Продолжим наш рассказ о Горбачёве. Весь его жизненный путь — это вереница невероятного везения, интриг и лжи. Создается впечатление, что кто-то там «наверху» своевременно убирал все препятствия с пути Михаила Сергеевича, пока «шапка Мономаха», обойдя все положенные головы, не опустилась на его пятнистое темя.

В предыдущей статье говорилось о том, что в июле 1978 года крайне своевременно умер секретарь ЦК КПСС Фёдор Кулаков, освободив место Горбачёву. А осенью 1980 года в странной автомобильной аварии погиб Машеров, появление которого в Кремле положило бы конец любым притязаниям Горбачёва на пост генсека.

Смерти эти были не первыми и не последними в веренице кончин членов советского партийного ареопага. Они как бы соревновались за то, чтобы Михаил Сергеевич мог оказаться поближе к партийному трону.

АНДРОПОВ И БРЕЖНЕВ

К 1976 году двенадцать лет безмятежного стабильного брежневского правления породили у советской партийной верхушки чувство самоуспокоения. Тем более, реальные достижения СССР были действительно впечатляющими, как в экономике, так и на международной арене. Советский Союз по праву считался второй сверхдержавой мира. И лишь Ю. Андропов был единственным членом Политбюро ЦК, кто реально оценивал и прогнозировал ситуацию, назревающую в советском обществе.

Наиболее полно суть Ю. Андропова, как политика, раскрыл бывший замзав Отдела пропаганды ЦК КПСС Владимир Николаевич Севрук. В начале 1980-х годов его трижды приглашал на доверительную беседу Юрий Владимирович. Впечатления от первых двух встреч Севрук изложил в статьях под названием «Три встречи с Андроповым». Они были опубликованы в 2004-2005 годах в белорусском еженедельнике «7 дней». Однако о третьей встрече Владимир Николаевич не успел рассказать по причине безвременной смерти.

Первую беседу, состоявшуюся летом 1982 года, Ю. Андропов начал с вопроса: «Слушай, за что нас (членов Политбюро — В. Ш.) народ не любит?» В этом вопросе был весь Юрий Владимирович. Он не боялся ломать устоявшиеся стереотипы и догмы, и предпочитал знать и говорить правду, даже если она была неприятная.

Уже одно то, что Ю. Андропов в беседе с Севруком именовал некоторых представителей советско-партийной элиты «вождюками», говорит о многом. Нельзя также не процитировать высказывание Юрия Владимировича о том, что «крупная промышленность, оборонка, природные ресурсы должны быть только общенародным достоянием. Государство — эффективным управляющим экономикой».

Такой же подход, как в беседах с Севруком, Ю. Андропов продемонстрировал публично, став генсеком. На июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС прозвучала его поистине революционная фраза о том, что «мы еще до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живем и трудимся». Она является ключом к пониманию того, что мог бы сделать Юрий Владимирович, если бы судьба отмерила бы ему больший срок жизни. Но…

Известно, что Ю. Андропов вплоть до смерти Леонида Ильича Брежнева не рассматривался как претендент на высший партийный пост. Став в 1967 году из секретаря ЦК КПСС Председателем КГБ, он понимал, что абсолютное большинство членов ПБ не поддержит его претензий на пост генсека.

Некоторые исследователи андроповского периода предлагают следующую версию событий, развернувшихся в 1976-1982 годах на Старой площади. План Андропова состоял в следующем. С одной стороны обеспечить нахождение Л. Брежнева на посту Генерального секретаря до того времени, пока у него (Андропова) не появятся реальные шансы самому стать генсеком. С другой — обеспечить дискредитацию или нейтрализацию претендентов на пост генсека.

Мощным союзником Ю. Андропова в реализации этого плана стал секретарь ЦК КПСС по оборонным вопросам и кандидат в члены ПБ Дмитрий Фёдорович Устинов. Он являлся сторонником оставления Брежнева на посту генсека, так как имел неограниченное влияние на Леонида Ильича. Благодаря этому сам Д. Устинов и вопросы повышения обороноспособности страны были в ПБ на первом плане.

Полное взаимопонимание Ю. Андропова и Д. Устинова по данному вопросу установилось в период подготовки к XXV съезду КПСС (24 февраля — 5 марта 1976 г.). Брежнев, в связи с ухудшением здоровья, хотел на этом съезде передать бразды правления Григорию Васильевичу Романову, первому секретарю Ленинградской партийной организации. Тот в это период имел репутацию умного технократа, склонного к социальным новациям и экспериментам.

Помимо этого 53-летний Григорий Романов был всегда подтянут, одет в строгие костюмы и белоснежные сорочки. Он был весьма импозантен с сединой на висках. Его острый ум отмечали многие зарубежные руководители, встречавшиеся с ним. Однако большинство в Политбюро ЦК опасалось ленинградца, так как он отличался жесткостью и бескомпромиссностью в отношениях с людьми.

СВАДЬБА В ТАВРИЧЕСКОМ ДВОРЦЕ

Д. Устинову и Ю. Андропову был крайне нежелателен приход ленинградского руководителя в качестве генсека. Он был младше Л. Брежнева на 17 лет, Д. Устинова — на 15 лет и Ю. Андропова — на девять лет.

Генсек Романов для Ю. Андропова означал крах всех его планов, а для Д. Устинова — потерю привилегированного положения в Политбюро ЦК. Дмитрий Фёдорович негласно возглавлял так называемый «узкий круг» ПБ, предварительно решавший все вносимые на ПБ важнейшие вопросы.

Ю. Андропов и Д. Устинов также понимали, что после прихода к власти Ленинградец немедленно отправит их на пенсию. В этой связи они при поддержке «старой гвардии» — М. Суслова, А. Громыко и К. Черненко — сумели в ходе XXV съезда КПСС убедить Л. Брежнева в необходимости остаться на посту Генерального секретаря.

Григорий Романов был нейтрализован самым банальным образом. В 1976 году западные средства информации опубликовали информацию о том, что свадьба младшей дочери первого секретаря Ленинградского обкома КПСС проходила с «императорской» роскошью в Таврическом дворце. Особо подчеркивалось, что для свадьбы была взята посуда Екатерины II из запасников Эрмитажа, часть которой на свадьбе пьяные гости якобы разбили. Кто был инициатором этих публикаций, осталось невыясненным.

И хотя свадьба состоялась в 1974 году, вспомнили о ней почему-то в 1976-м, когда стал решаться вопрос о выдвижении Г. Романова. В итоге карьера Ленинградца была застопорена. В Союзе распространителями лживой информации о свадьбе дочери Романова сделали не только обывателей, но и первых секретарей горкомов и райкомов КПСС северо-запада СССР. Они проходили переподготовку на курсах Ленинградской Высшей партийной школы, которая в то время располагалась в Таврическом дворце.

Я, будучи в 1981 году на курсах в этой школе, слышал эту дезинформацию от старшего преподавателя ЛВПШ Дьяченко. Она, проводя для нас экскурсию по Таврическому дворцу, доверительно сообщила, что якобы сама присутствовала на этой свадьбе!

Между тем, доподлинно известно, что Г. Романов никаких излишеств себе и семье не позволял. Он всю жизнь прожил в двухкомнатной квартире. Свадьба его младшей дочери прошла не в Таврическом дворце, а на госдаче. Присутствовало на ней всего десять гостей. Сам Григорий Васильевич серьезно опоздал на свадебный ужин в силу служебной занятости.

После того как клевета о свадьбе дочери обрела союзный масштаб, Г. Романов обратился в ЦК КПСС с просьбой дать публичное опровержение. Но в ответ лишь услышал «не обращайте внимание на мелочи». Знали бы тогда цековские «умники», а среди них был и Константин Устинович Черненко, что, возможно, этим ответом они приблизили крах КПСС и СССР.

СМЕРТЬ МАРШАЛА

Вернемся к событию, которое можно считать началом «пятилетки пышных похорон». 26 апреля 1976 года внезапно скончался Министр обороны СССР Андрей Антонович Гречко. Это была фигура первой величины в ПБ. В силу того, что Брежнев во время войны служил под его началом, маршал позволял себе перечить генсеку.

Статный красавец, почти двухметрового роста, Маршал Гречко по призванию был командиром и соответствующим образом вел себя на заседаниях ПБ. Не мудрено, что дело доходило до его прямых выпадов в адрес Л. Брежнева. Генсек их терпеливо сносил. Но было ли бесконечным его терпение?

К Ю. Андропову у Маршала Гречко претензий не было. Однако маршал не скрывал своего негативного отношения к разрастанию бюрократических структур Комитета и усилению его влияния. Это не способствовало взаимопониманию в отношениях Ю. Андропова и А. Гречко.

Сложные отношения у министра обороны были и с секретарем ЦК КПСС Дмитрием Устиновым, курировавшим военно-промышленные вопросы. Тот еще в июне 1941 года был назначен Сталиным наркомом вооружений РККА. В силу этого Д. Устинов считал себя человеком, сделавшим больше чем кто-либо для укрепления обороноспособности страны. Поэтому он не считал нужным выслушивать чьи-либо советы, в том числе и Маршала Гречко.

И вот 26 апреля 1976 года А. Гречко вечером приехал после работы на дачу, лег спать и утром не проснулся. В правительственном некрологе причиной смерти был назван инфаркт. Его современники отмечали, что он, несмотря на свои 72 года, во многих вопросах он мог дать фору молодым… Место министра обороны СССР занял Д. Устинов, оставив за собой партийное право курировать военно-промышленный комплекс.

Смерть Маршала Гречко не вызвала бы вопросов, если бы впоследствии подобным образом не умерло бы еще несколько членов Политбюро. То, что эти «могикане» могли и должны были рано или поздно умереть, — факт. Странным являлось то, что все они умирали как-то очень во время и во сне. На это указывают как зарубежные, так и многие российские исследователи.

ВНОВЬ НА СТАРУЮ ПЛОЩАДЬ

Но вернемся к Л. Брежневу. К осени 1981 года его здоровье ухудшилось. Чазов об этом проинформировал Ю. Андропова. Тот понял, что главный претендент на пост генсека должен быть в ЦК на Старой площади. Однако вновь возникла традиционная проблема вакансии. И тут как-то очень своевременно умирает второй человек в партии — Михаил Андреевич Суслов.

Валерий Легостаев, бывший помощник секретаря ЦК КПСС Егора Кузьмича Лигачёва, так рассказывает об этом: «Суслов и на восьмом десятке жаловался по медицинской части разве что на боли в суставах руки. Умер он в январе 1982-го оригинально. В том смысле оригинально, что перед смертью успешно прошел в ведомстве Чазова плановую диспансеризацию: кровь из вены, кровь из пальца, ЭКГ, велосипед…

И все это, заметьте, на лучшем в СССР оборудовании, под наблюдением лучших кремлёвских врачей. Итог обычный: проблем особых нет, можно на работу. Он позвонил домой дочери, предложил вместе отужинать в больнице, чтобы с утра сразу ехать на службу. За ужином медсестра принесла какие-то таблетки. Выпил. Ночью инсульт».

Примечательно, что Е. Чазов почти за месяц сообщил генсеку о близкой смерти Суслова, который, как говорилось, на здоровье не жаловался. Об этом поведал в своих мемуарах помощник Брежнева Александров-Агентов. Он пишет: «В начале 1982 года Леонид Ильич отвел меня в дальний угол своей приемной в ЦК и, понизив голос, сказал: «Мне звонил Чазов. Суслов скоро умрет. Я думаю на его место перевести в ЦК Андропова. Ведь, правда же, Юрка сильнее Черненко — эрудированный, творчески мыслящий человек».

Смерть М. Суслова сопровождали необъяснимые странности. О них пишет зять Михаила Андреевича член-корреспондент РАН и журналист Леонид Николаевич Сумароков. «Приняв «внештатную» таблетку, подсунутую доктором — сотрудником главного кремлёвского врача Чазова… Суслов через час после этого теряет сознание, и вскоре умирает.

…В день смерти М. А. вся охрана (трое сотрудников КГБ) была неожиданно сменена… Опытного врача-реаниматора, всегда сопровождавшего М. А. в командировках, которого поначалу вызвали, и он попытался срочно приехать в Кунцевскую больницу на специальной машине с сигналами, вдруг почему-то на территорию не допустили. Замена приехала лишь через час…»

Суслов к этому времени был мертв.

Кстати, врач Лев Кумачёв, довольно молодой человек, давший Суслову роковую таблетку, буквально через несколько недель был найден у себя на даче мертвым. Обстоятельства его странной смерти так и не были выяснены.

В итоге Ю. Андропов в мае 1982 года стал не просто секретарем ЦК КПСС, но занял кабинет Суслова, приняв тем самым на себя обязанности «второго» человека в партии.

ЩЕРБИЦКИЙ

Некоторые исследователи полагают, что возвращение Ю. Андропова в ЦК КПСС было осуществлено по инициативе Л. Брежнева, которого стала пугать бесконтрольность и всевластие шефа секретной службы. Эту версию в какой-то степени подтверждает тот факт, что Леонид Ильич отказался назначить Председателем КГБ СССР кандидатуру, предложенную Ю. Андроповым.

Председателем стал Виталий Васильевич Федорчук, глава КГБ Украины. Заметим, что он был близким другом первого секретаря ЦК Компартии Украины Владимира Васильевича Щербицкого. Тот крайне неприязненно относился к Андропову.

В этой связи разговоры о том, что Л. Брежнев видел в Ю. Андропове своего преемника, следует воспринимать как домыслы. Леонид Ильич не рассматривал Юрия Владимировича в качестве своего преемника уже в силу того, что ему были известны проблемы Андропова со здоровьем. Своим преемником в это время Брежнев считал В. Щербицкого. Несколько слов об этом политике.

В 1982 году Владимиру Васильевичу исполнилось 64 года. Нормальный возраст для высшего государственного деятеля. К этому времени у В. Щербицкого за плечами был огромный опыт политической и хозяйственной работы. Вот на него и решил сделать ставку генсек. Ну, а для спокойствия и лучшего контроля генсек решил перевести Ю. Андропова поближе к себе в ЦК. И уж так получилось, что планы Л. Брежнева и Ю. Андропова здесь полностью совпали.

Бывший первый секретарь Московского горкома партии Виктор Васильевич Гришин в воспоминаниях «От Хрущёва до Горбачёва» писал: «В. Федорчук был переведен с должности председателя КГБ Украинской ССР. Наверняка по рекомендации В. В. Щербицкого, наиболее, пожалуй, близкого человека к Л. И. Брежневу, который, по слухам, хотел на ближайшем Пленуме ЦК рекомендовать Щербицкого Генеральным секретарем ЦК КПСС, а самому перейти на должность Председателя ЦК партии».

Более определенно об этом рассказывал Иван Васильевич Капитонов. В брежневские времена он был секретарем ЦК КПСС по кадрам. Он вспоминал: «В середине октября 1982 года Брежнев позвал меня к себе.

— Видишь это кресло? — спросил он, указывая на свое рабочее место. — Через месяц в нем будет сидеть Щербицкий. Все кадровые вопросы решай с учетом этого».

После этого разговора на заседании ПБ было принято решение о созыве очередного Пленума ЦК КПСС. Первым должен был обсуждаться вопрос об ускорении научно-технического прогресса. Вторым, закрытым, планировалось рассмотреть организационный вопрос. Однако за несколько дней до пленума Леонид Ильич внезапно тихо скончался во сне.

БРОНИРОВАННЫЙ ПОРТФЕЛЬ БРЕЖНЕВА

Генеральный секретарь Л. И. Брежнев в конце 1970-х годов не отличался крепким здоровьем. Как уже говорилось, ощущение дряхлости создавали трудности его речи и склеротическая забывчивость (что стало темой многих анекдотов). Тем не менее, пожилые мужчины (даже без кремлёвского ухода) в состоянии глубокого склероза нередко живут очень долго. А генсек даже в конце жизни поражал охрану своими долгими заплывами.

После травмы (перелом правой ключицы), полученной Л. Брежневым в марте 1982 года во время посещения Ташкентского авиастроительного завода, в целом он держался достаточно бодро. Это Леонид Ильич подтвердил своим присутствием на трибуне Мавзолея 7 ноября 1982 года. Возникает вопрос, можно ли считать естественной смерть Брежнева, последовавшей в ночь с 9 на 10 ноября того же года?

Накануне Пленума Л. Брежнев решил заручиться поддержкой Ю. Андропова в отношении рекомендации кандидатуры В. Щербицкого на пост генсека. По этому поводу он пригласил Юрия Владимировича к себе.

В. Легостаев так описал день встречи генсека и Юрия Владимировича: «В тот день дежурным секретарем в приемной генсека работал Олег Захаров, с которым у меня были давние дружеские отношения… Утром 9 ноября из Завидова ему позвонил Медведев, который сообщил, что генсек приедет в Кремль в районе 12 часов и просит пригласить к этому времени Ю. Андропова. Что и было сделано.

Брежнев прибыл в Кремль примерно в 12 часов дня в хорошем настроении, отдохнувшим от праздничной суеты. Как всегда, приветливо поздоровался, пошутил и тут же пригласил Андропова в кабинет».

Однако после этого разговора Брежнев ночью, во сне, также как А. Гречко и Ф. Кулаков, тихо умер. И вновь эту смерть сопровождало ряд странностей. Так, Е. Чазов в книге «Здоровье и власть» заявляет, что сообщение о смерти генсека он получил по телефону в 8 часов утра 10 ноября.

Между тем начальник личной охраны Брежнева Владимир Тимофеевич Медведев в своей книге «Человек за спиной» сообщает, что в спальню генсека он и дежурный Собаченков вошли около девяти часов. И только тогда выяснилось, что Леонид Ильич умер.

Далее Е. Чазов утверждает, что после него на дачу Брежнева приехал Ю. Андропов. Однако жена Брежнева Виктория Петровна сообщила, что Юрий Владимирович появился еще до приезда Е. Чазова, сразу же после того, как стало ясно, что Брежнев мертв. Никому ни слова не говоря, он прошел в спальню, взял там небольшой черный чемодан и уехал. Затем официально явился во второй раз, сделав вид, что как будто здесь и не был.

На вопрос о том, что было в чемодане, Виктория Петровна ответить не могла. Леонид Ильич ей говорил, что в нем «компромат на всех членов Политбюро». Но говорил, как бы шутя.

Зять Л. Брежнева Юрий Чурбанов подтвердил, что: «Виктория Петровна сказала, что уже приезжал Андропов и взял портфель, который Леонид Ильич держал в своей спальне. Это был особо охраняемый «бронированный» портфель со сложными шифрами. Что там было, я не знаю. Он доверялся только одному из телохранителей, начальнику смены, который везде его возил за Леонидом Ильичом. Забрал и уехал».

Уже после главы КГБ прибыл Евгений Чазов и зафиксировал смерть генсека.

АНДРОПОВ — ЧАЗОВ

Считать, что вся эта вереница смертей была «осуществлена» (если имело место «осуществление») в целях выдвижения Горбачёва, несерьезно. Основные дивиденды от этого получил Ю. Андропов, который приобрел реальный шанс стать генсеком. Однако утверждать, что КГБ был причастен к этим смертям — проблематично! Известно, что нередко случайности по воле Свыше выстраиваются в удивительно последовательный ряд.

Кстати, многие исследователи недоумевают, как Ю. Андропову, которого большинство членов Политбюро недолюбливало, удалось добиться, чтобы 12 ноября 1982 года «старцы» единодушно рекомендовали его Пленуму ЦК КПСС на пост Генерального секретаря. Видимо, «единодушие» Ю. Андропову обеспечил компромат из «бронированного портфеля» Леонида Ильича, который он сумел весьма своевременно обрести.

При анализе загадочных и странных смертей в высшем эшелоне власти СССР нельзя сбрасывать со счетов и западные спецслужбы, которые пытались в силу возможностей устранять или нейтрализовать тех апологетов социалистического строя, которые могли придать ему новое ускорение.

Не вызывает сомнений, что статьи западной прессы, восхвалявшие Г. Романова, Ф. Кулакова и П. Машерова, как претендентов на пост Генерального секретаря ЦК КПСС, послужили импульсом для их устранения. Одних — политически, других — физически.

Многочисленные исследователи постоянно ставят один и тот же вопрос: мог ли КГБ быть причастен к этим странным смертям? Не вызывает сомнения, что за многолетнюю работу в КГБ Юрий Владимирович стал не только оперировать понятиями спецслужб, но и действовать с их позиций.

Для спецслужб любой страны человеческая жизнь сама по себе не является особой ценностью. Важность человека, попавшего в поле их зрения, определяется лишь тем, способствует ли он достижению поставленной цели или мешает. Отсюда следует прагматический подход: все, что мешает достижению поставленной цели, должно быть устранено. Никаких эмоций, ничего личного, только холодный расчет. В противном случае спецслужбы никогда не решали бы поставленных перед ними задач. Так было везде и всегда.

Возможно возражение. В отношении партийных работников высокого ранга, особенно кандидатов и членов Политбюро ЦК КПСС, возможности КГБ при Л. Брежневе были весьма ограниченными. Правда, после привлечения Андроповым на свою сторону начальника 4-го Главного управления Минздрава СССР Евгения Ивановича Чазова, его возможности в плане контроля за состоянием здоровья высшей партийной элитой существенно возросли.

Ю. Андропов и Е. Чазов были назначены на свои должности почти одновременно в 1967 году. Между ними сложились очень близкие, если можно так выразиться, отношения. Это Евгений Иванович неоднократно подчеркивал в своих воспоминаниях. Глава КГБ и главный медик регулярно контактировали. По утверждению В. Легостаева, их тайные встречи происходили либо по субботам в рабочем кабинете председателя КГБ на пл. Дзержинского, либо на его конспиративной квартире на Садовом кольце, недалеко от Театра сатиры.

Темой разговоров Ю. Андропова и Е. Чазова являлось состояние здоровья высших партийных и государственных деятелей СССР, расстановка сил в ПБ и, соответственно, возможные кадровые перестановки. Эти встречи с точки зрения специфики деятельности секретных служб, являлись нормальной практикой, позволяющей главе КГБ не только держать руку на пульсе государственной безопасности, но и влиять на ее состояние.

Если бы подобным образом вел себя Председатель КГБ Владимир Крючков в отношении Горбачёва и его окружения, то, возможно, судьба СССР была бы иной. И он же в ночь с 18-го на 19-е августа 1991 года не отдал сотрудникам Группы «А», окружившим дачу в подмосковном Архангельском, приказ арестовать Бориса Ельцина и лиц из его ближайшего окружения.

МИКСТУРА ДЛЯ КРЕМЛЁВСКИХ ПАЦИЕНТОВ

Исследуемая тема требует изложения одной занимательной истории, которую описал в книге «Временщики. Судьба национальной России. Ее друзья и враги» известный советский штангист, олимпийский чемпион, а впоследствии талантливый писатель Юрий Петрович Власов. Он привел уникальное свидетельство провизора кремлевской аптеки, составлявшего лекарства для кремлёвских пациентов.

По словам провизора, временами в аптеку приезжал скромный, незаметный человек. Он был из КГБ. Просмотрев рецепты, человек протягивал провизору упаковочку и говорил: «Вот этому больному добавьте в порошок (таблетку, микстуру и т. д.)». Там все уже было дозировано. Это не были ядовитые препараты. Добавки просто усугубляли болезнь пациента и через какое-то время он умирал естественной смертью. Запускалась так называемая «программируемая смерть». (Ю. Власов. «Временщики…» М., 2005. С. 87).

Вероятнее всего, человек, приходивший к провизору, действительно был из КГБ. Однако, кто давал ему задания, трудно сказать. Возможно, что кто-то «наверху», борясь за власть, расчищал себе путь. Но установить, работал ли хозяин «человека из КГБ» на себя или на кого-то другого, невозможно.

Тайная смертельная борьба в высших эшелонах за власть была в СССР весьма удобным прикрытием для вмешательства иностранных спецслужб. В этой связи напомню факт использования обычным аферистом «вывески НКВД» в сталинский период. К примеру, некий военный строитель Николай Павленко, дезертировав из армии, сумел создать военную строительную часть, которая в течение нескольких лет была его «частной фирмой»!

Прикрытием для Павленко являлось сверхсекретность деятельности его стройчасти, которая якобы выполняла задания НКВД по строительству спецобъектов. В итоге Павленко был вхож в высокие кабинеты того времени, пока криминальные похождения его подчиненных не привлекли внимание того же НКВД. В наши дни на эту тему создан кинофильм «Чёрные волки». Подчеркнем, что эта афера происходила в сталинский период, когда под подозрением и контролем были все.

Естественно, в брежневский период агенты западных спецслужб могли с не меньшим успехом прикрываться КГБ. Одним словом, приписывать странные смерти, последовавшие в период Брежнева, КГБ безосновательно. Тем более, что странная безвременная смерть в те годы в большинстве случаев поражала наиболее стойких приверженцев социалистического пути развития.

Напомню, что 20 декабря 1984 года внезапная смерть настигла министра обороны Дмитрия Устинова. Е. Чазов в книге «Здоровье и власть» пишет, что «сама смерть Устинова была в определенной степени нелепой и оставила много вопросов в отношении причин и характера заболевания».

Заболел Дмитрий Фёдорович после проведения совместных учений советских и чехословацких войск на территории Чехословакии. Чазов отмечает «удивительное совпадение — приблизительно в то же время, с такой же клинической картиной заболевает и генерал Дзур», тогдашний министр обороны Чехословакии, проводивший учения вместе с Д. Устиновым.

Между тем официальная причина смерти Дмитрия Устинова и Мартина Дзура одна и та же — «острая сердечная недостаточность». По этой же причине в течение 1985 года умерли еще два министра обороны: Гейнц Гофман, министр национальной обороны ГДР, и Иштван Олах, министр обороны Венгерской Народной Республики. Эти смерти фактически продолжили череду странных смертей ранее упомянутых членов ПБ. Так что аналогия налицо.

Ряд исследователей считает, что странные смерти вышеперечисленных министров обороны стран Варшавского договора сорвали планируемый ввод в 1984 году советских, чехословацких, гедеэровских и венгерских войск в Польшу. Устранение министров стран соцлагеря было выгодно только НАТО.

В этой связи свидетельство старого провизора предстает в несколько ином свете. Нельзя исключать, что «человек из КГБ», приходивший в аптеку с «микстурами», мог получать указания от начальника типа Калугина и Гордиевского, являвшихся агентами ЦРУ и действовавших в центральном аппарате КГБ. Ссылаясь на сверхсекретность указаний, якобы полученных с самого «верха», агент мог давать своему человеку любые поручения, не опасаться раскрытия.

Эту версию подтверждает свидетельство Ю. Власова. Тот пишет, что «он своими ушами слышал от человека из самого близкого окружения Андропова о горьких признаниях «шефа» в том, что КГБ основательно засорен американской агентурой» (Ю. Власов. «Временщики…» С. 86). Это вызывало серьезную озабоченность Юрия Владимировича.

В этой связи необходимо процитировать реплику Ю. Андропова, тогда уже генсека, прозвучавшую на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС. Ее приводит Вадим Печенев, политический советник трех генеральных секретарей ЦК КПСС. Генсек, внезапно прервал выступавшего К. Черненко и заявил: «Мне известно, что в этом зале находятся люди, которые позволяют в беседах с иностранцами распространять ненужную и вредную для нас информацию. Я не буду сейчас называть фамилии, товарищи сами знают, кого я имею в виду. И пусть они запомнят, что это — последнее предупреждение» (В. Печенев. «Взлет и падение Горбачёва: Глазами очевидца». М., 1996 год).

Вполне возможно, что эта реплика ускорила смерть Юрия Владимировича.

ПАЦИЕНТ БЫЛ ЖИВОЙ

Некоторые исследователи утверждают, что Горбачёв изначально активно участвовал в борьбе за власть. На самом деле он долгое время был в ней лишь статистом, выполнявшим указания Ю. Андропова. Можно предполагать, что только накануне смерти Юрия Владимировича, последовавшей в феврале 1984 года, Горбачёв самостоятельно включился в эту борьбу. Но возможности у него тогда были ограниченные.

Поэтому весьма сложно объяснить те странности, которые сопровождали кончину Ю. Андропова. Согласно официальной версии, причиной его смерти стал отказ почек вследствие многолетней подагры. Вроде бы все обоснованно… Но Юрий Владимирович в феврале мог бы и не умереть.

Александр Васильевич Коржаков, работавший одно время в охране Андропова, в интервью Дмитрию Гордону (27 ноября 2007 года) сообщил, что накануне смерти патрона в больницу явились заведующий Общим отделом ЦК КПСС Константин Черненко и начальник 9-го управления КГБ генерал Юрий Плеханов. Они изъяли все, что изымается только после смерти пациента: ключи от сейфа, документы… Андропов в этот момент был еще жив.

Кто дал команду на эту акцию, можно только гадать. Ясно одно, это был не Горбачёв. Черненко недолюбливал Михаила Сергеевича и предпочитал не иметь с ним никаких дел. В тот период для Константина Устиновича весомым было мнение только одного человека — Дмитрия Тимофеевича Устинова…

По словам Коржакова ситуация со смертью Андропова также была несколько странной. «У Юрия Владимировича, когда он лежал в ЦКБ, постоянно дежурили три реаниматора, но если два из них настоящие профессионалы… то третий был терапевт (может быть, и хороший), который всего лишь соответствующие курсы закончил. Именно в его дежурство Андропов скончался, причем сменщики в один голос твердили, что, если бы там находились, не дали бы ему умереть…»

Однако, что ни говори, Андропов изначально был обречен. Судьбой ему было отмерено всего полтора года власти. Смерть Юрия Владимировича в феврале 1984 года приостановила реализацию программы намеченных им преобразований советского общества. В большой политике, как в высоких горах, падение одного камня может вызвать всеобщий обвал. Трудно избавиться от мысли, что проживи Андропов еще хотя бы год, судьба Советского Союза могла бы быть совсем иной.

В этой связи следует согласиться с мнением бывшего помощника секретаря ЦК КПСС Лигачёва Валерия Легостаева о том, что смерть Юрия Владимировича, в конечном счете, была «…одной из главных, если не главной причиной постигшей Россию… геополитической катастрофы». (В. Легостаев. «Гебист магнетический. Заметки о Ю. В. Андропове»).

АНДРОПОВ И ГОРБАЧЁВ

Известно, что накануне смерти Андропов существенно изменил отношение к Горбачёву. Валерий Болдин, «правая рука Михаила Сергеевича, так рассказывал об этом периоде редактору газеты «Досье гласности» Юрию Изюмову (бывшему помощнику первого секретаря Московского горкома КПСС В. Гришина): «В последние месяцы жизни Андропов приглашал к себе в больницу других членов Политбюро, но только не Горбачёва, и только накануне ухода от нас он встретился с Горбачёвым и Лигачёвым» («Досье гласности». №11, 2001 год).

Горбачёв в своих мемуарах упоминает несколько своих встреч с Андроповым в больнице. Это не противоречит логике событий, т. к. известно, что именно Горбачёв в период болезни Ю. Андропова проводил заседания Секретариата ЦК КПСС.

Бывший помощник Андропова Аркадий Иванович Вольский в 1990 году утверждал, что в тексте записки Ю. Андропова, которую он передал для оглашения на Пленуме ЦК КПСС, якобы присутствовало предложение о поручении ведения Горбачёву заседаний Политбюро. Однако эта приписка странным образом исчезла из текста записки, предложенной участникам пленума.

Об этом же факте глава РСПП А. Вольский сообщил главному редактору газеты «Спецназ России» П. Евдокимову во время их продолжительной беседы под диктофон, состоявшейся на Старой площади.

Однако эту версию оспаривает Анатолий Иванович Лукьянов, работавший при Ю. Андропове первым замзавом Общим отделом ЦК КПСС. Он утверждает, что в его присутствии Юрий Владимирович называл в качестве своего возможного преемника не Горбачёва, а Романова.

Тем не менее, уже в тот период Горбачёв надеялся, что после смерти Ю. Андропова он станет Генеральным секретарем. Такую информацию его сторонники постоянно вбрасывали в разговорах с сотрудниками аппарата ЦК КПСС. Но престарелые члены ПБ предпочли сделать ставку на предсказуемого и удобного Константина Черненко.

Избрание главой великой державы смертельно больного и немощного старика было свидетельством того, что система высшей политической власти СССР была серьезно, а точнее, смертельно больна.

Для Горбачёва избрание К. Черненко означало начало последнего решающего этапа борьбы за власть. Как показали последующие события, Михаил Сергеевич сумел виртуозно претворить в жизнь свои планы по обретению поста генсека.

Продолжение в следующем номере.