В «Городе ангелов», где похоронены погибшие заложники — 186 детей и 148 взрослых, на раскинутой бронзовой плащ-палатке покоится спецназовская «сфера». Тут же притулился плюшевый мишка, рядом с ним книга — они надежно защищены, прикрыты массивным бронежилетом. Это памятник погибшим бойцам спецназа ФСБ и сотрудникам МЧС.

О тех страшных трех днях вспоминают полковник запаса Виталий Демидкин, он шел во главе штурмующей группы, и подполковник Александр Бетин, для которого тот бой был первым в составе Группы «А».

НЕВЫПОЛНИМАЯ ЗАДАЧА. ПОЧТИ

— Сигнал боевой тревоги застал нас на Николо-Архангельском кладбище. 1 сентября мы пришли помянуть нашего сотрудника Юрия Жумерука, — рассказывает полковник запаса Виталий Демидкин. — Из оперативной информации стало известно, что в Беслане террористы захватили школу. Прямо с погоста со своим заместителем мы отправились к руководителю Управления «А». Наше 4-е отделение с двумя ранеными и четырьмя контужеными две недели назад вернулось из полуторамесячной командировки из Чечни. По негласным правилам, подразделению, которое снимается с передовой, дают какое-то время на восстановление.

Когда услышал: «В Беслан едет 4-й отдел!», хотел возмутиться, но встать не смог. Было ощущение, что кто-то сзади положил на плечи две руки. Некая сила меня буквально вдавила в кресло. Внутренний голос подсказывал, что я должен быть в Беслане. Тогда же перед глазами возникла вдруг пелена. Это была не пыль от штукатурки, а некая сероватая взвесь типа дыма. За этой завесой промелькнули красные огоньки, какие бывают при выпущенной автоматной очереди.

Только несколько дней спустя, уже после штурма, Виталий Николаевич понял, что тогда на совещании увидел будущую картину боя, в котором чудом остался жив.

— О том, что террористы захватили школу, я узнал от друга, который увидел сюжет по телевизору. И почти сразу же пришел сигнал тревоги на пейджер, — вспоминает подполковник, мастер спорта по трем видам спорта Александр Бетин, ветеран Группы «А». — Поймав таксиста, отмахиваясь от «гаишников» удостоверением, я помчался на работу. Начались сборы, постановка задачи, перелет… Для меня, как для человека, который до этого не был ни в одном бою, все это было еще неосознанно.

1-го сентября 2004 года по три группы от Управления «А» («Альфа») и Управления «В» («Вымпел») Центра специального назначения ФСБ России погрузились на два военных борта и вылетели во Владикавказ, где к ним присоединились коллеги, прибывшие из Ханкалы (Чечня).

В оперативном штабе многие были уверены, что штурма удастся избежать. В заложниках было много детей дошкольного возраста. В тот первый сентябрьский день четыре детсада из девяти в Беслане еще не открылись после ремонта, и многие родители привели с собой на школьную линейку малышей.

— По прилету мы разместились в здании местного ПТУ, в двухстах метрах находилась школа, откуда периодически были слышны выстрелы, — продолжает рассказ Александр Бетин. — 2-го сентября стало известно, что за ночь боевики расстреляли всех мужчин-заложников и выбросили их тела из окна. Стало понятно: либо мы их, либо — они нас.

Вспоминает Виталий Демидкин:

— С террористами велись переговоры. Была надежда, что с бандитами удастся договориться мирным путем, но готовилось также и силовое воздействие. От местных жителей, вооруженных охотничьими и помповыми ружьями, которых пресса окрестила «ополченцами», мы слышали: «Мы не позволим вам штурмовать школу. Если пойдете, мы будем стрелять вам в спины». Не дай Бог, конечно, но я, наверное, действовал бы также. Как и они. Все понимали, что если начнется штурм, будет много жертв среди детей.

В дополнение к обширному арсеналу, спецназовцы заказали еще из Москвы универсальные инструменты для вскрытия дверей и решеток на окнах. При этом начальники отделов ЦСН неоднократно выходили на рекогносцировку — смотрели, откуда они будут выезжать, где будут сосредотачиваться, как будут проникать в здание школы.

4-му отделу Управления «А», как и аналогичному 4-му отделу Управления «В», была поставлена самая сложная задача. Спецназовцам предстояло проникнуть в спортзал и уничтожить террористов, охранявших взведенные взрывные устройства. После чего должен был начаться штурм со стороны главного входа и столовой.

— К тому моменту наш отдел, который возглавлял Виталий Николаевич Демидкин, был одним из самых боеспособных в Управлении «А», — отмечает Александр Бетин. — Ему доверяли самые трудные задачи. Что там говорить, только два заместителя Виталия Николаевича за время службы стали героями России. Спортзал школы был заминирован, подступы охранялись боевиками. Никто не говорил, есть ли у нас шансы на выживание или нет. Мы с моим другом Андреем, который также прослужил в «Альфе» только полтора года, дали друг другу слово: если вернемся живыми, то женимся и заведем детей.

2-го и 3-го сентября спецназовцы тренировались на аналогичном здании школы, испытывали новый образец четырехразрядного гранатомета, который планировалось применить против террористов.

Для отработки боевого слаживания 3-го сентября две оперативно-боевые группы выехали на полигон учебного центра 58-й армии под Владикавказ. А в 13 часов 05 минут вдруг поступила команда срочно возвращаться на базу.

— По дороге мы узнали, что в спортзале последовательно произошли два мощных взрыва, в результате чего произошло частичное обрушение крыши.

Позже эксперты-взрывотехники установили, что взрывчатка была разложена на стульях (СВУ на основе МОН-90 с тротиловым эквивалентом в 6 кг) и подвешена на баскетбольные кольца и два троса, протянутые между ними.

Провода от бомб были подведены к двум замыкающим педалям — так называемым «электрическим замыкателям разгрузочного действия», которые находились в противоположных концах зала. Террористы попеременно дежурили на этих педалях.

По одной из версий, от сильной жары не выдержал скотч, которым к баскетбольной корзине была прикреплена взрывчатка. Он оторвался, после чего от удара произошел взрыв. У «дежурного» боевика не выдержали нервы, и он отпустил ногу с педали — после чего пошла вторая серия взрывов.

Заложники, кто мог, начали выпрыгивать через окна и выбегать через входную дверь во двор школы. Террористы, находившиеся в столовой и мастерских, открыли по ним огонь из автоматов и гранатометов. Тогда и прозвучал приказ бойцам спецназа ФСБ приступить к операции по спасению заложников и обезвреживанию нелюдей.

В ПОЛНЫЙ РОСТ НА ПУЛЕМЁТЫ

— Вернувшись в Беслан, мы доэкипировались, надели бронежилеты, каски, взяли автоматы, пистолеты, гранаты, патроны, — объясняет Виталий Демидкин. — У кого-то было бесшумное оружие, у кого-то подрывные шашки. Мы обязаны были идти на штурм, потому что уже начались подрывы, началось уничтожение заложников.

— Оседлали БТРы, встали на стартовые позиции, прижались, — вспоминает Александр Бетин. — В память врезалась женщина, что стояла в окне пятиэтажки и истово крестила нас.

Террористы были потенциальные смертники, находились в укрытии, у них имелся целый арсенал оружия. (После штурма выяснилось, что у бандитов было не менее двадцати двух автоматов, в том числе и с подствольными гранатометами, четыре ручных пулемета, танковый пулемет, два ручных противотанковых гранатомета РПГ-7, гранатометы «Муха».) Спецназовцам же предстояло наступать по открытой, простреливаемой местности.

Вспоминает Виталий Демидкин:

— Помню, мы стояли какое-то время на БТРах в полной экипировке, готовы были двигаться, мысленно представляя, как будем прорываться к окнам первого этажа, через которые должны попасть в коридор школы. Уже знали, что слева, в районе столовой, террористы вскрыли пол и занесли туда мешки с песком, чтобы оборудовать огневую точку для обороны. Шли первыми, понимали, что будем у бандитов как на ладони. Сидели в напряжении. Приказ был на выдвижение, в полный рост. Минуты через три-четыре мы подскочили к девятиэтажкам около школьного двора, десантировались с БТРов, рассредоточились. Я не увидел ребят, на какую-то долю секунды меня охватила паника. Потом смотрю, один затаился, второй залег…

— Прятаться от выстрелов на самом деле было негде. Открытая поляна и все, — вспоминает Александр Бетин. — Мы должны были заехать на БТРе во внутренний двор школы к спортзалу, но в последний момент солдатик-водитель, то ли струхнул, то ли что-то не понял, повернул немного в сторону и заехал в деревья. Мы оказались на уровне веток, ничего не было видно. Когда я спрыгнул вниз, смотрю, боевых товарищей уже нет… За домом, шагах в двадцати стоят люди. Когда первые взрывы произошли, была неразбериха, местные жители, пытаясь помочь прорвавшимся заложникам, устремились к спортзалу. Я залег, они мне кричат: «Беги оттуда, по тому участку снайпер работает». Как потом выяснилось, в метрах пятнадцати от этой площадки убили Диму Разумовского из «Вымпела».

Увидев впереди наших ребят, бросился вдогонку. Помню, мы встали возле стеночки, во внутренний двор не суемся, затаились. Там шел массированный обстрел, работали подствольные гранатометы, все взрывалось. А вперед уже ушли и залегли в подвальном помещении напротив спортзала два наших сотрудника. Тут прибегает Виталий Николаевич, кричит: «Что, суки, встали, ну-ка за мной!» И мы рванули вперед вслед за командиром.

Остановились на мгновение около спортзала, поняли, что заходить туда нет смысла, все помещение было в огне. Остановились, чтобы перезарядить магазины. Я помню жар, который шел от спортзала и внутренний озноб, обусловленный инстинктом самосохранения, который некоторые называют страхом. Он к тому моменту еще не прошел. Такое было состояние: смешался внешний жар и внутренний холод.

«Я НИКАК НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ВЫЖИТЬ»

— Со здания напротив нас прикрывали пулеметчики — Олег с Сергеем. Свои, проверенные ребята, другим бы не доверили. Мы бежали, они стреляли прямо над нашими головами, — вспоминает Александр Бетин. — Оказавшись у окон, которые вели в школьный коридор, заместитель начальника отдела Сергей Владимирович и начальник отделения Александр Николаевич сделали живую лесенку, по их спинам через окно мы начали забегать в школу. Окна были завалены партами, стульями, книгами.

— Часть сотрудников ушла чуть правее от оконного проема, часть — левее, — описывает обстановку Виталий Демидкин. — Я почему-то остался посредине коридора. До сих пор не понимаю, почему? Сказалась, наверное, ответственность за ребят. Через метр-два вдруг появилось белое облако, из-за которого я увидел несколько красных огоньков. Понял, что по нам ведется огонь. Но удивительно: я ничего не слышал. Упал на спину, из этого положения короткими очередями между ног выпустил в сторону противника весь боекомплект автоматного магазина.

Те ребята, что были справа и слева от меня, потом рассказывали, что увидели, как упали две гранаты Ф-1, разлет осколков у которых 250 метров, убойная сила — метров двадцать пять. Мы находились в трех-четырех метрах. Гранаты без колец, без чеки, крутились… Бойцы закричали друг другу: «Граната, граната!» Один побежал в правый класс, другой — в сторону двери, что ведет в раздевалку. Раздался взрыв! Потом выяснилось, что у моего заместителя Сергея, который первый проник в коридор, нога была буквально разорвана в клочья, в госпитале потом из нее вытащили двадцать семь осколков, у второго сотрудника в ходе операции из ноги извлекли семь осколков. У меня — ни царапины. Более того, я не слышал самих этих взрывов!

Я никак не должен был выжить в этом огненном мешке, но… выжил. Мой брат, полковник запаса Александр Ходырев, потом рассказывал, что где-то вычитал, что у половины террористов-наемников патроны в рожках автоматов были набиты так: один — боевой, десять — холостых. Я возражал: «Саша, откуда же тогда столько убитых? Они столько мужчин в первый день расстреляли».

Доводилось мне слышать, что нас уберег Георгий Победоносец, который является покровителем воинов. Он встал перед нами, прикрыв своим плащом. Удивительно, но те ребята, кто находились ниже уровня этого воображаемого плаща, получили ранения. Те, кто убегали вправо и влево, получили 27 и 7 осколков в ноги. Как тут в мистику не поверить?

«НИЧЕГО НЕТ СТРАШНЕЕ УБИТЫХ ДЕТЕЙ…»

Не менее драматичное начало боя было и у Александра Бетина.

— Когда я спрыгнул в коридор, по нам начал работать пулемет. До двери класса, что был напротив, было метра три. Под пулеметным огнем это расстояние показалось в десять раз длиннее. Я остался сидеть у окна за партой. Поднял голову, увидел ноги сотрудника Управления «В» Романа Катасонова, он шел прямо за мной. Его зацепило пулеметной очередью, пуля попала ему в область подмышечной впадины. Доли секунды ему не хватило, чтобы заскочить в класс. Он был уже мертвый, лежал справа от меня.

Ранило очередью и моего друга Андрея. Он спрашивал: «Сань, посмотри, что там у меня?» Я говорю, давай сначала заскочим в класс, потом посмотрим. Тут как раз Виталий Николаевич дал команду: «Разбегаемся по классам!»

— Началось противостояние. По коридору били пулеметные и автоматные очереди. Не то, что пройти, высунуться было невозможно, — продолжает рассказывать полковник Демидкин. — Но нам вскоре все-таки удалось террористов достать. Расстояние до огневой точки было метров двадцать пять. Бросали гранаты, у нас все ребята спортсмены, могли и с восьмидесяти метров в «яблочко» угодить. Через какое-то время стрельба прекратилась. И тут в поле нашего зрения попал некий мутный персонаж. По коридору из-за угла на нас вышел мужчина.

— Он шел, слегка пошатываясь, видимо, был контуженный выстрелом от гранатомета, — дополняет Александр Бетин. — Опытный наш сотрудник с позывным «Пионер» стал подавать ему команды: «Ты кто? Стой! Подними руки». Мы еще сомневались, а вдруг это заложник? Оружия при нем не было, бороды мы не заметили. Но с другой стороны, мы знали, что всех взрослых мужчин боевики расстреляли в первую ночь. Команды он не выполнял, продолжал идти в нашу сторону. Когда оставалось метров десять, он вдруг побежал и стал что-то вытаскивать у себя из-за пазухи. Мы поняли потом, что он вырывал чеки из гранат. Очередью «смертник» был остановлен и, упав метрах в двух от нас, взорвался. Мы находились в классах, нескольких человек, кто стоял рядышком в проходе, контузило.

Проверив боевика, двинулись дальше, дошли до пулеметного гнезда, насчитали там шесть трупов. Зашли в класс, начали освобождать окна от завалов, чтобы дать сигнал группе внешнего блокирования о том, что помещение под нашим контролем. И тут нас начали обстреливать… осетинские «ополченцы», что с охотничьими ружьями тоже ринулись в бой. Нам пришлось затаиться. Мы взяли кусок белой тюли, намотали ее на обломок гардины и высунули этот своеобразный флаг в окно. Помахали, нам сообщили, что знак заметили.

— К тому времени, — рассказывает Виталий Демидкин, — к нам присоединился наш коллега Юрий Торшин, позывной «тридцатый» (ныне член Совета Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа», полковник запаса — Авт.), со своими ребятами. Часть сотрудников проникла в школу через запасную дверь, которая вела в раздевалки, открыв ее с помощью «кошки» и веревки. Коллеги подошли к нам, забрали у нас раненого, помогли нам в продвижении к столовой.

Что увидели — лучше не вспоминать. Ничего нет страшнее детских тел… В одном из закутков нам удалось обнаружить в живых женщину с девочкой лет семи, которая все время просила пить. К сожалению, выдвигаясь в бой, не думаешь ни о воде, ни о пище, а думаешь, как бы побольше взять с собой гранат и боеприпасов. Юрий Николаевич Торшин потом поручил своим сотрудникам вывести их через окно со стороны железной дороги.

— А я никак не могу забыть трех заложников, женщину, девочку — старшеклассницу и мальчика лет девяти, что держались за руки, — говорит Александр Бетин. — Мы их встретили на выходе из спортзала, завели к себе в класс. В туалет заложников не отпускали, а водили в этот класс. Там по щиколотку было нечистот. Женщине было плохо, девушка, как нам показалась, не в себе. Она сидела в углу, сняла с себя майку, опускала ее в зловонную жижу и стирала с себя кровь. Потом подошли спасатели, мы их начали передавать через окна. До этого момента все трое как-то держались. Когда женщина поняла, что все самое страшное вот-вот закончится, она сползла на пол по стенке. Девушка тоже потеряла сознание. А пацан даже сам попытался забраться на подоконник.

При подготовке публикации была использована статья в «МК» Светланы Самоделовой «Альфа, Вымпел, спасибо за то, что вы спасали наших детей»

Окончание в следующем номере.