прежде чем продолжить «сагу о Горби», я хотел бы обратиться к тем читателям, которые полагают, что тема бывшего Генерального секретаря ЦК КПССС и Президента СССР не актуальна и не заслуживает того внимания, которое ей уделяет газета «Спецназ России».

«НЕОГОРБАЧЁВЫ»

Уже говорилось о том, что если Россия не осмыслит такое явление как «горбачёвщина», то оно будет возрождаться во все более изощренных формах. Не секрет, что большинство проблем, которые переживает сегодня наша Родина, связаны не с объективными трудностями, а с конкретными личностями, по сути являющимися «горбачёвыми» в новой ипостаси.

Напомню «эффективного приватизатора и менеджера» Чубайса, «всезнающего» премьера Кириенко, «знатока» социальной сферы Голикову, апологета «потребления» Фурсенко, армейского «реформатора» Сердюкова и многих других. Завалы их «славных дел» Россия с трудом преодолевает.

Плацдармом для новых «горбачёвых» уже ряд лет является Правительство РФ. Там называемые «профессионалы» постоянно изобретают грандиозные планы по переустройству России или, скажем, пытаются ликвидировать Российскую Академию Наук — чему недавно помещал Президент Владимир Путин.

Результаты реализации этих планов в основном плачевные. Однако это не останавливает «неогорбачёвых». У них тот же, как и у Михаила Сергеевича, амбициозный, нахрапистый дилетантизм, та же абсолютная уверенность в своей правоте, самонадеянность и игнорирование чужого мнения. Провалы своих планов они объясняют спецификой и непредсказуемостью России и ее жителей, «неспособных нормально воспринимать новшества, пришедшие с Запада».

Печально, но у нас разрушительную деятельность «неогорбачёвых» осознают лишь после того, как она становится свершившимся фактом. Ярким примером этого является «внезапно» выявившееся плачевное состояние армии после Сердюкова. Это ли не повторение горбачёвского реформирования, а точнее развала Советской Армии?..

К сожалению, печальный опыт горбачёвской «катастройки» до сих пор критически в России так и не осмыслен. Поэтому немало тех, кто, не обладая объективной информацией о деяниях Горбачёва, заявляют о его неких «заслугах». Это наглядно показала телепрограмма Владимира Соловьёва «Поединок» (30 мая 2013 года), в которой приняли участие политик Владимир Жириновский и режиссер Иосиф Райхельгауз.

Мне довелось слышать много невероятного о горбачёвском периоде, но такого дилетантизма в интерпретации роли Горбачёва, которыми осчастливил россиян «Заслуженный деятель искусств РФ» Райхельгауз, слышать не приходилось. Поэтому представляется целесообразным продолжить тему, дабы россияне знали, как под видом реформ нередко навязываются губительные эксперименты.

КАРЬЕРНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

Обретя на посту первого секретаря Ставропольского крайкома партии высоких покровителей (об этом шел рассказ в предыдущей статье), Горбачёв, естественно, регулярно получал из Москвы выгодные карьерные предложения. По его словам, в начале 1970-х годов секретарь ЦК Пётр Нилович Демичев (до декабря 1974 года курировал вопросы идеологии, науки и культуры) предлагал ему возглавить на Старой площади Отдел пропаганды ЦК. Однако Горбачёв после совета с Кулаковым и Сусловым отказался.

Виктор Алексеевич Казначеев, бывший второй секретарь Ставропольского крайкома партии, рассказывал, как проходила беседа Горбачёва с Кулаковым по поводу предложения Демичева. Она состоялась на даче Кулакова. Беседа проходила в ванной комнате, под шум воды из душа. Кулаков, как многие в ЦК, ужасно боялся «прослушки» КГБ. Хотя в данном случае это было лишним, поскольку Горбачёв любые предложения обсуждал с Андроповым. Но в Политбюро каждый опасался каждого.

Кулаков предложил не спешить принимать предложение Демичева. Этого же мнения был и Суслов, с ним также встретился Горбачёв. Предлагался Михаилу Сергеевичу пост заместителя Председателя Госплана СССР по вопросам сельского хозяйства. Рассматривалась его кандидатура и на пост Генерального прокурора СССР. Но Горбачёв от всех предложений отказывался, как будто предвидя свое будущее.

Казначеев в книге «На перекрестках судьбы» сообщил любопытный факт. После предложения относительно поста Генерального прокурора СССР Иван Васильевич Рудченко, двоюродный брат Горбачёва, заявил Казначееву: «А зачем ему этот прокурорский пост?» Затем добавил: «Он будет Генеральным секретарем ЦК КПСС, это я тебе говорю, а раз говорю, то это я знаю». О подобных перспективах Горбачёва мог намекать только Андропов, возлагавший на него особые надежды.

В предыдущей статье «Ставропольский везунчик» рассказывалось о грешках и грехах Михаила Сергеевича. Возникает вопрос, почему Андропов все же решил сделать ставку на Горбачёва?..

Бывший помощник Егора Лигачёва Валерий Легостаев уверен, что «Юрий Владимирович, вне всяких сомнений, отметил также для себя примечательные черты личности Горбачёва: патологически честолюбив; умственно неглубок; хвастлив; самонадеян; отъявленный лицемер; лжет, не краснея; владеет навыками политической демагогии; хорош в компании, на шашлыках; умеет расположить к себе, вызвать на откровенность; легко, без раскаяний, предает и продает, если ему это выгодно; не имеет стойких политических убеждений».

Легостаев также отметил, что «именно в горбачёвскую пору Ставрополье приобрело славу родового гнезда советской мафии». Однако Андропов, зная об этом, упорно тащил Горбачёва в Москву. Легостаев считает, что «грешки» Михаила Сергеевича давали Андропову «шанс контролировать поведение бойкого ставропольца в сложных ситуациях». Не вызывает сомнений, что так оно и было.

Однако шеф КГБ имел на Горбачёва особые виды. Лучше, чем кто-либо другой в Политбюро, Андропов был информирован о назревающей в СССР ситуации. Юрий Владимирович также знал, что состояние Брежнева, после перенесенных им в январе 1976 года инсульта и клинической смерти, оставляло желать лучшего.

Понимал Андропов и то, что старцы из Политбюро будут «уходить» только на орудийных лафетах и что они костьми лягут, но не допустят, чтобы он стал Генеральным секретарем ЦК КПСС. Так началась тайная война главы КГБ за пост генсека.

В этой войне был необходим верный помощник. Но не просто помощник, а человек, способный легко входить в доверие к людям, при необходимости создать группу поддержки в защиту патрона, внести раскол в стан оппонентов, быть его глазами и ушами — и в то же время производить впечатление самостоятельно мыслящего политика. Горбачёв на фоне других региональных партийных лидеров представлялся именно такой фигурой.

В связке с другим верным помощником, Чазовым, Горбачёв должен был стать мощным средством влияния на политическую ситуацию. Поэтому Юрий Владимирович и сделал ставку на ставропольца. Ему нужна была «надежная и управляемая» подпорка в Политбюро ЦК. Видимо, другие кандидаты не прошли его кадровое сито.

Сегодня можно утверждать, что уверенность Андропова в том, что лишь он способен направить СССР по верному пути, а поэтому он должен возглавить партию и государство, явилась той пружиной, что вбросила Михаила Сергеевича на самый верх властной пирамиды.

Поэтому в 1978 году Андропов начал операцию, которую можно назвать «Горбачёва в ЦК КПСС». По воспоминаниям главного кремлёвского медика Евгения Ивановича Чазова уже в начале лета того года Андропов сказал ему о Горбачёве следующее: «Вы не ошибаетесь в нем. С ним можно дружить». И добавил: «Конечно, было бы хорошо, если бы он был в Москве. Но на сегодня я не знаю, как это сделать».

Директор Института США и Канады АН СССР Георгий Аркадьевич Арбатов вспоминал, что вскоре после смерти Кулакова Андропов в разговоре с ним с раздражением сказал, что «некоторые…» в Политбюро «не хотят, чтобы Горбачёв перебрался в Москву».

По поводу перевода Горбачёва на место, освободившееся после смерти Кулакова, на Брежнева «давил» не только Андропов. Он сумел убедить еще одного из патриархов Политбюро — министра обороны Дмитрия Устинова.

Горбачёв впоследствии заявлял, что с Устиновым его связывали не просто близкие, а «душевные отношения». Это высказывание подтверждает обоснованность выбора Андропова в отношении Горбачёва. Войти в доверие к «сталинисту» Устинову и еще более подозрительному Суслову было ой как не просто. А Горбачёв смог. В решающем 1978 году мнение этих людей сыграло решающее значение для карьеры «ставропольского везунчика».

В сентябре Андропов провел завершающую часть акции по перемещению Горбачёва в Москву. Он организовал его личную встречу с Брежневым. И вот 19 числа на перроне вокзала Минеральных Вод встретились четверо: Брежнев, Андропов, Черненко и Горбачёв.

Черненко ехал вместе с Брежневым, который в литерном поезде следовал в Азербайджан к Гейдару Алиеву. Андропов, хотя и отдыхал в Минводах, был главным организатором этой встречи и считал необходимым свое присутствие. Еще в машине по дороге на вокзал Юрий Владимирович наставлял Горбачёва: «Бери разговор в свои руки!»

Однако разговора с дряхлеющим генсеком у Горбачёва не получилось. Брежнев задал вопрос о состоянии дел в «овечьей империи» и как строится канал. Ответов он почти не слушал.

Формально генсек был не против перевода Горбачёва в Москву, тем более, что должность секретаря по сельскому хозяйству он считал второстепенной. Однако ситуация с переходом в ЦК и после встречи с Брежневым оставалась не столь однозначной.

ОЧЕРЕДНОЙ «ПРОКОЛ» С БЛАГОПОЛУЧНЫМ ИСХОДОМ

Известно, что на пост секретаря ЦК КПСС по сельскохозяйственным вопросам одновременно с Горбачёвым рассматривалась кандидатура первого секретаря Полтавского обкома Компартии Украины Фёдора Трофимовича Моргуна. В ноябре 1978 года оба были вызваны в Москву для встречи с Брежневым.

В Москве случается нечто аналогичное 1962 году, когда проштрафившегося парторга крайкома КПСС Горбачёва, едва не выгнав с работы, тут же повысили. В 1978 году накануне встречи с Брежневым он внезапно исчез из московской гостиницы, хотя знал, что в любой момент может поступить приглашение явиться на беседу к генсеку.

К этому времени Андропов и Суслов, или «Юра» и «Миша», как их называл Брежнев, а также примкнувший к ним Устинов, сумели убедить генсека, что в ЦК должен быть взят именно Горбачёв. Поэтому Леонид Ильич потребовал первым на беседу пригласить ставропольца. Но того… в гостинице не оказалось.

Потом выяснилось, что Горбачёв был на юбилее у земляка и друга по комсомолу. Михаил Сергеевич об этом пишет в «Жизни и реформах»: «…собрались несколько человек, в основном ставропольцы. Как у нас такие даты отмечаются, известно. По-русски — широко, с обильным угощением, дружеским разговором, с шуткой и песней… с традиционными тостами».

В конце концов, Горбачёва нашли. После длительного застолья Михаил Сергеевич хоть и выглядел удовлетворительно, но вести его к Брежневу заведующий Общим отделом ЦК Константин Черненко не решился. Учитывая, что кандидатуру согласовали с генсеком ранее упомянутые «зубры», Константин Устинович ограничился предупреждением, что завтра на Пленуме Брежнев предложит его, Горбачёва, для избрания секретарем ЦК.

Каждый партийный и советский работник, хоть раз проходивший процедуру смотрин у «самого» (не только в ЦК КПСС, но и у первого секретаря союзной республики), знает насколько ситуация в этот момент изменчива. За подобное отношение к встрече с руководством любого на месте Горбачёва отправили бы восвояси, если не хуже. Но с Михаила Сергеевича все, как с гуся вода.

27 ноября 1978 года Пленум по предложению генсека Брежнева единогласно избрал Горбачёва секретарем ЦК, курирующего аграрные вопросы. Его ждал кабинет на Старой площади. Вновь невероятное везение. Какие уж тут «забугорные» покровители! Оказалось, что это были самые ревностные защитники социализма — Андропов, Суслов и Устинов. Хочешь, не хочешь, а получается, что самой судьбой Союзу ССР было предназначено пройти через «горбачёвщину».

Так Горбачёв попал на партийный Олимп, но пока лишь в окружение «трона» генсека. Однако помимо усилий вышеупомянутой тройки продвижению во многом поспособствовала внезапная смерть Фёдора Давыдовича Кулакова — члена Политбюро и секретаря ЦК, первой «доброй феи» Горбачёва.

СМЕРТЬ СЛОВНО БЫ «ПО ЗАКАЗУ»

Ф. Д. Кулаков скончался в июле 1978 года, буквально через месяц после разговора с Чазовым, в котором говорилось о желательности перевода Горбачёва в Москву. Кулаков, согласно официальной версии, «заснул и не проснулся». Однако обстоятельства его смерти и похорон были весьма странными.

За год до того Кулаков считался ближайшим соратником Брежнева и одним из наиболее реальных претендентов на его место. В 1978 году зарубежная пресса особенно активно прочила ему такое будущее. Некоторые авторитетные исследователи полагают, что это и стало одной из причин безвременной кончины Кулакова. Другие склоняются к мысли, что необходимо было освободить место для Горбачёва.

Казначеев, хорошо знавший Фёдора Давыдовича, утверждал, что накануне вечером дачу Кулакова под разными предлогами покинули охрана и личный врач, прикрепленные к каждому члену ПБ. По словам Виктора Алексеевича, удивительным явилось то, что Горбачёв на следующий день в полдевятого утра позвонил ему, тогда второму секретарю крайкома партии, и бодро, без единой ноты сожаления сообщил, что ночью умер Кулаков.

Получается, что Горбачёв узнал эту новость практически одновременно с высшим руководством страны. Странная осведомленность для партийного руководителя регионального уровня.

Официально ТАСС сообщил, что в ночь с 16 на 17 июня 1978 года Ф. Д. Кулаков «скончался от острой сердечной недостаточности с внезапной остановкой сердца». Одновременно среди партгосэлиты распространился слух, что Кулаков после неудачной попытки захватить власть перерезал себе вены.

На похороны Фёдора Давыдовича из высшего руководства страны никто не приехал. Брежнев, Косыгин, Суслов и Гришин предпочли не прерывать отпуск ради прощания с коллегой по Политбюро!

Честь произнести траурную речь с трибуны Мавзолея, в нарушение всех кремлёвских традиций, была предоставлена первому секретарю Ставропольского крайкома КПСС Михаилу Горбачёву. Он же в ноябре того же года занял не только кабинет Кулакова, но и его дачу.

Существует и такая версия. По утверждению бывшего управляющего делами Совмина СССР Михаила Смертюкова, Кулакова «считали просто больным алкоголизмом. Мне говорили, что он от этого и умер. Когда его нашли мертвым, у кровати стояли две пустые бутылки из-под коньяка». Всякое, конечно, бывает… Однако, согласитесь, это не повод, чтобы перед всем миром нарочито игнорировать похороны соратника по партии, борьбе и работе.

ГИБЕЛЬ МАШЕРОВА

Особую роль в судьбе Горбачёва сыграла смерть еще одного человека. Речь идет о загадочной гибели одного из самых блестящих и талантливых партийных деятелей Союза, каким был первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Пётр Миронович Машеров. Он погиб в автомобильной катастрофе 4 октября 1980 года в возрасте 62 лет.

Смерть Машерова, согласно наиболее распространенной версии, была связана с тем, что на ближайшем Пленуме ЦК его намеревались рекомендовать на пост Председателя Совета Министров СССР — вместо Алексея Николаевича Косыгина.

В 1984 году делегация Октябрьского райкома партии Вильнюса, в состав которой входил и я, прибыла в Минск. При посещении Восточного мемориального кладбища у могилы Машерова нам встретились его жена и дочь. В разговоре дочь Наталья Петровна заявила, что причиной смерти отца явилось его планируемое назначение на должность Предсовмина СССР. Она уверена, что кто-то стремился не допустить этого. А в конце разговора сказала, что «останься отец в живых, история СССР разворачивалась бы по-другому».

Зная Петра Мироновича не понаслышке, я уверен, что так оно и было бы. Белоруссия при нем демонстрировала впечатляющие успехи в социально-экономическом строительстве. Она стремительно настигала, особенно в сельском хозяйстве, прибалтийские республики, которые получали из союзного бюджета более значительные дотации, нежели Белоруссия. Пётр Миронович и в труде был непобедим, как в бою.

Напомню, что Машеров в двадцать шесть лет (1944 г.) стал одним из немногих советских партизанских руководителей, удостоенных звания Героя Советского Союза. После войны за трудовые заслуги он был награжден шестью орденами Ленина, плюс тот же орден, врученный ему вместе с медалью Героя Советского Союза. К шестидесятилетию Машеров стал Героем Социалистического Труда.

Пётр Миронович был моложе Брежнева на двенадцать лет и выглядел весьма моложаво. Говорил он просто и доходчиво. Всех покоряла его манера держаться. На Машерове любой костюм смотрелся как от Пьера Кардена. Чувствовался прапрадед, который был французским солдатом по фамилии Macheraut — Машеро, оставшийся в Белоруссии в 1812 году. Высокий, стройный, элегантный и в то же время простой и общительный, Пётр Миронович вызывал у людей чувство уважения и восхищения.

Не буду напоминать, какой любовью он пользовался в родной Беларуси. Расскажу о Литве. Там к гостям из Москвы и других республик относились сдержанно. Без вежливых, но жиденьких аплодисментов никого не отпускали. И только. Но это не относилось к Машерову. Его литовцы принимали как своего.

В этой связи напомню торжественное заседание в июле 1980 года, посвященное 40-летию восстановления советской власти в Литве. Оно проходило в Вильнюсском Дворце спорта, вмещающем более пяти тысяч человек. Когда объявили о том, что выступать будет Пётр Миронович, зал встал и, как будто чувствуя, что видит Машерова в последний раз, долго аплодировал, не давая ему начать выступление. Такое не происходит по указке.

О научно-интеллектуальном уровне Машерова свидетельствует его доклад на Пленуме ЦК Компартии Белоруссии в 1978 году. В нем Пётр Миронович обосновал необходимость развития социалистической инициативы и предприимчивости. Это было действительно новым словом в области социалистического строительства на фоне вымученных брежневских докладов о «развитом социализме».

Гибель Машерова пришлась на конец кампании, которую вел в Политбюро Брежнев, пытаясь выдворить на пенсию Предсовмина СССР Алексея Николаевича Косыгина. Пленум, утвердивший его отставку, состоялся 21 октября 1980 года, т. е. через семнадцать дней после смерти Машерова.

Летом же и осенью 1980 года возможные кандидаты на пост Предсовмина были в центре внимания. Масла в огонь в очередной раз подлили западные СМИ, которые преподносили белорусского руководителя как альтернативу Брежневу. И действительно по всем параметрам он превосходил генсека. Даже по количеству правительственных наград лишь немного уступал ему. Только получал их не по должности, а по заслугам.

Утверждают, что в итоге Брежнев стал игнорировать Машерова, как до этого игнорировал Кулакова. Дело якобы доходило до того, что Петра Мироновича иногда забывали пригласить на заседание Политбюро, кандидатом в члены которого он являлся.

О крайне неприязненном отношении Брежнева к Машерову свидетельствует и такой факт. Генсек запретил первым секретарям ЦК Компартий союзных республик ехать на его похороны! А ведь Машеров был руководителем одной из крупнейшей республиканской партийной организации и Героем Войны.

Команду из Кремля предпочел не услышать лишь руководитель Компартии Литвы Пятрас Гришкявичюс, который приехал проститься с коллегой. Из Москвы же на похороны Машерова прибыл лишь рядовой секретарь ЦК Михаил Зимянин с венком от Брежнева. Фактически повторилась ситуация с похоронами Кулакова.

В этой связи возникает вопрос, а было ли приглашение Машерову о переходе в Москву? Известно лишь об одном заседании Политбюро, когда действительно называлась фамилия Машерова, как возможного Председателя СМ СССР. Но в ответ Брежнев предпочел промолчать. Однако некоторые исследователи утверждают, что во время проведения XXII Олимпийских игр в Москве Брежнев якобы говорил с Машеровым о возможности его перехода на работу в Москву.

Накануне смерти Пётр Миронович обсуждал с родными свой возможный перевод. Машеров никогда не затронул эту тему, не будь для этого реального основания. А таковым в то время мог быть разговор только с первым лицом. Правда, отношение генсека к похоронам Машерова ставит такой разговор под сомнение. Однако известно, что в последние годы жизни мнение престарелого Брежнева о людях менялось как погода осенью.

Продолжение в следующем номере.